Глава 11
Всегда говори правду, и не придется запоминать, кому и что именно ты сказал.
Тара Дэниелс
До этого момента Форд планировал вытащить Тару на морскую прогулку, а потом сжечь несколько лишних калорий.
Активным движением их обнаженных тел.
Это было бы кульминацией дня.
Но все изменилось с того самого момента, как на него своими зелеными глазами посмотрела Миа… Он почувствовал боль, как будто что-то сжалось у него в груди.
Много лет он думал о ребенке, которому они с Тарой дали жизнь.
Долгих семнадцать лет.
И все эти годы он мечтал, что их ребенок благополучно вырастет и в один прекрасный момент покажется на ступенях его дома.
Боже, в этот момент он ничего не помнил из прошлого: ни то, как о его парусник бились двенадцатиметровые волны, грозившие расколоть его судно пополам, ни то, как стоял на олимпийском пьедестале, принимая медаль во славу своей страны, — ничего.
Тара, взволнованная, не могла оторвать глаз от Миа, глаза затуманены слезами.
— Ты такая красивая, — прошептала она.
Миа взглянула на нее, робко и оценивающе.
— Я похожа на тебя.
— Не так, как похожа на…
Они обе повернулись к Форду.
Теперь на него с меняющимися эмоциями смотрела женщина, которую он любил с болезненным отчаянием, и дочь, о которой он мечтал, и это подействовало на него словно удар кулаком в солнечное сплетение.
— Могу я обнять тебя? — спросила Тара свою дочь.
Миа нерешительно кивнула, но поздно: оба они заметили, что она колеблется. Тара и Форд почувствовали неловкость. Миа быстрым движением обняла Тару. Затем Форда, и для него оказалось сюрпризом то, что Миа неловкости вовсе не чувствовала. Волнение, напряжение, но не пересиливание себя. И обнимая эту хрупкую красивую девочку, которая была его — Боже мой — дочерью, он закрыл глаза.
— Как ты нашла нас?
Миа отодвинулась, нервно переступив с ноги на ногу, но голос ее при этом не дрожал.
— Я думала, что все расскажу вам, после того как меня наймут на работу.
Смело. Напористо. Должно быть, эти качества она унаследовала от них в двойной дозе, подумал Форд.
— У меня только семь недель, — сказала Миа, и Тара прижала руку к груди, словно боялась, что из нее выпрыгнет сердце.
Форд понял ее состояние. Черт, да он чувствовал то же самое. В детстве у Миа были проблемы с сердцем: слабый клапан требовал хирургического вмешательства. Тара и Форд знали об этом только потому, что мать Тары выписала очень много счетов на медицинские услуги, взяв вторую закладную на гостиницу, — это они обнаружили уже после смерти Фиби.
— Что случилось? — спросила Тара у Миа с волнением в голосе. — Опять твое сердце?
— Нет. Просто я учусь в школе в Испании по обмену, и уеду туда на девять месяцев.
— О, — выдохнула Тара с видимым облегчением.
— Так как твое здоровье? — спросил у Миа Форд. — Все в порядке?
— Ну да, страшнее простуды за последние пару лет ничего не было.
— Замечательно, — сказала Тара. — А твои родители не против? Не против того, что ты приехала встретиться с нами?
Миа опять смутилась.
— Ну, они хотели приехать вместе со мной, — призналась Миа, — чтобы убедиться, что меня хорошо примут, но я должна была сделать это сама. — Какое-то странное выражение появилось на ее лице. Она занервничала. Как будто заняла оборонительную позицию.
И было что-то еще, заметил Форд. Произнося эти слова, она обращалась только к нему, а не к Таре. Как будто обижалась на Тару, которая бросила ее, а не на своего отца.
Хуже того: посмотрев на Тару, он понял, что и она обо всем догадалась, и ему стало жаль ее. Форд почувствовал, что Тару мучает чувство вины, и сердце его сжалось.
