Глава 13

Форд положил руки на бедра Тары и, заглянув ей в глаза, спросил:

— Так что мне нужно?

Тара оттолкнула его и направилась в кухню, но он не отставал. Тара была противна себе за то, что позволяет ему так с ней обращаться, а еще чувствовала смущение: она всегда почему-то смущалась в его присутствии.

— Поговори со мной, — попросил он. — Что мне нужно?

— Вот сам и скажи, — игриво ответила она, не зная, хочет ли услышать ответ.

Его глаза распахнулись.

— Лучше уж покажу. — Он потянулся было к ней, но она, отпрянув назад, оказалась прямо в кладовой.

Форд шагнул за ней и закрыл за собой дверь. Выражение его лица придавало ему сходство со львом, крадущимся к добыче.

— Так, я хочу сказать. — Тара положила ему руку на грудь, чтобы сохранять дистанцию. — Я хочу сказать, что после той ночи…

Он поднял бровь.

— После той ночи, — она отступила еще на шаг и спиной уперлась в дверь кладовки, — я говорила тебе, что работаю над собой. А ты отвлекаешь меня от этой работы. — Тара ткнула его в грудь. — Так что прошу тебя остановиться. Да, мы переспали. Да, у нас было взаимное притяжение и той ночью я потеряла над собой контроль. Но нам надо много над чем поработать и подумать, так что на это притяжение мы не должны обращать никакого внимания. Хорошо? Мы должны контролировать себя.

Его молчание было оглушительным.

— Ну, — воскликнул он наконец. — Все это очаровательно и очень информативно. Но мы должны вернуться к некоторым частям твоего повествования — например к тому, что ты теряешь контроль, когда я рядом, хотя я всего лишь пытаюсь… — Он снова медленно потянулся к ней и отклеил с ее спины стикер.

На нем было написано два слова: «Укуси меня».

Тара застонала.

— Шуточки Хлои. Не обращай внимания.

— Нет уж, лучше укушу.

— Очень смешно. Слушай, допустим, что прогрессом в наших отношениях был бы очередной секс, но мы не можем. Я так не могу.

— Потому что ты работаешь над собой.

— Потому что мы работаем над собой.

Опять тишина.

— Да. И потому что ты вот такая… — Он пытался подобрать нужное слово. — Сногсшибательная?

Она закрыла глаза.

— Почему ты не можешь говорить со мной серьезно?

— Напротив, я очень серьезен.

Их взгляды встретились. И задержались друг на друге. И что-то сжалось у нее в животе. Его глаза были такие темные и серьезные, не соответствующие его легкомысленному тону. Он слышал все, что она сказала. И слышал все, чего она не сказала. Но она не поняла, согласен он с ее словами или нет.

— С некоторыми эмоции играют злую шутку, — сказала она, подразумевая под «некоторыми» себя. — Они идут по тому же пути, что и в первый раз. — В последний раз, когда эмоции завели ее по ложному пути, она испытала боль. Люди стараются не повторять прежних ошибок.

— Ты боишься. — Форд провел пальцем по ее щеке.

— Да. Можешь ко мне присоединиться. — Она схватила его за рубашку. — Миа…

— Она удивительна.

— Да. — Тара выдохнула. — Удивительна. Но что я хочу сказать… мы окажемся в опасности, если будем уделять чувствам слишком большое внимание…

— Я и не уделяю. — Взгляд его потеплел. — Тара, сейчас все не так, как раньше.

Потому что сейчас это просто секс. Ей стало больно от этой мысли.

— Послушай, было бы лучше, если бы мы вернулись к тому, что было раньше. Согласись с этим.

— Раньше, чем что?

Он все прекрасно понял.

— Раньше, чем мы занялись любовью, — с трудом выговорила она, ненавидя его за то, что ей пришлось произнести это вслух.

— Может быть, все дело в Логане?

— Логан здесь ни при чем. — Она твердо посмотрела ему в глаза. — Ну может быть, самую малость и не в том смысле, в каком ты думаешь.

— Что ж, мне стало легче.

— Я пыталась сказать тебе раньше, — сказала Тара со вздохом. — У меня свои тараканы в голове, у тебя — свои.

— Я думал, дело не во мне.

— Это палка о двух концах.

— Слушай, я окончательно запутался; объясни, что к чему.

— Я своих тараканов решила вытравить, да и тебе тоже не помешает, — сказала она, гордо выпятив подбородок.

— А у меня какие тараканы? — мягко спросил он.

— Ты не заморачиваешься.

— Не понял.

— Ты неторопливый, беззаботный, и твоя жизнь течет как течет. И давай посмотрим правде в глаза — ты этим доволен. Тебе все дается легко, а что не дается, тебя не волнует.

Только его взгляд выражал напряжение, которое он чувствовал.

— Ты думаешь, что все дается мне слишком легко? Что я в жизни не прилагаю никаких усилий?

— Нет, — возразила Тара. — Я знаю, откуда ты пришел. Я знаю, как ты боролся, чтобы оказаться тем, кем стал… Но парусники… Посмотри, Форд. Это легко далось тебе. И Логан был не единственным мужчиной в моей жизни, который обнаружил свое фото на страницах газет. Ты тоже был там.

