Глава 28
Следующие четыре дня были худшими в жизни Дейзи. Казалось, что ей снится кошмарный сон, и она не могла пробудиться, как ни старалась. Брэндон был мертв, а Эрик оставил ее. В глубине души она знала, что в последний раз они попрощались навсегда. Она больше никогда его не увидит. Дейзи не знала, какая из потерь значила для нее больше.
Жизнь вдруг стала ненастоящей, словно Дейзи смотрела фильм, не имеющий ничего общего с ней самой.
Из Новой Зеландии вернулась ее мать с тетей Джуди.
Друзей и дальних родственников оповестили, что Брэндон погиб.
Они организовали похороны, выбрали гроб, заказали цветы.
Хуже всего был тот вечер, когда семья О'Рейли пришла в их дом, чтобы выразить соболезнования.
Мать Дейзи и миссис О’Рейли, всхлипывая, упали в объятия друг друга.
Ноа вместе с мистером О’Рейли утопили горе в бутылке ирландского виски.
Паула произнесла лишь пару слов, но Дейзи не могла ее в этом винить. К ее удивлению, Алекс обосновался рядом с ней и не отходил от нее весь вечер.
Чуть позже Дейзи осталась наедине с братом Паулы. Кевин был высоким, красивым молодым человеком с темно-рыжими волосами и глубокими карими глазами; Он сразу понравился Дейзи. Его обезоруживающая улыбка и чувство юмора казались просто очаровательными. Если бы девушка уже не отдала свое сердце Эрику, то была бы рада узнать Кевина получше.
Когда семейство О’Рейли собралось уходить, Кевин отвел Дейзи в сторону:
— Я знаю, что не стоит говорить об этом сейчас, но я боюсь, что ты вернешься в Лос-Анджелес раньше, чем я снова тебя увижу. Возможно, если ты не против, через пару недель или в любое время, когда ты будешь готова. Мне жаль, я…
— Все в порядке, Кевин.
— Тогда я позвоню тебе?
— Да.
— Если я могу что-то сделать для тебя, не стесняйся.
— Ты тоже.
Молодой человек кивнул, пожал руки Алексу и Ноа и вышел.
На следующий день состоялись похороны. На кладбище Дейзи стояла между тетей Джуди и Алексом, слушая, как священник произносит слова утешения, заверяя, что они встретятся с Брэндоном в лучшем мире. Отец и мать стояли обнявшись, их лица были мокрыми от слез. Тетя Джуди всхлипывала в платок. Алекс напоминал статую, высеченную из камня. Его глаза оставались сухими.
Дейзи держалась до тех пор, пока гроб не опустили в яму и на его крышку не полетели комья земли. В эту секунду горе накрыло ее с головой, Брэндон мертв, и она больше никогда его не увидит. Ей почти захотелось, чтобы он стал вампиром, чтобы после захода солнца встал как ни в чем не бывало. Из глаз Дейзи полились слезы. Это были слезы скорби по ее брату, слезы сожаления, что она больше не увидит Эрика, который мог бы утешить ее. Куда он ушел? И какое ей до этого дело?
Он вампир, такое же бесчувственное и бессовестное существо, как и то, которое убило ее брата.
Она должна ненавидеть его.
Она хотела бы ненавидеть его.
Если бы только она могла.
Кевин позвонил Дейзи спустя две недели. Она встретилась с ним в надежде, что это поможет ей забыть Эрика и справиться с горем. Но ничего не вышло. Дейзи пыталась убедить себя, что ничего не испытывает к Кевину лишь потому, что прошло слишком мало времени, однако причина была не в этом. Между ними не пробежало искры, и никогда не пробежит.
— Не очень-то получается, да? — спросил Кевин в конце их третьего свидания.
— Мне жаль, — ответила Дейзи, — это не твоя вина.
— Есть кто-то еще?
— Был. Думаю, я еще не оправилась после разрыва.
Кевин был не виноват, что она постоянно сравнивала его с Эриком.
— Понимаю. Если захочешь попробовать еще раз, позвони мне.
Дейзи кивнула. Глядя, как он уходит, она испытала одновременно облегчение и сожаление.
День благодарения прошел почти незаметно. Семья поужинала в тишине и рано отправилась спать.
