Глава 11
Разговор о подагре и порохе, состоявшийся на территории доков
– Так-так, – промолвил Кембл, входя в контору Ксантии на следующее утро, – похоже, у кого-то была бессонная ночь.
Ксантия была не расположена шутить. Гарет уже сделал замечание по поводу кругов у нее под глазами, чем вывел Ксантию из себя.
– Прекратите! У меня и без вас голова раскалывается от боли, – пробурчала она. – Вы не видели внизу мистера Ллойда?
– Он уже отправился в доки, – сообщил Кембл, выложив на свой письменный стол утреннюю почту. – Вам снова пришло письмо от этого поставщика продовольствия. Ну и назойлив же он! Хотите, я им займусь?
Ксантия бросила на Кембла подозрительный взгляд:
– Что значит «займетесь»?
Мистер Кембл с невинным видом пожал плечами:
– Это значит – по-дружески поговорю с ним. А вы что подумали?
Ксантия в раздражении отодвинула стоявшую перед ней чашку с чаем.
– Только негодяя надо вздернуть на дыбе и четвертовать!
– Это было бы довольно рискованно, – заметил Кембл, принимаясь сортировать почту. – Боюсь, что на его крики сбежалась бы толпа народа. У меня в Степни есть знакомые парни, которые без всякого шума свяжут этому малому руки и ноги и бросят с моста в реку.
Ксантия нахмурилась:
– Вообще-то за предъявление спорных счетов людей не лишают жизни.
– В таком случае мои парни свяжут его запястья и лодыжки и запрут голого в бане мамаши Пендершотт, – предложил Кембл. – Ручаюсь, что после этого он неделю не сможет ходить прямо.
Ксантия подняла глаза на собеседника.
– А что, – она усмехнулась, – замечательная идея!
Закончив сортировать корреспонденцию, Кембл подошел к ее столу.
– А теперь перейдем к делу, – сказал он. – Что говорил Нэш? Вы раздобыли улики против него?
– Я не нашла никаких улик, мистер Кембл, – ответила Ксантия, доставая из сумки письма, которые стащила из секретера маркиза. – Только вот это. Но я не смогла разобрать здесь ни строчки.
Кембл развернул одно из писем.
– Каков хитрец… – пробормотал он. – Этот человек невероятно осторожен.
– Или просто невиновен, – сказала Ксантия, вставая из-за стола.
Кембл посмотрел на нее, прищурившись:
– Прошу прощения, что вы сказали?
Подойдя к окну, Ксантия взглянула на открывавшуюся из него панораму доков.
– Мистер Кембл, я очень жалею, что ввязалась в это дело и дала вам честное слово держать в секрете все, что узнала от вас и мистера Венденхейма. Мне не следовало этого делать. Лорд Нэш должен знать, в чем его обвиняют.
– Что вы такое говорите, мисс Невилл?
Повернувшись к собеседнику, Ксантия заявила:
– Пора признать, что этот человек невиновен, мистер Кембл! Нэш не занимается контрабандой оружия и ничего не знает о ней. Будьте так добры, объясните все это лорду Вснденхейму. Пусть он найдет другого козла отпущения!
– Дорогая, что с вами? – Кембл в изумлении уставился на Ксантию. – Это у вас, должно быть, от недосыпания.
– Просто лопнуло терпение! – Ксантия начала нервно расхаживать по комнате. – Я сделала все, что могла, разве только не предложила Нэшу взять на борт нашего судна партию карабинов, чтобы доставить их в залив Котор. Заявляю вам со всей ответственностью: он невиновен.
– Может быть, он просто не доверяет вам? – Кембл развернул еще одно письмо маркиза.
– О, он полностью доверяет мне, – возразила Ксантия. – У него чутье на людей. Он знает, кто ему друг, а кто – враг.
– И тем не менее он не заподозрил вас в том, что вы следите за ним. Он сам впустил шпионку в свой дом. Если он такой умный, то как он мог проникнуться доверием к женщине, которую Макс подослал к нему?
– Я не желаю ему зла, мистер Кембл. И он чувствует это. Я с самого начала считала, что он вовсе не преступник.
– О Боже!.. – простонал Кембл. – Выполнение нашего задания поставлено под угрозу!
– Конечно, лорд Нэш – вовсе не образец добродетели, – продолжала Ксантия. – Возможно, он мог бы продать оружие грекам, если бы ему представилась такая возможность. Но все дело в том, что такой возможности у него не было.
Кембл впился в собеседницу колючим взглядом.
