Глава 2

— Я не выйду за вас замуж, лорд Данверс. Ни сейчас, ни в будущем. — Леди Диана Фордем, уважаемая и благороднейшая дочь графа Ламдена, топнула изящной ножкой с решимостью хозяйки гостиницы, избавляющейся от пары буйных постояльцев. Она указала на дверь: — Теперь, если вы и ваш кузен будете так любезны, чтобы удалиться…

Колин, барон Данверс, бывший капитан Данверс королевского флота его величества, не сводил глаз с рассвирепевшей девушки. Куда девалась милая, любезная молодая леди, за которой он ухаживал и которой сделал предложение?

Граф Ламден стоял позади дочери, и его обычно приветливое лицо было насуплено. Хотя и ему предстояло сказать свое слово, тон торговки рыбой, который выбрала его сладкоголосая дочь, давая отставку Колину, покоробил даже его.

— Я уже сказала, милорд, что вы должны удалиться, — гневно повторила она. — Я ни за что не стану вашей женой! — Она вытянула руку с кольцом на пальце, подаренным им три года назад вместе с его миниатюрой, выполненной по ее просьбе. — Я хочу вернуть вам это, — сказала она ему. — Не желаю, чтобы что-то напоминало мне о вас. Не желаю!

Стоящий позади капитана маркиз Темплтон, которого он взял для поддержки, издал низкий и крайне неподобающий свист.

Диана бросила негодующий взгляд в его сторону.

Темпл мог быть весьма сдержанным, однако Колин, достаточно хорошо зная его, прекрасно представлял, о чем думал его по природе необузданный кузен и как долго он сможет держать это при себе.

— Лорд Данверс, почему вы решили, что я по-прежнему хочу выйти за вас замуж? — Леди прожала от гнева, и ленты на ее безупречно модном платье трепетали, как стайка бабочек, — Мой отец выбрал вас, потому что вы были джентльменом, уважаемым человеком. А теперь я вижу, что мы были обмануты бесстыдно обмануты. Если вы думаете, что я разделю ваше бесчестье, вы жестоко ошибаетесь. — Она отвернулась и приложила носовой платок к своему точеному носику.

Граф Ламден обнял дочь за плечи и посмотрел на Данвепса поверх ее белокурой головки.

— Леди Диана, лорд Ламден, произошла ошибка, — начал Колин. — Поверьте, это не…

— Поверить?! — гневно произнес Ламден, и его бачки задрожали. — Я не доверяю подлецам и мерзавцам. Особенно если они к тому же и трусы. А вы проявили себя трусом. И не пытайтесь отрицать это. Газеты все детально описали.

Диана бросила страдальческий взгляд на своего бывшего жениха, и сердитое выражение залитого слезами лица, казалось, говорило, что она полностью согласна с мнением отца.

Колин глубоко вздохнул. Определенно, Ламден и его дочь не поверили ему… И их разъяренные лица открыто говорили, о чем они думали. Они приняли, словно изречения из Библии, каждое из выдвинутых против него обвинений в предательстве.

— Милорд, если вы примете во внимание мои семейные связи, мой послужной список в Адмиралтействе и мои честные намерения в отношении вашей дочери… — он поклонился, протягивая руку в сторону леди Дианы, — тогда вы поймете, что мы можем пожениться, как и планировалось.

Она сжалась и уклонилась от его протянутой руки, как от чумы.

— Хм, — фыркнул лорд Ламден, вставая перед Дочерью и словно защищая ее от Колина. — Выдать ее за вас замуж? Я скорее предпочту, чтобы она вышла замуж за вашего беспутного кузена. Не примите это за обиду, Темплтон.

— Я не обижаюсь, сэр, — откликнулся Темпл. — Но я, право, не понимаю, почему вы делаете из мухи слона. Конечно, у Данверса неприятности, но, я уверен, он легко может объяснить, почему проявил себя трусом.

— Неприятности? — взорвался Ламден. — Вы пьяный идиот, Темпл. Неприятности? Ваш кузен ведет себя так, будто за ним числится всего-навсего несколько карточных долгов. Он ничуть не лучше своего пройдохи-отца. Мне не следовало слушать уверения вашего деда, что в нем не течет дурная кровь Данверсов. Ваш кузен предал родину и короля. Он обесчестил себя, вашу семью и, что хуже всего, этот дом.