— Родители знают, что я ищу работу на лето, — сказала Миа. — Они согласились, чтобы я прокатилась от Сиэтла до Лаки-Харбора и обратно. Если, конечно, получу работу.
Хорошо придумано. И опять гены.
— Я возьму тебя на работу, — сказала Тара мягко. — Если это то, чего ты хочешь, — работать на меня.
— Правда? — порывисто спросила Миа, обнаружив свою эмоциональность и ранимость.
— Конечно, — подтвердила Тара.
— Но… вы не знаете, что я умею. Не знаете… меня.
— Все в порядке, — тихо сказал Форд. — Не беспокойся об этом.
Миа повернулась к нему, с жадностью изучая его лицо.
— Я нанимаю тебя, — продолжала Тара. — И научу тебя делать все, что нужно. А потом, в конце лета, ты сможешь написать уже настоящее резюме, где укажешь имеющийся опыт работы.
— Спасибо, — ответила Миа, выражение ее лица смягчилось. Стало не таким взрослым. — И не волнуйтесь: я очень организованная и знаю основы планирования. Родители говорят, что я дотошная, и они правы.
Тара посмотрела на Форда, заставив улыбнуться.
— Кажется, я больше похожа на вас, — сказала Миа, глядя на Форда.
Тара отвела взгляд, и Форд почувствовал непривычное чувство беспомощности, не зная, как устранить пропасть, возникшую между матерью и дочерью.
— Простите, мисс Дэниелс, — окликнул Карлос из дверей домика на пристани. Он был в потертых джинсах и футболке, которая рекламировала какой-то магазин серфинга на Кабо. Его темные волосы торчали в разные стороны, в ушах и брови — пирсинг. Он мыл окна прямо под лучами солнца, так что его руки и лицо были покрыты капельками пота.
— Вам звонят.
— Спасибо, Карлос, — ответила Тара. — Можешь спросить, что им нужно?
Мальчик кивнул, его взгляд упал на Миа.
— Миа, это Карлос, — представила их друг другу Тара. — Он тоже работает в гостинице.
Карлос улыбнулся, в его взгляде Форду почудилась подростковая озабоченность. Новые эмоции захлестнули Форда с головой.
Ему хотелось по-отцовски защитить дочь!
Это было смешно. Черт побери, когда он был таким же, как Карлос, точно так же смотрел на Тару. Он не ограничился одним таким взглядом и позволил себе намного больше.
— Надо пересадить саженцы, — сказал Карлос Таре. — Вы говорили, что это работенка для двоих, но все заняты, так что…
— Я могу помочь, — проговорила Миа высоким голоском.
— Нет! — выпалили одновременно Форд и Тара. Форд вздохнул с облегчением. Они все уладят. Он уже был готов убить Карлоса, взглянув на Тару, увидел, что она сердится.
К счастью, до того как кто-то из них ляпнет какую-нибудь глупость, живот Миа заурчал.
— О, милая, — воскликнула Тара. — Да ты голодна! Пойдем, пойдем в гостиницу! Я накормлю тебя завтраком.
— Но как же рассада? — напомнила Миа, все еще глядя на Карлоса.
— Может быть, позже, — ответила Тара.
«Намного позже, — подумал Форд. — То есть никогда».
Тара повела их на кухню. Всех, кроме Карлоса. Его отправили в город с поручением. Усадив Миа за стол, она начала выкладывать продукты из холодильника, пока на столе не образовалась целая гора еды.
— Чего ты хочешь? Омлет? Оладьи? Французские тосты? У меня есть…
— Не важно. — Миа и Форд смотрели, как, занятые работой, мелькали руки Тары. — Что угодно. Хотела спросить о вас двоих. Вы… вместе?
— Овощи или сырный омлет? — Тара отчаянно пыталась сменить тему разговора. — С беконом или свежими фруктами?
— Отлично. — Миа в нерешительности посмотрела на Форда. — Она что, всегда такая? — прошептала она.
