Глава 16
Каре хотелось всегда оставаться в объятиях Лукана. Даже приближающаяся ночь ее уже больше не тревожила. Пока она с Луканом, ей ничего не грозит. Но по тому, как он то и дело поглядывал на солнце, она поняла, что их время подходит к концу.
Она села, оглядела его соблазнительное, твердое тело, и ей захотелось исследовать его в свое удовольствие. В следующий раз, а она была уверена, что уж тогда-то она осыплет ласками его всего, с головы до ног.
Он улыбнулся ей, ничуть не смущаясь своей наготы. Она взглянула на его обмякшую плоть, вспоминая, какой она была в ее руках. Наверное, ей следовало бы застесняться, что она сидит перед ним голая, но Каре нравилось, как он смотрит на нее. От неприкрытой страсти в его глазах в животе у нее что-то затрепыхалось.
— Нам надо обтереться, — сказал он, одним быстрым и плавным движением поднимаясь на ноги.
Кара увидела на нем свою девственную кровь. Взглянув вниз, заметила пятна крови на платье. Звук рвущейся ткани заставил ее поднять на него глаза. Лукан разорвал свою тунику надвое и присел возле нее.
— Я бы смочил ее, если бы была вода.
Она пожала плечами и протянула руку за куском ткани.
— Не важно.
Он отвел свою руку.
— Ложись. Я сам вытру тебя.
Она кивнула и откинулась на локти. Руки его были нежными, когда он вытирал кровь и свое семя у нее между ног. И только закончив с ней, он вытерся сам. Закопав свою тунику чуть поодаль, Лукан вернулся и, стоя к ней боком, натянул на себя бриджи и сапоги.
Кара не могла оторвать от него глаз. Он просто великолепен, горец во всех смыслах этого слова. Он идеально вписывается в природу, как своеобразное животное, а окружающий его ореол опасности только добавляет ему привлекательности.
Против такого мужчины матери бы предостерегли своих дочерей. Зато дочери из кожи вон лезли бы, чтобы заполучить его.
Лукан повернул к Каре голову и вскинул бровь.
— Что-то не так?
Она скользнула взглядом по его тугим ягодицам и крепким ногам. Для мужчины такого идеального сложения он был с ней поразительно нежен.
Кара облизнула губы.
— Все просто замечательно.
— Помочь тебе одеться? — Его глаза потемнели от желания.
Если она сейчас не оденется, они никогда не уйду, а она знает, как Лукан торопится вернуться в замок. Кара покачала головой и потянулась за чулком.
— В другой раз.
Лукан прислонился к стволу дерева, скрестил руки на груди и наблюдал за тем, как она одевается.
— Женщины носят слишком много одежды.
— Не могу с тобой не согласиться. А горцы теперь носят килты.
Он пожал плечом.
— Пожалуй, мне стоит обзавестись парочкой. Будет легче добраться до тебя, когда мне захочется заняться любовью.
Приятное покалывающее тепло распространилось по ее телу.
— Значит, мы будем делать это еще раз?
— Мы будем делать это много раз, Кара. Может, я и сопротивлялся какое-то время своему влечению, но знай: теперь ты моя.
Когда он протянул руку, она взяла ее, как бы принимая этим жестом все, что бы ни сулило ей будущее.
— А ты мой, — отозвалась она, когда он привлек ее к себе.
Лукан кивнул:
— Да.
Они шли через лес в уютном молчании. Только утром Кара думала, что все для нее потеряно, а теперь у нее все есть. Ну, почти все, если бы только Дейрдре перестала искать ее.
— Мы нашли еще одного Воителя, — заметила она.
— Может быть.
— Я понимаю, почему ты не доверяешь людям, Лукан, но чувствую, что он говорит правду.
— Может быть, — повторил Лукан.
Она закатила глаза. Ночь быстро приближалась, и когда они подошли к краю леса, Кара поймала себя на том, что ей не терпится поскорее вернуться в замок.
Вдруг Лукан остановился, жестом заставив остановиться и ее. Кара замерла и прислушалась.
— Что случилось? — прошептала она.
Лукан поднял руку, чтобы она помолчала. Потом она увидела в тени дерева какое-то движение, и Гэлен шагнул на их тропу. Кара почувствовала, как ногти Лукана вытянулись.
— Чего ты хочешь, Шоу? — грозно потребовал он.
Но глаза Гэлена были прикованы к ней.
— Ты выставляешь это всем на обозрение? — спросил он, обращаясь к Каре.
Лукан задвинул ее себе за спину.
— О чем ты говоришь?
Гэлен ткнул в нее пальцем:
— О флаконе. «Поцелуе демона». Его следует прятать.
Кара взглянула вниз и обнаружила, что мамино ожерелье и в самом деле висит поверх платья.
— Обычно я его прячу, но только потому, что люди находят его странным.
— Где ты его взяла? — спросил Гэлен.
— Это, черт возьми, не твое дело, — прорычал Лукан.
Однако Кара догадалась, что Гэлен может что-нибудь знать о сосуде. Она вышла из-за спины Лукана.
— Мне дала его моя мама, когда я была еще совсем маленькой.
— Вирраны убили ее, так ведь? — спросил Гэлен.
Она кивнула.
— Родители спрятали меня и только поэтому я спаслась.
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет.
— Кара, — предостерег Лукан.
Она взглянула на Лукана и дотронулась до его руки.
— Сколько я себя помню, мне хотелось узнать, что это за ожерелье. Но мама умерла, и рассказать мне было некому. Если Гэлен знает, позволь ему поделиться этим знанием со мной.
Лукан вздохнул и кивнул:
— Хорошо.
