Глава 23
Подарок Мари

Я не хотела, чтобы рядом со мной было зеркало. Зачем смотреть на отражение убийцы?

Фрагмент мозаики найден, но это ужасная подробность, которую я хотела забыть. Однако я понимала, что отрицание смертельного воздействия не обезвредит его. Я была сбита с толку и полна ненависти к себе, не зная, что делать дальше.

Я – убийца. Хоть и незлонамеренная. Но сути это не меняет.

Именно чувство вины отняло у меня силы, когда я уходила от доктора. Я вдыхала свежий сельский воздух и начала приходить в себя, когда увидела карету Блейка и вышедшего из нее Бертрума.

– Добрый день, мисс Карон. Лорд Бастон прислал за вами карету.

– Добрый день, Бертрум. Какой он внимательный.

Бертрум поднес руку к губам и издал мелодичный птичий свист, который был услышан на другой стороне улицы. Через окно я разглядела Блейка, сидевшего за большим столом вместе с несколькими мужчинами в муниципальном учреждении Гластонбери. Услышав сигнал Бертрума, он встал, оставил собрание, пересек улицу, сделав всего несколько широких шагов, и помог мне сесть в карету.

– Николетта, я слышал о вашем обмороке и встревожился.

Он обнял меня.

– Спасибо, Блейк.

– Вы желаете вернуться в гостиницу Мириам? Если вам лучше, мы можем отправиться ко мне в поместье и поиграть в доктора. Я вижу, у вас уже есть один из инструментов. – Он кивнул на мой стетоскоп.

– Если я буду изображать доктора, вы будете моим пациентом? – поинтересовалась я.

– Женщина-доктор? Сомневаюсь.

– Ну хотя бы разок.

– Интересно. Женщины боятся крови.

– Бывают женщины, способные преодолеть этот страх.

– Хорошо, признаю. Да. Однажды может появиться женщина-врач.

– Спасибо. А теперь мне хотелось бы отправиться в гостиницу, принять ванну и переодеться.

– Могу ли я вам помочь принять ванну?

Я со смехом кивнула, потом увидела слева белую молнию и повернулась, чтобы взглянуть на Пегаса, переступавшего с ноги на ногу у почты, размещавшейся по соседству с приемной врача.

– Ах, Блейк, ну разве не прекрасная лошадь?

– Да, в самом деле. Я видел выступление Пегаса – захватывающее зрелище.

Мы вышли из кареты и подошли ближе.

– Кажется, у него в гриве и хвосте серебряные нити. А его глаза светятся умом. Вид у него такой, будто он знает себе цену.

– Думаю, так оно и есть. Николетта, почему вас допрашивал его владелец?

– Я была последней, кто видел Дентона Брикмана живым. Он сопровождал меня на королевский бал, а вскоре после того, как проводил домой, с ним произошел несчастный случай.

– Ну, вы не в ответе за несчастный случай. Вы были свидетельницей случившегося?

– Нет, но подозревают, что его убили. Инспектор Лэнг решил, что я могу пролить свет на обстоятельства смерти, но оказалось, что я не смогла предоставить ему никакой полезной информации. Ах, Блейк, еще он попросил меня взглянуть на тело жертвы другого убийства: возможно, я его знаю, но я его не узнала. Вот тогда я и упала в обморок.

– Похоже, инспектор Лэнг – человек своевольный. Николетта, вы можете радоваться моему образованию барристера. Не думаю, что вам стоит общаться с ним снова иначе, чем в моем присутствии. А вот и Лэнг, позвольте сказать ему пару слов.

Выйдя на улицу, Лэнг обнаружил лорда Бастона, рассматривающего Пегаса. Николетта сидела в карете.

– Инспектор, эта лошадь – само совершенство.

– Совершенно верно.

– Вы не хотели бы его продать? Назовите вашу цену.

– Ему нет цены.

– Каждой лошади есть цена.