– Ну хорошо, оставим на время этот разговор. – Он положил письма в карман сюртука. – Я отнесу добытые вами бумаги в Уайтхолл, и пусть специалисты поработают с ними.
– По-моему, эти проклятые письма написаны по-русски.
– Вы правы, так оно и есть. Это письма от кузена лорда Нэша, от некоего Владислава. Он страдает подагрой и пребывает в дурном расположении духа.
– Откуда вам все это известно?
– Вы, моя дорогая, конечно же, никогда не болели подагрой, иначе вы не задавали бы мне подобных вопросов.
– Я просто удивилась, решила, что вы читаете по-русски, – пояснила Ксантия.
– Да, я неплохо знаю этот язык. Но это еще ничего не значит. Возможно, в тексте зашифрована какая-то информация. Возможно, «подагра» – это кодовое слово, означающее порох, или оружие, или другой вид контрабандных товаров. У шпионов множество подобных уловок. Пил передаст письма тому, кто хорошо знает подобные тонкости.
Кембл уже было направился к двери, но Ксантия остановила его:
– Минуточку, мистер Кембл. Мне надо еще кое о чем поговорить с вами. Я хочу заявить, что больше не нуждаюсь в ваших услугах. Вам нет никакой необходимости изображать моего секретаря. Передайте лорду Венденхейму, что мне ничто не угрожает и что я прекращаю шпионить за Нэшем.
– Хорошо, я передам ему ваши слова. Но предупреждаю, Максу это не понравится.
– Тем не менее он должен будет принять их к сведению, – заявила Ксантия и тут же почувствовала огромное облегчение от того, что положила конец этой бессмысленной игре. – Я сдержу свое слово, но отныне я буду выступать на стороне лорда Нэша. Думаю, я поступаю честно, заранее предупреждая об этом Венденхейма.
– Вы чрезвычайно смелая и отважная женщина, мисс Невилл. Надеюсь, вы подумали о последствиях своего шага.
– Конечно. Вы опасаетесь, что из-за Венденхейма у вас возникнут неприятности?
– Он вполне может осуществить свою угрозу, – признался Кембл.
– В таком случае я сейчас напишу записку, в которой извещу его о том, что решительно отказываюсь от ваших услуг. Думаю, после этого у него не возникнет претензий к вам. – Ксантия села за стол и начала писать. – Кстати, мистер Кембл, те письма, которые вы захватили с собой, я должна буду сегодня же положить обратно.
Кембл посмотрел на нее с изумлением.
– Сегодня же? – пробормотал он в растерянности. – Но, мисс Невилл, вы же знаете, что я должен доставить их в министерство. Работа чиновников столь высокого ранга сопряжена с формальностями и всевозможными процедурами. Бумаги должны будут пройти через несколько комиссий.
Ксантия решительно покачала головой.
– Нет! – заявила она. – Я должна вернуть их на место. В полночь письма должны быть у меня. Если вы не доставите их к назначенному часу, я вынуждена буду сообщить лорду Нэшу, где сейчас находятся адресованные ему письма и почему они исчезли из его дома.
– Вы собираетесь возвратить их? Но как и когда?
– Пока не знаю, – призналась Ксантия. – Но я непременно их верну, не сомневайтесь. – Голос ее предательски дрогнул, когда она произносила эти слова.
Кембл сжал ее руку.
– О, моя бедная девочка… – пробормотал он. – Моя дорогая мисс Невилл…
– В чем дело, мистер Кембл?
Он сокрушенно покачал головой:
– Я понимаю, что у вас голова идет кругом. Вы по уши влюблены в лорда Нэша, и он, по вашему мнению, не может являться преступником. Когда Макс узнает, что с вами происходит, он обвинит во всем меня!
В два часа пополудни лорд Нэш – все еще в халате – пил кофе. Пил чашку за чашкой. Дом сегодня казался безлюдным, опустевшим, хотя слуги явились ровно в полдень. Но все они хранили молчание, а выражение их лиц было непроницаемым. Один лишь Гиббонс ворчал по своему обыкновению, на сей раз – по поводу чудовищного беспорядка, царившего в спальне. Убрав разбросанные повсюду лепестки гибискуса, он удалился в гардеробную, в которой тоже необходимо было прибраться. Чувствовалось, что ему ужасно хотелось узнать, в чем причина такого беспорядка, но он не отваживался расспрашивать хозяина.