Сумасшедшая? Да. Частенько.
— Просто она любит готовить.
Миа кивнула, проглядела газету, которую оставили на столе.
— Это все правда?
Форд посмотрел через ее плечо.
— Что?
Миа указала на статью на первой странице и прочитала:
— «Ноздря в ноздрю идут пара жеребцов Лаки-Хар-бора за право обладать сердцем Тары Дэниелс. Кому из этих жеребцов достанется приз на финише? Милашке из Национальной ассоциации автогонок на серийных автомобилях Логану Перришу или участнику парусных регат и просто горячему парню Форду Уокеру? Люди, без фотофиниша здесь просто не обойтись! На фейсбуке уже началось голосование. Делаем ставки, не жмотимся: все выигранные средства пойдут в фонд педиатрического центра. Голосуйте прямо сейчас!» — Миа подняла глаза и уставилась на Форда и Тару. — Это о вас, ребята?
Форд посмотрел, кто автор статьи. Люси Олденбург. Несносная старая летучая мышь.
У Тары, стоявшей у плиты, от ужаса округлились глаза.
— Это что, шутка?
— Нет, — сказала Миа. — Написано черным по белому. А кто такой Логан Перриш? Тут еще сказано, что вчера он провел два часа на пляже, раздавая автографы.
Тара прикрыла глаза.
— Мой бывший муж.
Миа посмотрела на Форда.
— Вы соревнуетесь с ее бывшим мужем? На самом деле?
— Это шутка. — Он подумал, станет ли Джекс его адвокатом, на случай если он убьет Люси.
Миа задумчиво посмотрела на Форда:
— Как думаете, вы победите? В голосовании?
— Не обращай на это внимание, — указала на газету кухонной лопаткой Тара. — Я не встречаюсь ни с одним, ни с другим.
Миа перевела взгляд на Форда.
Тара тоже посмотрела на него, всем своим видом показывая, что нуждается в поддержке. Он отказался на том основании, что… черт, у него не было никаких оснований. Но когда он не произнес ни звука, Тара устроила такой шум, который явно говорил, что она о нем думает.
— Так вы не встречаетесь? — спросила Миа Форда.
— Нет, — ответила за него Тара.
— Но если так, почему вы целовались там, на пристани?
— Какой сыр предпочитаешь в омлете: швейцарский, моцареллу или американский? — быстро спросила Тара, повернувшись к холодильнику.
— Мне без разницы. — Миа все еще смотрела на Форда. — Так вы не встречались все это время? Все эти семнадцать лет?
— Нет, — ответила Тара. — Да. Подожди минутку. — Она прикрыла глаза ладонью. — Можешь перефразировать вопрос?
— Тара жила в Техасе, а сюда приехала всего шесть месяцев назад.
— Так вы никогда не были вдвоем? — настаивала Миа. — Даже когда я была зачата?
Форд втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Нам было по семнадцать.
Миа кивнула.
— Как мне.
Да, и ему вовсе не хотелось говорить, что в ее возрасте он был намного опытнее. Он потерял девственность двумя годами ранее, соблазненный сексуальной официанткой, которая обещала перевернуть его мир. И она сделала это. На целые великолепные летние каникулы.
Но Тара не была опытной. Совсем.
— Мы были слишком молоды для отношений, — сказал он осторожно.
Пожалуйста, прочитай между строк и никогда не поступай так.
— Ну да, — тихо сказала Миа. — Я догадывалась, что была случайностью.
— Нет, — страстно возразила Тара.
— Да все в порядке, — ответила Миа. — Все равно вы меня предали, когда бросили. — Она взглянула на пораженную Тару. — Я была вашей ошибкой, и вы меня бросили. Все просто.
«Бог мой, — подумал Форд, — эти глаза». Она просто уничтожала его своим взглядом.
