Глава 14
Прошло две недели. Всему Лондону уже известно, что Гиацинта станет миссис Сент-Клер. Гаретнаслаждается своим положением почетногоБриджертона, но все же его не покидает мысль, что все может в одночасье рухнуть.
Время действия – полночь. Место – как раз под окномспальни Гиацинты.
Гарет все продумал до мельчайших деталей. Он все проиграл в уме, кроме слов, которые скажет, потому что знал, что они появятся, когда настанет нужный момент.
Это будет момент страсти.
Это произойдет сегодня ночью.
Так думал Гарет – со странной смесью расчета и восторга. Сегодня ночью он соблазнит Гиацинту.
Его немного мучили угрызения совести по поводу того, как расчетливо он задумал падение Гиацинты, но он старался их тут же отметать. Он же не собирался соблазнить ее, а потом бросить. Он женится на ней! И никто ничего не узнает.
Ее совесть не позволит ей расторгнуть помолвку после того, как она отдалась своему жениху.
Они решили этой ночью обыскать Клер-Хаус. Гиацинта хотела пойти уже на предыдущей неделе, но Гарет ее отговорил. Для осуществления его планов было еще рано, поэтому он сочинил историю про своего отца – будто у того должны были быть гости. Благоразумие подсказывало, что удобнее будет искать, если в доме будет как можно меньше народу.
Практичная Гиацинта с его доводами тут же согласилась. Но сегодняшний вечер подходит как нельзя лучше. Отец наверняка поедет на бал к Моттраммам. Но самое главное – Гиацинта была готова.
Две недели прошли на удивление приятно. Его уговорили посещать бесчисленные балы и вечеринки. Они были в театре и в опере. И Гиацинта была все время рядом с ним, и если у него и были сомнения в благоразумности женитьбы, то скоро они исчезли. Она иногда раздражала и даже злила его, но всегда была весела и забавна.
Она будет хорошей женой. Другие мужчины, возможно, так не думали, но ему она очень подходила, а только это и имело для Гарета значение. Но сначала ему надо было подстраховаться.
Он начал соблазнять ее медленно, не спеша. Сначала взглядами, прикосновениями и мимолетными поцелуями. Он поддразнивал ее, прозрачно намекая на то, что будет еще кое-что, заставляя ее сердце биться учащенно. Черт возьми, его сердце тоже не оставалось спокойным.
Гарет заварил все это две недели назад, когда попросил ее выйти за него замуж, зная при этом, что обручение будет недолгим. Началось все с поцелуя.
Сегодня ночью он покажет ей, каким может быть поцелуй.
В общем и целом, думала Гиацинта, поднимаясь в свою спальню, все прошло довольно хорошо.
Она бы предпочла остаться дома в тот вечер – чтобы лучше подготовиться к их вылазке в Клер-Хаус, но Гарет сказал, что, поскольку он собирается послать свои извинения Моттраммам, будет лучше, если она к ним поедет. Иначе пойдут слухи о том, куда они оба пропали. Гиацинта провела у Моттраммов часа три, но потом, увидев свою мать, пожаловалась на головную боль. Вайолет, как Гиацинта и предполагала, не захотела уезжать, и отослала ее домой в своей карете.
Все складывалось как нельзя лучше. На улице почти не было никакого движения, поскольку время близилось к полуночи. Это означало, что у Гиацинты есть четверть часа на то, чтобы переодеться и прокрасться на черную лестницу, чтобы встретить Гарета.
Она не была уверена, что они сегодня найдут бриллианты. Она не удивится, если Изабелла изобрела еще какие-нибудь задачки. Но все же они сделают еще один шаг к своей цели. А уж какое это будет приключение!
Всегда ли у нее была такая тяга к приключениям? – размышляла Гиацинта. Неужели ее всегда привлекали опасности и она только ждала случая, чтобы проявить свой необузданный характер?
Она тихо прошла в свою спальню. Незачем будить слуг.
Теперь ей осталось только...
– Гиацинта. Она вскрикнула.
– Гарет? – Господи, этот человек лежит на ее кровати! Он улыбнулся:
– Я ждал тебя.
Как он вошел? – Гиацинта быстро оглядела комнату.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она.
– Я рано пришел и решил, что подожду тебя.
– Здесь?
– На улице слишком холодно.
