Глава 8

Поджав губы, Маделейн взглянула на свою госпожу, лежавшую на супружеском ложе в полутемной спальне, окна которой были занавешены тяжелыми шторами. Бак уехал со своими ковбоями на пастбища на рассвете, когда Селеста еще сладко спала. С тех пор прошло уже несколько часов, а Селеста все еще не могла встать. Она с трудом открыла глаза, чувствуя себя разбитой и усталой после вчерашнего бурного свидания с Дереком, которого Маделейн считала ублюдком и идиотом.

Вчера, когда Селеста вернулась из хижины, где она тайно встречалась со своим любовником, Маделейн заметила блеск в ее глазах, и это насторожило опытную служанку. Дерек был подонком. Маделейн понимала, что обстоятельства заставили Селесту поддерживать с ним отношения. Он был нужен ее госпоже, потому что помогал осуществить ее замысел. Однако теперь Маделейн чувствовала исходившую от этого человека опасность.

Она знала, что Селеста способна увлекаться, еще с тех пор когда ее госпожа работала в увеселительном заведении мисс Руби. Селесте нравились грубые развратные мужчины, и она с каждым днем все больше привязывалась к Дереку, сама того не подозревая. Поэтому Маделейн боялась за нее. Она не могла позволить, чтобы их общему будущему, о котором они мечтали и к которому всеми силами стремились, что-либо угрожало.

Увидев Маделейн, Селеста встала с постели, не смущаясь своей наготы. Подойдя к умывальнику, она налила воды из кувшина в тазик и ополоснула лицо. Аккуратно промокнув его белоснежным полотенцем из тонкой льняной ткани, Селеста обернулась к служанке.

Маделейн видела, что Селеста сердится на нее, и тем не менее она заговорила о том, что ее давно тревожило:

– Ты слишком привязалась к этому грубому, невежественному воришке, который думает только о том, как бы переспать с тобой. Ты ведешь себя как настоящая дура. Неужели ты хочешь скатиться до его уровня, вместо того чтобы просто пользоваться его услугами, водя за нос этого идиота?

– Значит, я, по-твоему, дура? – вскипела Селеста. – А ты не забыла, что только благодаря мне мы выбрались из трущоб Нового Орлеана, куда попали после смерти моих родителей? Я использовала свою красоту для того, чтобы вернуть то положение в обществе, которое имела моя семья. Нет, меня нельзя назвать дурой. Дураками являются те, кто пляшет под мою дудку, и к их числу принадлежит Дерек, каким бы подлым и хитрым он ни был.

– Он действительно подлый и хитрый, ты правильно сказала. Поэтому ему нельзя верить на слово.

– Он еще ни разу не подвел меня. И причина этого проста: я не разочаровываю его в постели. – Селеста звонко рассмеялась. – После каждого свидания моя власть над ним становится еще крепче. Он у меня в руках. Нас многое связывает.

– Послушай меня, Селеста, – с тревогой в голосе промолвила Маделейн. – Мы уже почти у цели, к которой так долго стремились, и сейчас нам нельзя рисковать. Твой счет в банке Нового Орлеана растет с каждым днем, по мере того как «Техасская звезда» все больше разоряется. Я это точно знаю, поскольку сама отсылаю деньги в банк. Наше будущее обеспечено. Но если этот идиот предаст тебя…

– Он этого не сделает.

– А вдруг?

– Даже если Дерек осмелится предать меня, мой дорогой Бак все равно не поверит ни единому его слову.

– Но ему поверит сын Бака!

– Это ничего не изменит. Бак не поверит, что я обманываю его, даже если весь мир ополчится против меня!

– Ты считаешь, что твой муж до такой степени предан тебе? Не забывай, Селеста, что в свое время этот человек направо и налево изменял своей первой жене. Кстати, именно его неверность послужила причиной гибели твоей матушки и заставила нас мстить ему.

– Ты не понимаешь, Маделейн, – промолвила Селеста. – Бак остепенился, теперь он образец верности, и я могу вертеть им как захочу.

Служанка едва сдержалась, чтобы не наговорить своей госпоже колкостей.

– Я чувствую, что ты находишься в опасности, – заявила она, буравя Селесту сердитым взглядом. – Этот дурак Дерек рано или поздно предаст тебя!

– Ты ошибаешься, Маделейн.

– Умоляю тебя, прислушайся к моим словам. Я желаю тебе только добра.

– Ты стареешь, Маделейн, и с годами становишься слишком мнительной. А я с каждым днем все больше хорошею, и моя власть над мужчинами только крепнет.

– Я напомню тебе об этом разговоре, когда придет время.

– Время, о котором ты говоришь, никогда не придет. Дерек сделает все, что я ему скажу. Он слишком слаб, чтобы бороться со мной.

– Предупреждаю тебя…

– Мне надоело твое нытье! Я долго слушала тебя, а теперь ты послушай меня, – воскликнула Селеста, начиная терять терпение. – Мой пасынок вернулся как нельзя кстати. Когда он наконец покажет свое истинное лицо – снова бросит отца на произвол судьбы и сбежит с ранчо «Скалистый Запад», испугавшись возникших трудностей, Бак окончательно разочаруется в нем. И тогда мой муженек внесет в свое завещание по моей просьбе любые изменения. А потом мы избавимся от него и вернемся в Новый Орлеан, чтобы вести ту жизнь, для которой были рождены.

Обнаженная грудь Селесты высоко вздымалась от волнения.

