Глава 25

К тому времени как Рионна добралась до спальни, ее трясло. Понадобилась вся ее отвага, чтобы спокойно выйти из зала, зная, что лицо Кэлена напоминает грозовое облако. Ей не следовало выказывать такое неуважение в присутствии воинов, но и он не должен был обнаруживать свое недовольство на людях.

Ей не хотелось оставаться в спальне или ждать его появления, сгорая от гнева. Но нельзя уйти в старую спальню, иначе он подумает, будто она прячется от него.

По правде говоря, все, чего она хотела, — остаться одной и выспаться. Она так устала, что хотела врасти в кровать и оставаться там целый день. И голова начинала болеть.

Она вышагивала перед камином, пока не поняла, что он намерен заставить ее ждать. Раздраженно вздохнув, она разделась и осторожно убрала платье, чтобы не испортить. Лучшего наряда у нее не было, и еще представится случай его надеть, когда окружающие смогут по достоинству оценить платье.

Она замерзла в ночной сорочке и поэтому накинула плащ и свернулась на стуле у огня. Конечно, ванна была бы сейчас чем-то вроде дара небес, но уже поздно, и ей не хочется, чтобы муж застал ее сидящей в чане.

Она согрелась, и веки отяжелели. К тому времени, когда в коридоре послышались шаги Кэлена, она почти спала и не собиралась злиться на то, что он заставил себя так долго ждать.

Дверь тихо открылась и закрылась. Рионна не повернулась, чтобы приветствовать его, оставшись на месте.

Наступило молчание. Наконец он подошел ближе.

— Я весь день боролся со своим гневом, но обнаружил, что так же зол, как раньше.

При этих словах Рионна повернулась и покрепче закуталась в плащ.

— И что такого я совершила, муж? Неужели ты так недоволен, что станешь отцом? Или я неправильно поняла твое хвастовство насчет того, что в течение года я рожу тебе наследника?

Он недоуменно вскинул брови:

— Считаешь, что я расстроен тем, что ты беременна моим ребенком?

Она встала так стремительно, что плащ захлестнул ноги.

— Ты не сделал ничего, чтобы заставить меня думать иначе! С того момента как ты обнаружил, что я ношу ребенка, ты сходишь с ума от злости. Я ничем не заслужила твоего гнева. И все же ты постоянно полосуешь меня взглядом, как мечом.

— Ничего? Зубы Господни, женщина, ты тяжкое испытание моего терпения. Ты не сказала мне, что носишь ребенка. И когда собиралась признаться? Когда я поднесу кончик меча к твоему набухшему животу? Или когда настанет время привести ребенка в этот мир?

Растерявшаяся Рионна не знала, что сказать.

— Ты считаешь, что я намеренно утаила от тебя свою беременность? И нарочно подвергла риску нашего ребенка?

— Твои занятия никак не подобают беременной женщине, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты знала, что я никогда бы не допустил ничего подобного.

— Значит, ты такого низкого мнения обо мне, что решил, будто я солгу ради продолжения тренировок, и плевать на то, что я ношу следующего лэрда нашего клана?

— Почему же ты не сказала мне? — допытывался он.

— Я не знала! — яростно воскликнула Рионна. — Не знала, пока не очнулась и Сара не сказала мне. Я бы сразу побежала к тебе, и мне доставило бы огромную радость первой сообщить о ребенке.

Кэлен ошеломленно смотрел на нее, словно подобная мысль ему в голову не приходила.

— Иисусе… — пробормотал он, проведя рукой по волосам, и быстро отвернулся. Его рука упала, сжавшись в тугой кулак. — Как подумаю о том, что могло случиться, что почти случилось… когда ты упала, мне показалось, что я ранил тебя. Я мог бы покалечить нашего ребенка. Покалечить тебя!

Только сейчас Рионна осознала все. Гнев и обида растаяли, и сердце забилось чуть сильнее. Она подошла к мужу и положила руку ему на плечо.

— Ты боялся, — тихо произнесла она.

Он дернулся, как от удара. Глаза ярко вспыхнули.

— Боялся? Я был в смертельном ужасе! Отнес тебя в нашу спальню в уверенности, что ты тяжело ранена. Искал кровь или синяки, свидетельства того, что всему виной я!