Ничего подобного. Было даже не по сезону тепло. Все это заметили.
– Как ты вошел? – Боже, неужели слуги его видели?
– Вскарабкался по стене.
– Что ты сделал? – Она подбежала к окну и глянула вниз. – Как ты?..
Но он встал с кровати и подкрался к ней сзади. Обхватив ее руками, Гарет пробормотал над самым ее ухом:
– Я очень ловкий.
Она нервно рассмеялась:
– Как кот!
– И это тоже. – Помолчав, он сказал: – Я скучал по тебе.
Она хотела сказать, что тоже скучала, но он был слишком близко, и голос ее не слушался.
Он поцеловал ее за ухом, но так нежно, что она даже не была уверена, был ли это поцелуй.
– Хорошо провела время?
– Да. Нет. Я слишком... нервничала.
– Нервничала? Почему?
– Ты забыл про бриллианты? – Боже милостивый, неужели у всех женщин так бьется сердце, когда они стоят рядом с красивым мужчиной?
– Ах да, бриллианты. – Он обнял ее за талию и прижал к себе.
– Разве ты не хочешь...
– О, хочу! Еще как хочу.
– Гарет!
Его руки уже были на ее бедрах, а губы ласкали шею.
«Сколько еще времени она сможет вот так простоять?» – подумала Гиацинта.
Он что-то с ней делал, он заставлял ее чувствовать то, что она никогда не чувствовала.
– Я думаю о тебе каждую ночь, Гиацинта.
– Правда?
– М-м. – Его голос был похож на мурлыканье. – Я лежу в постели и думаю о том, как было бы хорошо, если бы ты была рядом.
Гиацинта почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:
– О чем ты думаешь?
Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.
– Я думаю о том, как буду делать вот это. – Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть.
Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.
– А еще много думаю о том, чтобы сделать это. – Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине.
Гиацинта сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала один вдох.
– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это. Одним движением Гарет поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.
Гарет лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.
– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.
– Что ты делаешь? – прошептала она. Он медленно улыбнулся, как сытый кот.
– С тобой?
Она кивнула.
– Это зависит... – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?
– Я не знаю, – призналась она.
– Какая прелесть! – Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.
– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.
Да, его прикосновение подействовало на нее больше, чем его взгляд. Она чувствовала это в животе и между ног. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше...
– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.
– Чего? – прошелестела она одними губами.
– Что ты само совершенство. Больше чем совершенство.
– Эт-то невозможно, ты не можешь!
Он сделал что-то такое... такое, что если это борьба за ее разум, то она его быстро теряет.
– Чего я не могу сделать? – невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.
– Ты не можешь сделать что-нибудь... что-нибудь...
– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.
– Нет, ты не можешь сказать, что я более чем совершенна. Так по-английски не говорят.
И тут он неожиданно замер.
– Я тоже так думал. Совершенство абсолютно, не так ли? Нельзя быть слегка уникальным или более чем совершенным. Но ты почему-то...
– Слегка уникальна?
– И более чем совершенна.
Она дотронулась до его щеки, а потом отвела с нее прядь волос и заправила ему за ухо. В лунном свете его волосы казались еще более золотистыми, чем обычно. Она не знала, что говорить, что делать. Гиацинта знала одно – она любит этого человека.
Она не помнила, когда это произошло. И это не было похоже на решение выйти за него замуж, хотя оно и пришло неожиданно. Эта любовь тихо прокралась, потом все больше набирала силу, пока в один прекрасный день она почувствовала – это она.
Это была настоящая любовь, и она останется с ней навсегда.
И когда Гиацинта это поняла, ей захотелось принадлежать ему. Здесь, в своей постели, в тишине этой ночи. Она захотела любить его так, как женщина любит мужчину, – хотела, чтобы он взял все, что она может дать. То, что они не женаты, не имело значения. Они ведь скоро поженятся.
Это произойдет сегодня ночью. Она уже не могла ждать.
– Поцелуй меня, – шепнула она.
– Я уж думал, что ты никогда не попросишь. – Но он коснулся ее губ лишь слегка. Потом она ощутила его горячее дыхание на своей груди. А потом...
– О! – стонала она.
Наслаждение нахлынуло, захватив каждый уголок ее тела. Она схватила его голову и запустила пальцы в густые волосы. Ей казалось, что больше она не выдержит, и все же не хотела, чтобы он остановился.