Нэш видел, что Гиббонса распирает от любопытства, однако ему не хотелось делиться своими переживаниями. Закрыв глаза и обхватив ладонями теплую чашку, он представил Ксантию, лежащую в его постели. Нагая, с лепестками гибискуса, прилипшими к волосам, она была обворожительна. Ночное свидание казалось сейчас Нэшу чем-то нереальным – словно смутное сновидение. Он был уверен, что ему больше никогда не доведется испытать таких острых ощущений, такого наслаждения.
Размышления Нэша прервал Гиббонс – камердинер вышел из гардеробной, насвистывая веселый мотивчик, и это был дурной знак.
– Что вы собираетесь, с этим делать? – пробурчал маркиз, кивнув на сюртук в руках Гиббонса.
– Проверю, не завелась ли в нем моль, – ответил камердинер. – На следующей неделе мы едем в Брайервуд, если вы помните.
– Но мне не понадобится этот сюртук.
– А если вашу одежду побила моль? – с вызовом ответил камердинер. – Вы представляете, сколько времени потребуется для того, чтобы заказать и сшить…
– Разве у меня нет другой одежды? – перебил Нэш. – В гардеробной висит еще много сюртуков и фраков. Выберем что-нибудь подходящее.
– Они могут не подойти вам, – возразил Гиббонс. – Люди меняются. Все мы уже не те, какими были когда-то.
Нэш нахмурился и поставил чашку на столик.
– Черт возьми, Гиббонс, что это означает?
Камердинер усмехнулся.
– Вам уже почти тридцать пять лет, сэр. Вещи, которые вы носили когда-то, теперь могут сидеть на вас немного мешковато или, наоборот, слишком уж в обтяжку. Такова жизнь.
– Проклятие! – взревел Нэш, вскочив на ноги и распахнув халат. – Немедленно несите сюда измерительную ленту!
Тяжело вздохнув, Гиббонс направился обратно в гардеробную и вскоре вернулся с измерительной лентой в руках.
– Отлично! – Нэш поднял вверх руки. – А теперь измерьте объем моей талии.
– Может быть, не надо, сэр? – робко промолвил камердинер.
– Делайте, что я вам сказал!
Гиббонс снова вздохнул и выполнил приказ хозяина.
– Ну как? – спросил маркиз. – Тридцать два дюйма?
– Кхм… – Гиббонс сдержанно кашлянул.
– Что там? Говорите немедленно!
– Зрение часто подводит человека, а вот лента не врет. Она показывает тридцать три дюйма, милорд.
– Вы нагло лжете! – воскликнул Нэш. Скосив глаза, он посмотрел на ленту.
Камердинер действительно обманывал его. Объем талии маркиза составлял не тридцать три, а тридцать четыре дюйма.
– О Боже… – в ужасе прошептал Нэш.
– Не волнуйтесь, сэр, – попытался утешить его Гиббонс. – До того как вы ахнули, лента показывала тридцать три дюйма.
Так начался новый этап в жизни Нэша.
Следующие два дня в его душе происходила ожесточенная борьба. Маркиз никак не мог смириться с мыслью о том, что молодость прошла, глупо было бы обманывать себя. Истина оказалась слишком очевидной: молодость миновала, и теперь он, маркиз Нэш, стал зрелым мужчиной, человеком среднего возраста. На висках у него уже кое-где серебрилась седина, а брюки, которые он носил несколько лет назад, стали ему тесноваты в поясе. И в довершение ко всему он вынужден был признаться, что впервые безумно влюбился.
Но что же теперь делать? Нэш не мог ответить на этот вопрос. Его постоянно мучил манящий образ Ксантии, и в памяти то и дело всплывали эпизоды их последнего свидания: Ксантия, деловито рывшаяся в буфете в поисках столового прибора; Ксантия в его кремовом халате; Ксантия, сидевшая с ним за столом. Эти дразнящие видения преследовали Нэша повсюду.
Маркиз понимал, что ему ужасно не повезло, – его угораздило влюбиться в единственную женщину в Лондоне, которой он был не нужен. Для нее не имели никакого значения его титул и состояние. Тем не менее у них было много общего. В детстве они оба много страдали и чувствовали себя изгоями, чужаками в том мире, в котором жили. Нэш не сомневался, что Ксантия испытывала к нему искреннюю симпатию. Возможно, это чувство могло стать основанием для более серьезных отношений…
На третий день после свидания с Ксантией Нэш вдруг вспомнил, что его в скором времени ждут в Брайервуде. Ему не хотелось покидать Лондон, не повидавшись со своей возлюбленной. Он надеялся, что Ксантия снова пришлет ему тайком весточку и назначит встречу.