– Готовь свои снадобья, Маделейн, – сказала она. – Скоро у моего мужа должна возобновиться его «странная болезнь», но на этот раз он уже не оправится от нее.

Маделейн молчала, мрачно поглядывая на свою госпожу.

– Убирайся прочь! – не выдержав ее тяжелого взгляда, раздраженно крикнула Селеста. – Ты сегодня надоела мне со своими дурными предчувствиями! Я не желаю, чтобы мне с утра портили настроение!

Маделейн повернулась и направилась к двери. Выходя в коридор, она все еще слышала за спиной недовольный голос Селесты, что-то ворчавшей ей вслед. Маделейн усмехнулась. Она знала, что очень скоро госпожа задумается над ее словами. Если же этого не произойдет и Дерек действительно из друга превратится во врага, Маделейн сама займется им.

Негритянка приосанилась, гордо расправив плечи. Несмотря на недовольство и капризы Селесты, Маделейн знала, что ей никак не обойтись без нее, старой верной служанки. Между ними существовала прочная незримая связь. И Селеста знала, что преданная Маделейн сделает все, чтобы спасти ее, если она попадет в трудное положение.

На этот раз Пруденс поехала в город одна, и это было для нее непривычно. Правя повозкой, катившейся по залитой ярким солнцем безлюдной прерии, она посматривала на то место, где обычно сидел Джереми. Сегодня оно пустовало. Ее маленький сын встал на рассвете, оделся и сел завтракать вместе с ковбоями. За столом он принялся уговаривать мужчин взять его с собой на работу. Услышав мольбы мальчика, Пруденс заявила непреклонным тоном, что не отпустит его.

Она никак не ожидала, что Кэл придет Джереми на выручку.

– Парню надо учиться обращаться со скотом, – заявил он, – если он хочет стать хорошим фермером. Ведь придет день, когда это ранчо перейдет к нему по наследству.

Пруденс не знала, что заставило ее передумать и отпустить сына на пастбище – эти слова Кэла или поддержка ковбоев, согласившихся со своим бригадиром. Как бы то ни было, но теперь, вспоминая то, что случилось утром, Пруденс испытывала противоречивые чувства. Джереми было всего лишь пять лет. Ему нужно было ходить в школу, а не постигать секреты скотоводства.

Пытаясь встать на ноги и освоиться на ранчо, Пруденс игнорировала интересы собственного сына. Однако рано или поздно ей придется столкнуться с этой проблемой. Она должна будет отдать мальчика учиться.

Снова взглянув на пустовавшее рядом с ней место, Пруденс вздохнула. Ей не хватало Джереми, его звонкого голоса и восторженных глаз, которыми он смотрел на мир. Под сиденьем лежал дробовик, который Пруденс на всякий случай захватила из дома, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Въехав в город, она направила повозку по Мэйн-стрит и остановилась у магазина. Достав из кармана список, который составил Кэл, Пруденс еще раз внимательно пробежала его глазами. Проволока, гвозди и другие материалы… В этот список среди прочего входили предметы, которые, как она знала, хранились в ее кладовой, когда на ранчо пришел работать Джек. После его ухода они таинственным образом исчезли, хотя Джек никогда не занимался ремонтом, а значит, не мог использовать их по назначению. Пруденс не сомневалась, что все эти материалы и инструменты он попросту украл.

Джек был легок на помине. Стоило Пруденс подумать о нем, как он тут же появился перед ней. Выйдя из-за угла здания, он направился к крыльцу магазина. Одного взгляда на этого небритого, неряшливо одетого парня с бегающими глазами было достаточно, чтобы понять, что этому человеку нельзя доверять. Теперь Пруденс не могла взять в толк, как Джеку удалось обвести ее вокруг пальца.

Испытывая отвращение к нему и ненавидя себя за наивность и доверчивость, Пруденс хотела прошмыгнуть мимо ковбоя, не поднимая глаз. Однако он остановил ее, грубо схватив за руку.

– Что вам нужно от меня? – возмущенно воскликнула она.

– Что мне нужно? – криво усмехаясь, переспросил он. – Да у вас, как я посмотрю, плохая память. Вы не заплатили мне за работу, которую я выполнял на вашем ранчо.

– За какую работу?

– Не притворяйтесь! Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Если бы не я, вам и вашему ребенку сейчас негде было бы жить. Только благодаря мне ваше хозяйство еще не развалилось окончательно.

– Я думаю иначе. Мое хозяйство не развалилось не благодаря, а вопреки вашим действиям. А что касается моего сына, то я сама забочусь о нем и обеспечиваю его всем необходимым без посторонней помощи.

– Все это пустая болтовня. Когда я приехал на ваше ранчо, вы были беспомощны, как червяк, попавший в муравейник.

Пруденс надула губы. Ей не понравилось сравнение Джека.

– Я никогда не была беспомощной до такой степени, – заявила она. – Я всегда уверена в своих силах.

– Да? Так, значит, вы считаете, что теперь, когда вы наняли на работу Кэла Стара, все в вашем хозяйстве пойдет на лад? Вы полагаете, что этот парень поможет вам привести ранчо в порядок? Но вы не берете в расчет того, что человек, убивший собственную сестру, не может быть честным и порядочным!

– Кэл убил свою сестру? – растерянно переспросила Пруденс.