– Не Пегасу. Для меня он бесценен.

– А как бы вы отнеслись к тому, чтобы обменять его на землю или поместье?

– Нет, лорд Бастон. Откажитесь от этой затеи. Я не отдам Пегаса даже за сто тысяч фунтов.

– А за двести тысяч?

– И за двести не отдам.

– Насколько мне известно, вы сегодня водили мисс Карон смотреть на тело?

Лэнг кивнул.

– А почему вас это интересует?

– Вы закончили допрос?

– Нет.

– Я хочу присутствовать во время вашего разговора с ней в качестве ее адвоката, пока она не наймет другого.

– Согласен.

– Дайте знать, если передумаете относительно Пегаса. Этот вопрос меня очень интересует.

– У меня целый список желающих.

Блейк сел в карету, собираясь отвезти меня в гостиницу.

– Я дал Лэнгу понять, что буду присутствовать при каждом твоем допросе.

– Спасибо, Блейк.

– Думаю, они устроили на тебя охоту.

– Так оно и есть.

– Что за нелепость! Ты не сделала ничего плохого. Просто выход в свет, может, бал-другой, вот и все, не так ли? Ведь между тобой и тем джентльменом ничего не было, так?

В Блейке проснулась ревность, и он устроил мне настоящий допрос.

– Нет, разумеется, нет.

Весь день я чувствовала себя птенцом, сидящим на ветке, которую пилят. Любой порыв ветра, любое движение раскачивали ветку, а у меня были слабые крылья, я боялась упасть и разбиться. Я была так благодарна лорду Бастону за его силу.

Новый констебль пригласил к себе в контору Лэнга с помощниками.

– Я подумал, вы пожелаете ознакомиться с телеграммой, – заявил Найлз.

– Инспектор, я видел Оливера на балу в Охотничьем клубе и узнал, что на следующий день он отправился на загородную прогулку с Николеттой Карон.

Лэнг задумался.

– Требуется всего лишь задействовать интуицию. Следуйте за мной.

Четверо всадников отправились на восток, первым скакал Пегас. Казалось, он точно знал, куда направляется.

Я приняла целительную лавандовую ванну, в то время как лорд Бастон пил чай с Мириам. Я пыталась себе представить, будто теплая вода проникает в мое тело и вымывает боль от потерь из каждой клетки.

Вряд ли тот, кто услышал бы мою историю, понял бы, почему я меняла мужчин. Некоторые женщины верят в сказку о том, что существует родственная душа, которую необходимо найти и хранить ей верность. Они бы удивились, что я влюблялась в каждого мужчину и продолжала жить, когда возлюбленный отходил в мир иной.

Я и сама удивлялась. Не оставляла надежды, что найду наконец такого мужчину, который удовлетворял бы меня, а я – его. Но при этом он должен остаться жив. Я отказывала каждому мужчине, но они слушать ничего не хотели. Не отказала только лорду Бастону – это было выше моих сил. Он был солнцем, полностью контролирующим свою маленькую луну, и я была на его орбите. Я просто соответствовала его стезе, чтобы играть, когда он играл, танцевать, когда он танцевал, спать, когда он спал, быть в его любви.

– Мисс Николетта, поднимайтесь! – поторопила меня Мари. Очень не хотелось вылезать из ванны. – Ваш симпатичный поклонник ждет.

– Помоги, пожалуйста.

Мари подала мне полотенце, помогла одеться и подготовиться к загородной прогулке с Блейком.

– Лэнг нам не друг, – заявила Мари, когда я была готова. – Он не должен был водить вас в ужасный подвал гробовщика.

– Мари, я скоро уеду. Возможно, сегодня вечером. А ты оставайся. Не стоит рисковать.

– Я поеду с вами, мисс Николетта. Без вас я умру от тоски.

– Мари, я думаю о твоем здоровье. О твоей милой шейке, дорогая подружка.