– Кстати, милорд, – сказал Гиббонс, помогавший маркизу одеваться, – от Суонна снова пришло письмо.
Нэш нахмурился.
– Мне кажется, что ему уже пора самому появиться в Лондоне.
Камердинер сделал вид, что не слышал этого замечания маркиза.
– Он пишет, что упал с крыши дома, принадлежавшего его матери, – продолжал Гиббонс, повязывая маркизу шейный платок.
– Упал? – переспросил Нэш. – О Господи, зачем моему поверенному лезть на какую-то крышу?
Гиббонс осклабился.
– Как вы помните, милорд, мистер Суонн собирался сдать в аренду дом покойной матери, но оказалось, что крыша дома течет. Он уверяет, что перелом не слишком тяжелый…
– Перелом? Какой еще перелом?
– Перелом плеча. Или, может быть, ключицы, – неуверенно добавил камердинер. – Как бы то ни было, но Суонн не сможет в течение ближайшей недели передвигаться верхом или в карете.
– Меня уже начинает раздражать вся эта история, – заявил Нэш. – Суонн нужен мне здесь.
– Я вас прекрасно понимаю, милорд, но поездка в тряском дилижансе – тяжелое испытание для человека с переломом плеча. На рытвинах и ухабах так подбрасывает, что у Суонна могут сместиться сломанные кости.
– Да, знаю, – проворчал Нэш. – Мне чертовски жаль, что он пострадал. Но гора документов на моем письменном столе растет с угрожающей скоростью. Я уже давно потерял деловую сноровку и не знаю, что делать с этими бумагами.
Гиббонс сочувственно улыбнулся.
– Да, конечно, у вас сейчас на уме совсем другое, – пробормотал он. – Если я правильно понимаю, скоро мы едем вместе с мистером Хейден-Уэртом в Брайервуд. Но вряд ли мы надолго там задержимся. Думаю, что вы, вернувшись домой, могли бы послать свой экипаж на хороших рессорах за мистером Суонном, и тогда его со всеми удобствами доставят в Лондон.
– Прекрасная мысль! – воскликнул Нэш. – Вот бедолага, мне его искренне жаль. Кстати, где его письмо?
– На секретере, милорд.
Нэш подошел к секретеру и выдвинул один из ящичков.
– Я извещу его о том, что в субботу за ним приедет экипаж… Послушайте, Гиббонс, вы, случайно, не видели…
Нэш внезапно умолк. Камердинер подошел к секретеру и взглянул через плечо хозяина.
– Что случилось, милорд? – спросил он участливо. – Что-то не так?
Нэш развернулся и пристально взглянул на слугу:
– Гиббонс, в этом ящичке лежало несколько писем от моего кузена Владислава. Вы, случайно, не знаете, куда они пропали?
Камердинер покачал головой:
– Понятия не имею, милорд.
Маркиз помрачнел.
– Вот видите, что творится в моем доме, когда Суонна нет рядом!
– Это были важные письма, милорд?
Нэш пожал плечами:
– Да нет, пожалуй. Но я собирался написать ему в ближайшее время. Владислав стар и болен. У него подагра.
– Его письма служили вам напоминанием о том, что вы должны написать ему, милорд? О, не беспокойтесь, я не позволю вам забыть о вашем намерении.
– Спасибо, Гиббонс, – кивнул Нэш. – Я был бы искренне признателен вам, если бы вы напомнили мне об этом.
Услышав шорох у двери, они обернулись и увидели вошедшего в комнату слугу.
– Вас хочет видеть молодой человек по фамилии Уэскот, милорд, – доложил он. – Он ждет внизу.
– Уэскот? Какой еще Уэскот? О черт! – Нэш взглянул на часы. – Верной, я совсем забыл!.. Через час я должен встретиться с братом в клубе «Уайтс». Что надо этому парню? Он не сказал о цели своего визита?
– Нет, милорд, – ответил Верной, переминаясь с ноги на ногу. – Но… он плохо выглядит.
– Он болен?
– Я этого не знаю, милорд, но он выглядит так, как будто всю ночь плакал.
– Плакал?! – Нэш закатил глаза. Эти слезливые, хлюпающие носами Уэскоты изрядно надоели ему. – Похоже, это Божий промысел, Верной. Господь послал мне этих Уэскотов в наказание, решив раз и навсегда отбить у меня охоту садиться за карточный стол.
– Он сказал, что отнимет у вас не больше десяти минут, милорд, – сказал слуга. – Мистер Уэскот действительно очень плохо выглядит.