— Вовсе не просто, — сказал он, надеясь, что Бог поможет и Миа поверит ему. — И мы бросили тебя не потому, что хотели легкой жизни. Мы хотели, чтобы у тебя было все то, чего мы не могли тебе дать.
Тара, словно слепая, повернулась к окну, забыв о завтраке для дочери.
Форду невыносимо было слышать, что ребенок, которого они бросили, думает, что для них это было просто. И еще невыносимее было то, что их девочка даже сейчас чувствует себя ненужной.
— Я, кажется, забыла помыть посуду в гостевом домике, — прошептала Тара. — Пойду проверю.
Форд готов был отдать руку на отсечение, что она перемыла всю посуду, и встал, чтобы пойти с ней, но Тара сжала губы и покачала головой.
Они были детьми, когда она забеременела. Глупыми детьми. Если бы была возможность забрать ту бурю эмоций, которая захватила тогда, — страх, напряжение, волнение.
Беспомощность.
И гнетущее, вездесущее и отравляющее жизнь чувство вины. Взглянув на Тару, он увидел все это на ее лице. Он знал она чувствует, что тогда они поступили правильно. И всегда так считала. Но каждая женщина испытывает боль, когда приходится отдавать то, что плоть от плоти твоей. Она выносила Миа, ощущая под своим сердцем каждое ее движение.
И потом отдала ее, потому что другого выхода у них не было.
— Мне кажется, что-то горит, — сказала Миа, показав на плиту.
Да, что-то в самом деле горело. Форд обошел Тару, взял у нее лопатку, снял сковородку с огня вместе с подгоревшим омлетом и кинул в раковину, где та зашипела и задымилась.
— Я все сожгла, — пробормотала Тара.
— Да, — согласилась Миа, глядя на сковородку. — В угольки.
— У меня никогда ничего не подгорало.
— Не страшно, — тихо ответила Миа. — Я не голодна. Можно я пойду?
— Нет. — Тара выпрямилась: казалось, она взяла себя в руки. — Миа, то, что завтрак подгорел, — случайность. Как, например, забыть сходить к дантисту. Или когда заканчивается бензин на трассе… — Она замолчала и с трудом сглотнула. — Но завести ребенка — это точно нельзя назвать случайностью. Не для меня. Хочу, чтобы ты знала это. Мне нужно, чтобы ты знала. Я никогда не рассматривала твое появление как случайность. И хочу, чтобы ты осталась.
На лице Миа пронеслись эмоции. Она тяжело сглотнула.
— Хорошо. Спасибо.
После минуты гнетущей тишины Форд направился к холодильнику. Настало время для импровизации, и его взгляд упал на большой сочный земляничный пирог. Отлично. Он взял его, захватил банку земляники и поставил все на стол.
— Это мой земляничный пирог? — удивилась Тара.
— Да, а теперь это наш завтрак. — Форд указал на кресло. — Садись.
Тара поразила его тем, что беспрекословно послушалась. Они разрезали пирог на три равные части.
— Но я не могу кормить дочь земляничным пирогом на завтрак.
— Почему нет?
— Да, — подхватила Миа. — Почему нет?
— Потому что… — Тара явно искала объяснение. — Это не очень здоровая еда.
— Зато с фруктами, — возразила Миа.
Тара посмотрела на нее. Неловкость ситуации все еще ощущалась. Воздух буквально был наполнен неловкостью, вопросами, которые не задали, и ответами, которые не прозвучали. Но наконец она кивнула. Да будет так.
Миа посмотрела вниз, на свою долю пирога, ее красивые волосы упали на глаза — зеленые, как у Форда, но выражение было у них таким, как у Тары.
«Моя дочь», — повторил он про себя. Боже. Его дочь. Внимательная. Умная. А когда она нетерпеливым жестом отбросила волосы назад, он не удержался от улыбки.
— Что? — Она все хотела знать.
— Ты напомнила мне Тару в семнадцать лет. Готова рассказать, как ты нас нашла?
