Глава 13
Выйдя из экипажа, Флетчер направился к дверям своего дома. Скучный день, проведенный в компании Гилла, настроил его на созерцательный лад. Со времени ссоры с Поппи на приеме герцогини Бомон прошла уже неделя, но Флетчер все еще не мог избавиться от смешанного чувства обиды и стыда, как какой-нибудь мальчишка, разбивший окно. Эх, не надо было тогда так резко говорить с женой! Оставалось только надеяться, что за неделю она успокоилась, а если нет, то на этот случай у Флетчера в кармане лежало бриллиантовое колье – его он собирался положить на туалетный столик в спальне как знак своего раскаяния.
Впрочем, потрясение, которое герцог заметил в глазах Поппи во время ссоры, свидетельствовало о том, что добиться примирения будет непросто. Эта мысль заставила Флетчера поморщиться – теперь Поппи уже не казалась ему такой привлекательной, его влекла только любовная игра.
– Если позволите, ваша светлость… – сказал вдруг дворецкий, которому Флетчер протянул свой плащ.
Удивленный герцог остановился.
– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – добавил дворецкий.
Флетчер едва не заскрежетал зубами от досады – он надеялся как можно скорее увидеть жену, а потом выпить чего-нибудь покрепче.
– Это не может подождать, Куинс? – раздраженно бросил Флетч. – Мне надо поговорить с герцогиней, а потом…
– А вот и вы, ваша светлость! – раздался женский голос, увы, столь хорошо знакомый Флетчеру.
Он поднял глаза и понял, что ужасно проведенный день грозит закончиться настоящей катастрофой: на верхней площадке лестницы стояла его теща, леди Селби.
– Через минуту я вернусь, чтобы поздороваться с вами, леди Флора, а сейчас у Куинса ко мне срочное дело, прошу меня извинить, – коротко поклонившись, произнес герцог и, не дав теще времени для ответа, направился в западную гостиную.
– У нас минут пять, не больше, прежде чем она настигнет меня здесь. Так что, Куинс, сразу перейдем к делу, – сказал он» когда за ним и за дворецким закрылась дверь. – Что, опять шеф-повар уволил всю кухонную прислугу? Обратись с этим к герцогине. Я-то зачем тебе понадобился?
– Как раз насчет герцогини…
– Да? – удивленно поднял бровь Флетчер.
– Она оставила послание для вас…
– Вот как? – еще больше удивился герцог, поскольку в руках у Куинса не было записки.
– Ее светлость просила вам передать, что будет жить в другом месте.
– В другом месте?.. О чем, черт побери, ты говоришь? Разве она не наверху с этой ведьмой, своей матерью?
– Нет, – покачал головой Куинс, – леди Флора здесь одна. До вашего приезда у нее был истерический припадок – в течение часа, а то и дольше. Да, пожалуй, дольше, – с чувством добавил дворецкий.
Разволновавшийся было Флетчер ощутил ледяное спокойствие. Похоже, Поппи заняла выжидательную позицию. Но как она смогла вырваться из дома, оставив свою мать?
– Вам следует знать еще кое-что, ваша светлость, – жалобным голосом проговорил Куинс.
– Что? Выкладывай! – Флетчер направился к двери.
– Леди Флора велела своей горничной сходить домой за вещами, – сообщил Куинс, понизив голос.
Потянувшийся было к двери Флетчер замер.
– Признайся, что пошутил, Куинс, и я удвою тебе жалованье! – сказал он.
– Если мои опасения сбудутся, вам придется удвоить жалованье всем слугам, чтобы они не уволились.
Флетч вышел в коридор как раз в тот момент, когда леди Флора уже спустилась вниз. Взволнованный, сердитый, он смотрел, как она направилась к нему. О, эта женщина принесла ему много зла. Поппи убежала, и чтобы ее вернуть, придется затратить немало сил, – а кто в этом виноват? Леди Флора. Кто виноват в том, что Поппи так холодна в постели? Леди Флора. А в том, что юная герцогиня Флетчер проводит большую часть времени в больницах и благотворительных обществах? Опять же ее мать.
Внешне в леди Селби не было почти ничего, что выдавало бы ее истинную натуру. Пожалуй, единственным, что могло бы навести на размышления, была ее манера одеваться с королевской роскошью и привлекать к себе всеобщее внимание, словно она королевская особа. Однако мать Поппи заслуживала такого внимания – она была необыкновенно красива: с восхитительной фигурой (что большая редкость для женщин за сорок) и прекрасным лицом, которое делало ее особенно опасной. Даже злясь на нее, Флетчер не мог не признать, что ее лицо – с правильными чертами и безукоризненно белой кожей – было чарующе прекрасным, даже прекраснее, чем у дочери. Это было лицо женщины, привыкшей делать то, что она хочет, как хочет и когда хочет, женщины, чей напор редко встречал сопротивление. Короче говоря, леди Селби держалась с таким видом, будто она была особой королевских кровей. Флетчер резко поклонился:
– Мое почтение, леди Флора. Сожалею, что вы застали нас с женой в не самый благополучный момент.