– Гарет... Я... Ты...
Его руки, казалось, были везде, прикасаясь, лаская, все ниже стягивая ее платье, пока оно не опустилось так, что было всего на дюйм выше ее женских прелестей.
Она запаниковала. Она хотела этого, но ей почему-то стало страшно.
– Я не знаю, что делать.
– Все хорошо. – Он сдернул с себя рубашку с такой силой, что было удивительно, как не оторвались все пуговицы. – Я знаю.
– Да, но...
– Ш-ш. – Он приложил палец к ее губам. – Позволь мне показать тебе. – Он смотрел на нее, и в его глазах заплясали чертики. – Но посмею ли я? Надо ли... Может быть... – Он отнял палец от ее губ, и она тут же заговорила:
– Но я боюсь, что я...
Он вернул палец на прежнее место.
– Я знал, что так и будет.
Она смотрела на него сердито. Вернее, старалась. У Гарета была удивительная способность заставить ее смеяться над собой. Она чувствовала, как ее губы задергались.
– Будешь молчать? Она кивнула.
Он притворился, что задумался.
– Я тебе не верю.
Она уперла руки в бока, что было довольно комично, учитывая то, что она была полуголой.
– Ладно. Но единственные слова, которые я разрешаю тебе произносить, это – «О, Гарет» и «Да, Гарет». – Он поднял палец.
– А как насчет: «Еще, Гарет»? – спросила Гиацинта. Он едва не засмеялся.
– Это приемлемо.
Она почему-то знала, что все будет хорошо. Возможно, он уже проделывал это. Даже, может быть, сто раз с женщинами гораздо красивее, чем она. Это не имело значения. Он – ее первый, а она – его последняя.
Гарет повернул ее лицом к себе, чтобы поцеловать. Его пальцы погрузились ей в волосы, освободив их от замысловатой прически, и они каскадом упали ей на спину.
Она провела рукой по его груди, изучая кожу, контуры мышц. Потом провела пальцем вниз по его бедру до того места, где начинались бриджи.
Гиацинта почувствовала его реакцию. Мышцы становились твердыми под ее пальцами, а когда ее рука оказалась ниже пупка, он с шумом выдохнул.
Она улыбнулась, чувствуя свое могущество, свою женственность.
– Тебе нравится? – прошептала она и пальцем провела окружность вокруг его пупка.
– М-м.
– А так? – Ее пальцы скользнули ниже.
Он не ответил, но по глазам было видно, что он доволен.
– А как насчет...
– Расстегни пуговицы, – прорычал он. Ее рука остановилась.
– Я? – Ей как-то не приходило в голову, что она может помочь ему раздеться. Ей казалось, что это дело соблазнителя.
Он взял ее руку и прижал к своему телу.
Она расстегнула пуговицы дрожащим пальцами, но дальше этого не пошла. К этому она не была готова.
Гарет, кажется, понял ее нерешительность и, спрыгнув на мгновение с кровати, избавился от остатков своей одежды. Гиацинта отвела взгляд.
– Госп...
– Не беспокойся. – Он снова лег рядом с ней и стянул с нее платье. – Никогда, – он поцеловал ее в живот, – никогда, – он поцеловал ее бедро, – не беспокойся., Гиацинта хотела сказать, что не будет беспокоиться, что она ему доверяет, но тут его пальцы оказались у нее между ног, так что ей осталось только не забывать дышать.
– Расслабься, – сказал он, раздвигая ей ноги.
– Я и так...
– Нет, ты не расслабилась. – Он склонился над ней и поцеловал ее в нос. – Доверься мне.
Она попыталась расслабиться. Но это было необычайно трудно, когда он проделывал с нею такие адские штуки. Только что его пальцы были на внутренней стороне ее бедра, и вот они уже там, где ее еще никто никогда не трогал.
– О!.. О! – Ее бедра приподнялись, но она не знала, что делать, что сказать.
Она не знала, что ей чувствовать.
– Ты совершенна. – Он прижался губами к ее уху. – Совершенна.
– Гарет, что ты делаешь...
– Занимаюсь с тобой любовью.
У нее сердце затрепетало. Это было не совсем «Я люблю тебя», но очень близко к этому.
И в этот момент, в тот последний момент, когда ее мозг еще работал, его палец оказался у нее внутри.
