Глава 20
Когда Мейрин наконец проснулась, головная боль оказалась намного острее, чем боль в боку. Она облизала пересохшие губы, но ужасный привкус во рту так никуда и не делся.
Что же с ней сделал муж? Последнее, что удалось вспомнить, — это то, как он почти силой заставлял ее пить из фляги какую-то обжигающую жидкость. Трудно было осилить даже несколько глотков! От одной лишь мысли о недавних мучениях желудок Мейрин начинал восставать.
Она осторожно повернулась и почувствовала рядом что-то мягкое и теплое. Улыбнулась, обняла Криспена и для верности покрепче прижала к себе.
Мальчик открыл глаза и доверчиво прильнул.
— Как ты себя чувствуешь, мамочка?
— Спасибо, милый, хорошо. Уже почти не больно. Должно быть, рана совсем легкая.
— А я очень испугался.
Его голос дрогнул, и Мейрин почувствовала, что парнишка действительно немало пережил.
— Прости, что заставила волноваться.
— Было очень больно? Мэдди сказала, что отцу даже пришлось тебя зашивать. Я бы, наверное, не выдержал и начал кричать.
— Больно, конечно, но терпеть можно. У твоего отца твердая рука, и он быстро справился.
— Потому что он лучше всех на свете, — уверенно и гордо заявил Криспен. — Не зря же я обещал, что он о тебе позаботится.
Мейрин улыбнулась и поцеловала сына в вихрастую макушку.
— Надо бы встать с кровати. Так долго лежу, что уже все мышцы затекли. Не хочешь мне помочь?
Криспен вылез первым и принялся очень бережно поддерживать Мейрин, пока та осторожно спускала ноги с постели.
— Ну, а теперь тебе пора вернуться в свою комнату, умыться и одеться. Встретимся внизу. Может быть, у Герти найдется что-нибудь на завтрак?
Криспен улыбнулся и, громко хлопнув дверью, убежал.
Мейрин потянулась и слегка поморщилась. Нет, на самом деле не очень больно. Она почти не обманула. Вот только поворачиваться надо осторожно. Но лежать в постели целый день, конечно, незачем.
Она повернулась, чтобы достать из шкафа повседневное платье, но в этот миг взгляд остановился на ярком пятне возле окна. На маленьком столе лежало что-то изумрудное, аккуратно сложенное.
Свадебное платье! Совсем забыв о ране, Мейрин подбежала к столу и осторожно, словно не веря собственным, глазам, прикоснулась к мягкой шелковистой ткани. Да, оно настоящее. Мейрин подняла платье повыше, чтобы расправились складки, и ахнула. Оно как новое! Даже не заметно, что когда-то его грубо разорвали.
Прижав платье к груди, Мейрин блаженно закрыла глаза. Глупо, конечно, переживать из-за платья, но ведь замужество бывает только раз в жизни. Хотя… Всякое может случиться. Мейрин нахмурилась. Ведь супруг может и умереть, оставив жену вдовой. Об этом Мейрин даже и думать не хотелось.
Она в последний раз погладила мягкий струящийся бархат, а потом бережно повесила платье в шкаф — дожидаться следующего торжественного случая.
Торопясь выйти из комнаты, Мейрин начала одеваться и приводить себя в порядок, однако задача оказалась не из легких: каждое движение давалось ей с трудом, и пришлось проявить чудеса изобретательности.
Она расчесала волосы и оставила их распущенными: разве можно заплести косы одной рукой? Мейрин посмотрела на себя в зеркало, убедилась, что выглядит прилично, и спустилась в зал в надежде успеть к завтраку.
Настало время приступить к исполнению обязанностей хозяйки замка; Юэн наверняка будет доволен.
Несколько дней после свадьбы промелькнули незаметно, словно несколько минут. Единственное, на что хватило времени, — это познакомиться с женщинами. Жаль, конечно, что постоянно досаждают бдительные охранники.
Но достаточно об этом. Пришла пора заняться делом и взять бразды правления в свои руки, тем более что ранение научило ее уму-разуму и убедительно доказало, что выходить за пределы замка опасно.
Мейрин спустилась в зал и тут же почувствовала сосредоточенные на собственной персоне изумленные и испуганные взгляды сородичей. Гэннон и Кормак что-то горячо обсуждали, но сразу замолчали и посмотрели на госпожу так, будто за ночь у нее выросла вторая голова. Мэдди сокрушенно всплеснула руками и бросилась ей навстречу.
— Миледи, вам нельзя вставать! — воскликнул Гэннон.
Оба охранника тоже оказались рядом.
— Да, — поддержала Мэдди. — Вам надо было остаться в постели. Я как раз собиралась отнести в комнату блюдо с едой.
Мейрин с достоинством подняла руку.
— Спасибо. Я высоко ценю твою заботу. Но я хорошо себя чувствую, а от бесконечного лежания можно с ума сойти.
— Лэрд такое поведение не одобрит, — сурово заключил Кормак.
