Эпилог

Жених с невестой без лишнего шума обвенчались в домовой церкви замка Уорвик. На скромной свадьбе присутствовали только родственники и самые близкие друзья. Мать Джулии была вне себя от восторга, узнав, кого выбрала дочь. По лицу лорда Харгейта было заметно, что он не возлагает слишком больших надежд на этот брак, однако он все-таки поздравил новобрачных в подобающих случаю выражениях.

В последующие несколько месяцев Джулия полностью вошла в роль жены герцога и хозяйки дома с легкостью, удивившей ее и Дамона. И если до сих пор она побаивалась, что жизнь герцогини Лидз будет унылой и однообразной, эти опасения полностью развеялись. Дамон баловал жену, как малого ребенка, засыпал дорогими подарками и пользовался каждой минутой, чтобы побыть вместе с ней.

В отличие от Джулии он любил долгие прогулки, и вскоре они часами бродили по окрестностям или скакали по полям и лесам. Иногда Джулия даже соглашалась поехать вместе с мужем на охоту и рыбалку, которые тот обожал, и хотя не питала пристрастия ни к тому, ни к другому, все-таки успела по достоинству оценить таланты мужа.

Как-то, пока Дамон пытался выудить из ручья хитрую форель, Джулия безмятежно сидела на маленьком мостике. Приподняв юбки и весело болтая босыми ногами, она наблюдала, как муж закидывает удочку к противоположному берегу, где плескалась особенно большая рыба. Дамон проделывал весь необходимый ритуал с неспешной грацией опытного рыбака, ритмично подергивая удилищем.

– Не шевелись, – тихо предупредил он, заметив, что вытворяет жена, но было уже поздно. Испуганная резким движением, форель мгновенно исчезла в глубине, позабыв об аппетитной наживке.

– Черт возьми! – пробурчал Дамон.

– Это я виновата? – покаянно спросила Джулия. – Поразительно, что обыкновенная рыба может быть столь осторожной! Но ты ведь знаешь, я такая непоседа! – Сокрушенно воздев руки, она легла на мостик и пообещала:

– Ладно, в следующий раз не бери меня с собой!

Однако не прошло и минуты, как Дамон уже грозно возвышался над ней.

– Ну нет, тебе это с рук не сойдет!

Джулия улыбнулась и прикрыла глаза.

– Просто ты поймаешь больше рыбы, если я не стану тебя отвлекать.

Дамон устроился рядом, холодные пальцы скользнули по ее колену.

– А мне нравится, когда меня отвлекают, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.

Чтобы угодить жене, Дамон послушно сопровождал ее на бесчисленные вечера, утренники, балы и приемы. Джулия с восторгом обнаружила, что муж прекрасно танцует и может веселиться ночи напролет, если она пожелает. Но лучше всего были те минуты, когда, вернувшись домой, он отпускал горничную, сам раздевал Джулию, нес в постель и ласкал до тех пор, пока оба в изнеможении не засыпали. Он стал другом и спутником, о каком Джулия и мечтать не смела: прислушивался к ее мнению, горячо спорил в иных случаях, гордился умом и талантами жены, тогда как другие мужчины попросту боялись образованных и независимых женщин.

Джулия скоро поняла, что не страшится идти к нему с любыми горестями и бедами: Дамон поможет, утешит и защитит. Часто она, словно малышка, забиралась к нему на колени, клала голову на плечо и чувствовала, что на душе становится легче. Иногда она почти пугалась сознания того, как быстро он стал ей необходим.

– Я никогда не думала, что буду испытывать к кому-нибудь такие чувства, – призналась она как-то, лежа в постели рядом с Дамоном и глядя на угасающий в камине огонь. – Особенно к такому человеку, как ты.

– Как я? – рассмеялся Дамон.

– Да, со всеми твоими деловыми предприятиями и рассуждениями о хозяйстве и арендаторах.

– Должно быть, в сравнении с театром все это кажется тебе очень скучным.

– Признай по крайней мере, что у нас совершенно различные интересы.

Дамон засмеялся и стащил с нее одеяло, так что соски от холодного воздуха затвердели и поднялись. Свет и тень причудливо играли на шелковистой коже Джулии, и Дамон медленно провел рукой по гладкому животу.