– Я уже понял это, Верной, – проговорил Нэш. – Проведите его в библиотеку и принесите ему чаю… Или, может быть, чего-нибудь покрепче.
Верной вышел из комнаты, и маркиз последовал за ним. Они спустились на первый этаж. Через минуту слуга ввел Мэтью Уэскота в библиотеку, где его уже ждал хозяин дома. Нэш заметил, что молодой человек был смертельно бледен, щеки же его покрывала щетина. Судя по всему, Уэскота только что выпустили из тюрьмы, где содержались несостоятельные должники.
Оказалось, что Уэскот вовсе не собирался предъявлять Нэшу претензии.
– Я пришел поблагодарить вас, лорд Нэш, – промолвил молодой человек.
– Садитесь же, – сказал маркиз. – Позвольте узнать, за что вы благодарите меня?
– За то, что вы были добры к Анне, – ответил Уэскот, осторожно присаживаясь на край дивана. Казалось, он был готов в любой момент вскочить на ноги и рассыпаться в извинениях. – Анна – это моя жена. Она заходила к вам недавно поздно вечером.
Нэш по-прежнему стоял посреди комнаты.
– Да, я помню ее визит. А вот вам не следовало приходить сюда. Я выполню обещание, которое дал вашей жене.
– Но вы можете не утруждать себя, – промолвил Уэскот. – Я пришел, чтобы сообщить вам об этом.
– Я вас не понимаю. – Нэш нахмурился. – Если вы полагаете, что вам удастся уговорить меня вернуть вам мельницу, то вы жестоко ошибаетесь…
– Нет! – вскричал мистер Уэскот. – Упаси Бог! Предложение, которое вы сделали моей жене, было в высшей степени великодушно. Я знаю, что не заслужил этого. Но… но боюсь, у нас не будет ребенка.
– Как так? – удивился Нэш.
– Анна заболела, – с усилием проговорил Уэскот. – Это я во всем виноват. Если бы я не проигрался в пух и прах, меня бы не посадили в долговую тюрьму, а ей не пришлось бы бродить под дождем в холодную погоду.
У Нэша сжалось сердце, когда он вспомнил дрожавшую от холода и сырости, продрогшую до костей молодую женщину, долго стоявшую на пороге его дома. Теперь он сожалел о том, что не дал ей согреться и не напоил ее бренди. Правда, он нанял для нее кеб, но это, как оказалось, не спасло бедняжку от болезни. Прогулка под дождем закончилась плачевно для беременной женщины.
В библиотеку вошел Верной с подносом в руках. На нем стояли чашки, чайник и графин с бренди. Вероятно, Уэскоту сейчас не помешал бы хороший глоток спиртного. Но Нэш в этот момент думал только о несчастной Анне.
– Значит, она потеряла ребенка? Именно это вы хотели сообщить мне?
– Да, она металась в жару. Бедняжка не выдержал такого напряжения. Так сказала повитуха. – Уэскот достал из кармана носовой платок и громко высморкался в него. – Но я благодарен вам, Нэш, за то, что вы наняли для нее кеб и отправили ее к Гарольду. Если бы не вы, я скорее всего потерял бы ее.
– Значит, Анна серьезно больна? – спросил маркиз. Он не понимал, почему его так волнует судьба этой женщины.
Уэскот кивнул:
– Два последних дня она находилась на грани между жизнью и смертью. Никто не верил, что она доживет до утра. Но слава Богу, сегодня жар внезапно спал. Однако мы боимся говорить ей о том, что она потеряла ребенка.
– Мне очень жаль, – пробормотал Нэш. – Ребенок… насколько я знаю, должен был вот-вот появиться на свет…
– Да, он прожил несколько минут… – Уэскот вздохнул. – Это был красивый мальчик. Мы назвали его Гарольдом, в честь кузена Анны. Мы молились о том, чтобы он выжил, но его шансы были слишком… – Молодой человек разрыдался.
Нэш присел за столик и налил в чашку бренди.
– Выпейте-ка вот это, старина, – сказал он. – Вы должны взять себя в руки. Плачем вашей жене не поможешь.
Уэскот кивнул и, взяв чашку, сделал несколько глотков.
– Вы правы, – сказал он. – Прежде всего я должен дать себе слово никогда больше не садиться за карточный стол. Азартные игры не для меня.
– Вы правильно сделаете, если откажетесь от них, – согласился Нэш. – Игрок строит свою жизнь на слабостях и невезении других. Ваши слабости довели вас до беды, Уэскот. Из-за них ваша жена тяжело заболела. И теперь, чтобы спасти ее и самого себя, вам нужно быть сильным.