— При чем здесь лэрд? — возмутилась Мейрин. — Напротив, он должен радоваться, что я встала и готова исполнять обязанности хозяйки.
— Вам надо отдохнуть, леди, — покачала головой Мэдди. Взяла госпожу за плечи и повернула в сторону лестницы. — Нельзя бередить рану.
Мейрин упрямо стряхнула заботливые руки и хотела продолжить путь, однако наткнулась на Гэннона.
— Да, миледи, хотите вы того или нет, а придется снова лечь в постель, — спокойно и твердо распорядился воин.
— Но я уже совсем здорова, — настаивала Мейрин. — И боли почти не чувствую. Ну, разве только совсем чуть-чуть. — Уточнение прозвучало в ответ на скептический взгляд Кормака. — Какой смысл лежать в постели в такой чудесный день? Даже готова позволить тебе меня сопровождать, — добавила она, обращаясь одновременно к обоим охранникам.
— Готовы позволить? — хмуро переспросил Гэннон.
Леди Маккейб милостиво кивнула и безмятежно улыбнулась:
— Да. Вот увидите, буду хорошо себя вести и неприятностей не доставлю.
— Поверю, когда увижу своими глазами, — буркнул. Кормак.
— Мэдди, если у тебя найдется свободное время, то я с удовольствием приму твою помощь.
Мэдди растерялась.
— Конечно, миледи. С радостью помогу, но все же считаю, что вам необходимо немедленно подняться к себе и лечь. Может быть, пока будете завтракать, расскажете, какая именно помощь необходима?
Мейрин обвела подданных недовольным взглядом.
— Не вижу ни одной убедительной причины, чтобы весь день лежать в постели.
— Убедительных причин очень много, жена.
Кормак и Гэннон заметно повеселели, а Мэдди с облегчением вздохнула. Мейрин обернулась и увидела мужа: Маккейб стоял у входа и, судя по всему, уже давно следил за препирательствами.
— Ну почему же ты постоянно, по каждой мелочи споришь и сопротивляешься?
Мейрин опешила.
— Это… это… очень грубо с вашей стороны, лэрд. Хотите сказать, что я упрямая? Нет, я вовсе не упрямая.
В поисках поддержки госпожа повернулась к подданным.
— Разве я упрямая?
Кормак сморщился, как будто только что проглотил клопа, а Гэннон внезапно обнаружил на полу что-то очень интересное и теперь внимательно рассматривал. Мэдди, однако, не сочла нужным проявлять осторожность и открыто рассмеялась.
— Так почему же ты не в постели, Мейрин? — строго спросил Юэн.
Она снова посмотрела на мужа.
— Потому что я чувствую себя гораздо лучше. Конечно, если не считать головной боли. Чем вы меня вчера напоили?
— Специальным лекарством от упрямства. Пожалуй, попрошу Герти сварить еще флягу.
Ответа у Мейрин не нашлось.
— Пойдем наверх, милая, пора перевязать рану, — сказал муж и, взяв Мейрин за руку, повел к лестнице.
— Но… я собиралась…
Юэн даже не дослушал.
— Все, что ты собиралась сделать, вполне может подождать. Если я решу, что опасность миновала и тебе действительно можно расхаживать по замку, то, возможно, и пересмотрю условия твоего заключения.
— Моего заключения? Ничего смешнее в жизни не слышала…
Юэн остановился и прервал тираду жены обжигающим, всепоглощающим поцелуем — совсем не нежным, а требовательным и… страстным. Видит Бог, Мейрин не хотела, чтобы он останавливался.
Когда же ей снова удалось вздохнуть, мысли решительно отказывались подчиняться.
Они стояли… возле спальни? Мейрин попыталась вспомнить, что их сюда привело.
— Так что ты хотела сказать, милая?
Мейрин напряженно наморщила лоб:
— Не помню.
Юэн с улыбкой открыл дверь, втащил жену в комнату и принялся стягивать с нее платье. Мейрин решительно отвела его руки.
— Не позволю порвать еще одно.
Юэн вздохнул.
— Но ведь то я приказал зашить. Всего лишь несчастный случай.
Мейрин удивленно подняла брови:
— Так это ты приказал зашить мое платье?
Маккейб сжал губы и посмотрел в сторону, как будто и не слышал вопроса.
— Лэрд, вы позаботились о платье?
— Разумеется, нет, — ворчливо отозвался господин. — Это женское дело. Мужчинам не пристало заниматься ерундой.
Мейрин просияла счастливой улыбкой и порывисто обняла мужа.
— Спасибо!
Юэн вздохнул и, укоризненно взглянув на жену, освободился из объятий.
— Когда же ты научишься сдерживать чувства? Если будешь так прыгать, рана снова разойдется.
Мейрин встала на цыпочки и, заставив Юэна наклониться, пылко его поцеловала.
Трудно было сказать, на кого из двоих порыв подействовал сильнее. Глаза Юэна вспыхнули, а ноздри затрепетали.