– В чем-то несомненно, – подтвердил он, прижавшись губами к ее шее. – Но согласись, что у нас и много общего, особенно в весьма важных вопросах.

И, ощутив, как вздрогнула Джулия, лукаво улыбнулся.

– Хочешь, чтобы я объяснил подробно? – прошептал он, осыпая ее поцелуями.

Вместо ответа Джулия обняла его и выгнулась, безмолвно предлагая себя. Дамон был великолепным любовником, иногда часами изводившим ее лениво-томительными ласками, иногда бравшим с грубой страстью, воспламенявшей ее еще сильнее. Со временем Джулия, сама став опытнее в любовных играх, частенько соблазняла его, возбуждала откровенными нарядами и кокетливыми уловками, пока Дамон не подхватывал ее и не уносил в спальню. Когда они бывали вместе, Джулия чувствовала, что все тяготы театральной жизни отступают и она становится новым человеком, счастливым и довольным судьбой.

По мере приближения сентября, а значит, и начала нового сезона Джулии все чаще приходилось бывать на репетициях, и Савиджи перебрались в лондонский дом. На первых порах остальные члены труппы чувствовали себя неловко в обществе герцогини Лидз, но стоило начаться настоящей работе, как все было забыто. Арлисс, очевидно, тоже обрела счастье с Майклом Фиском и не жалела о прошлом.

Логан Скотт, казалось, ничуть не изменился и оставался таким, как всегда, – надменным, требовательным, одержимым стремлением сделать свой театр лучшим в Лондоне. Ремонт подходил к концу, и настроение Логана улучшалось с каждым днем.

– Твоя единственная великая любовь, – смеясь, заметила Джулия, увидев, как придирчиво он рассматривает только что выкрашенную авансцену. – Сколько женщин отдали бы все на свете, лишь бы ты подарил им такой взгляд! Но учти, обыкновенное здание никогда не ответит на твои чувства!

– Ошибаешься, – возразил Логан, искоса поглядывая на Джулию и любовно поглаживая резную панель. – Она дает мне гораздо больше, чем любая женщина из плоти и крови.

– Для тебя театр – «она»?

– А разве может быть иначе?

Джулия сложила руки на груди и критически покачала головой, от души благодаря Бога, что не вышла замуж за Скотта. Логан был и будет чрезвычайно ограниченным человеком во всем, что касается чувств. Наверное, в его судьбе произошло нечто такое, что убило в нем доверие к людям, а без этого любовь невозможна.

Когда наконец открылся театральный сезон, Джулию вновь принялись осаждать толпы обожателей, причем многие оказались весьма назойливыми. Дамой, опасаясь за жену, попросил ее ездить в карете с вооруженными лакеями и форейторами и не оставлял без охраны, когда Джулия отправлялась в магазины или с визитами. Сначала Джулии такая забота казалась чрезмерной, но вскоре она поняла, что Дамон прав. Каждый раз, покидая театр, она едва протискивалась через обступавших ее поклонников, пытавшихся оторвать на память кусочек ее платья, вуали или даже вырвать несколько волосков. В ушах звенели восторженные вопли:

– Миссис Уэнтуорт! Герцогиня! Ваша светлость!

Один лишь Логан не скрывал, как доволен такой популярностью актрисы, – теперь не только талант, но и титул Джулии привлекал все новых зрителей. Спектакли шли при полных аншлагах.

– Кажется, брак с Савиджем не такая уж плохая идея, – задумчиво сказал он как-то, глядя, что творится у входа в здание. – Публика в восторге оттого, что видит на сцене настоящую герцогиню. Жаль, что я не рожден аристократом: подумать только, каких высот мог бы достичь!

– Очень рада, что от меня хоть какая-то польза, – язвительно ответила Джулия. – Наконец-то я отчасти искупила свою вину!

Но Логан только улыбнулся в ответ.

– По-моему, ты сама предпочла герцога простому лицедею, – хмыкнул он. – И, как оказалось, невольно помогла театру,

– Да… но на твоем месте я не стала бы так злорадствовать! – упрекнула Джулия.

Последнее время они не слишком ладили. Ссору затеял Логан. На каком-то приеме он попытался показать всем, что хотя Джулия и герцогиня, она по-прежнему остается членом труппы и обязана подчиняться требованиям антрепренера. Когда хозяйка попросила его развлечь гостей, Логан протянул руку Джулии, стоявшей рядом с мужем.