Мать Поппи подплыла к нему и, коснувшись его руки, сказала.
– Ах, мой бедный, я так вам сочувствую!
Флетчер растерянно моргнул – до сих пор теща относилась к нему как ко всем остальным джентльменам, то есть как к лакею, лишь по странной случайности одетому роскошнее своих собратьев.
– Я чувствую себя виноватой, – проворковала она. Именно проворковала, и Флетчер, заскрежетав зубами, едва удержался, чтобы не отпрянуть назад. – По-видимому, я не смогла воспитать свою дочь, как должно, и тем самым подвела вас. Уже целый час я пребываю в мучительнейших раздумьях о своей вине – поймите, материнское сердце страдает, как никакое другое!
Флетчер открыл рот, чтобы ответить, но леди Флора продолжила:
– Потом я сообразила, что на свете есть только один человек, который в силах исправить положение, вернуть мне покой, которого я лишилась из-за неслыханного поступка дочери, умиротворить мою душу, страдающую из-за всепоглощающего чувства вины. И этот человек вы, ваша светлость. – На мгновение Флетчу показалось, что ее голубые глаза приобрели стальной отблеск. – В это трудное время я буду рядом с вами, мой бедный зять, раз моя дочь совершила этот опрометчивый поступок…
– Леди Флора, – прочистив горло, перебил ее герцог. – Я не сомневаюсь, что моя жена вернется домой, когда стемнеет, поэтому нахожу ваше волнение излишним.
– Ах, если бы это было так, я была бы счастлива! – ответила леди, слегка повысив голос. – Но позвольте вам заметить, свою дочь я знаю лучше, чем вы. Она очень послушна, терпелива, но до поры до времени… – Флетчер заметил ослепительный оскал белых зубов. – Это свойство характера моя девочка унаследовала от своего отца, упокой Господи его душу. По правде говоря, я очень сомневаюсь, что Пердита вернется в ваш дом.
– Нет, она вернется! – рявкнул Флетчер и дернулся назад, сбросив руку тещи, державшую его за рукав. – А теперь позвольте, мадам, ввиду вашего расстроенного состояния я велю Куинсу самому проводить вас домой.
– Не беспокойтесь, я поговорю с экономкой, – словно не слыша его, продолжала леди Флора с улыбкой, – и возьму все распоряжения по дому на себя. Вы не почувствуете ни малейшего неудобства из-за нелепой выходки моей дочери.
Она произнесла это, не моргнув глазом, словно в ее предложении заменить дочь не было ничего неподобающего. Флетчер подумал, что обеих, должно быть, роднит еще и полное равнодушие к супружескому долгу. У него было только одно желание – бежать!
– Прошу меня извинить, леди Флора, но мне нужно идти на одну очень важную встречу! – выпалил Флетч первое, что пришло в голову.
– Можете спокойно отправляться, куда вам угодно. – Почтенная леди улыбнулась зятю с любезностью тигра, поймавшего добычу. – Уверяю вас, когда вы вернетесь, в доме будет полный порядок.
Она повернулась к Куинсу и принялась визгливо выговаривать ему по поводу неправильного, на ее взгляд, ведения домашнего хозяйства, меню, горничных и простыней. Удивительно, как быстро испарялся ее светский лоск, когда она разговаривала со слугами.
– Ах да, ваша светлость, – снова заворковала леди Флора, когда лакей уже открыл перед герцогом двери. Флетчеру пришлось снова повернуться к ней. – Если встретите Пердиту, передайте ей мои наилучшие пожелания.
Флетчер поклонился. Странно, что у этой женщины прелестная белокуро-золотистая шевелюра, а не клубок извивающихся змей.
– Куинс. – подождав, пока леди Флора удалится, спросил Флетчер у дворецкого, который стоял в дверях с плащом в руках, – как звали ту древнегреческую богиню, у которой на голове были змеи вместо волос?
– Медуза, ваша милость, – ответил тот. – Она одним взглядом обращала людей в камень.
– Вот именно, – задумчиво пробормотал герцог и направился к экипажу. Поппи не может не понять, что она просто обязана вернуться домой.
