Книга: Ее тайный дневник
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Шли месяцы. Жизнь новобрачных протекала спокойно и радостно. Тернер, испытавший ад в своем браке с Летицией, не переставал дивиться тому, насколько приятной может быть семейная жизнь, когда выбрал в жены подходящую женщину. Миранда не переставала его восхищать. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как она читает книгу, как причесывается, как дает указания экономке. Да любое ее действие доставляло ему удовольствие. Он без конца старался ее коснуться и придумывал для этого самые разные предлоги. То он обнаруживал невидимую пылинку у нее на платье, то — выбившуюся прядку волос.
Она не возражала. Иногда, если была чем-то занята, то просто отводила его руку, но чаще улыбалась в ответ. А иногда задерживала его руку у своей щеки.
Бывало и так — она, не замечая, что он наблюдает за ней, смотрела на него горящими глазами. Но всегда так быстро отворачивалась, что он сомневался, уж не показалось ли ему это. Нет, он знал, что прав, потому что стоило ему закрыть глаза, как видел ее лицо, полное желания и печали. И внутри у него все сжималось.
Тернер знал, чего она ждет. Это так просто — сказать всего три слова. Неужели он не может их произнести? Даже если он не хочет проговаривать их вслух, то, может, все-таки, стоило это сделать, лишь бы увидеть ее счастливой?
Порой пытался их сказать, старался пересилить себя, но это было выше его сил.
Наверное, он любит Миранду. Если с ней что-нибудь случится, для него это будет ударом. Но… он же думал, что испытывает страстные чувства к Летиции, и куда его это завело? В Миранде ему нравилось все: начиная от слегка вздернутого носа и кончая острым язычком, от которого пощады ему не было. А разве это то же самое, что и любовь? Каким образом он распознает ее? На этот раз Тернер должен быть твердо уверен. Он хочет доказательств, какого-то научного объяснения своему чувству, а не опьянения страстью к обладанию, которое принял за любовь. Теперь он повзрослел, стал мудрее — это хорошо. Но и циничнее — а это плохо.
Большей частью ему удавалось отбросить эти мысли. Он мужчина, а им несвойственно копаться в своих переживаниях. Это женщины готовы долго рассуждать о том, чего им хочется, а чего нет. Он же предпочитал обдумать проблему один раз, ну от силы два, и покончить с этим.
Вот почему было особенно неприятно то, что он никак не мог заставить себя окончательно выбросить эти мысли из головы. Жизнь у него прекрасная. Счастливая! Восхитительная! Ему не следует тратить силы, физические и душевные, на то, чтобы терзать свое сердце. Он должен наслаждаться той благодатью, которую дарит ему судьба.
Надо прекратить об этом думать. Тернер как раз сосредоточился на этом, когда раздался стук в дверь.
— Войдите!
Миранда просунула голову в кабинет:
— Я тебя отвлекаю?
— Нет, что ты.
Она распахнула дверь пошире и вошла. Тернер подавил улыбку. Последнее время сначала появлялся ее живот, а спустя пять секунд выплывала и она. Миранда заметила его улыбку и с грустью опустила глаза на свой живот:
— Я огромная, да?
— Еще бы!
Она вздохнула:
— Ты мог бы соврать, пошалив мои чувства, и сказать, что я не такая уж большая. Видишь ли, женщины в моем положении очень обидчивы.
Она подошла к креслу у письменного стола и, опершись на подлокотники, собралась сесть.
Тернер мгновенно вскочил, чтобы помочь ей.
— Поверь — мне нравится, что ты именно такая…
Миранда недоверчиво хмыкнула:
— Конечно, ведь это доказательство твоей мужской силы.
Ее слова вызвали у Тернера улыбку.
— Малышка сегодня брыкалась?
— Нет, и мне кажется, что у нас будет мальчик.
— Безусловно, там у тебя девочка. Это очевидно.
— Уж не собираешься ли ты открыть курсы по предсказаниям для повитух?
Он поднял брови.
— Следи за тем, что говоришь, жена.
Миранда шутливо закатила глаза и протянула ему конверт:
— Я сегодня получила письмо от твоей мамы. Думаю, тебе будет интересно.
Тернер взял письмо из ее рук и стал читать, расхаживая по комнате. Он долго не сообщал семье о своем браке, но после двух месяцев молчания Миранда убедила его, что продолжать в том же духе просто неприлично. Как и следовало ожидать, все были потрясены (за исключением Оливии, которая немного представляла себе, что происходит) и немедленно отправились в Роуздейл. Мать без конца повторяла: «Я и помыслить не могла…», а Уинстон повесил нос, но, в общем и целом, Миранда спокойно перешла из семьи Чивер в семью Бевелсток — ведь она и раньше фактически была ее частью.