– Возможно, ее светлость согласится сыграть со мной эту сцену? – осведомился он.

Джулия пронзила его убийственным взглядом – еще раньше она успела предупредить, что не хочет сегодня выступать. Здесь она – жена Дамона, а не актриса, с помощью которой Скотт надеется выманить очередное солидное пожертвование. И хотя гости в один голос начали ее уговаривать, Джулия стояла на своем.

– Я уверена, мистер Скотт вполне обойдется без меня, – с деланной улыбкой бросила она. Их взгляды скрестились. Никто не соглашался первым отвести глаза.

– Будьте так добры, ваша светлость, – настаивал Логан. – Не лишайте зрителей удовольствия насладиться вашим талантом!

Спор грозил затянуться, но тут вмешался Дамон.

– Моя жена знает о том, что я желал провести этот вечер в ее обществе, – учтиво объяснил он с бесстрастным, как маска, лицом. – Может быть, как-нибудь в другой раз.

– Очевидно, герцог еще не слышал, что ревность нынче не в моде, – тихо, но достаточно отчетливо пробормотал Логан, ни к кому в особенности не обращаясь.

Дамон властно обнял тонкую талию Джулии.

– Такую жену, как у меня, невозможно не ревновать. Она единственная на свете, – парировал он и, заметив, как расстроена Джулия, ободряюще улыбнулся:

– Сыграй эту сцену, дорогая, если хочешь.

Она коротко кивнула и с ответной улыбкой прошептала:

– Только ради тебя.

Приехав домой, Джулия первым делом прижалась к Дамону и благодарно поцеловала.

– Логан вел себя отвратительно! У него в голове одна мысль – как бы раздобыть побольше денег для театра. Но ты был изумителен! Слава Богу, мне повезло выйти замуж за человека который не станет устраивать сцены по каждому поводу!

– Ошибаешься, дорогая, – неожиданно серьезно возразил Дамон. – Я хочу, чтобы ты была только моей. Всегда. И ревную, как сто чертей к твоему проклятому театру, и проклинаю каждую минуту, проведенную тобой рядом со Скоттом. Лишь любовь мешает мне встать у тебя на пути. Я настоящий собственник, и ты очень заблуждаешься, если считаешь, что это не так.

Джулия расстроено вздохнула, но тут же принялась целовать мужа, доказывая, как мало у, него оснований для ревности.

Одной из пьес, поставленных в этом сезоне, была «Джейн Патрик» – история жизни талантливой писательницы, ее бесчисленных триумфов и падений, множества любовных связей, кончавшихся, как правило, трагически, что принесло ей весьма сомнительную славу и репутацию самой противоречивой личности в английской литературе. Логан, считал, что Джулия слишком хрупка и изящна, чтобы играть женщину, обладавшую поистине мужским характером и солидной фигурой.

Однако Джулия трудилась день и ночь, пытаясь возместить внешнее несходство полным перевоплощением в героиню, пока Логан не объявил, что удовлетворен результатом. Сам он играл одного из ближайших друзей Джейн, человека, втайне любившего ее тридцать лет, но так и не посмевшего признаться. Они прекрасно дополняли друг друга – Джулия подчеркивала дерзкое высокомерие персонажа, а Логан старался держаться суховато-сдержанно.

Пьеса шла уже вторую неделю, и Джулия с восторгом увидела, что зал снова переполнен. Правда, она облегченно вздохнет, когда через месяц начнется другая постановка, – очень тяжело играть женщину с таким сложным характером. Каждый вечер она настолько уставала, что почти не могла ни есть, ни разговаривать и засыпала сразу же, едва голова касалась подушки.

Но сегодня она будет стараться, как никогда, – ведь в ложе второго яруса сидит Дамон вместе с братом и друзьями.

Исполненная решимости превзойти самое себя, Джулия не жалела сил, обмениваясь остроумными репликами с партнерами, произнося страстные монологи. Да, хоть и ненадолго, она все же сумела стать Джейн. Публика смеялась, вопила от восторга и потрясение замолкала в самых драматических эпизодах. Первый акт подходил к концу. Предстояла сцена, в которой между Джулией и Логаном вспыхивает бурная ссора. Он упрекает приятельницу за легкомыслие и распутную жизнь, которую та ведет, а разъяренная писательница осыпает его оскорблениями.