При этих словах леди Диана снова всхлипнула, хотя на ее лице и не было выражения оскорбленной невинности, приписываемой ей отцом. Воинственный дух в ее глазах говорил, что она глубоко разочарована тем, что Адмиралтейство не сочло уместным вздернуть Колина на ближайшей рее.

Боже, разъяренная крошка, казалось, готова была затянуть петлю у него на шее своими изящными ручками.

— А теперь попрошу удалиться, иначе я прикажу слугам вывести вас, — потребовал взбешенный хозяин, указывая на массивную дубовую дверь, которую предупредительно открыл престарелый дворецкий Ламдена.

— Да, это было бы очень забавно, — вполголоса заметил Темпл. На него посмотрели оба — Колин и Ламден, однако это не укротило его веселости.

— Ты возражаешь? — Колин взглянул через плечо на своего кузена.

Темпл усмехнулся, на этот раз глядя на Диану.

— Нет, конечно, нет.

Леди Диана нахмурилась в ответ, затем вновь взглянула на своего бывшего жениха.

Я не желаю больше выслушивать вашу ложь. Всего хорошего, и скатертью дорога.

Она повернулась, чтобы уйти, затем оглянулась и приблизилась к Колину. Протянув руку, она вложила в его руку обручальное кольцо с изумрудом и жемчугом вместе с его миниатюрным портретом. Не проронив больше ни слова она круто повернулась и начала подниматься по ступенькам вверх.

— Убирайтесь, Данверс, — угрожающе произнес Ламден явным шотландским акцентом, — иначе я вышвырну вас вон. Адмиралтейство может бояться высоких связей вашего деда, но я и слезинки не пролью над вашей могилой. Имя Ламденов такое же древнее, как и Сечфилдов, даже, осмелюсь заметить, древнее, и не пристало трусливым собакам пачкать его.

Колин вздрогнул. Его никогда не называли трусом, но он сам создал эту ситуацию и вряд ли мог признать Ламдена к ответу за оскорбление, которое многие посчитали бы заслуженным.

Поэтому, вместо того чтобы потребовать сатисфакции, он низко поклонился престарелому джентльмену и сказал:

— Мои извинения, сэр. Я не собирался порочить ваше доброе имя. Пожалуйста, передайте леди Диане, что я глубоко сожалею о случившемся. — Он помедлил, глядя на ступени лестницы, по которым упорхнула его бывшая невеста. — Разумеется, когда она сможет спокойно вас выслушать.

— Да, после дождичка в четверг, — фыркнул Ламден. Темпл также поклонился, на что Ламден фыркнул еще раз и сделал нетерпеливый жест рукой, указывая им на дверь. Колину и Темплу лишь оставалось взять свои плащи и шляпы у дворецкого и удалиться.

Они не прошли и полпути по лестнице, ведущей на Улицу, когда Темпл заметил:

— Черт, упустили богатую невесту.

Колин сердито взглянул на кузена. Он собирался жениться на леди Диане не из-за ее приданого: вопреки тому, что писали в газетах, о чем сплетничали в лондонских гостиных, и вопреки заявлению Адмиралтейства у него оставалось достаточно денег.

Только Темпл, вечно нуждавшийся в средствах, несмотря на то что был наследником их деда, герцога Сечфилда, мог думать прежде всего о состоянии Дианы.

— Почему бы тебе самому не жениться на ней? — предложил он кузену.

— Жениться на Диане? — засмеялся Темпл, и в его смехе Колин уловил слишком много иронии. — Дедушка был бы в восторге, но ты же слышал Ламдена, старик никогда не пойдет на это. Он определенно не позволит своей драгоценной дочери выйти за человека, который проводит большую часть времени, охотясь в Шотландии или посещая всевозможные вечеринки.

— Так почему бы тебе не сказать ему правду? Ты мог бы рассказать, чем действительно занимаешься, когда отправляешься охотиться в Шотландию.

Темпл иронично приподнял одну бровь:

— А почему же ты не рассказал ему, что задумал с этим сфабрикованным трибуналом? Как ты никогда не подчинишься прямому приказу покинуть поле боя, так и меня невозможно поймать слоняющимся по холодным шотландским болотам и выслеживающим какую-нибудь чертову дичь. — Он замолчал и указал рукой на закрытую и, возможно, запертую изнутри на засов дверь городского дома Ламдена. — Иди и расскажи ему всю правду. И когда ты покончишь с этим, может быть, соблаговолишь просветить и меня?