– Гарет! – Она вцепилась ему в плечи.
– Ш-ш. Слуги услышат.
– Мне все равно.
– Сомневаюсь.
Он проделал что-то на внешней стороне, и она содрогнулась.
– Ты готова. Даже не могу поверить.
Он лег на нее, но его пальцы продолжали свое мучительное движение. А над ней было его лицо, и она утонула в глубине его ясных голубых глаз.
– Гарет, – прошептала Гиацинта.
Он устроился у нее между ног, и она почувствовала его плоть – большую, твердую, требовательную.
– Пожалуйста, – простонала она.
Он медленно вошел в нее, и ее поразили величина его плоти и те ощущения, которые она в ней вызвала.
– Расслабься, – сказал он, хотя сам не выглядел расслабленным. Его лицо было напряженным, дыхание – частым.
Он замер, давая ей время приспособиться, а потом продвинулся вперед, совсем немного, но достаточно, чтобы заставить ее вскрикнуть.
– Расслабься, – приказал он.
– Я пытаюсь.
Гарет чуть было не улыбнулся. Такая реакция была так похожа на Гиацинту. Даже сейчас, в один из самых потрясающих и странных моментов ее жизни, она оставалась... сама собой.
Мало кому это удается, подумал он.
Он продвинулся еще немного. Он не хотел сделать ей больно, но понимал, что ему не удастся избавить ее от боли совсем, но, видит Бог, он постарается, чтобы все было идеально. Даже если это убьет его, он не станет торопиться.
Ее тело было напряжено до предела, зубы стиснуты в ожидании продолжения.
– Гиацинта, – шепнул он ей на ухо, – мне кажется, что минуту назад тебе все это нравилось.
– Возможно, и так.
– Может быть, ты подумаешь о том, как продлить удовольствие?
Она поджала губы, как всегда делала, если чувствовала, что он ее поддразнивает, и ответила в том же тоне:
– Что ж, я подумаю.
Он был восхищен. Редкая женщина могла в такой ситуации быть еще и остроумной.
– Я бы мог тебе в этом помочь. – Он снова просунул пальцы между ее ног.
– В чем? – По резкому движению ее бедер он понял, что она снова начинает впадать в забытье.
– В тех ощущениях, – ответил он, погружаясь в нее все глубже. – Помнишь? О, Гарет! Да, Гарет! Еще, Гарет!
– Ах, это!
– Это приятные ощущения.
– Но это может... О! – Она стиснула зубы и застонала, чувствуя его движения внутри себя.
– Что это может? – Он был уже почти у цели. Ему полагается медаль за то, что он так долго сдерживается, подумал он.
– Я могу забеременеть.
– Я очень на это надеюсь. – И он с силой прорвал последний барьер и содрогнулся. Каждый мускул его тела требовал действий, а он замер. Если он не даст ей времени приспособиться, он сделает ей больно, а Гарет не мог позволить, чтобы его невеста вспоминала о своем первом опыте с болью и ужасом. Это могло оставить в ее душе шрам на всю жизнь. Но даже если Гиацинте и было больно, она этого не знала, потому что ее бедра вдруг задвигались. Когда Гарет посмотрел на нее, то не увидел на ее лице ничего, кроме страсти. И тут последние сдерживающие струны лопнули.
Он начал двигаться в ритме, заданном его желанием, которое все росло и росло до тех пор, пока он не мог выносить этого дольше. Но тут из груди Гиацинты вырвался тихий звук, не более чем стон, и он захотел ее еще больше. Его руки впились ей в плечи с невероятной силой, но он уже не мог удержаться. Им овладело огромное желание сделать ее своею до конца.
– Гарет, – стонала она. – О, Гарет!
Это было уже слишком. Все было слишком – ее вид, ее запах, и он содрогнулся от желания кончить.
Нет, еще рано. Надо дать ей возможность прочувствовать все сполна.
– Гарет!
Он снова просунул руку между их телами. Она была влажной, ее плоть – припухшей, и он нажимал на нее, не с такой нежностью, как должно было быть, а так, как только мог.
И он ни на минуту не отрывал взгляда от ее лица. Ее глаза потемнели, стали почти синими. Она тяжело дышала, а ее тело поднималось, опускалось, выгибалось.