— У Уинстона небольшие неприятности в Оксфорде, — сказал Тернер, пробегая глазами материнское письмо.
— Могу себе представить, — заметила Миранда.
Он с удивлением посмотрел на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Не думай, что я не слышала о твоих университетских подвигах.
Он усмехнулся:
— С тех пор я очень повзрослел.
— Хочется надеяться.
Тернер подошел к ней, чмокнул в нос, а затем в живот.
— Как бы мне хотелось посетить Оксфорд! — сказала Миранда. — С каким удовольствием я послушала бы все эти лекции!
— Все не надо. Поверь мне — некоторые просто кошмарные.
— Все равно. Это мое искреннее желание.
Он пожал плечами:
— Может, ты и права, ведь по интеллекту превосходишь большинство мужчин, которых я знаю.
— После того как я провела почти целый сезон в Лондоне, могу сказать, что не так уж трудно быть умнее многих светских лоботрясов.
— Надеюсь, ты говоришь не о присутствующих.
— Разумеется.
Она с улыбкой склонила голову.
Тернер вернулся к столу. Что он любил больше всего в браке с Мирандой, так это их частые разговоры. Он сел и взял в руки документ, который внимательно изучал до ее прихода.
— Кажется, придется поехать в Лондон.
— Сейчас? Неужели не все еще разъехались и кто-то остался?
— Почти никого. Сессия парламента еще не началась, а большинство высшего света — в загородных домах. Но мой хороший друг сейчас в Лондоне, и ему необходимо помочь в одной сделке.
— Мне поехать с тобой?
— Я бы очень хотел, но в твоем положении лучше воздержаться от путешествия.
— Я себя прекрасно чувствую.
— Охотно верю, но рисковать неразумно. И… — он прокашлялся, — ты стала довольно громоздкой.
Миранда поморщилась:
— Интересно, что еще ты мог бы сказать, чтобы я почувствовала себя совсем непривлекательной?
Тернер наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Ты все равно лучше всех. Не волнуйся, дорогая, я уеду ненадолго. Думаю, на две недели, не больше.
— На целых две недели? — расстроилась Миранда.
— Четыре дня по меньшей мере уйдет на дорогу, а дороги из-за дождей размыты.
— Я буду скучать.
Он на секунду задержался с ответом.
— Я тоже.
Миранда вздохнула, печально и еле слышно, но его больно кольнуло в сердце. Правда, ее настроение тут же изменилось и она по-деловому заявила:
— Мне будет чем заняться. Я бы хотела заново обставить гостиную в западном крыле — обивка на мебели совершенно выцвела. Приглашу погостить Оливию — она очень хорошо в этом разбирается.
Тернер улыбнулся. Ему доставляло огромную радость видеть, что жена начинает любить его дом так же сильно, как и он.
— Я полностью тебе доверяю. И Оливия не нужна.
— Но пока ты в отъезде, мне с ней веселее.
— Тогда, конечно, пусть приезжает. — Он бросил взгляд на часы. — Ты голодна? Уже полдень.
Миранда рассеянно погладила живот.
— Не очень, но, пожалуй, перекушу.
— Ты должна хорошо питаться, — строго сказал он. — Теперь ты ешь не только для себя.
Она грустно посмотрела на свой выпирающий живот:
— Я знаю, поверь мне.
Тернер встал и направился к двери.
— Я сбегаю на кухню и что-нибудь принесу.
— Ты можешь позвать горничную.
— Нет-нет, так будет быстрее.
Она хотела возразить, но муж уже выбежал за дверь. Миранда улыбнулась и устроилась поудобнее, поджав под себя ноги. Нельзя сомневаться в том, что Тернер беспокоится за нее и за ребенка. Стоит только видеть, как он взбивает подушки, прежде чем она взгромоздится на постель, как следит затем, чтобы ее еда была здоровой и питательной, а особенно — как каждый вечер он прикладывает ухо к ее животу, чтобы услышать движения ребенка.
— Мне кажется, малышка брыкается! — взволнованно объявлял он.
— Это, вероятно, отрыжка, — как-то пошутила Миранда.
Но Тернер полностью утратил чувство юмора и с тревогой в глазах спросил:
— Разве там они могут отрыгивать?
Она снисходительно засмеялась:
— Право, не знаю.
— Значит, я должен спросить у врача.
Миранда взяла его за руку и потянула к себе, чтобы он лег рядом.
— Я уверена, что все обстоит просто замечательно.
— Но…
— Если ты пошлешь за доктором, он подумает, что ты просто перестраховщик. Давай спать. Обними меня покрепче. Вот так.
Она удовлетворенно вздохнула и прижалась к нему.
