Глава 7
Анник лениво просыпалась. В тепле, в мягкой постели. Настоящее блаженство для ее многострадального тела. Она почувствовала запах пекущегося хлеба.
Потом осознала, что лежит голой.
Она встревожилась, мгновенно вспомнив, где находится. Поскольку она уже не в первый раз просыпалась среди врагов, то не сделала ни малейшего движения и затаила дыхание. Ночью одеяло сползло до ягодиц, вообще не прикрывая их. Грей мог увидеть все, что хотел. Странное ощущение.
Его не было в постели. А кровать не такая большая, чтобы в ней потеряться. Где-то слева она услышала его дыхание. Как долго он смотрел на нее, пока она спала? Хотел ли он ее? Абсолютно неуместный вопрос.
Она всегда сдержанно относилась к мужчинам, а теперь вдруг разлеглась в постели и позволяет себе думать о том, смотрел ли на нее с вожделением британский шпион. Наверное, какая-то разновидность безумия. В любом случае она этого не хотела.
– Сообщаю, что вы проснулись. – Голос прозвучал ближе, чем она рассчитывала. – Можете встать и не притворяться.
– Я надеялась, что вы дурной сон и, в конце концов, исчезнете, если поспать немного подольше.
– Я не могу быть кошмаром. Сейчас утро, и я все еще здесь.
Натянув одеяло до груди, Анник села и уткнулась лбом в колени, чтобы спрятать лицо. Она попала в ужасное положение. Леблан может найти ее в любой момент. Она воспылала невоздержанной страстью к англичанину. Осталась без платья. Вскоре должна предстать голой перед Греем, да еще при дневном свете. Все это страшно угнетало ее.
– Кошмары снятся мне и по утрам. Я уже привыкла.
– Вы представляете, как это глупо выглядит, когда женщина ваших способностей дуется, словно пятилетний ребенок?
– Я не дуюсь. Почему бы вам не уйти, чтобы я могла одеться?
Как было бы здорово, если бы Грей на время куда-нибудь ушел или даже вообще исчез с лица земли…
– Я не оставлю вас одну. У меня нет ни времени гоняться за вами, ни желания с вами бороться. Посмотрите на меня. Я устал разговаривать с вашей спиной и одеялами. Я не испарюсь лишь потому, что вы меня игнорируете.
Когда он был уже рядом, Анник подняла голову и открыла глаза. Темнота. Как всегда. Уже в течение пяти месяцев. Открывая глаза, она даже не могла сориентироваться, где находится, когда ее внезапно будили.
Грей замер. Он был из тех, кого не слышно, пока он думает. Она ждала. Затем почувствовала движение воздуха у лица. Иногда они махали перед ней руками, чтобы посмотреть, не моргнет ли она.
– Ты слепая?..
Ее всегда раздражали эти люди, считающие, что все знают.
– Я не слепая. Я просто не вижу.
– Боже мой! – Взяв за подбородок, Грей повернул ее лицо сначала в одну сторону, потом в другую. – Не могу поверить! Когда? Как?
Почему-то она сказала ему правду:
– В мае. Это не было даже сражением. Просто деревня и… забава для патруля, скачущего мимо. Они уничтожили маленькую деревню без всякой причины, лишь потому, что были вооружены, скучали и могли это сделать. Меня ударили саблей по голове.
Не стоило говорить об этом. Сразу предстало то, что она видела в последний раз. Яркая скатерть, истоптанная лошадьми. Длинные развевающиеся волосы женщины, которая пыталась бежать. Мужчина, упавший на землю. Смерть за смертью. Даже женщины и дети. Целая деревня невиновных беззащитных людей, умирающих ни за что.
Анник высвободилась и тут же отодвинулась от него, таща за собой одеяло.
– Я не обнаружил никакого рубца.
– Дело не в глазах. – Она глубоко вздохнула. Она ненавидела говорить об этом. – Доктор из университета в Марселе… очень важный человек с плохим запахом изо рта… сказал, что это сабельная рана головы. Что-то давит на глазной нерв, тромб или обломок кости. Все это он говорил со множеством латинских терминов, чтобы взять с моей матери побольше денег за каждое длинное слово.
Она сделала широкий жест, отвлекая его внимание, пока другой рукой вытерла лицо. Прием фокусника.
– Если это «что-то» сдвинется у меня в черепе, говорит важный доктор, я снова буду видеть. Или тут же умру. Он не берет на себя ответственность. Вместо этого он посоветовал беречь голову от новых ударов, что мог посоветовать кто угодно, не осматривая меня перед этим целый час. Думаю, он мало что знает.
Анник вытерла слезы. Возможно, Грей не заметил этого, поскольку в его голосе не было жалости!
– И ты пять месяцев такая?
– Я не такая и не другая. Я – это я, и намного дольше пяти месяцев. Мои глаза – не я.
Фыркнув, он стал осматривать ее голову и обнаружил под волосами шрам над виском.
– Здесь?
– Как я вам и сказала.
Анник была в ярости, что он изучал ее, а она не могла бежать. Ее нагота вообще ничто по сравнению с тем, что она почувствовала, открыв свою тайну.
– Хорошо зажило.
– Да. Мне сказали, что шрама теперь не видно, поскольку волосы уже отросли.
– Ты ведь была с матерью, когда та умерла? Как же ты, слепая, добралась из Марселя до Парижа?
– Это не ваше дело… – Его руки сжались, и она решила не злить Грея. – Пешком.
– Ты… шла пешком? Слепая? Одна?
– У Маман есть… – Боль сжала ей горло. Маман умерла. – У Маман было… много друзей. Ее собственная сеть, задолго до революции. Они помогли мне.