– Да, и об этом все знают. Можете сами спросить у него, правда ли это. Думаю, он не станет отпираться, в этом нет смысла. Если не он, то кто-нибудь другой в городе все равно расскажет вам об этом убийстве. Именно поэтому отец не пускает его на порог своего дома. Бак Стар ненавидит своего старшего сына.

– Я вам не верю.

– Почему? – пожав плечами, спросил Джек и, внимательно взглянув на Пруденс, продолжал с усмешкой: – Черт подери, да он, как я погляжу, уже успел вскружить вам голову!

– С чего вы взяли?

– Не притворяйтесь! Ваше черное платье и надменный вид не введут меня в заблуждение. Я знал, что вы рано или поздно заведете себе любовника. Но я не думал, что им окажется Кэл Стар!

– Убирайтесь прочь! Я не желаю разговаривать с вами! – с негодованием воскликнула Пруденс.

– Вы считаете, что можете грубить мне, потому что теперь у вас появился защитник?

– Повторяю, я не желаю разговаривать с вами!

– Правда? А что вы сделаете, если я продолжу этот разговор? – процедил сквозь зубы Джек, кипя от ярости. – Я требую, чтобы вы немедленно расплатились со мной за работу на вашем ранчо.

– Я ничего не должна вам! За свой труд вы получили сполна, набрав товаров, за которые я теперь вынуждена расплачиваться.

– Это были материалы, необходимые для обустройства вашей фермы!

– И новое седло с серебряной окантовкой, которое я сейчас вижу на вашей лошади, тоже было необходимо для обустройства моей фермы?

Джек не ответил на ее вопрос.

– А как быть с вашими сапогами, сшитыми на заказ, и новой винтовкой? – продолжала Пруденс. – И почему вы ездите на этой лошади так, словно она принадлежит вам? Ведь вы купили ее для моего ранчо, и я до сих пор, кстати, не оплатила присланный мне за нее счет. И где все те материалы, которые вы, по вашим словам, приобрели для ремонта моей усадьбы? Они бесследно исчезли, а с ними заодно и инструменты, которые хранились в кладовой. После вашего отъезда никто их больше не видел.

– Вы хотите сказать, что ваш дружок не может их найти? – с наглой усмешкой спросил Джек.

– У меня нет дружка.

– Ну, у вас, на востоке страны, таких приятелей, как Кэл Стар, наверное, называют по-другому, но суть-то одна.

Пруденс задохнулась от негодования. Понимая, что Джек хочет собрать толпу зевак и публично опозорить ее, она оттолкнула его и хотела пройти мимо, но он снова вцепился мертвой хваткой в ее руку.

– Мне безразлично, кем является для вас Кэл Стар, – прошипел он. – Я требую, чтобы вы заплатили мне за работу! И я получу с вас деньги, чего бы мне это ни стоило.

Пруденс с решительным видом вырвала свою руку и не оглядываясь вошла в магазин. Ее била нервная дрожь.

– Что с вами, мэм? – спросил Харви Бауэр, когда она подошла к прилавку.

Стараясь успокоиться. Пруденс протянула ему составленный Кэлом список.

– По дороге сюда я столкнулась с одним негодяем, и он вывел меня из себя, – выдохнула она.

Владелец магазина с озабоченным видом посмотрел на нее.

– Женщины в наших краях привыкли пользоваться оружием для самозащиты, мэм, – произнес он. – Попросите кого-нибудь научить вас стрелять.

– Хорошо, я последую вашему совету, – согласилась Пруденс и обратилась к его жене, вошедшей в торговое помещение из задних комнат: – Не могли бы вы подобрать для меня и Джереми одежду для верховой езды? Я и не думала, что нам придется так много времени проводить в седле.

– Буду рада помочь вам, миссис Рейнолдс, – сказала женщина.

– Называйте меня Пруденс, – попросила вдова. Лицо владелицы магазина расплылось в улыбке.

– Следуйте за мной, Пруденс, я дам вам примерить несколько костюмов. А Харви пока заполнит ваш чек.

Пруденс повернулась к владельцу магазина:

– Я хотела бы сделать покупки в счет моего долга, если это возможно, – смущенно попросила она.

– Док Мэгги сказала, что вы наняли Кэла Стара для работы на вашем ранчо. Он быстро наведет порядок в хозяйстве, поэтому мы не сомневаемся, что вы скоро оплатите все счета, – заявил Харви.

– Док Мэгги сама вам это сказала? – поинтересовалась Пруденс.

– Да. Она обошла всех жителей города, которым вы задолжали деньги, и поговорила с каждым. Мэгги не верит молве о том, что Кэл убил свою сестру. Она утверждает, что это неправда, хотя сразу после трагической гибели девочки Кэл действительно покинул родные места. Я доверяю Мэгги, поэтому готов давать вам товары в долг.

Холодок пробежал по спине Пруденс, когда она снова услышала о том, что Кэла обвиняют в смерти сестры. Она хотела что-то сказать, но Агнес Бауэр опередила ее.

– Следуйте за мной, миссис Рейнолдс, – сказала она и, нахмурившись, обратилась к мужу, который, по ее мнению, слишком много болтал: – Займись делом, Харви. Леди не будет весь день ждать, пока ты заполнишь счет на покупки.

И Пруденс последовала за миссис Бауэр в задние комнаты, где находился склад товаров. На душе у нее было неспокойно.

Джек, кипя от гнева, взглянул на дверь магазина, за которой исчезла Пруденс. Он не обращал внимания на сердитые взгляды, которые бросали на него прохожие.