Колин не был удивлен, что его кузен раскусил обман Нельсона. Если кто и знал, как обмануть высший свет, так это Темпл. И хотя он понимал, что мог целиком и полностью довериться кузену, Колин вынужден был хранить молчание об этом деле.

Слишком многое было поставлено на карту.

— Я так и думал, — сказал Темпл, кивнув в знак понимания. Он оглянулся через плечо на четырехэтажный особняк с колоннами, принадлежавший Ламдену. — И все же жаль, что никто из нас двоих не получит ее. Диана — редкий алмаз.

Темпл сошел с тротуара и жестом поманил своего кучера Элтона, который ждал хозяина у конюшни. Колин помедлил и тоже оглянулся на дом, все еще шокированный Поспешным отказом своей невесты. Но К своему удивлению, он увидел, что леди Диана смотрит из окна в их сторону и в ее глазах пылает страсть, которой он никогда раньше не видел на ее лице. Она вовсе не выглядела так, словно ее сердце было разбито. Но… ее взор был прикован не к нему. Она сверлила взглядом облаченную во фрак винного цвета спину его кузена.

Колин проглотил то, что осталось от его гордости. Да, Диана никогда не любила его.

Осознание этого причиняло большую, чем он ожидал, боль и в то же время все проясняло. Легкость, с которой она все эти годы откладывала их свадьбу. Ее страстный сегодняшний отказ выйти за него замуж.

То, что он предстал перед трибуналом, было просто предлогом. Она кричала на него лишь потому, что не любила его.

Он и сам не мог понять, почему ему вдруг захотелось, чтобы она испытывала к нему ответное чувство. Дело было не в том, что он любил ее. Но, став свидетелем страстности Дианы, ее способности гореть невиданным огнем, он понял, что такая жена будет любить своего мужа. И точно так же мужчина должен любить свою избранницу. Безоговорочно и безраздельно.

— Ты собираешься стоять здесь как брошенный щенок всю ночь? — поинтересовался Темпл. — Сначала — трибунал, затем половина дня, потраченная на то, чтобы получить специальную лицензию на брак, которую твоя невеста так мило бросила тебе в лицо. Пойдем-ка со мной, я не могу допустить, чтобы твой день окончился полным крахом.

Колин посмотрел на своего ухмыляющегося кузена и вздохнул. Только Темпл мог недооценивать такой ужасный поворот событий. Решив больше не смотреть на окно леди Дианы, Колин сел в экипаж, и они тронулись в путь.

Темпл откинулся на кожаную спинку сиденья.

— Что мы за нытики! Разодеты в пух и прах и не имеем ни малейшего представления, куда податься сегодня вечером. — Он поиграл своим элегантно завязанным галстуком, все время поглядывая в окно кареты. — Подожди-ка… Помнится, сегодня ночью что-то должно произойти. Но что?

— И не старайся вспомнить, — произнес Колин. — Я не в настроении участвовать в твоих кутежах.

Темпл выпрямился.

— Кутеж! Именно это. Лучший путь исцелить твое, разбитое сердце.

Колин покачал головой:

— Не скажу, что я страдаю от этого.

— Не пытайся обмануть меня. Ты всегда воспринимай все слишком серьезно, — упрекнул его Темпл. — Насколько я тебя знаю, у тебя все распланировано на двадцать лет вперед. Диана через год произведет на свет наследника и в будущем еще пару запасных. Когда ты уйдешь в море, она будет спокойно жить в том поместье в Девоншире, которое оставил тебе отец. А когда наконец тебе надоест воевать с французами и приестся рисовый паек, ты вернешься домой, станешь лордом и степенным хозяином, не думая ни о любви, ни о страсти, ни о развлечениях.

— Развлечения? — повторил Колин. — Кто сказал, что брак — это развлечение?

— Черт побери, он именно таким и будет, если это означает остепениться и все такое прочее, — проворчал Темпл. — Я должен сообщить тебе, что брак — дело долга и чести. — По крайней мере он думал так еще несколько минут назад когда увидел страстные и тоскующие глаза Дианы.

Теперь он уже не был так уверен.