— Я вовсе не был монахом. Боже, Тара, мне было двадцать, много денег и женщин — да, я наслаждался всем этим.

— Да, ты был помолвлен с кем-то, после того как получил золотую медаль. Вы познакомились на тренировках. Но в последний момент ты все отменил.

Что-то блеснуло в его глазах — вероятно, раздражение от попыток объясниться. Как это типично для мужчин.

— Потому что, — сказал он, — ей нужны были лишь деньги и слава. Она рехнулась на внимании, а я… — Он нахмурился. — Я хотел простой, обыкновенной жизни. Той самой, над которой я так работал.

— У тебя был контракт на спонсорство, но ты от него отказался.

Он уставился на нее.

— Ты что, читала газеты?

По правде говоря, Тара с жадностью поглощала каждый кусочек печатного текста, в котором говорилось о нем.

— Да.

На какое-то мгновение он замолчал.

— Я не чувствовал тяги к соревнованиям, так что выбрал спокойную жизнь. Мне казалось неправильным добиваться контракта, если не чувствуешь в себе сил вернуть вложенные деньги. Так что, возможно, я не сделал того, что от меня ожидали, но я всегда жил так, как считал нужным.

— А как насчет нас? Тогда, семнадцать лет назад?

Его взгляд стал жестче.

— Ты ушла от меня.

— Да, но ты позволил мне уйти.

— Что? Ты шутишь? — Он провел ладонью по волосам и отвернулся, мышцы его напряглись. Когда он снова повернулся к ней, на его лице было написано раздражение и разочарование — чувства, которые она редко замечала у Форда. — Никто на земле не может удержать тебя, если ты что-то задумала, Тара.

— Но ты даже не пытался. — Ее горло сжалось, она почувствовала знакомую боль. Боже, опять боль. Ей вовсе не хотелось чувствовать это волнение, страх и одиночество. Да, ушла, но она была такой молодой и глупой. — Ты не сделал ни одной попытки найти меня.

Полный разрыв отношений дал ей время пережить боль. Но теперь это беспокоило. Очень. Форд сильно переживал из-за нее, но теперь она уже не знала, достаточно ли сильны были его чувства.

Обещания подростков не значат то, что должны значить. И что вообще подростки знают о любви? Если это действительно была любовь, почему он не пошел за ней, даже не попытался ее вернуть?

Она знала, что он хотел сделать все правильно по отношению к ней. И он был отличным парнем: надежным, сердечным, заботливым, — но это все, что она знала наверняка. А еще она знала, что вряд ли была значима и важна для него так, как бы ей этого хотелось.

И не было никаких оснований думать, что что-то изменилось.

— Я все запомнил иначе, — тихо сказал он. — Ты бросила меня. Сбежала.

От встречного обвинения и его холодного тона она с трудом сглотнула.

— Что было, то было, — сказала она. — Сейчас все по-другому. Здесь Миа. Мы не можем больше играть в эти игры, Форд. Она очень ранима и страдает из-за развода своих родителей. Мы не можем сейчас допускать ошибок по отношению к ней. Просто не можем. — Она повернулась было уйти, потом передумала. Он заслужил того, чтобы знать правду. — Это какое-то чудо, что происходит сейчас, когда… — Она проглотила комок и прошептала: —…когда у нас появился шанс все вернуть. И меня просто убивает это: ведь та боль, которую я причинила другим и которая точила меня изнутри… все это было впустую.

Ошеломленный, он смотрел на нее.

— Тара, — произнес он мягко, в голосе его было сожаление. — Ты не должна казнить себя, уничтожать свою жизнь и свое будущее из-за прошлого.

Она никогда не понимала этого, но он был прав. Она все время наказывала себя за то, что бросила Миа.

Форд смотрел на нее серьезными глазами.

— Я тоже много раз думал об этом. Это чувство вины. Ты в этом не одинока.

Она выдохнула.

— Откуда ты знаешь, что я чувствую?

Он погладил ее щеку подушечкой большого пальца и улыбнулся:

— Все написано на твоем лице. Но не позволяй чувству вины глодать тебя. Началась новая глава твоей жизни. Переверни страницу.

Он все еще прикасался к Таре, другую руку положил ей на спину, а она боролась с соблазном уткнуться лицом в его ладонь.

— Что будет, если я переверну страницу?

— Это твой выбор, — ответил он. — Он был всегда. Знай: ты не одинока — нас двое, нет, трое.

Она уткнулась ему в грудь, такому большому, теплому и сильному. Достаточно сильному, чтобы переложить часть ноши на свои плечи — по крайней мере в этот момент. Она, не отдавая себе отчета, прижалась к нему. Его сердце было спокойно и глаза тепло смотрели на нее.

Внутрь ее.

Она думала о том, как он угадал ее мысли, и это давнее знакомое чувство близости и нежности нахлынуло на нее. Она подняла голову и навалилась на закрытую дверь кладовки.

Устав думать, устав держать в голове сотни причин, по которым они должны избегать друг друга, она, следуя инстинктам своего тела, прижалась губами к его губам, но тут дверь кладовки неожиданно распахнулась и она упала прямо в объятия Логана.