«Спесивая ведьма! – думал ковбой. – Что она о себе возомнила?!» Пруденс всегда смотрела на него с такой брезгливостью, словно он был грязным животным, которое не следовало пускать на порог своего дома. И это выводило Джека из себя.

Так, значит, она не собирается платить ему за работу… Ну что же, Джек предполагал, что Пруденс поведет себя подобным образом. Однако он все равно получит причитающиеся ему денежки, в этом Джек не сомневался. Он успел неплохо изучить вдову за время своего пребывания на ее ранчо и знал, как добиться своего. У него было два способа выбить из нее деньги. Но прежде чем приступить к решительным действиям, Джек хотел преподать этой надменной женщине урок на всю жизнь.

Криво усмехаясь, Джек направился к своей лошади.

– Я слышал, Бак, что в город вернулся Кэл, – промолвил Большой Джон.

Бак резко повернул голову и взглянул на ехавшего рядом с ним ковбоя. Джон был весьма плотного телосложения, тем не менее он прекрасно держался в седле. Солнце стояло уже высоко и нещадно палило. Бак страдал от жары, но не подавал виду, хотя порой ему казалось, что кровь вот-вот закипит в его жилах. Но похоже, ни Рэнди, ни Митч, ни Большой Джон не испытывали никакого дискомфорта. Они отличались выносливостью и не страдали от духоты и зноя.

Бак тяжело вздохнул. Он вынужден был признать, что еще не оправился после болезни. Во рту у него пересохло, голова кружилась. А ведь когда-то он забывал обо всех хворях сразу же, как только садился в седло и отправлялся на пастбище. Увидев стада тучных коров, он чувствовал прилив сил от мысли, что все это принадлежит ему. Его сыновья росли крепкими и ловкими, они без труда управлялись со скотом. И это вселяло в душу Бака надежду на то, что ранчо «Техасская звезда» и в будущем ждет процветание. А после работы дома его встречали жена и дочь, и сердце Бака наполнялось гордостью за свою дружную семью.

Оглядываясь назад, Бак не понимал, как он мог мечтать о чем-то еще. Его жизнь была безоблачной и счастливой. А потом все пошло кувырком… Сначала умерла Эмма, за ней погибла Бонни. Его мир рухнул.

– С тобой все в порядке, Бак? – озабоченным тоном спросил Большой Джон.

– Все нормально, – встрепенувшись, ответил Бак. – Я слышал, что ты сказал. Я знаю, что Кэл вернулся в город, но мне не хотелось бы видеть его на своем ранчо.

– Но почему?

– Я не собираюсь ничего объяснять тебе, – отрезал Бак.

– Конечно, босс, это не мое дело. Но ведь ты же знаешь, что нам нужна помощь, мы не справляемся с работой.

– Я не хочу, чтобы Кэл помогал мне.

– Бак, – проникновенным тоном промолвил Большой Джон, – я был на ранчо в тот день, когда стряслась беда. Я видел Кэла, после того как он вернулся из города… Вернее, вы вместе вернулись и привезли тело Бонни.

– Я не желаю говорить об этом, Джон, – с горечью сказал Бак.

– А мне кажется, пришло время обсудить то, что тогда произошло.

– Повторяю, я не желаю ворошить прошлое.

– Кэл тогда был еще ребенком. Я видел, как он с потерянным видом отправился в сарай, и пошел за ним следом. Он так безутешно рыдал, что у меня сжалось сердце.

– В тот день мы все плакали.

– Он любил Бонни, Бак.

– Он убил ее, Джон.

– Это был несчастный случай.

– Но этот несчастный случай произошел по вине Кэла! Если бы не он, Бонни сейчас была бы жива.

– Думаю, никто не винит его больше, чем он сам. Бак холодно посмотрел на Большого Джона.

– Мы не можем судить о его истинных чувствах. Кэл убежал из дома, как вор, под покровом ночи. Он даже не присутствовал на похоронах своей сестры!

– Но почему ты сам не поговорил с сыном? Почему не вызвал его на откровенность, не выяснил, что творится в его душе?

– Он не заслужил этого.

– Не будь таким упрямым, Бак! Кэл – твой сын. Он вернулся домой, чтобы помириться с тобой. Он нужен тебе сейчас, как никогда. А мы…

Лицо Бака побагровело от гнева.

– Он мне не нужен!

– У тебя только два сына. Не забывай об этом, старина.

– У меня нет сыновей, и давай прекратим этот бессмысленный разговор! – воскликнул Бак и вдруг остановил лошадь. Он больше не мог выносить нестерпимую жару. – Езжайте без меня, ребята. Я, пожалуй, вернусь домой. – Помолчав, он добавил с мрачным видом: – А если Кэл сунется на мое ранчо, я приказываю вам прогнать его, даже если вам придется стрелять.

– Но, Бак…

– Вы меня слышали? Большой Джон тяжело вздохнул:

– Да, слышали.

Поворотив лошадь, Бак направился назад к дому. Он скакал во весь опор, превозмогая слабость во всем теле. Его мучили жара и тяжелые воспоминания о прошлом. Ему хотелось скорее вернуться к единственному человеку, который понимал его, – к прекрасной Селесте.