Сейчас, сидя в кабинете, Миранда с улыбкой вспоминала их разговоры. Сто раз на дню муж проявлял свою заботу о ней. Разве это не доказывает, как сильно он ее любит? А любит ли? Но разве можно притворяться и смотреть на нее с такой нежностью? Почему она не уверена в его чувствах?
Да потому, что он никогда о них не говорит. Хотя охотно делает ей комплименты и часто повторяет, как рад, что женился на ней.
А это самая изощренная форма мучения, но Тернер понятия не имеет, что она страдает. Он-то думает, что достаточно быть добрым и внимательным. А этого мало.
Каждый раз, когда он смотрит на нее и улыбается лишь ему одному присущей улыбкой, ей кажется — на долю секунды, — что вот сейчас он наклонится к ней и прошепчет…
«Я люблю тебя».
Но этого не происходит. Тернер лишь касается губами ее щеки, или ласково ерошит ей волосы, или спрашивает — о Господи! — нравится ли ей пудинг.
Она чувствовала, что у нее в душе что-то ломается. Маленькая трещинка… и еще одна, и с каждым разом ей становится все труднее и труднее притворяться, что ее жизнь такая, какой всегда представлялась в мечтах.
Миранда была терпелива. Последнее, чего она хотела от Тернера, так это фальши. Слова «Я тебя люблю» прозвучат ужасающе, если за ними не окажется настоящих чувств.
Но какой смысл углубляться в подобные рассуждения? Не сейчас, когда он так мил и внимателен. Она должна просто наслаждаться счастьем.
И она наслаждалась. Почти. Какая-то крошечная часть ее существа продолжала отравлять ей жизнь. Миранду это злило, потому что она не хотела тратить силы на то, чтобы бесконечно думать о вещах, которых она не в силах изменить.
Надо жить, благодаря Бога за то, что ей дано, и не думать постоянно о том, чего не можешь получить.
Появился Тернер и поцеловал ее в макушку.
— Миссис Хингем сейчас пришлет горничную с подносом.
— Я же просила тебя не спускаться вниз на кухню, — пожурила его Миранда. — Я знала, что ничего еще не готово.
— Если бы я сам не пошел туда, то пришлось бы ждать горничную, которая спросит, что мне надо, потом ждать, когда она спустится на кухню, потом ждать еду, которую приготовит миссис Хингем, потом…
— Хватит! — Миранда подняла руки. — Я все поняла.
— Я не отличаюсь терпением, а теперь мы приступим к трапезе намного быстрее, — теребя ее волосы, пояснил он.
«И я тоже не люблю ждать», — с грустью подумала Миранда.
Но муж не догадывался о ее мыслях — он, улыбаясь, смотрел в окно на деревья, уже покрытые тонким налетом снега.
В комнату неслышно вошли лакей и горничная. Они поставили подносы с едой на письменный стол Тернера.
— Твои документы не перепутаются? — спросила Миранда.
— Все в порядке. — Он отодвинул бумаги в сторону. — Мне важнее тебя накормить. Это самое главное на данный момент.
Горничная не удержалась от вздоха, услыхав такие нежные слова. А Миранда подавила улыбку — слуги, вероятно, думают, что хозяин объясняется ей в любви постоянно.
— Ну вот смотри, киска. Здесь тушеное мясо с овощами. Я настаиваю, чтобы ты все съела.
Миранда с сомнением посмотрела на блюдо, которое он придвинул к ней. Понадобится целая армия беременных женщин, чтобы одолеть это. Куда ей столько?
— Ты шутишь, — сказала она.
— Ничего подобного.
Муж окунул ложку в жаркое и поднес к ее рту.
— Тернер, я не могу…
Он настойчиво засунул ложку ей в рот. Миранда от неожиданности чуть не подавилась, но все же прожевала и проглотила содержимое.
— Я и сама справлюсь!
— Но так веселее.
— Для тебя — возможно.
Ложка снова оказалась у нее во рту.
— Это нелепо! — торопливо глотая еду, сказала Миранда.
— Вовсе нет.
— Ты придумал способ научить меня поменьше говорить?
— Нет, хотя жаль, что эта мысль раньше не пришла мне в голову.
— Тернер, ты неисправим…
— Ты так считаешь?
И снова ложка у нее во рту.
— Да!
Она разбрызгала содержимое ложки.
— Ой, у тебя капли на подбородке!
— Это твоя вина.
— Сиди смирно. — Он слизнул соус у нее с подбородка. — Ммм… Как вкусно.
— Поешь сам. И на тебя вполне хватит.
— Не хочу тебя объедать!
Она фыркнула.
— Ну, еще ложечку. Ой, кажется, я опять попал мимо рта.
Он облизал ей щеку.
— Ты делаешь это нарочно.