— Ну поступай, как знаешь, — сказал Темпл, вновь откинувшись на сиденье и скрестив перед собой свои ноги. — Да, так как ты сегодня вечером в буквальном смысле слова освободился от помолвки, самое время начать все сначала. Можно посетить одно восхитительное собрание. Пусть это будет для тебя первым уроком безнравственности. — Он хихикнул, а Колин с трупом удержался от стона. — Если тебе нужно оставаться негодяем, а я предполагаю, что именно поэтому тебя не вздернули на рее и не выбросили за борт или, как там говорится у вас, моряков, ты по крайней мере можешь поучиться у профессионала.

Темпл постучал в крышу кареты, чтобы привлечь внимание кучера. Указав Элтону, в каком направлении двигаться, он вновь сел на место.

Колин покачал головой:

— Сегодня у меня нет настроения пить и играть. Я могу использовать это время с большей пользой, у меня полно дел.

— Полно дел? — Темпл не сводил с него глаз. — Так скоро? Ты, случайно, не имеешь в виду новый корабль?

Глядя в окно, Колин старался не обращать внимания на настойчивые расспросы кузена. А тот беззастенчиво продолжал:

— Подумать только, как быстро ты подыскал себе место! Неужели найдется кто-то, кто возьмет тебя на корабль капитаном?

— Попридержи язык, — предупредил его Колин, — и уволь меня от своих предположений. Так будет лучше для всех.

— Да, должно быть, это что-то неотложное, — развлекался Темпл, и на его губах играла насмешка, — если ты так скоро сбегаешь из города. Смею предположить, что это случится уже утром. И имей в виду, это только мои предположения.

Колин бросил на него раздраженный взгляд. Он действительно намеревался отплыть через два дня ранним утром, но не собирался сообщать об этом кузену.

— Ты ведь не откажешься выпить по стаканчику, — произнес Темпл тем же вкрадчивым голосом, к которому он прибегал, когда они были детьми и кузен придумывал новую шалость. — К тому же тебе никогда не стать подонком, если ты продолжишь жить, руководствуясь только понятиями долга и чести. А ведь тебе хочется, чтобы тебя воспринимали именно таким?

— Надеюсь, ты не собираешься превратить меня в негодяя, а? — проворчал Колин.

— Нет, — усмехнулся его кузен, — но я считаю своим священным долгом ввести тебя в новую жизнь. Поначалу предлагаю выпить по маленькой. А тост — за твои безымянные рискованные начинания.

Колин хорошо знал, что выпить по маленькой с Темплом означало напрашиваться на неприятности. И в то же время почти целый день он был по уши в неприятностях. Одной больше — что из этого?

Кроме того, Темпл прав, он почти не знал жизни вне света. Строгие правила морского распорядка, по которым он жил с тринадцатилетнего возраста, когда начал плавание как гардемарин, больше не касались его.

Если ему предстояло сделать то, что от него требовалось: убедить весь мир, что он — подлец и предатель, каковым его и признало Адмиралтейство.

Он поднял вверх указательный палец:

— Только по одной.

— Вот молодец! — воскликнул его кузен. — У меня грандиозные планы на сегодняшний вечер.

Колин был готов застонать. С Темплом все так всегда начиналось, а затем ситуация выходила из-под контроля. Вполне вероятно, что он проснется лишь через пару недель и обнаружит, что оказался в Ирландии без кошелька совершенно не помня, как провел эти последние четырнадцать дней. Свидетелем происшедшего была бы лишь пульсирующая головная боль.

Однако было одно обстоятельство, способное умерить энтузиазм и нарушить планы Темпла.

— Вспомни, как меня принимали у Ламдена, — напомнил он, — сомневаюсь, что получу более приветливый прием в твоем клубе.

Темпл широко улыбнулся.

— Как будто я не знаю! Забудь об «Уайтсе». Я имею в виду кое-что получше. Ты когда-нибудь слышал о бале поклонников Киприды? — Когда Колин отрицательно покачал головой, его кузен улыбнулся еще шире: — Я так и думал. Ты слишком много времени проводил в море, вместо того чтобы развлекаться здесь, в городе. Бал Киприды — как раз то место, где чинят разбитые сердца.

Колин не собирался обсуждать состояние своего сердца, тем более что его с трудом можно было назвать разбитым.

На самом деле леди Диана оказала ему любезность, отвергнув его. Она освободила его от всяких пут. Точно так же, как и адмирал Нельсон, выбросив его с флота.