— Я и в самом деле хорошо себя чувствую, — заверила Мейрин. — Матушка Серинити часто повторяла, что меня хранит рука Господа. Все раны и ушибы заживают намного быстрее, чем у остальных. Бок, конечно, болит, но совсем немного. Скорее, слегка беспокоит. Так зачем же весь день лежать в постели?
— Сними платье. Я хочу убедиться, что все в порядке.
Мейрин недовольно вздохнула, развязала тесемки и спустила корсаж. Юэн посмотрел на голые плечи, и на лице его появилось напряженное выражение.
Вдохновленная пристальным вниманием мужа, Мейрин раздевалась дольше, чем требовалось для того, чтобы избавиться от обычного незатейливого платья. Волосы спустились на плечи и закрыли грудь; только розовые вершинки смущенно выглядывали из-за густых темных прядей. Юэн жадно пожирал их взглядом.
— Может, мне лучше лечь? — невинно уточнила Мейрин.
Юэн откашлялся.
— Да. Так, чтобы тебе было удобно. Я быстро справлюсь.
Она вытянулась на постели, не переставая наблюдать за мужем из-под длинных густых ресниц. Он ловко сменил повязку, но горячий взгляд продолжал блуждать по ее телу.
Вот, наконец, узкая полоска ткани плотно обвила талию, и Мейрин беспокойно пошевелилась.
— Сейчас не время для любви, — прошептал Юэн. — Но что же делать, если искушение непреодолимо?
Мейрин положила ладони на плечи мужа и внимательно посмотрела в его зеленые глаза — полные жизни и такие же прекрасные, как изумрудные холмы весной.
Юэн склонил голову и прикоснулся к ее губам. Сначала совсем легко, почти невесомо. Поцеловал в один уголок рта, потом в другой. Вернулся к середине и сладко вздохнул.
— Вкус солнца.
Удивительные слова переполнили душу Мейрин счастьем. Всем телом она ощущала его вожделение — неукротимое, горячее, пульсирующее. Бриджи с трудом сдерживали напор. Да и сама она сгорала от нетерпеливого желания.
— Юэн, а ты точно знаешь, что сейчас не время для любви?
Он застонал.
— Теперь уже нет. Искусительница!
Мейрин приподнялась и выгнулась мужу навстречу. Она и сама не понимала, зачем это сделала, но так оказалось лучше, спокойнее. Очень ей хотелось получить то, что мог дать только он — единственный на свете мужчина.
— Поцелуй, — потребовала она.
— О, с радостью! — отозвался Юэн. — Готов целовать тебя до тех пор, пока ты не запросишь пощады.
Губы его сомкнулись вокруг соска, а ладони стали гладить плечи. Мейрин прильнула к мужу, как кошка, мечтающая о ласке хозяина.
— Осторожнее, милая, — пробормотал Юэн. — Не забывай о ране.
О ране? Какая еще рана? Зачем думать о ерунде?
Юэн скользнул в развилку ее бедер и сквозь плотные завитки пробрался к чувствительным складкам. Несмотря на предупреждение, Мейрин не смогла сдержаться и импульсивно подалась навстречу. В глубине ее существа вспыхнул огонь и, упрямо разрастаясь, с каждым мгновением, с каждым прикосновением стал разгораться все ярче. Что это? Откуда? И что делать с неведомым чувством? Разве такое бывает?
Ответа она не знала, да и не хотела знать. Прикосновения супруга доставляли ей безмерное счастье, и хотелось лишь одного — чтобы он не останавливался. Сама того не замечая, Мейрин вновь и вновь просила продолжать.
Пальцы сводили с ума, а губы неутомимо ласкали грудь. Чувственное напряжение нарастало стремительно, приближая неминуемый взрыв.
Мейрин жалобно всхлипнула, схватила мужа за плечи и, умоляя о большем, приподняла бедра. Пальцы Юэна осмелели и теперь уже действовали с властной, почти грубой уверенностью.
Из груди Мейрин вырвался крик, но Юэн тут же приник губами к ее губам и заглушил стоны наслаждения страстным поцелуем.
Рана, неловкая повязка, боль и неудобства канули в небытие. Остались лишь волшебные волны наслаждения, уносившие Мейрин все дальше и дальше в неведомые просторы. И вот, наконец, она без сил упала на кровать, слишком утомленная для того, чтобы мечтать о чем-нибудь ином, кроме глотка свежего воздуха.
Юэн скользнул на бок и бережно обнял жену. Коснулся губами лба, провел ладонью по волосам. Он нежно ласкал ее до тех пор, пока чудесный туман не окружил, не окутал ее теплым сиянием.
— Спи, девочка, — шепнул он. — Отдых подарит тебе силы.
Слишком усталая, счастливая и потерянная, чтобы спорить, Мейрин закрыла глаза и погрузилась в темноту. Да, в качестве снотворного средства муж оказался намного приятнее эля.