— Дорогая, ты обижаешь меня! — Он с оскорбленным видом положил руку на грудь. — Ты считаешь, что я дурно воспитан?
— Может, и не совсем так, но…
Она погрозила ему пальцем.
— Не говори с полным ртом. Это плохие манеры.
Миранда с трудом проглотила еду.
— Я тебе отомщу. Ты…
Она не договорила, потому что ложка попала ей в нос.
— Посмотри, что ты наделала. — Тернер покачал головой. — Ты вертишься, и я нечаянно пронес еду мимо рта. Сиди смирно.
Она плотно сжала губы, но ее тоже веселила эта игра.
— Вот послушная девочка.
Он наклонился и слизал подливку с кончика ее носа.
— Тернер! Щекотно!
— Ты единственная женщина на земле, у которой от щекотки чешется нос, — засмеялся он. — И у меня хватило соображения жениться на тебе.
— Перестань! Сейчас же перестань!
— Что перестать? Пачкать тебя подливкой или целовать?
— Кормить меня с ложечки, а чтобы поцеловать, для этого ведь не нужен никакой предлог.
— Неужели?
— Уж поверь мне!
— Какое облегчение!
Он ткнулся носом в ее нос.
— Тернер!
— Хм-м?
— Если ты тотчас меня не поцелуешь, я сойду с ума!
Он начал осыпать ее лицо легкими поцелуями.
— Этого достаточно?
Миранда покачала головой.
Тогда поцелуи сделались крепче.
— А так?
— Боюсь, что нет.
— Чего же ты хочешь?
Тернер обжег горячим дыханием ей губы.
— А ты? — в свою очередь, спросила она и, положив руки ему на плечи, стала гладить и массировать спину.
— О, Боже мой, Миранда, — застонал он, — это замечательно! Нет, не отнимай рук. Пожалуйста, продолжай!
Она улыбнулась:
— Ты такой податливый!
— Делай все, что хочешь, — стонал он, — только не останавливайся.
— Почему ты так напряжен?
Муж посмотрел ей в глаза:
— Ты прекрасно знаешь причину.
Она покраснела. Во время последнего визита врач предупредил ее, что пора прекратить супружеские отношения. Тернер недовольно ворчал целую неделю.
— Я не верю, — сказала Миранда, убирая руки с его плеч и улыбнувшись, когда он недовольно забурчал, — что я — единственная причина твоих болей в спине.
— Конечно, все дело в тебе. Я страшно расстроен, потому что отлучен от близости с тобой, — это моральный урон, а физический… Я устаю таскать по лестнице твое огромное тело.
— Тебе ни разу не пришлось делать это!
— Пусть так, но я думал об этом, и этого было вполне достаточно, чтобы у меня разболелась спина. Вот здесь.
Он выгнул руку и указал место.
Миранда усмехнулась, но тем не менее погладила его.
— Вы, милорд, — большой ребенок.
Тот в ответ хмыкнул:
— Не возражаешь, если я лягу? Тогда тебе будет удобнее.
Какой хитрец! Заставил ее массировать ему спину прямо здесь, на ковре, подумала Миранда. Но ей это тоже понравилось. Так приятно трогать его. Она вытянула рубашку из брюк, засунула руки внутрь и нежно касалась кожи — теплой и гладкой.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты тоже потер мне спину! — сказала она.
Уже много недель она не могла лежать на животе!
Тернер повернул к ней голову, улыбнулся и сел.
— Сядь, — сказал он и развернул ее спиной к себе.
Это было блаженством.
— Ох, Тернер! Как приятно!
Он издал какой-то странный звук, и Миранда повернула голову к его лицу.
— Мне очень жаль, — сказала она, поняв по его глазам, как желание борется со сдержанностью. — Мне тебя тоже недостает… если тебя это утешит.
Он обнял ее, стараясь не слишком сильно прижимать живот.
— Это не твоя вина, киска.
— Знаю, но все равно мне жаль. Мне плохо без тебя. — И тихо добавила: — Ты так сросся со мной, что порой я чувствую, как ты касаешься моего сердца. Вот этого мне больше всего не хватает.
— Не говори так.
— Прости.
— И, ради Бога, перестань извиняться.
— Я и не пытаюсь. Беру свои слова обратно. Бедняжка, тебе так трудно! Это несправедливо.
— Это вполне закономерно. У меня здоровая жена и будет прелестный ребенок. А мне придется ограничивать себя всего несколько месяцев.
— Не придется, — прошептала Миранда.
Она задрала рубашку у него натруди и поцеловала плоский, мускулистый живот.
— Что… о Господи, Миранда…
А ее губы спустились ниже.
— Господи! Миранда!

 

7 мая 1820 года
Я бесстыдная особа.
Но мой муж не жалуется.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18