Уэскот едва заметно улыбнулся. Потом вдруг спросил:
– Вы всегда говорите людям правду в глаза?
– А какой смысл скрывать ее? Вы, Уэскот, находитесь сейчас в ужасном положении.
– Нет, милорд, я самый счастливый человек на свете, – заявил Уэскот, вставая. Нэш тоже поднялся. – У меня есть жена. А плачу я из-за того, что жалею ее. Но я верю, что у нас еще будут дети, много детей. Когда Анна немного поправится, я скажу ей это.
– И правильно сделаете, – одобрил его намерение Нэш. – Несмотря на хрупкое телосложение, вашей жене не занимать ума и силы духа. Думаю, вам следует в дальнейшем прислушиваться к ее советам.
Уэскот протянул маркизу руку.
– Спасибо вам, лорд Нэш, – сказал он. – Прошу прощения, но мне надо вернуться к Анне.
Они направились к выходу.
– Что вы собираетесь делать дальше, когда ваша жена поправится? – спросил Нэш. – Вернетесь в Йоркшир?
Молодой человек смутился.
– Нет, мне стыдно возвращаться домой. Отец не простит мне того, что я проиграл мельницу. Он боялся, что я спущу наследство, доставшееся мне от деда, и его худшие опасения, к сожалению, подтвердились.
– В таком случае куда же вы направитесь?
– Назад в «Спитфилдз», – застенчиво улыбнувшись, ответил Уэскот. – Гарольд любезно предложил мне работу в своей лавке, и я искренне благодарен ему за это.
Значит, Уэскот был готов освоить профессию зеленщика? Нэш с изумлением посмотрел на своего гостя.
– Подождите-ка минутку, – сказал он, направившись к письменному столу.
Возможно, в будущем он пожалеет о том решении, которое принял сейчас неожиданно для себя, но Нэш не мог поступить иначе. Порывшись в ворохе бумаг, маркиз извлек наконец расписку Уэскота и снова подошел к двери.
– Вот, возьмите, – сказал он, протягивая расписку молодому человеку.
Уэскот взглянул на него недоверчиво.
– Нет, – заявил он. – Я не хочу это брать.
– Надеюсь, вы говорите правду. Ваше нежелание брать расписку свидетельствует об искреннем раскаянии и намерении исправиться.
Уэскот взял расписку и с решительным видом сунул ее в карман сюртука Нэша. Однако маркиз снова достал ее.
– Возьмите, я прошу вас. Возьмите ради жены. Не совершайте во второй раз глупость из-за своей гордыни, Уэскот. Неужели вы хотите, чтобы Анна стала женой зеленщика? Вы же знаете, что она заслуживает лучшей судьбы.
Уэскот молчал, понурив голову.
– Берите расписку, – настаивал Нэш. – Ради Анны, ради будущих детей. Но если вы снова сядете за игорный стол, то я жестоко накажу вас.
– Хорошо, я возьму расписку, – сказал наконец Уэскот. – Спасибо, сэр. Анна будет благодарна вам. Даю слово, что я покончил с игрой.
Уэскот ушел, а Нэш еще долго стоял на пороге библиотеки в глубокой задумчивости. Бедная, бедная девочка… Она была такой милой, такой хрупкой. Покидая дом маркиза, Анна Уэскот была полна надежд на счастливое будущее. Но ее надеждам не суждено было осуществиться. Один неверный шаг, одно роковое стечение обстоятельств, и вся жизнь может перевернуться. «Какая она короткая и хрупкая, человеческая жизнь», – думал Нэш. Ему было жаль Анну Уэскот… и жаль свои потраченные впустую годы.
Но больше он не будет зря растрачивать свою жизнь. Нэш решил, что постарается разумно распорядиться тем временем, которое ему было отпущено. И теперь понял, что должен сделать. Он должен жениться на Ксантии Невилл!
Вообще-то это была безумная идея. Решение принять легко, но как его осуществить на деле?
Нэш сел на диван и налил себе в чашку бренди. Выпив залпом полчашки, он взглянул на графин. Ему должно было хватить этого количества, чтобы прийти в себя. А когда он проспится, все странные идеи и безумные мысли, терзающие его, развеются как дым.
Впрочем, нет, решение изменить свою жизнь не было спонтанным, оно зрело у него все последнее время. И спиртное не сможет заглушить голос проснувшегося разума. Чего он испугался, собственно говоря? Ему хватит силы духа для того, чтобы пережить унижение в том случае, если Ксантия Невилл не согласится стать его женой.