Очень много людей: Сеть Маман. Друзья Вобана. Друзья Сулье, который был любовником Маман и главой тайной полиции. Друзья ее коллег Рене и Франсуазы. Люди, знавшие ее отца. Ее собственные друзья. Она прошла так много благодаря людям, которых она могла попросить об одолжении ценой в жизнь.
Британцы не знали, насколько выдающаяся у нее память. Ее мозг хранил намного больше, чем планы Альбиона и множество ее секретов. Пять тысяч имен и адресов, означающих убежище и помощь в любом уголке Франции. К некоторым из них она собиралась обратиться, когда избавится от месье Грея.
– Меня всю дорогу передавали с рук на руки, пока не нашелся предатель. Тогда приехал Анри, чтобы отвезти меня к Леблану.
Грей молча исследовал ее шрам, который не мог представлять особого интереса. Закончив, он держал ее голову, чтобы она не смогла отвернуться. Бог знает, что он хотел увидеть.
Его прикосновения вызывали у нее желание, что крайне беспокоило ее. Она этого не хотела. Громадный бессердечный незнакомец, враг и шпион, был таким же неподходящим любовником, как пингвин или тень большого дерева. Более глупого выбора она бы не могла сделать. Его пальцы расчесали ей волосы, чего никто до сих пор не делал. Уже многое связывало ее с этим человеком, больше, чем ей хотелось. Она не имела ни малейшего представления, что у него на уме.
– Ты это здорово преодолеваешь. Слепоту.
В голосе у него было нечто… Так с ней разговаривал Вобан, когда она чем-то его поражала. За это она могла бы пройти для Вобана сквозь огонь. Возможно, есть люди, которые сделали бы это ради Грея.
– Я почти уже привыкла к ней. Хотя это неудобно и может вскоре убить меня.
– Никогда бы не подумал, что ты не видишь.
– Было темно. А в карете я притворялась спящей.
– Но ведь с тобой и легче справиться, не так ли?
– Анри был того же мнения, месье, – вежливо сказала она. Грей засмеялся. Он действительно самый бессердечный человек. У такого не найдешь и капли сочувствия.
– Я не сделаю ошибок Анри. Я намерен очень заботиться о тебе, Анник.
Для главы подразделения он удивительно глуп.
– Неужели вы не понимаете? Леблан пошлет каждого французского солдата на поиски слепой женщины. Я самый опасный багаж для вашей телеги.
– В таком случае мы не дадим никому узнать, что ты слепая.
Он еще не понимал. Ну как можно быть таким дураком?
– Это меня ищет Леблан. Это мне Леблан должен заткнуть рот любой ценой. Я знаю о нем такое… Месье, отпустите меня, ему нужна я, а не вы.
Гостиница должна быть недалеко от маленькой деревни Вобана. Если бы Грей помог ей туда дойти… Вобан стар и немощен, его сознание помрачилось, он уже не может распорядиться, что ей делать с планами Альбиона, теперь этот груз на ее плечах. Но она посидит с Вобаном у камина, держа его руку, поговорит с ним о мелочах, которые он еще помнил. В его доме она найдет верных друзей, которые отвезут ее на побережье. А там уже рукой подать до Англии, найти у Сулье убежище, принять решение и, возможно, стать предателем Франции.
– Поймите, Леблан не станет гоняться за британскими шпионами только ради удовольствия расправиться с ними, Мы не убиваем друг друга из кровожадности, губительной для всех нас. Без меня вы в безопасности.
Грей прошагал через комнату. Он из тех, кто всегда держит в уме цель, ставя одну ногу перед другой. На обратном пути он выглядел человеком, который что-то решил. Анник могла сказать, когда люди принимают решение, они даже ходить начинают по-другому. Она уже научилась это замечать.
– Думаю, тебе подойдет. Голубое платье. И ради Бога, перестань называть меня месье. Просто нелепость. Ты пытаешься меня убить, а называешь месье Грей. – Он бросил ей на колени сверток с одеждой.
– Я буду называть вас, как захочу. То есть вы отказываетесь?
– Отпустить тебя? Не смеши. Конечно, я не позволю тебе уйти. Черт возьми, что ты сделала с ногами?
– Мои ноги тоже не ваша забота.
Он вытянул ее ноги из-под одеяла. Она живо представила, как пинает его, однако не сделала этого, застеснявшись своей наготы. Кроме того, если она спровоцирует его и начнется борьба, он может прикончить ее прямо в постели. Если это произойдет, она может поплатиться за свою глупость.
– Твои башмаки не годятся. У тебя будет заражение крови, если ты продолжишь их носить.
– Честно говоря, они не мои. И ужасно неудобные. Но ходить босиком подозрительно. Вам ни к чему беспокоиться из-за нескольких мозолей, я целыми неделями путешествовала в еще более худшем состоянии.
– В этой куче три пары туфель. Одна из них должна подойти. Если нет, я найду другие. – Грей держал ее уже не так заботливо, как обычно. Его пальцы впились в нее. – И не пытайся бежать с такими ногами, Анник.
– Похоже на совет. Ладно, я буду махать крыльями и летать.
Ее всегда поражало, как мало шпионов с чувством юмора. Но Грею, похоже, сейчас не до шуток. Он так внезапно отпустил ее, что Анник упала на матрас.
– Одевайся. У тебя десять минут.
Он вышел, хлопнув дверью. Кажется, Грей из тех мужчин, с которыми нельзя иметь дело, пока они не позавтракали. Маман говорила, что таких большинство. Она запомнит это на будущее.