Она взглянула на меня с нежностью, прижав обе руки к горлу. Мари будто хотела вручить его мне.

– Я дарю вам шею. Теперь у меня ее нет. Я просто ваша близкая подруга и преданная служанка, мне очень хорошо с вами, мисс Николетта.

– Дорогая Мари, я не могу так просто принять этот дар. Я молюсь, чтобы тебя не тронули мои ночные кошмары. Я волнуюсь о тебе. Королева скорее казнит, чем помилует. Я чувствую, как она дышит мне в спину.

– Возьмите меня с собой, – взмолилась Мари.

Я кивнула:

– Хорошо, Мари. Скоро наступят сумерки, пакуй вещи. Мы уезжаем сегодня вечером.

Барта Маршалла проводили в покои королевы в Букингемском дворце. На королеве Виктории была пурпурная мантия с золотой отделкой и такое же платье, что было отступлением от правил, поскольку чаще всего она носила темные цвета, с тех пор, как тридцать лет назад похоронила принца Альберта.

– Ваше королевское величество, разрешите заметить, что это платье вам необыкновенно идет.

– Пурпурный – мой любимый цвет, я рада, что у начальника полиции столь острый глаз. А теперь расскажите о том, как продвигается расследование убийств.

– С момента нашего последнего разговора у городка Гластонбери был найден еще один мертвец. Фредерик Бодем, констебль. Только что я получил телеграмму о том, что разыскивается Оливер Дэвис, коннозаводчик и победитель дерби.

– Сын посла Дэвиса?

– Да, ваше величество.

– Дэвиса известили?

– Да.

– Какая печальная новость! Я помню его сына.

– У нас есть подозреваемый. Француженка по имени Николетта Карон. В последний раз Оливера Дэвиса видели в ее обществе. Кроме того, полиция Франции сообщила, что она подозревается в четырех убийствах в Ницце и только что скрылась от гильотины. На севере Италии ее подозревают еще в одном убийстве.

– Судите ее.

– Дело расследует Лэнг, мой лучший инспектор. Он не подведет.

– Джексон Лэнг?

– Да. Он собирает улики. Еще ни один преступник от него не ушел.

– Мисс Карон. Она проститутка?

– Трудно сказать, ваше величество. Возможно, для многих это и так. Очевидно, она влюбляется в них всех.

– А как она их убивает? Вам это известно?

– Мы ведем расследование и скоро сообщим вам о результатах.

– Хорошо.

– Что-нибудь еще, ваше величество?

– До меня дошли слухи, но я в затруднении. Вы не могли бы объяснить, что означает слово «приапизм»?

– Не смею, ваше величество. Лично вам – нет. Не могу ли я объяснить значение этого слова вашему слуге или сиделке, а они объяснят это вам?

– Сэр Барт, я понимаю ваши затруднения. Почему бы вам не рассказать все моему премьер-министру? Через него подробности могут быть переданы мне, поскольку они важны для меня. Вы понимаете? Мне это нужно не для развлечения.

– Разумеется, ваше величество.

Она сделала охране знак, чтобы пригласили премьер-министра, Робера Гаскойн-Сесила, маркиза Созлбури, чтобы сэр Барт смог рассказать ему о деле. В свою очередь, Созлбури расскажет все своей супруге Джорджине. Та расскажет сиделке, а сиделка – королеве. Несмотря на цепочку из пяти человек, что устранило всякую неловкость при передаче сообщения, ни супруга Созлбури, ни сиделка не были замечены в осторожности – в сущности, чаще всего именно благодаря им дела королевы становились известны всем.

Через день-другой слово «приапизм» стало известно всей Англии. В пабах шутили про негнущихся ирландцев, шотландцев, носящих килты от постоянного возбуждения, и про голландского мальчика, который заткнул дыру в дамбе отнюдь не пальцем. Вся страна шутила, шептала и распускала слухи о женщине, вызывавшей такое состояние.