Она обняла его за талию и положила голову на грудь. Долго-долго он стоял в ее объятиях совершенно неподвижно, не пытаясь ответить на ласку. Потом очень медленно обхватил ее плечи и привлек к себе. Прижался щекой к ее макушке и стиснул руки так сильно, что она едва могла дышать. И затрепетал всем телом. Ее потрясло то простое открытие, что этот жестокий воин способен бояться.

За нее. Он дрожит от страха. Ей стало стыдно. Как она могла, пусть на миг, подумать, что он не хочет ребенка, хотя в тот момент это было вполне логичным выводом.

Но теперь она хотела подтверждения. Хотела услышать это из его собственных уст, увериться, что он рад ее беременности.

— Значит, ты счастлив, что у нас будет ребенок?

— Счастлив? Думаю, этим словом нельзя выразить мои чувства. Есть много других, более точных. Чудо! Да, чудо! Мне и в голову не приходило, что такое может быть. И даже когда я хвастался, я все равно не представлял, что скоро стану отцом, пока Сара не сообщила правду. Меня словно молнией ударило! Пришлось уйти из дома и бродить одному, чтобы не опозориться перед другими. — Его пальцы коснулись ее щеки и провели по лицу. — Страх. Такой страх я испытывал впервые в жизни. Страх, что я не смогу защитить нашего ребенка от людей вроде Дункана Камерона. Что если у нас будет дочь, она станет такой, какой почти всю жизнь была Мэйрин. Всегда скрываться, всегда жить в страхе разоблачения. Опасаться, что человек, которому она родит ребенка, женится и использует ее из-за приданого. — Она сжала ладонями его лицо, и он, повернув голову, поцеловал тонкие пальцы. — И радость, Рионна. Я испытал неописуемую радость. Представлял дочь, обладающую твоей красотой и силой, и сына, такого же упрямого и неукротимого.

— А ты, муж? — рассмеялась она. — Что наши дети унаследуют от тебя?

— Мне все равно, при условии, что они будут здоровы и что роды будут легкими.

Она снова обняла его:

— Прости, что встревожила тебя. Клянусь, я не знала, что беременна, иначе была бы осторожнее на тренировках.

Он сжал ее плечи и отстранил. Лицо было серьезным и даже мрачноватым.

— Больше ты не дотронешься до меча. С твоей глупой идеей покончено.

— Но, Кэлен, теперь, когда мы знаем, можно тренироваться так, чтобы не нанести вреда ребенку. Очень важно, чтобы я смогла защитить себя и его.

— Я сам способен защитить то, что принадлежит мне! — яростно выкрикнул он. — И не стану рисковать здоровьем твоим и ребенка.

— Но…

Он повелительно поднял руку:

— Не может быть и речи. И это мое последнее слово.

Она вздохнула, но не смогла заставить себя рассердиться при виде его встревоженных глаз.

— А теперь иди ко мне, жена. Я должен обнять тебя.

Она улыбнулась и бросилась к нему. Он стал жадно целовать ее, лаская губами и языком. Сжал талию, положил ладонь на живот и, неожиданно потеряв терпение, начал дергать за ткань плаща, пока она не осталась в одной сорочке. И только потом вновь положил руку на ее живот и посмотрел в глаза.

— Сын или дочь, — хрипло выговорил он. — Не думал, что у меня когда-нибудь будут дети.

— Но теперь эта мысль тебе нравится? — улыбнулась она.

— О да, — тихо ответил он. — Нравится, и очень. И я должен попросить у тебя прощения, Рионна.

Она поднесла палец к его губам и сопроводила движение поцелуем.

— Для нас обоих этот день был тяжелым. Возможно, лучше лечь спать и завтра все начать заново.

— Ты очень великодушна, жена.

— Но за это я кое-что хочу получить, — сообщила она. И, проведя рукой по его животу вниз, сжала тугую плоть.

Глаза Кэлена понимающе блеснули.

— Да? И что именно?

Она продолжала ласкать его сквозь материю штанов.

— Хороший муж должен заботиться о жене в ее нынешнем положении. Ей требуется много внимания и нежности.