Нэш старался сейчас не думать о том, что Ксантия, по существу, уже отвергла его. Но он прекрасно понимал: ее ответ на предложение руки и сердца был предопределен. И конечно же, ей нравился тот образ жизни, который она сейчас вела. Значит, существовал только один способ завоевать мисс Невилл: надо было сделать ей выгодное коммерческое предложение, от которого она не смогла бы отказаться. Ведь Ксантия – деловая женщина, и коммерческие интересы для нее превыше всего. Но что же ей предложить? Ведь у нее и так уже имеется весьма доходная компания морских перевозок…
И тут Нэша осенило. Брайервуд! Ведь это одно из лучших поместий Англии. Оно приносило огромную прибыль. Тысячи акров плодородных угодий, лесозаготовки, система каналов, известняковые карьеры, угольная шахта, мельницы, каменоломня – просто настоящее сокровище! А он, Нэш, передал все это огромное хозяйство на попечение пожилого управляющего. А может, вверить Брайервуд заботам Ксантии? Пусть управляет им и ведет хозяйство так, как считает нужным, а потом передает поместье в наследство их общим детям.
Нэш не был уверен, что ему удастся осуществить свой хитроумный план, но он решил попробовать.
Отодвинув в сторону чашку с бренди, маркиз вышел из комнаты и направился к лестнице.
– Гиббонс! – крикнул он, поднимаясь в свою спальню. – Приготовьте мои сапоги и лучший костюм для верховой езды!
Гиббонс не заставил себя долго ждать. Однако маркиз отверг тот костюм, который выбрал для него камердинер.
– Нет, мне не нравится коричневый цвет этого сюртука, – заявил Нэш. – Это не одежда, а какая-то половая тряпка. Принесите темно-синий сюртук и белоснежную рубашку к нему.
Гиббонс с покорным видом снова поплелся в гардеробную. Несмотря на свою болтливость и бесцеремонность, он хорошо знал, когда ему можно говорить, а когда лучше молчать, набрав в рот воды. Когда камердинер принес темно-синий сюртук, Нэш выбрал к нему сапоги. А затем маркизу показалось, что шейный платок, который завязал ему Гиббонс, слишком блеклый. Ему хотелось надеть что-нибудь поярче.
Через полчаса маркиз наконец оделся и приказал подвести к крыльцу верховую лошадь из конюшни. Сев в седло, он отправился навстречу своей судьбе.
Приехав в особняк Ротуэлла, маркиз узнал, что Ксантии нет дома, и ужасно расстроился. Его провели в кабинет. Слуги сообщили гостю, что лорд Ротуэлл с радостью примет его, и это несколько озадачило маркиза. Его настораживали слова «с радостью». Поджидая хозяина дома, Нэш думал о том, что Ксантия довольно необычная женщина. Она рано вставала, не залеживаясь в постели, как другие светские дамы, и с увлечением занималась коммерцией.
Наконец дверь распахнулась, и в кабинет решительной походкой вошел барон Ротуэлл. Однако на лице его не было особой радости – он хмурился и, судя по всему, чувствовал себя не очень хорошо. Глаза Ротуэлла были налиты кровью.
– Добрый день, Нэш. – Барон прямиком направился к буфету. – Выпьете со мной?
– Нет, благодарю вас. Для меня еще слишком рано. Я встал пару часов назад.
– А я еше не ложился, – сообщил барон, поставив на письменный стол стакан с бренди. – Присаживайтесь, Нэш. Зачем пожаловали? Насколько я понимаю, это не просто визит вежливости.
– Честно говоря, я хотел повидаться не только с вами, но и с вашей сестрой. Я совсем забыл, что она обычно проводит весь день в своей конторе.
– Вот именно, дорогой мой. Если вы хотели застать ее дома, вам нужно было встать на рассвете.
И тут Нэш с удивлением обнаружил, что не может найти подходящих слов для того, чтобы начать тот разговор, ради которого приехал сюда. От того, что ответит ему сейчас лорд Ротуэлл, во многом зависела судьба Нэша.
– В конце недели я устраиваю домашний праздник, – проговорил он наконец. – Праздник состоится в моем поместье на юге Гэмпшира. Я понимаю, что мое приглашение несколько запоздало, и все же я хочу спросить вас, не желаете ли вы вместе с сестрой принять участие?..
Выражение лица Ротуэлла было непроницаемым.
– Мы с вами едва знакомы, лорд Нэш.