— Отец помог.
Форд ей не помогал! Он вздрогнул от слова «отец», он никогда не был для нее отцом. Тара встретилась с ним взглядом, в котором были понимание и сострадание. Встав из-за стола, она наполнила три стакана молоком.
— Я пыталась найти вас и раньше, — сказала Миа. — Но не смогла. Фиби Трегер, умирая, оставила мне немного денег. — Она взглянула на Тару. — Мне очень жаль вашу маму.
— Спасибо, — сказала Тара тихо. — Ты получила деньги на День благодарения.
— Да. И еще письмо от нее. Она писала, что нарушает все запреты и обещания, но она умирает, и если что-то кому-то не нравится, пусть идут куда подальше. Это ее слова, — добавила Миа с улыбкой. — Она написала, как вас найти, в случае если я захочу познакомиться с вами. С вами обоими. — Она помедлила. — Мне всегда хотелось, но, если честно, боялась до поры до времени. — Она посмотрела на Тару. — В письме говорилось, что вы живете в Техасе, так что я удивилась, когда и вы оказались здесь. Я живу всего в получасе езды, у меня прекрасные родители, которые очень меня любят, и я думала, что этого будет достаточно…
— Нет ничего постыдного в любопытстве, — тихо проговорила Тара.
— Сначала я сказала себе, что мне нет до вас никакого дела. — Миа катала землянику по тарелке. — Вы ведь бросили меня, правильно? Так что мне все равно. И любопытствовать я вовсе не собиралась. Я запретила себе это.
Тара выглядела опустошенной. Форд сжал ее руку.
— Я рад, что ты поменяла свое мнение, — сказал он.
— Кто сказал, что я поменяла?
— Но ты здесь, — заметил он. — Значит, тебе есть до этого дело. И тебе любопытно.
Миа немного поколебалась.
— Ну да. Я всегда была чересчур любознательна.
— А теперь, когда ты здесь, чего ты ожидаешь? — спросил она.
Миа очень аккуратно раздавила большую ягоду вилкой.
— Я думала, что пойму, когда встречусь с вами, но… не знаю точно.
Она посмотрела на Форда. Он все еще держал руку Тары и водил большим пальцем по ее ладони, успокаивая ее, сам того не замечая.
— Знаю, я уже говорила, но, по-моему, вы двое все-таки вместе.
Форд понял, почему она так подумала. Но сказал себе, что все это из-за секса. Черт, Тара говорила ему то же самое. Это что-то вроде самозащиты. Но когда он встретился с Тарой взглядом… Во время их связи, она пострадала намного больше, чем он, и теперь, обжегшись на молоке, дует на воду. Он не мог ее за это винить. С последствиями их связи ей пришлось, так или иначе, разбираться самой.
— Это сложно объяснить, — сказала Тара.
Наконец она заговорила. Форд ждал реакции Миа.
Но она была не только смышленой, но и молчаливой. Она просто кивнула и встала.
— Можно одолжить компьютер?
Тара была слегка сконфужена.
— Компьютер?
— Я хочу зайти на фейсбук и проголосовать. — Миа повернулась к Форду. — Было бы неплохо, если бы мои родители были снова вместе.
Тара посмотрела на Форда и сказала слабым голосом:
— Она хочет голосовать за тебя.
— Но это ведь возможно? — спросила Миа. — Вы ведь ладите? Разумеется, вы не станете вешать мне лапшу на уши о том, как хорошо вам вместе, но все равно между вами что-то есть. — Она вздохнула. — Нет, конечно, возможно, вы хотите жить своей жизнью, главное быть честными с самими собой. Я не буду вам обузой… — Она моргнула. — Простите.
— Твои родители разводятся, — сказал Форд.
Миа кивнула.
Вот дерьмо. Он почувствовал, что хочет прижать ее к себе, но по ее виду было понятно, что она не хочет, чтобы к ней сейчас прикасались, так что он просто встал и налил ей молока. Она схватила стакан и улыбнулась ему.