— Вот как?

— Совершенно верно. Много нежного, любящего внимания.

— Думаю, это я вполне способен для нее сделать.

Он нагнулся, подхватил жену и направился к кровати, куда и опустил ее.

— Собственно говоря, думаю, что смогу любить ее бесконечно.

— И я тоже, — выдохнула Рионна.

Он отступил, разделся. А потом снял с нее сорочку. Несколько минут он просто стоял, любуясь ее телом, прежде чем положить ладони на пока еще плоский живот, встать на колени и прижаться поцелуем к нежной коже. Поцелуем таким нежным и легким, что у нее растаяло сердце.

Рионна пригладила его волосы и прижала голову к своей груди.

— В своем чреве ты носишь наше будущее, — пробормотал Кэлен. — Это то, что связывает наши кланы и делает их единым.

— Ты даешь нашему ребенку большую ответственность.

Он снова поцеловал ее, осторожно разделил створки лона и прижался языком к чувствительной плоти.

Она тихо застонала и стала извиваться, пока он любил ее губами и языком. Он был невероятно терпелив и неустанно дарил ей волну за волной наслаждения.

Подводил к грани, только чтобы дать приливу улечься. Потом все начиналось сначала, каждый раз сильнее, чем прежде.

Она задыхалась и была так напряжена, что ныли мышцы. Умоляла его остановиться и тут же заклинала не останавливаться. Хриплый голос звучал все невнятнее.

Потом он поднял голову и одним мощным толчком вошел в нее, закрывая своим телом, вливая восхитительное тепло. Она никогда еще не чувствовала себя такой защищенной, словно больше ничто не могло ранить ее.

Он был в ней не только физически, но и в сердце, и в душе. Он был всем, о чем она могла думать, всем, что могла слышать и видеть. Он говорил, что она носит их будущее, но сам был ее будущим. Всем, что она хотела. В чем нуждалась.

В эту ночь куда-то девался грубый, властный воин. Мужчина, который так безжалостно брал ее много раз, превратился в нежного любовника, обращавшегося с ней, как с бесконечно хрупким бесценным сокровищем, ценимым больше всего на свете.

Он двигался медленно, размеренно, без усилий скользя сквозь ее влажный жар. И не переставал целовать ее губы, щеки, веки, шею и мочку уха.

Впервые в жизни Кэлен поклонялся ей так безоговорочно. Да. Он любил ее, как муж должен любить жену, но в эту ночь разница была очевидной.

Сегодня ночью… кажется, он любил ее сердцем, а не только телом. Сегодня она любила его не только телом, но и всей душой.

Когда ее охватило блаженство, Рионна вскрикнула, и он прижал ее к себе, дожидаясь, пока она затихнет, и только потом вонзился и излился в ее глубины.

Потом она лежала в его объятиях, уткнувшись головой в плечо. Он был по-прежнему тверд, и между ее ногами разливалась липкое семя, но ей было все равно. Она не хотела разлучаться с ним даже на несколько минут, которые потребуются, чтобы обтереться мокрой тряпкой.

Она держала его в объятиях, пока его дыхание не стало глубоким и ровным. Он полностью расслабился, обмякший, довольный и очень теплый.

Она вздохнула и погладила его по плечу, зная, что он уже спит.

— Я люблю тебя, муж. Это правда, я не ожидала, что отдам тебе сердце. Не знаю, хочешь ли ты этого от меня, но мое сердце все равно принадлежит тебе. Когда-нибудь… когда-нибудь я получу твое, — прошептала она и, закрыв глаза, устроилась поудобнее. Усталость окутала ее, словно одеялом, и через несколько минут она тоже спала.

Но Кэлен лежал в темноте, обнимая Рионну. В ушах все звучали и звучали ее слова, пока он не понял, что это не игра его воображения.

Жена любит его. И теперь он понятия не имел, что делать. Он когда-то любил и помнил, что это ни к чему хорошему не приводит, и все же знал, что любовь существует. Взять хотя бы братьев и их жен. Братья любили своих женщин со страстью, необычной для многих браков.

Любовь требует жертв. Веры и доверия. И делает любящего совершенно беззащитным перед любимым существом.