Джек подъехал к усадьбе ранчо «Скалистый Запад», когда солнце уже стояло в зените. В синем небе не было ни единого облачка. Оглядевшись вокруг, Джек самодовольно усмехнулся. Как он и предполагал, все мужчины находились на пастбищах. По дороге он видел издали Кэла Стара, Джереми и ковбоев, которые ехали вдоль русла реки. Джек постарался, чтобы они не заметили его.

Он разозлился, встретив вдову сегодня утром. Но затем Джек решил, что ему предоставляется прекрасная возможность рассчитаться с ней за все. Из-за скандала с вдовой, уволившей его и обвинившей в воровстве, молва о том, что Джек – нерадивый ковбой и нечист на руку, распространилась по всей округе, и теперь никто из владельцев ранчо не желал нанимать его на работу. Джек был в отчаянии, Пруденс стала его заклятым врагом. Он готов был стереть ее в порошок.

Он не мог забыть, с каким презрением она смотрела на него, когда они столкнулись у крыльца магазина. Джек моментально пришел в ярость. Если бы не прохожие, он, пожалуй, задушил бы эту надменную ведьму. Она заставляла его работать на себя, а потом не заплатила ни цента. Джек брал из ее дома все, что хотел, потому что считал, что имеет на это полное право. Вдова заслужила такое обращение с собой. Сначала казалось, она не замечает, что Джек ворует, или ей это было безразлично. Она не покладая рук трудилась, стараясь привести свой маленький домик в порядок, и не обращала внимания на то, что из ее кладовой пропадают вещи и материалы. А что касается скота, то, видя, что владелицу ранчо не интересует судьба стада, Джек тоже махнул на него рукой. Но теперь вдова не хотела платить ему, заявляя, что он ничего не делал! Джек считал это несправедливым.

И он решил, воспользовавшись удобным случаем, отомстить ей. Раз вдова не желает отдавать ему долги, он явится на ее ранчо и устроит там разгром.

Остановившись во дворе усадьбы у коновязи, Джек спешился, привязал лошадь и, поднявшись на крыльцо, открыл дверь. Помедлив на пороге, Джек усмехнулся и вошел в дом.

Пруденс все еще не могла успокоиться после встречи с Джеком, хотя на горизонте уже показалась усадьба ее ранчо. Обрадовавшись, что наконец-то вернулась домой, она хлестнула вожжами по крупу лошади, заставляя ее бежать резвее. В повозке за ее спиной лежали покупки, которые Пруденс сделала в городе. Жена владельца магазина, Агнес Бауэр, была с ней очень любезна. Она показала вдове всю имеющуюся у них одежду для верховой езды и помогла ей подобрать подходящий костюм. Пруденс засыпала ее вопросами о цвете, размерах, покрое и цене, и Агнес терпеливо отвечала своей клиентке, удовлетворяя ее любопытство. А потом миссис Бауэр сама отнесла все, что выбрала Пруденс, в торговое помещение и положила на прилавок перед своим мужем. Пока женщины рылись в одежде, они успели поговорить о нанятом Пруденс ковбое. Эта тема вызывала живой интерес у Агнес Бауэр.

Из разговора Пруденс многое узнала о семье Кэла. С тяжелым сердцем она выслушала рассказ Агнес о гибели маленькой Бонни Стар. Когда случилось несчастье, девочке было всего лишь семь лет и она находилась на попечении старшего брата. После смерти сестры Кэл сразу же уехал из дома, он даже не был на похоронах Бонни. Этот факт неприятно поразил Пруденс. Она не понимала, почему Кэл так странно повел себя. Он покинул родные места без всяких объяснений и так же внезапно вернулся в Лоуэлл. Что заставило его снова приехать сюда после девятилетнего отсутствия? И еще у Пруденс не укладывалось в голове, как безответственный юноша мог превратиться в уверенного, решительного, надежного мужчину, каким ей представлялся Кэл. Да, в этой истории было много загадочного.

Пруденс хорошо помнила, как заботливо вел себя Кэл в тот день, когда они объезжали пастбища. Из-за своего глупого упрямства она чуть не получила тепловой удар. Ей было очень плохо, и Кэл отнес ее на руках в спальню, а потом накормил Джереми и уложил его спать. Как нежно и трогательно он смотрел на Пруденс, опустившись на корточки рядом с ее кроватью! Он боялся, что ей снова станет дурно, и поэтому в тот вечер заглянул к ней в комнату. Пруденс не могла забыть его бережных прикосновений. Не сводя с нее глаз, Кэл гладил ее по голове, словно маленькую девочку, которая нуждалась в заботе и утешении. Рядом с ним она чувствовала себя в полной безопасности. Тогда, в полутемной спальне, она на мгновение испытала желание близости с ним…

Пруденс, тряхнув головой, отогнала грешные мысли и остановила лошадь во дворе усадьбы. Кинув взгляд на дом, она вдруг не на шутку испугалась. Входная дверь была распахнута и криво висела на сломанных петлях. У Пруденс перехватило дыхание. Спрыгнув на землю, она достала дробовик из-под сиденья и, чувствуя, как ее бьет нервная дрожь, поднялась на крыльцо. Заглянув в дом, Пруденс ахнула и оцепенела от ужаса.

Внутри царил полный хаос. Стол и стулья были сломаны и перевернуты, занавески сорваны с окон, посуда перебита, кухонная утварь валялась на полу, продукты были разбросаны и затоптаны.

Войдя в гостиную, Пруденс разрыдалась. От старенькой ветхой мебели остались одни щепки, обивка была вспорота, ковер изрезан ножом, лампы разбиты вдребезги. Пруденс закрыла глаза, чтобы не видеть этой чудовищной картины.