Алеке и Дейзи редко выходили из дома с тех пор, как вернулись. Брат начал жаловаться, что сходит с ума, сидя взаперти. Дейзи отлично его понимала. Кроме того, она скучала по своему дому в Лос-Анджелесе. Им обоим требовалась встряска.
Тяжелее всего было выносить пустоту внутри. Она скучала по Брэндону. Она ненавидела страдание, которое было написано на лицах родителей. Все вокруг готовились к Рождеству, и только дом О’Доннеллов оставался погруженным в безмолвие. Дейзи не знала, начнет ли ее мать когда-нибудь снова улыбаться.
Но больше всего Дейзи скучала по Эрику. Она постоянно думала о нем днем, а ночью видела сны о нем — всегда одни и те же. Иногда они больше походили на видения. Во сне люди обычно не испытывают боли, но тело Дейзи горело, внутри словно пылал огонь. Когда девушка просыпалась, то всегда чувствовала такую жажду, как будто не пила несколько недель. Она снова и снова убеждала себя, что ненавидит вампира, хотя в глубине души знала, что это не так. Дейзи могла ненавидеть весь вампирский род, но только не Эрика.
К концу ноября ее жизнь стала невыносимой. Каждую ночь Дейзи видела кошмары, которые становились все более чудовищными и реалистичными. Она всегда считала себя психически уравновешенной: у нее никогда не было подобных видений, но сейчас она испытывала постоянный страх, чувствуя, что жизнь Эрика в опасности. Опасения Дейзи возросли, когда она набрала его номер и никто не взял трубку.
Где же он?
Чувствуя острую необходимость поделиться с кем-то, однажды вечером, когда родители уже легли спать, она решила поговорить с Алексом.
Сначала Алекс терпеливо слушал сестру, затем произнес:
— Забудь о нем, Дейзи Мэй. Мне он никогда не нравился. Теперь Кевин…
— Меня не интересует Кевин О’Рейли! Меня интересует Эрик, и мне плевать, нравится он тебе или нет.
— Ты едва знаешь этого парня. Не понимаю, что ты в нем нашла.
— Я люблю его, — сказала Дейзи, ощущая, насколько глубоко в ней укоренилось эго чувство. — Мне плевать, что он тебе не нравится. Мне плевать, что он вампир…
Она закрыла рот рукой, в ужасе от того, что только что сказала.
Брат уставился на нее, не веря своим ушам. Его глаза расширились.
— Я так и знал. Черт побери, я всегда знал это. — Он покачал головой: — Грязный, отвратительный кровосос.
— Но с положительными качествами, — возразила Дейзи. — Если бы не он, ты сейчас был бы мертв.
— О чем ты говоришь?
— Когда я привезла тебя в его дом в тот день, когда Рис чуть не убил тебя, Эрик спас тебе жизнь.
Алекс вскочил и уставился на сестру, хмуря брови:
— Брось, Дейзи, не так уж сильно меня ранили. Черт, я был на ногах уже на следующий день. На мне не было ни царапины.
— Вот именно! Потому что Эрик дал тебе свою кровь!
Она не собиралась говорить это и пожалела о сказанном, едва слова вырвались изо рта.
— Вампир!
Алекс провел рукой по волосам.
— Да, и ты должен радоваться, потому что иначе сейчас Брэндон был бы не единственным братом которого я потеряла.
Ругаясь, Алекс снова бросился на диван.
— Я должна найти его, — произнесла Дейзи, — я знаю что он в беде. Я чувствую это.
— Ты чувствуешь?.. — Брат проницательно посмотрел на нее, его глаза сузились. — Но ты не… скажи мне, что ты не пила его кровь.
— Только попробовала.
— А он пил твою?
Дейзи отвела глаза:
— Да.
— Так вы обменялись кровью и между вами связь. — Алекс не мог скрыть отвращения. — Вот почему ты чувствуешь то, что чувствует он.
— Надеюсь, что нет, — пробормотала Дейзи. — О Боже, надеюсь, что нет!
При мысли о том, что Эрик испытывает те страдания, которые она испытывала в кошмарах, Дейзи пришла в ужас. Хуже всего, что это было правдой.