Она повернулась к Гэлену:
— Так что же это за ожерелье?
— Кровь, которую ты носишь, это кровь драу.
Кара вспомнила, как Лукан рассказывал ей о двух ответвлениях друидов: маи, или добрые друиды, и драу — друиды злые.
— Мои родители были хорошими, добрыми и порядочными. Они никому не причинили зла.
Лукан обвил ее рукой за талию и привлек к себе.
— Продолжай, — велел он Гэлену.
— Ритуал кровопускания — это обряд, который проводит каждый драу на свое восемнадцатилетие. Считается, что кровопускание открывает им доступ к черной магии.
— Нет, — замотала головой Кара. — Еще раз повторяю: мои родители были добрыми людьми.
— А вы часто переезжали? — спросил Гэлен.
Она открыла было рот, чтобы сказать «нет», когда в памяти вдруг всплыло воспоминание о том, как они заходят в коттедж. Как доволен был отец, а мама сказала, что надеется, они проживут здесь дольше, чем в последней деревне.
— Часто, не так ли?
Она кивнула Гэлену, грудь сдавило.
— Но почему? Зачем нам нужно было постоянно переезжать?
— Из-за Дейрдры, — ответил Лукан.
Гэлен коротко кивнул.
— Дейрдре собирает всех друидов, и маи, и драу, всех, кого ей удается найти. Она убивает их ради большего могущества и власти. Драу представляют угрозу для ее магии, и говорят, некоторые маи знают, как связать злых духов.
Кара посмотрела на Лукана. Его взгляд, полный беспокойства, встретился с ней. Если кто-то из маи может связать живущего в нем духа, она найдет для него этого маи.
Кара прикоснулась к сосуду.
— Один Воитель сказал, что Дейрдре нужна эта кровь. Зачем?
— Кровь друида содержит в себе великую магическую силу, особенно для того, кто либо пролил кровь, либо завладел ею. — Взгляд Гэлена сузился, словно только сейчас до него дошло: — Это тебя ищет Дейрдре.
Она взглянула на Лукана.
— Я знаю.
— Значит, тебе понадобится столько Воителей, сколько ты сможешь найти, Маклауд. Дейрдре жаждет заполучить твою женщину больше, чем любого из Воителей.
— Почему? — спросил Лукан.
— Сила Кариной крови, смешанная с кровью ее матери, слишком велика, чтобы такая, как Дейрдре, прошла мимо. Приток могущества, который она получит, будет огромен. Это большая редкость — найти друида, который носит кровь матери драу у себя на шее.
Кара сняла ожерелье через голову.
— Тогда я просто вылью мамину кровь.
— Нет, — сказал Гэлен и протянул руку, останавливая ее. — Не надо этого делать.
— Чего ты нам не договариваешь? — нахмурился Лукан. — Драу были злом. Они были бы полезны Дейрдре, а поскольку кровь выпускается ритуально, Дейрдре легко было бы получить их кровь. Зачем их убивать, когда она может привлечь их на свою сторону?
Гэлен вздохнул и провел ладонью по лицу.
— Дейрдре сама является драу. Она поддерживает свою жизнь, используя кровь собратьев, около пяти сотен лет. Каждый раз, убивая драу и получая их кровь, она становится сильнее. И она боится, что кто-нибудь из драу может узурпировать ее власть.
Лукан выругался тихо, но с чувством.
— Твою женщину нужно любой ценой держать подальше от Дейрдры. Она также должна хранить сосуд как зеницу ока, ибо однажды ей может понадобится материнская кровь.
— Я об этом позабочусь, — заверил Лукан.
Гэлен прислонился плечом к дереву.
— Кара могла бы бороться с Дейрдрой при помощи своей магии.
— Но я ничего не знаю о друидах и их обычаях, — возразила Кара, покачав головой. — Я даже не знала, кто такие эти драу, пока Лукан не рассказал мне. У меня нет никакой магии.
— Это не так, — возразил Гэлен. — Каждый потомок друидов обладает магическим даром. Маи за своим даром обращаются к природе. Драу выпускают свою кровь, таким образом принося себя в жертву злу. И как только обряд совершен, черная магия вступает в силу.
Она положила ладонь на грудь Лукана.
— Я не хочу использовать черную магию.
— Тебе и не придется, — пообещал он. — Мы что-нибудь придумаем.
Когда они подняли глаза, Гэлена и след простыл.
— Тебе придется опереться не только на своих братьев, Маклауд, — эхом разнесся голос Гэлена среди деревьев.
— Он движется как ветер, — сказала Кара.
— Пошли. — Лукан взял ее за руку. — Нам пора возвращаться в замок.
Кара подхватила юбки другой рукой, и они побежали. Он несся с такой скоростью, что она еле могла поспевать.
Вскоре на землю опустилась ночь. Когда Кара выбилась из сил, Лукан, не останавливаясь, подхватил ее на руки и побежал дальше.
Кара положила голову ему на плечо и закрыла глаза, перебирая в памяти все то, что поведал им Гэлен. Ей не хотелось верить, что ее мама занималась черной магией. В жизни Кары было слишком много любви, слишком много добра, чтобы поверить, что ее родители были на стороне зла.
Но сосуд с материнской кровью у нее на шее говорил о другом. Ах, если бы только мама была жива, она бы обо всем рассказала дочери.
— Мы что-нибудь придумаем, — прочитав ее мысли, повторил Лукан.
Она кивнула, не в силах ответить. Он сказал это, чтобы успокоить и утешить ее, но она прекрасно понимала, как обстоит дело, и что потребуется нечто большее, чем обещания, чтобы сохранить ей жизнь. Опасность слишком велика.