Взглянув на небо, Кэл нахмурился. Время уже перевалило за полдень, а они еще почти ничего не сделали. Вопреки его ожиданиям работа продвигалась очень медленно. Телята громко мычали и упирались, с ними было нелегко сладить. В полдень, когда ковбои сели перекусить, одна бодливая корова разметала рогами часть наспех отремонтированной ограды загона. И прежде чем Кэл и его приятели это заметили, телята вырвались на свободу и разбежались в разные стороны.

Кэл решил, что работа на сегодня закончена и пора возвращаться домой. Пруденс, должно быть, уже приехала из города и привезла материалы, необходимые для ремонта. Завтра можно было с утра приступить к починке изгороди. Без крепкого загона было бессмысленно пытаться клеймить телят. Попрощавшись с ковбоями, у которых еще были дела на пастбище, Кэл направился к усадьбе ранчо.

Въехав во двор и посмотрев на дом, Кэл насторожился. Холодок пробежал у него по спине, когда он заметил, что входная дверь была почти сорвана с петель. Повозка Пруденс стояла у коновязи, лошадь была не распряжена. Кэл понял, что стряслась беда.

Спешившись, он схватил ружье и ринулся к дому. Переступив порог, Кэл оцепенел, увидев царивший внутри беспорядок. Кто-то устроил на ранчо настоящий погром.

– Пруденс, вы здесь? – крикнул Кэл, оправившись от шока.

Вдова не ответила. Осторожно ступая по битому стеклу и щепкам от мебели, Кэл обошел все комнаты и обнаружил Пруденс в дальнем конце столовой. Вдова сидела на полу, вокруг нее валялись осколки фарфорового сервиза, которым она очень дорожила.

– Пруденс, что случилось? – спросил он.

Она даже не пошевелилась. Кэл опустился рядом с ней на корточки и, осторожно повернув ее голову, вгляделся в ее бледное как мел лицо. Глаза Пруденс были сухи.

– Фарфор я привезла из дома, это была единственная вещь, оставшаяся мне в наследство от родителей, – промолвила она с такой горечью, что у Кэла защемило сердце. – Он был дорог мне как память о матери.

– Успокойтесь, не терзайте себе душу, – сказал Кэл, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. По щеке Пруденс скатилась одинокая слеза. Обняв ее за плечи, Кэл прошептал ей на ухо: – Все будет хорошо… Не надо плакать.

– Но кому понадобилось громить мой дом, Кэл? – с отчаянием воскликнула она.

– Не знаю.

– Все перевернуто вверх дном, разбито, затоптано, искромсано, изуродовано. Даже спальни разгромлены. – Она невесело улыбнулась. – А мои черные платья изорваны в клочья.

Кэл сокрушенно покачал головой.

– Кто это сделал, Кэл? – дрожа всем телом, спросила она.

– И зачем?

Из глаз Пруденс наконец неудержимым потоком хлынули слезы. Рыдания рвались из ее груди, она судорожно всхлипывала, силясь что-то сказать. Кэл крепче обнял ее и прижал к себе. Он хорошо знал, что такое отчаяние и как оно может сломить человека. В смятении Пруденс была способна бросить все и бежать отсюда куда глаза глядят, но Кэл решил не допускать этого. Он не сомневался, что потом она пожалеет, что поддалась эмоциям и совершила опрометчивый поступок. Кэл хотел защитить эту хрупкую женщину от грозивших ей бед, внушить ей, что она не одинока и всегда может рассчитывать на его помощь. Он поклялся, что ничего подобного никогда больше не произойдет в ее жизни.

Коснувшись губами ее виска, он прошептал ей на ухо слова этой клятвы, а потом поцелуями осушил слезы на ее лице. Видя, что она затихла, он припал к ее губам. Пруденс не сопротивлялась, разомлев в его объятиях.

Осторожно расстегнув пуговицы на ее платье, он распахнул корсаж и покрыл поцелуями полуобнаженную грудь Пруденс. У нее закружилась голова. Ей было так уютно в его руках, что она даже не думала отталкивать Кэла. Напротив, она хотела, чтобы его ласки длились вечно. Пруденс чувствовала, что ее самые заветные мечты готовы стать реальностью. Она жаждала его любви, страстно желая слиться с ним в единое целое.

Огонь желания сжигал ее изнутри, и она устремлялась навстречу поцелуям Кэла. Пруденс ощущала, что он тоже охвачен возбуждением, и пылко отвечала на каждую его ласку.

В порыве страсти Пруденс опустилась на пол, увлекая за собой Кэла. Он навалился на нее всем телом и взглянул ей в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга как завороженные, а потом Пруденс почувствовала прикосновение его рук к внутренней стороне своих бедер, и через мгновение Кэл вошел в нее. Дрожь пробежала по ее телу. Ахнув, она устремилась навстречу его толчкам, подчиняясь их ритму. Учащенное дыхание Кэла обжигало ее щеку. Он застыл на мгновение перед последней мощной атакой, а затем задвигался еще неистовее. Они вместе достигли вершины блаженства и пережили невероятное наслаждение.

Придя в себя, Пруденс села на полу и одернула подол черного платья. Она была ошеломлена тем, что только что произошло между ними. Слезы вновь навернулись ей на глаза.