— Миа, — выдохнула Тара. — Мне так жаль.
— Да, спасибо. — Миа встала на ноги. — Так что насчет компьютера?
— Мой в маленьком офисе за прачечной, — сказала Тара. — Вторая дверь направо.
Когда она ушла, Тара подошла к раковине и посмотрела на подгоревший омлет.
— Я сожгла завтрак, — пробормотала она. — Сожгла дотла.
Форд подошел к ней. Мать, как и дочь, не любила, чтобы ее трогали, но Форд все же положил руку ей на бедро.
— Все в порядке?
Она удивила его тем, что повернулась и посмотрела ему в лицо.
— Она… наша.
— Да.
— А ты хорошенько ее разглядел? Мы ее сделали, — удивлялась она.
— Мы постарались. — Форд притянул ее ближе.
Она с трудом сглотнула, стараясь удержать слезы.
— Мы действительно хорошо постарались. Знаешь, я думаю о прошлом. — Она спрятала лицо у него на груди. — Когда все было так сложно.
— Понимаю. — Он чувствовал тоже самое. Пять последних месяцев беременности Тара провела в Сиэтле. По возвращении она не хотела видеть его. Он ездил в больницу, хотя она не знала об этом. Он сидел в комнате ожидания, смотрел на стены, мучительно переживая за нее.
Впоследствии он провел много часов, просто глядя на свою дочь через стекло в палате новорожденных, пока ее не отнесли к новым родителям.
И к новой жизни.
— Когда я… — сказала Тара, ее голос звучал приглушенно. — Это оказалось намного тяжелее, чем я думала. Боль. Волнение. Я говорила себе, что все скоро закончится, а когда все закончилось, они спросили меня, хочу ли я подержать ее минутку. Я сказала себе нет, иначе я не смогу ее отдать. Но я все-таки взяла девочку на руки. — Она умолкла, вспоминая. — Только на одну секунду, но она проснулась. Она открыла глаза и посмотрела прямо на меня. И я поняла, поняла, что она будет красавицей. — Она сжала губы. — И на какое-то мгновение мне показалось, что я не смогу бросить ее.
— Тара. — Форд прижался лбом к ее лбу, его мучили слова «а что, если…».
— Это было мое решение, — сказала она, кивая, будто стараясь убедить саму себя. — Но когда она посмотрела на меня… Боже, ее глаза. И сейчас у нее такие же глаза, Форд. И ее глаза — твои глаза — мучили меня все эти семнадцать лет.
— Ты дрожишь, — прошептал он.
— Нет, это ты.
Он тоже дрожал.
— Ты с ней поладил сегодня, — сказала она, шмыгая носом. — Ты знаешь, что сказать, и… и… я замерзла.
— Все в порядке. Это шок. — Форд провел рукой по ее волосам и мягко потянул их, пока она не подняла лицо и не посмотрела на него.
Ее глаза мерцали, она едва улыбнулась ему, и от этой улыбки, несмотря на годы и пережитые эмоции, у него сдавило горло. И, как будто это была самая естественная вещь в мире, он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Как раз в этот момент в комнату зашла Миа.
После бесконечной паузы она сказала:
— Я даже не знаю, как мне реагировать.
— Ты нашла компьютер? — спросила Тара, явно стараясь отвлечь ее внимание от происходящего.
— Да. — Миа повернулась к Форду. — Вы лидируете в голосовании, но отрыв небольшой. Может, вам перевести старушку через дорогу, чтобы дело продвинулось? — Она взяла свою тарелку с пирогом и помолчала, подняв голову и изучая их. — Значит, вы опять целовались.
— Можно и так сказать, — поморщилась Тара.
— Но вы не вместе, — уточнила Миа.
Тара снова поморщилась.
— Нет.
Миа продолжала изучать их.
— А у меня, случайно, братьев и сестер нет?