– Позвольте быть с вами откровенным, Ротуэлл. Я в первую очередь желал бы видеть в своем поместье вашу сестру. С ней я очень хорошо знаком, но, боюсь, было бы неприлично, если бы она поехала в Гэмпшир одна, без сопровождения родственников. Особенно учитывая мою дурную репутацию.
Ротуэлл взял со стола перо и стал нервно поигрывать им.
– Благодарю вас. Нэш, за то, что вы печетесь о добром имени моей сестры. Но позвольте напомнить вам: совсем недавно вы просили у меня разрешения ухаживать за ней. Я не дал своего согласия, и Ксантия одобрила мою позицию. Может быть, у вас появились причины надеяться на то, что ее мнение относительно ваших притязаний изменилось?
– Нет, но во время редких встреч с ней в последнее время мне было очень приятно ее общество. И я подумал, что мисс Невилл пошел бы на пользу короткий отдых вдали от суеты Лондона. Мы устраиваем домашний праздник в честь дня рождения моей мачехи. В поместье живут мои сестры, с которыми мисс Невилл могла бы познакомиться и найти общий язык.
– Судя по всему, у вас грандиозные планы, – пробормотал барон.
– Нет, все будет просто, по-домашнему, – делая вид, что не понял его намек, сказал Нэш. – Никаких пышных торжеств. Мы устроим праздничный ужин, скромный бал и пикник. Большинство гостей прибудут не раньше субботы. Но я был бы очень признателен вам, если бы вы с сестрой оказали мне честь и приехали за день или два до начала праздника. Скажем, в четверг. Вы согласны?
Ротуэлл отложил в сторону перо и поднял глаза на гостя.
– Спасибо за приглашение, лорд Нэш, но сначала я должен узнать мнение сестры на этот счет. И если хотите, то я поделюсь с вами теми соображениями, которые возникли у меня, пока я вас слушал.
– Да, конечно.
– Ксантия – это самое дорогое, что у меня есть. Я не знаю истинных целей, которые вы преследуете, приглашая нас в свое поместье, Нэш, но предупреждаю: я не позволю вам играть чувствами моей сестры. Если вы разобьете ей сердце или с ее головы упадет хоть один волосок, я выпущу вам кишки.
Нэша было нелегко запугать, но от тихого и спокойного голоса Ротуэлла у него мурашки по спине пробежали. Барон улыбнулся.
– Ваше приглашение остается в силе, Нэш, или вы уже передумали приглашать нас? – осведомился он.
– Нет, не передумал. Я буду рад видеть вас.
– Ладно, хорошо, – буркнул Ротуэлл и сделал глоток бренди. – Нам еще надо будет согласовать эту поездку с Шарпами. Вы же знаете, что Ксантия сейчас является компаньонкой леди Луизы?
– Я думаю, ваша сестра заслуживает того, чтобы вести самостоятельную светскую жизнь, Ротуэлл. И вам следует позаботиться об этом.
Барон ненадолго задумался, потом кивнул:
– Возможно, вы правы. А пока я обещаю вам прислать ответ сразу же после того, как моя сестра вернется домой. Это произойдет где-то после пяти.
Нэш встал и, попрощавшись с хозяином, вышел из кабинета.
После ухода гостя Ротуэлл долго мерил шагами комнату, время от времени прикладываясь к бокалу с бренди. В конце концов, приняв какое-то решение, он подошел к столу и написал несколько строчек на листе самой дорогой бумаги. Запечатав письмо, позвонил в колокольчик.
– Приготовьте экипаж для поездки в Суффолк, – приказал он Трзммелу, когда тот явился на его зов.
– Слушаюсь, милорд. Какой экипаж изволите выбрать – двухместный или большую карету?
– Двухместный. Но он не для меня. Сам я в четверг отправляюсь в Гэмпшир.
– Будет исполнено, милорд. Могу я узнать, для кого предназначен двухместный экипаж?
– Для моей тети, леди Бледсо. Я написал здесь, на письме, ее адрес. Кучер должен передать ей это послание лично в руки, дождаться, когда тетя соберет вещи в дорогу, а потом отвезти ее к дочери на Гросвенор-стрит.
– Вы имеете в виду дом леди Шарп, милорд?
– Ну да, тетушку должны доставить к леди Шарп, ее дочери.
– А если… если она не пожелает ехать в Лондон, милорд?
– О, я уверен, что она не станет упрямиться, – ответил Ротуэлл, снова потянувшись к бокалу. – На этот раз тетя Оливия поступит правильно и не будет вести себя как законченная эгоистка.