– Ни о чем не жалей, – сказал Кэл, как будто прочитав ее мысли. – Забудь, что ты вдова, ты прежде всего – Пруденс Рейнолдс и имеешь право предаваться любви с кем захочешь. Я бы, конечно, предпочел, чтобы твой выбор пал на меня…

– Прости, – пробормотала Пруденс, чувствуя, что ее бьет мелкая дрожь. – Я сама не знаю, как могло такое случиться…

– Я считаю, что ничего страшного не произошло.

– И все же мне не следовало… этого делать, – запинаясь произнесла Пруденс и снова одернула подол платья. – Это была ошибка.

– Нет, вовсе нет.

– Мне надо одеться.

Она попыталась натянуть корсаж платья, но Кэл остановил ее.

– А я хочу, чтобы ты еще побыла со мной.

– Но, Кэл, я…

– Молчи, – прошептал он и поцеловал ее в губы. – То, что сейчас произошло между нами, не было случайностью. Все это время я мечтал о близости с тобой.

– Я не верю тебе.

– Но это действительно так.

– Не может быть.

– Ну тогда я докажу тебе, что это правда.

Кэл снова повалил ее на спину и с силой вошел в нее. Пруденс закрыла глаза от наслаждения.

– Теперь ты веришь мне? – тяжело дыша, спросил он.

Пруденс бросило в жар. Она ничего не ответила, погрузившись в полузабытье, пока Кэл, охваченный страстью, шептал ей на ухо нежные слова. Возбуждение Пруденс нарастало, и вскоре мощная судорога вновь пробежала по ее телу. Громко вскрикнув, она закрыла глаза и затихла в его объятиях.

Через некоторое время Пруденс почувствовала, что Кэл взял ее за руку. Он поднес ее ладонь к своим губам, когда вдруг его взгляд упал на ее обнаженную руку.

– Откуда у тебя эти синяки? – нахмурившись, спросил он.

Пруденс растерянно посмотрела на синеватые пятна на запястье. Ей не хотелось говорить Кэлу правду.

– Я упала, – соврала она.

На скулах Кэла заходили желваки.

– Я не слепой, Пруденс. Эти следы оставили чьи-то пальцы.

– Это мои проблемы, Кэл, не обращай внимания.

– Я не отстану от тебя, пока ты не скажешь мне правду, Пруденс.

– Но, Кэл…

– Скажи мне, кто это сделал.

– В городе я случайно встретила Джека, он хотел поговорить со мной, но я не желала видеть его. Когда я попыталась уйти, он разозлился и схватил меня за руку.

Лицо Кэла побагровело от бешенства.

– Оденься, – сказал он. – Мы должны многое успеть до приезда Джереми. Ты же не хочешь, чтобы он испугался, увидев этот разгром.

Встав, Кэл помог Пруденс подняться на ноги. Крепко обняв ее, он прошептал ей на ухо:

– Запомни, ты больше не вдова.

– Но… – хотела что-то возразить Пруденс, однако Кэл, не дав ей ничего сказать, стал надевать на нее корсаж платья.

Потупив взор, Пруденс быстро привела свою одежду в порядок.

– Нам надо убрать в доме, – сказал Кэл.

Пруденс кивнула. Чувствуя облегчение оттого, что дела снова пошли своим чередом, она энергично принялась за уборку. Через час они навели в доме относительный порядок. Пруденс вздохнула, оглядев гостиную, и тут же почувствовала, как рука Кэла легла ей на талию. Он поцеловал ее волосы, а потом припал к ее губам. Она и не думала сопротивляться. Отстранившись немного, Кэл взглянул ей в глаза.

– Запомни, ты больше не вдова, – повторил он.

«Это – моя женщина», – думал Кэл, вспоминая, что произошло несколько часов назад.

Он скакал в Лоуэлл, ведя за собой вьючную лошадь, но все его мысли были заняты Пруденс. Теперь Кэл жалел о том, что в минуты близости не сказал ей, что отныне она принадлежит ему. Но все произошло так внезапно, что он не успел толком признаться ей в своих чувствах. Пруденс находилась в смятении. Она то плакала, то снова крепко обнимала его, пылко отвечая на поцелуи. Кэл окончательно понял, что Пруденс нуждается в нем не меньше, чем он в ней. Это было открытием для него. Кэл не считал, что они совершили ошибку, предавшись охватившей их неистовой страсти.

Но его беспокоило состояние Пруденс. В глубине души она сожалела о том, что случилось между ними. Это чувствовалось по тому, как она смотрела на вернувшихся с пастбища ковбоев, как разговаривала с ними. Кэл видел, что Пруденс все еще не могла оправиться от смущения. Она избегала его, старалась не смотреть в его сторону и не отпускала от себя Джереми, потрясенного разгромом в их доме. Кэл внушал себе, что такая реакция Пруденс была временной и вполне объяснимой. Ее тело помнило ласки и прикосновения Кэла, и она, конечно, снова захочет пережить минуты близости с ним.

Кэл не сомневался в том, что они созданы друг для друга. Он осознал это, как только впервые обнял и поцеловал Пруденс. Она так естественно отвечала на его ласки, так уверенно чувствовала себя в его объятиях. Несмотря на свое строгое воспитание, она таяла от его прикосновений, они мгновенно воспламеняли ее. Пруденс не ожидала от себя такой бурной реакции и поэтому испугалась. И теперь задача Кэла состояла в том, чтобы заставить ее избавиться от страхов и смущения. Он хотел, чтобы Пруденс полностью доверяла ему и не стеснялась своей страсти.