Эрик сидел, глядя в темноту, закованный в кандалы. Он потерял счет часам, дням, проводя время в кромешной тьме. Наверное, прошел месяц, а может, целый год. Реальной была лишь боль, пожирающая его тело. Серебро на запястьях и лодыжках прожигало до костей. Голод пронзал вампира насквозь словно лезвие ножа, и каждую ночь боль становилась все острее.
Он ждал, что придет Рис, но никто не являлся. Лишь большая серая крыса сновала по полу. Доведенный голодом почти до безумия, Эрик позвал грызуна. Он никогда прежде не пил кровь крыс, но спустя три недели он бы пообедал даже трупом.
Чтобы хотя бы на мгновение отвлечься от сокрушающей боли, вампир закрыл глаза и подумал о Дейзи. Лишь она могла сейчас помочь ему. Если он разрушит барьер, который сам выстроил, то девушка, возможно, смогла бы его услышать, прочесть его мысли и узнать, где он и что испытывает. Эта мысль была такой соблазнительной. Но он не мог перенести ее сюда, не мог подвергнуть ее жизнь опасности даже для того, чтобы спасти свою никчемную жизнь.
Если ему суждено погибнуть здесь, то так тому и быть. Единственное, о чем Эрик сожалел, так это о том, что они с Дейзи ни разу не занимались любовью.
— Дейзи.
Растворяясь в океане невыносимой боли и жажды, он шептал ее имя словно молитву.
На следующей неделе кошмары Дейзи стали еще ужаснее. Каждую ночь девушка просыпалась в слезах. Она не могла есть, боялась ложиться спать. Этой ночью все повторилось. Она резко села в кровати, разбуженная собственными криками.
Зажегся свет, и в спальню вошла мать. Она села на кровать дочери, озабоченно хмурясь.
— Дейзи, с тобой все в порядке?
— Ох, мама… — Всхлипывая, она обняла мать и, рыдая, рассказала ей все, начиная с момента их знакомства с Эриком. — Мама, я не знаю, что мне делать.
— Ты ничего не можешь сделать, детка, — произнесла Ирен, гладя дочь по волосам. — Ничего не исправишь.
— Я должна попытаться. Я… я должна найти его.
— Дейзи, что ты такое говоришь? О чем ты думаешь? Ты не можешь вернуться туда. Я не позволю, чтобы ты подвергала свою жизнь опасности.
— Мама, я люблю его.
— Что ты говоришь? Он не человек.
— Мне все равно! Я люблю Эрика. Он спас жизнь Алексу и мне. Я не могу бросить его там, где он сейчас. — Дейзи обхватила себя руками. — Он ужасно страдает. Я знаю. Я чувствую это.
— Но ты даже не знаешь, где он.
— Я найду его.
— Найдешь кого? — спросил Ноа, входя в комнату. — Что происходит?
Ирен посмотрела на мужа:
— Скажи ей, что она не может ехать.
— Ехать куда? Вы обе в курсе, сколько сейчас времени? Какого черта происходит?
Дейзи повторила все, что только что рассказала матери.
Когда она замолчала, отец сидел на ее кровати, обхватив голову руками.
— Ноа, скажи ей, что она никуда не поедет.
— Папа?
Отец медленно поднял голову и встретил взгляд дочери.
— Ты уже большая девочка. Я не одобряю твоих отношений с Делакуром. Я не понимаю, как ты можешь иметь хоть что-то общее с ним после того, что случилось с Брэндоном, но, как я уже сказал, ты большая девочка. Это решение ты должна принять сама, но я прикрою тебя, что бы ты ни решила.
— Ноа! Что ты такое говоришь?
— Мы в долгу перед ним, Ирен. Он спас жизнь Алексу.
— Но…
Ноа похлопал жену по руке:
— Не волнуйся, милая, я буду с ней.
— Нет, папа, — возразила Дейзи, — ты нужен маме.
— Черт побери, я поеду с ней.
Взглянув на порог, она увидела Алекса.
— Это единственное, что я могу сделать, раз уж ублюдок спас мне жизнь.
— Не хочу даже слышать об этом! — Ирен повысила голос. — Я уже потеряла одного сына и не буду рисковать еще одним! Никогда! Ни за что!