Стоило Джулии начать монолог, как по ее щекам и шее покатились крупные капли пота и стали падать на корсаж. Неприятный жар охватил тело. Голова закружилась, к горлу подступила дурнота, но Джулия продолжала говорить, не сводя взгляда с Логана. Однако лучше не становилось. Господи, скорее бы занавес опустился, тогда она сможет отсидеться в гримерной, выпить воды и немного прийти в себя.

Но к ужасу Джулии, пол вдруг накренился. Голос Логана отдалился и звучал все глуше, хотя сам он стоял совсем близко. Лицо его расплывалось перед глазами, словно окутанное туманной дымкой. Такого с ней никогда не бывало.

«Я теряю сознание», – в панике подумала Джулия, чувствуя, как подгибаются ноги. Но Логан успел подхватить ее и, поддерживая, продолжал что-то говорить. Джулия смутно сознавала, что он импровизирует, изобретает реплики на ходу и напоследок, упрекнув «Джейн» в том, что даже сейчас она пьяна, подхватил ее и понес за кулисы. Зрители, не понимая, что произошло, разразились аплодисментами.

Джулия, мокрая от пота, безжизненно лежала на руках Логана, не в силах даже ответить на его вопросы. Логан внес ее в гримерную, усадил в кресло и принялся отдавать приказания столпившимся вокруг актерам.

– Принесите воды, – пробурчал он, – и оставьте нас одних. Здесь дышать нечем!

Собравшиеся послушно вышли из комнаты. Логан встал перед Джулией на колени, растирая ее ледяные ладони.

– Да объясни же, что случилось, – потребовал он, вынудив ее открыть глаза. – Ты белее полотна. Ела что-нибудь сегодня? Может, хочешь чаю? Бренди?

– Ничего, – пробормотала она, поднося руку к губам, – всякое упоминание о еде вызывало новый приступ тошноты. Логан, заметив этот жест, чуть прищурился и проницательно уставился на Джулию. Но в этот момент в комнате появился кто-то еще. Логан поднялся и отошел в сторону.

– С ней все в порядке, – коротко бросил он. При виде мрачно неумолимого лица мужа, Джулия слабо улыбнулась. Дамон, однако, присел на корточки и, приподняв ее подбородок, тихо спросил:

– Что случилось?

– Я упала в обморок, – удивленно объяснила Джулия. – Голова закружилась. Но теперь… мне гораздо лучше. – Она рискнула посмотреть на Логана и добавила:

– Я пришла в себя и вполне могу играть.

Прежде чем Логан успел ответить, Дамон невозмутимо покачал головой:

– Ты немедленно едешь домой.

– По-моему, Джулия сама решит, что делать, – вмешался Логан.

Дамон посмотрел в глаза жены и отнял руку.

– Пусть дублерша доиграет за тебя. Хочешь опять упасть на сцене?

– Я еще никогда не бросала пьесу на середине, – пробормотала она, потрясенная самой мыслью о подобном святотатстве.

– Вероятно, не представлялось случая, – спокойно возразил Дамон, но Джулия чувствовала, какие тревога и гнев кипят за его внешней невозмутимостью – Едем, Джулия. Ты плохо выглядишь.

Джулия медленно встала, чтобы посмотреться в зеркало, и обнаружила, что ноги по-прежнему дрожат. Дамон прав – она определенно больна. Сама мысль о том, сколько физических и нравственных усилий потребуется, чтобы доиграть пьесу, казалась чудовищной. Логан, очевидно, тоже это поняв, раздраженно взъерошил волосы.

– Поезжай, – согласился он, – я обо всем позабочусь. – И, помедлив, обратился к Дамону:

– Завтра пришлите кого-нибудь сообщить, как она себя чувствует.

Несмотря на протесты Джулии, Дамон отнес ее на руках к черному ходу, куда уже приказал подать карету, и всю дорогу не выпускал из объятий.

– Не знаю, что это стряслось со мной, – прошептала она. – Вероятно, просто устала. Слишком тяжелая роль…

Дамон не ответил, гладя жену по голове и промокай платком ее мокрое лицо.