Завидев на горизонте огни Лоуэлла в сгустившихся сумерках, Кэл пришпорил коня. Когда он сегодня вдруг собрался ехать в город, Пруденс растерялась. Кэл сказал ей, что хочет закупить продукты, так как все имевшиеся в доме съестные припасы были испорчены неизвестным погромщиком. Дав ковбоям несколько распоряжений, он вскочил в седло и отправился в путь.

Въехав на Мэйн-стрит, Кэл огляделся по сторонам. В этот поздний час здесь все еще царило оживление. Мимо сновали прохожие, грохотали фургоны с близлежащих ранчо. У крыльца магазина была толчея, а по тротуару в сторону борделя направлялись подвыпившие бородатые ковбои под руку с кричаще одетыми женщинами. У коновязи салуна «Последний шанс» стояло множество лошадей. Завсегдатаи не обходили стороной это заведение даже в будние дни. Заметив среди привязанных животных знакомого мерина, Кэл крепко сжал зубы.

Спешившись, Кэл поднялся на крыльцо магазина. Раскланявшись с Харви Бауэром и его женой, он отдал им список продуктов, которые собирался купить, и.

пока они выполняли его заказ, отправился в ярко освещенный салун, откуда неслась громкая музыка.

Остановившись на пороге, Кэл внимательно осмотрелся в помещении, в котором стояло облако синеватого дыма. Некоторые клиенты толпились у игровых столов, другие сидели у стойки и потягивали виски, коротая время за разговорами. Гул голосов часто перекрывал звонкий женский смех. Девицы легкого поведения распевали фривольные песенки под аккомпанемент дребезжащего старенького пианино. Взгляд Кэла упал на знакомую фигуру человека, стоявшего в окружении ковбоев у стойки бара, и на его губах заиграла улыбка. Да, Джека было несложно найти. Он, как всегда, развлекал приятелей своей болтовней, оживленно размахивая руками.

Слушавшие его ковбои перестали смеяться, увидев подошедшего к ним Кэла. Остановившись, Кэл подождал, пока Джек обернется к нему. Лицо бывшего рабочего Пруденс раскраснелось и было залито потом. Заметив Кэла, он ухмыльнулся, обнажив свои желтоватые неровные зубы.

– Никак это сам Кэл Стар?! – воскликнул он. – Мы не знакомы, но я узнал тебя по описанию. Мне кажется, ты тоже знаешь, кто я такой. – Джек расхохотался. – Что тебе от меня надо, приятель? Может быть, ты хочешь попросить у меня совет, как лучше справиться с работой на ранчо «Скалистый Запад»?

– Мне не нужны твои советы, Джек, – ледяным тоном сказал Кэл. – Но ты прав, я действительно пришел сюда, чтобы встретиться с тобой. Нам надо поговорить. Давай выйдем отсюда на улицу. Так будет лучше.

– Мне с тобой не о чем говорить. Меня больше не интересует «Скалистый Запад» и его хозяйка, – буркнул Джек.

– А до меня дошли слухи, что ты, наоборот, преследуешь миссис Рейнолдс, – возразил Кэл. – Говорят, что сегодня днем ты столкнулся с ней в городе и потребовал от нее вернуть тебе какой-то долг.

– Это она сама тебе об этом сказала? – криво усмехаясь, спросил Джек. – Да, я действительно потребовал, чтобы она заплатила мне деньги за работу.

– Но ты не просто требовал, ты угрожал миссис Рейнолдс, у нее на предплечьях остались синяки от твоих пальцев, – нахмурившись, сказал Кэл и, сделав шаг, вплотную придвинулся к Джеку. – Предупреждаю тебя, если ты еще раз поднимешь руку на эту женщину, то будешь иметь дело со мной.

– Так вот в чем дело! Ты положил на нее глаз, приятель?

– Вижу, ты ничего не понял, – процедил Кэл сквозь зубы. – Придется мне проучить тебя…

Джек нагло ухмыльнулся.

– Ну и как? Понравилась тебе эта тощая ведьма в постели? – спросил он. – Я всегда был уверен, что она холодна как лед…

Взревев, Кэл нанес молниеносный удар в челюсть ковбою. Джек стукнулся спиной о стойку, но устоял на ногах. Кэл приготовился отразить атаку и, когда Джек с яростным криком бросился на него, встретил его сильным ударом. Джек как подкошенный рухнул на пол.

– Налей мне пива, Барт, – повернувшись к владельцу салуна, спокойно сказал Кэл.

Взяв полную кружку, Кэл бросил на стойку монету и, наклонившись над поверженным, лежавшим без чувств противником, выплеснул ему пиво в лицо.

Джек вздрогнул и закашлялся. Дождавшись, когда он откроет глаза и придет в себя, Кэл громко сказал ему:

– Только тронь еще раз эту женщину или хотя бы произнеси ее имя, и я разберусь с тобой! А если выяснится, что ты причастен к тому, что произошло сегодня на ранчо «Скалистый Запад», то я тебе шею сверну. Так и знай!

Джек молчал, ловя ртом воздух.

– Ты слышал, что я тебе сказал? – грозно спросил Кэл.

Джек кивнул. Но Кэлу этого было мало.

– Отвечай мне! – потребовал он.

– Я… я слышал…

Бросив на Джека холодный взгляд, Кэл повернулся и зашагал к двери.