— Да, мам, — тихо произнесла Дейзи, — возможно, ты права.
— Разумеется, права. Я ценю то, что твой… что этот вампир… сделал, но…
Дейзи сжала ее плечо:
— Все в порядке, мама, я понимаю, что ты чувствуешь. Не знаю, о чем я только думала.
Она зевнула.
— Идем, Ирен, нужно спать. — Ноа наклонился к дочери и поцеловал ее в щеку: — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, папа. Спокойной ночи, мам.
Алекс вышел из спальни вслед за родителями. Задержавшись на пороге, он обернулся к Дейзи и одними губами произнес:
— Через час.
Эрик с облегчением вздохнул, чувствуя, как меняется мир в преддверии восхода. Закрыв глаза, он ждал, когда темный сон погрузит его в забвение. Это было единственной возможностью отдохнуть от боли и голода, терзавших его. Вампир молился, чего не делал уже долгие годы.
Он молился, чтобы Костейн наконец явился и положил конец его существованию, а вместе с ним и агонии, в которую превратилась жизнь Эрика. Не важно, что ждет его после смерти, — это в любом случае будет лучше.
— Мама и папа никогда нам этого не простят, — прошептала Дейзи, спускаясь на цыпочках вслед за Алексом.
У нее не оставалось времени на сборы, поэтому она взяла только компас, набор инструментов и сумочку.
— Ну, с другой стороны, — ответил Алекс, — если случится то, чего я опасаюсь, нам уже не придется об этом волноваться.
Дейзи не ответила. Она боялась, что ее браг окажется прав. Возвращаться в Лос-Анджелес, когда повелитель вампиров охотился за ними, было не самой лучшей идеей. Но девушка знала, что никогда не простит себе, если не попытается помочь Эрику. Она стольким ему обязана!
А еще она любит его. Оставалось лишь надеяться, что у нее будет возможность сообщить ему об этом прежде, чем станет слишком поздно.
На улице Алекс позвонил в аэропорт и забронировал билеты на ночной рейс, а затем вызвал такси.
— Нет смысла оставлять одну из наших машин на парковке в аэропорту, — объяснил он, — в Лос-Анджелесе я заберу свою машину.
Если бы Дейзи не была так взволнована предстоящим путешествием в Лос-Анджелес, то предложила бы взять машину Эрика, которая все еще стояла перед их домом.
Долго ждать такси не пришлось. Дейзи смотрела в окно на спящий город. Она надеялась, что ее сны окажутся всего лишь снами и Эрик окажется дома, когда они приедут. А если нет… Она закусила губу. Если вампира там не окажется, она перевернет весь город, чтобы его найти.
Когда самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса, было прохладно и облачно. Из-за задержки, вызванной неполадками с мотором и пересадкой в Лас-Вегасе, Дейзи была уже на грани нервного срыва, пока они садились в машину, арендованную Алексом. Было легко говорить о спасении Эрика, сидя в родительском доме в Бостоне, но теперь, оказавшись в самом сердце владений Риса Костейна, Дейзи почувствовала себя неуютно.
Всюду ощущалась близость Рождества, не то что дома у родителей. Даже тот факт, что отец поставил дома елку, не сделало атмосферу праздничной. О’Доннеллы приняли решение сделать взнос в любимый благотворительный фонд Брэндона, вместо того чтобы тратить деньги на подарки.
Когда полтора часа спустя они подъехали к дому, Дейзи чувствовала себя абсолютно вымотанной. Каждый двор, кроме ее собственного, был украшен гирляндами и фонариками. Отперев дверь, она зажгла свет и швырнула сумочку на диван. Затем огляделась. Все осталось прежним, но сама Дейзи изменилась. Сильно изменилась. Точнее сказать, ее жизнь, как и жизнь всей семьи, никогда уже не смогла бы быть прежней.
— Я просто умру, если сейчас же не лягу спать.
Дейзи подавила зевок.
Алекс потянулся.
— Понимаю, о чем ты. Все равно сегодня нам не удастся свернуть горы, поэтому предлагаю передохнуть несколько часов, а потом посмотрим, что можно предпринять.
— Звучит разумно.
Несмотря на нечеловеческую усталость, уснуть ей удалось далеко не сразу.