Доктор вышел из спальни и что-то коротко сообщил Дамону, ожидавшему за дверью. Сидя в постели, Джулия наблюдала за комической сменой выражений на лице мужа – недоумение, радость, тревога… Она даже смогла выдавить улыбку, как только он ворвался в комнату, сел на край постели и поднес ее руку к губам так осторожно, словно пальчики были фарфоровыми.

– Ты ничего не подозревала? – хрипло спросил он.

– Потому что не была уверена, – тихо призналась Джулия. – Хотела подождать еще несколько недель, прежде чем сказать. Ты рад, что станешь отцом?

– Боже, Джулия, и ты еще спрашиваешь?!

Дамон чуть наклонился и запечатлел на ее устах почтительный поцелуй. Джулия страстно ответила, припав к груди мужа.

Дамон, чуть отстранившись, поглядел на жену. Джулия интуитивно почувствовала, сколько невысказанных вопросов готово слететь с его языка, но муж стоически пытался сохранить спокойствие.

– Последнее время я много думала и кое-что решила, – призналась она. Дамон молча ожидал, что скажет жена. Она должна выбрать верные слова, чтобы донести до него те откровения, что снизошли на нее.

Джулия, никогда не знавшая отцовской любви, привыкла никому не доверять, боясь предательства, опасаясь навеки остаться одной с разбитым сердцем. Но Дамон изменил все. Заставил ее поверить, что их любовь будет вечной… Это придало ей мужества. Возможно, не стоит так уж цепляться за актерскую карьеру. Джулии хотелось узнать другие стороны жизни, безоговорочно отдаться чувствам, как раньше она предавалась честолюбивым устремлениям.

Она всегда была такой скрытной, избегала всего угрожавшего ее независимости и теперь поняла, что каким-то образом заключила себя в холодную темницу отчуждения и одиночества. Но сейчас стены рушились, а перед ней открывался небывалый простор. Ее ждали новые приключения, и мысль об этом побуждала расстаться с прошлым.

Джулия нерешительно положила ладонь мужа на свой пока еще плоский живот, где зарождался крохотный росток жизни. Она уже представляла, как Дамон держит на руках их дитя! До чего же странно! Именно то, что, по мнению Джулии, должно было лишить ее драгоценной свободы – муж и дети, – стало источником величайшего счастья. Они будут поддержкой и опорой друг другу.

– Я собираюсь на время оставить сцену, – сказала она наконец. – И думаю, нашла чем заняться, по крайней мере пока. Мне хотелось бы вложить значительную сумму в театр «Кепитл», с тем чтобы стать партнером мистера Скотта. Младшим, конечно, но и я приобрету на него какое-то влияние.

– И чего ты этим добьешься?

– Помогу управлять театром, принимать драматургов, приносящих новые пьесы, командовать художниками, музыкантами, плотниками, просматривать счетные книги, составлять репертуар, прослушивать новых актеров… Словом, заниматься кучей дел, на которые у мистера Скотта никогда не хватало времени. Это позволит мне работать в меру сил и не показываться каждый вечер на публике. Неужели не видишь? Лучше выхода не найти! Я останусь в театре и все-таки смогу больше времени проводить с тобой и малышом. Буду дома по вечерам, вместо того чтобы возвращаться за полночь.

– Но рано или поздно ты все равно захочешь вернуться на сцену, – покачал головой Дамон, поигрывая кольцом жены.

– Возможно… время от времени… только если не сумею устоять перед особенно хорошей ролью.

– Но что скажет на это Скотт? Согласится ли иметь партнером женщину?

– За большие деньги Скотт согласится на все! – заверила Джулия с лукавой улыбкой.

Они долго глядели друг на друга, пока лицо Дамона не просветлело. Бережно уложив жену на подушки, он лег рядом и снова положил руку ей на живот.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – пробормотал он, касаясь губами ее щеки.

Джулия прильнула, к мужу. Их ноги переплелись.

– Как мне не быть счастливой? Ты дал мне все, о чем я даже не мечтала… любовь… дом… семью…

– Скажи, чего ты еще хочешь? – допытывался Дамон, сжимая ладонями ее лицо и припадая к губам жгучим поцелуем. – Только скажи, и я добуду для тебя все на свете!

– Мне нужен лишь ты. Сейчас и навсегда", – выдохнула Джулия, блестя глазами.

– Я был твоим с самой первой встречи, – прошептал он, прижимая ее к себе и снова целуя.