Глава 8
Калли с тихим щелчком закрыла широкую дубовую дверь Аллендейл-Хауса, с облегчением вздохнула и прислонилась спиной к прохладному дереву. Спрятав ключ в потайной карман плаща Анны, она прижала руку к груди, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.
Она осторожно пересекла отделанный мрамором холл и ступила на широкую лестницу. В полной темноте дома Калли двигалась почти на ощупь, но быстро нашла рукой толстые перила из красного дерева. Теперь идти стало легче, но только она поставила ногу на следующую ступеньку, как позади скрипнула открывающаяся дверь и серебристый свет свечи затрепетал за ее спиной. Калли охнула и, испуганно обернувшись ко входу в библиотеку, встретилась взглядом с братом. Бенедикт был явно удивлен, встревожен и недоволен одновременно.
— Где, черт возьми, ты была?
Калли молчала, застыв в оцепенении и обдумывая варианты спасения. Таковых было не много, если не считать идеи уйти из дома и больше не возвращаться.
Нацепив на лицо улыбку, Калли произнесла шепотом:
— Не думаю, что ты поверишь, если я скажу, что была в консерватории.
— Ни единого шанса, — сухо ответил Бенедикт. — Сестра... — В голосе Бенедикта звучало предупреждение, он протянул руку и широко распахнул дверь. — Могу я пригласить тебя зайти ко мне?
Признав свое поражение, Калли вздохнула и устало направилась в огромную комнату, освещенную двумя каминами и дюжиной свечей. Она пробормотала себе под нос:
— Как же я не заметила всю эту иллюминацию?
— Действительно странно, — сухо произнес Бенедикт, закрывая за собой дверь. Калли развернулась, услышав, как щелкнул замок, и оказалась лицом к лицу с братом. Когда Бенедикт увидел сестру при ярком свете, это не улучшило его настроения. — Боже правый! Что, черт возьми, на тебе надето?
— Матушка не одобрила бы использование таких выражений в обществе леди, Бенедикт. — Попытка уйти от ответа не увенчалась успехом.
— Во-первых, я думаю, что, учитывая обстоятельства, матушка использовала бы и более крепкие выражения. А во-вторых, данная ситуация вообще ставит под сомнение твой статус леди. Не соблаговолишь ли предоставить мне объяснения относительно твоего местонахождения этим вечером?
— Как ты знаешь, я была на балу по случаю помолвки сестры, — уклончиво заявила Калли, продолжая лихорадочно придумывать какую-нибудь спасительную ложь.
— Мое терпение на исходе. — Его темно-карие глаза сверкнули. — После бала. Более подробно, пожалуйста, куда ты ходила в таком... — взмахнул он рукой, указывая на ее наряд, — в таком маскировочном одеянии. Даже не знаю, как это и назвать. Откуда ты вообще взяла это уродство?
— Я одолжила.
— У кого?
— Не скажу.
Бенедикт резанул рукой воздух.
— У Анны, я полагаю. Мне следовало бы отказать ей от места — она слишком потакает твоим прихотям.
— Вероятно. Но ты этого не сделаешь.
В его глазах зажглось предупреждение.
— Не испытывай мое терпение, Кальпурния. Отвечай сейчас же. Куда ты ходила?
— Перестань, Бенедикт, — произнесла она самым высокомерным тоном, на какой была способна. — Я же не спрашиваю тебя, куда ты уходишь и когда приходишь.
— Калли... — В его тоне ясно слышалось предупреждение.
Она снова вздохнула, поняв, что избежать объяснения не удастся.
— Ну хорошо. Я тайком вышла из дома. Я ходила... — Она замолчала. Произнести это было очень нелегко. — Я ходила в паб.
— Куда?!
Голос брата почти гремел.
— Ш-ш-ш! Бенедикт, ты разбудишь весь дом!
— Пожалуй, именно это и стоит сделать! — Он понизил голос до безумного шепота. — Какого черта?
— Чтобы выпить, конечно, — сказала она, словно это было обычным делом.
— Калли! Там не было никого, кто мог бы тебя узнать?
— Никого важного.
Бенедикт замер, пронзив сестру взглядом карих глаз.
— А кто был не важный?
— Ладно. Меня видел Ралстон. Он был там.
Бенедикт тяжело опустился в обтянутое бархатом кресло.
— Боже правый.
Калли последовала его примеру, устало опустившись в кресло напротив.
— Ну, это неудивительно, если учесть, что именно он порекомендовал мне эту таверну! — быстро произнесла она, пытаясь успокоить брата, и только тут заметила, что глаза у него стали как чайные блюдца, — похоже, ее слова повергли Бенедикта в настоящий шок.
— Ралстон рекомендовал тебе таверну?
— Ну, если быть честной, это я попросила у него совета. Он думал, что это для тебя.
— Для меня? — В голосе Бенедикта слышалось изумление и замешательство.
— В самом деле. Я же не могла сказать ему, что спрашиваю для себя.
— Конечно, нет. — Бенедикт смотрел на сестру так, словно она не в своем уме. — Почему бы не выпить здесь? Зачем тебе понадобилось идти в таверну?
— Ну прежде всего, — начала Калли невозмутимым тоном, — если пить здесь, то это уже не будет приключением.
— Приключением?
— Именно так, — подтвердила она. — И потом, если попробовать вспомнить, то, по сути, это была твоя идея.
— Моя идея? — Бенедикт побагровел.
— Да. Разве не ты всего лишь несколько дней назад убеждал меня лучше узнать жизнь?
— Тогда позволь мне подвести итог. И никаких возражений. Я буду рад, если ты станешь воплощать собственные фантазии здесь, в этом доме, под этой крышей. Пей, пока можешь держаться на ногах. Ругайся как портовый грузчик. Можешь даже поджечь свое вышивание. Но как твой старший брат и глава семьи, — он намеренно сделал ударение на последнем слове, — я запрещаю тебе посещать таверны, пабы и любые другие злачные места.
Калли задумчиво посмотрела на брата.
— Больше никаких таверн, — проговорила она.
— Если тебе нужно приключение, устраивай его здесь.
— Правда? — Она посмотрела на него с улыбкой, полной надежды.
— О нет. И что же на этот раз?
— Только не смейся: мне хотелось бы попробовать сигару.
Бенедикт тут же разразился смехом.
— Я думаю, что ты возлагаешь слишком большие надежды на опыт курения.
— Что ж, может быть сейчас самое подходящее время развенчать эти ожидания, тебе не кажется? — Она помолчала, глядя на него с умоляющим видом. — Ну пожалуйста. Я даже никогда не видела, как курят.
— Ты и не должна была этого видеть! — отрезал Бенедикт. — Джентльмены не курят в присутствии дам.
— Бенни! — взмолилась она. — Никто и не узнает. Ты ведь сам сказал, что я могу устраивать приключения дома!
Несколько минут не говоря ни слова, он смотрел на сестру, и она уже решила, что ей так и не суждено покурить сигару этим вечером. Кальпурния уже собиралась встать и выйти из комнаты, когда брат тяжело вздохнул. Услышав этот вздох, Калли широко улыбнулась.
Она победила.
Занимаясь своим туалетом и надевая длинную ночную рубашку, Калли мысленно прокручивала в голове события этого вечера. Затем расправила смятый листок со своим списком, взяла перо и провела жирную линию, зачеркнув «Курить сигару и пить виски».
Калли задула последнюю свечу, легла в постель и стала мечтать о Ралстоне.