– О! – вскрикнула она, и он быстро поцеловал ее. Она напряглась, задрожала и сомкнулась вокруг его плоти. Она схватила его за плечи, царапая ногтями его кожу.
Но Гарет не обращал на это внимания. Он этого не чувствовал. Не существовало ничего, кроме восхитительного ощущения, и он буквально взорвался.
Он снова поцеловал ее, на этот раз для того, чтобы заглушить свой страстный вопль. Такого еще никогда не бывало. Он даже не подозревал, что так может быть.
– О Боже, – выдохнула Гиацинта, когда он скатился с нее на спину.
Говорить он не мог – просто взял ее руку в свою. Ему все еще было нужно к ней прикасаться.
– Я не знала, – сказала она.
– Я тоже, – с трудом выговорил он.
– Это всегда?..
Он сжал ее руку, и когда она повернулась к нему, покачал головой.
– О! – Потом, помолчав, она сказала: – Значит, хорошо, что мы собираемся пожениться.
Гарет затрясся от смеха.
– В чем дело? – потребовала она.
Но он все еще не мог говорить – просто лежал, и под ним тряслась кровать.
– Что такого смешного?
Он перекатился, снова оказавшись сверху, нос к носу с ней.
– Ты.
Она начала было хмуриться, но потом улыбнулась. Боже мой, какое удовольствие будет быть женатым на этой женщине!
– Я думаю, нам придется перенести дату свадьбы на более ранний срок.
– Я готов бежать с тобой в Шотландию хоть завтра. – Он не шутил.
– Я не могу, – сказала она, но он видел, что Гиацинта почти согласна.
– Это будет такое замечательное приключение!
– Я поговорю с мамой, – пообещала она. – Если я буду достаточно надоедливой, я уверена, что она согласится сократить срок вдвое.
– Позволь спросить как твоему будущему мужу, стоит ли мне задуматься над твоим выражением: «Если я буду достаточно надоедливой».
– Нет, при условии, что ты будешь соглашаться со всеми моими желаниями.
– Эта фраза беспокоит меня еще больше, – пробормотал он.
Но она лишь улыбнулась. И вдруг, когда он уже окончательно пришел в себя, она с тихим возгласом выскользнула из-под него.
– Что такое? – приглушенным голосом, потому что упал лицом в подушку, спросил Гарет.
– Бриллианты. – Она прикрыла грудь простыней. – Я совершенно о них забыла. Господи, который час? Нам надо срочно идти.
– А ты в состоянии двинуться с места?
– А ты разве не можешь?
– Если бы мне не надо было освободить эту кровать до наступления утра, я с удовольствием поспал бы до полудня.
– А как же бриллианты? Как же наши планы?
– Мы можем пойти завтра. – Он закрыл глаза.
– Нет, не можем.
– Почему?
– Потому что у меня уже есть планы на завтра, и если я вдруг стану жаловаться на головную боль, это вызовет у мамы подозрения. Кроме того, ведь мы решили пойти именно сегодня.
Он открыл один глаз.
– Разве нас там кто-то ждет?
– Ну хорошо. Но я пойду. – Откинув простыню, она встала.
Когда Гарет увидел ее обнаженную фигуру, у него тут же открылся второй глаз. Она покраснела от его чисто мужской улыбки и пролепетала:
– Я... мне... мне надо помыться.
С большой неохотой и хмуря брови – хотя Гиацинта уже вышла из спальни – Гарет начал одеваться. Он не поверил, что ей могло даже в голову прийти выйти куда-то сегодня вечером. Разве не считается, что девственницы чувствуют себя больными после первой ночи? Она просунула в дверь голову.
– Я купила более подходящие туфли на случай, если нам придется бежать.
Он покачал головой.
– Ты уверена, что хочешь пойти именно сейчас?
– Абсолютно, – ответила она, заплетая волосы в косу. Ее глаза светились от возбуждения. – А ты?
– Я устал.
– Правда? – Она посмотрела на него с нескрываемым любопытством. – А я, наоборот, полна сил.
– Ты сведешь меня в могилу.
– Лучше уж я, чем кто-либо другой, – усмехнулась она.
Он вздохнул и направился к окну.
– Предпочитаешь, чтобы я подождала тебя внизу, – вежливо спросила она, – или спустишься вместе со мной по черной лестнице?
Гарет уже поставил одну ногу на подоконник.
– Пожалуй, лучше по черной лестнице.