Вместо того чтобы признать, это, он переспросил:

— Ты говоришь — бал? Но у меня нет настроения ни танцевать, ни развлекать дебютанток в свете.

— А кто говорит о танцах? — ответил Темпл, от души рассмеявшись.

Колину давно бы следовало знать, что собрания и балы, рекомендованные его беспутным кузеном, будут лишены респектабельности. Бал поклонников Киприды не был исключением.

Огромный зал был заполнен самыми высокооплачиваемыми куртизанками и дамами сомнительной репутации. И среди этих дам полусвета весело кружили самые похотливые мужчины, сливки высшего общества, старательно ищущие новых приключений. Если и существовало место, где можно было снискать репутацию прохвоста и пройдохи, это было самым подходящим, так же как и собравшаяся здесь компания.

Принимая во внимание скандальную известность этого бала и бесславную репутацию большинства дам, мало что могло удивить собравшихся гостей. Однако когда в зал вошел Колин, воцарилась гробовая тишина.

К тому моменту, когда к нему приблизился Темпл, все глаза устремились в их направлении, и волна шепота начала переходить в приглушенный рокот.

— Судим трибуналом.

— Очень богатый… по крайней мере до этого.

— Его следовало бы вздернуть на виселице перед Адмиралтейством…

— Проклятый трус. Не верю глазам своим. Чтобы появиться на публике…

Колин пропустил мимо ушей все замечания. Получив соответствующий прием от леди Дианы, он не мог ожидать ничего другого. Большинство собравшихся мужчин, особенно те, что были в военной форме, изобразили на лице презрение. Большинство же дам рассматривали его с явным интересом. Его более чем привлекательное финансовое положение занимало их гораздо больше его положения в обществе.

— Посмотри, — сказал Темпл, указывая рукой на группки дам, словно те были его старыми друзьями. Наконец дама далеко не первой молодости помахала ему в ответ. — Здесь есть те, кто не слышал о твоем бесчестье. Или о твоем безденежье.

— Темпл, не думаю, что… — Колин повернулся, чтобы уйти, но его кузен положил ему руку на плечо.

— Нет-нет, я не отпущу тебя, — сказал он. — Ты же дал обещание выпить со мной по одной. Хочу, чтобы ты сдержал слово.

Колин посмотрел на зал, который был заполнен куртизанками и их поклонниками. В дальнем углу виднелся столик с какими-то напитками.

— Думаю, сюда приходят не для того, чтобы выпить. Кроме того, пройдет не меньше часа, прежде чем мы доберемся до наших стаканов.

— Так ты это заметил? — спросил Темпл, поднося к глазам лорнет и стараясь оценить ситуацию. — Согласись, это превосходное место, чтобы выпить. По пути к стакану самого слабого пунша ты можешь увидеть девушку, которую полюбишь с первого взгляда.

— Не смеши меня, — ответил Колин. — Не забывай, что мне нужна жена. Хорошо воспитанная, благоразумная леди, а не эти пташки высокого полета.

— Если тебе нужна именно такая жена, ты прежде всего должен был отмести леди Диану, — рассуждал Темпл. — Что за манеры! Я всегда подозревал, что под ее ангельской внешностью скрывается подлинная мегера. Нет никого менее подходящего для тебя.

Не обращая внимания на слова кузена, Колин продолжил:

— Когда ты получишь дедушкин титул, ты поймешь, что значит обязательства перед семьей, и осознаешь необходимость женитьбы.

Темпл взглянул на него с долей скептицизма, словно эта мрачная ответственность никогда не ляжет на его плечи.

Но Колину все это было хорошо известно — с того времени, когда год назад его отец попал под колеса кареты, оставив ему титул барона со всеми вытекающими правами и обязанностями.

И хотя младший брат Роберт был его прямым наследником, он оставался безответственным молодым повесой и вряд ли справился бы с управлением владениями Данверсов и прочими обязанностями. Роберт пошел в армию по той простой причине, что во всей Англии не осталось ни одной школы или университета, которые приняли бы его в свои стены. Он проявил себя любителем пиротехники, взорвав часть дома декана в его альма-матер. Кроме того, произошел инцидент и в предпоследней школе, где дело касалось памятника Оливеру Кромвелю и маленькой пушки.

К сожалению, его единокровные братья Орландо и Рейфел, близнецы от второго брака отца с дочерью испанского гранда, были ничуть не лучше. На фоне номеров, которые откалывал Рейфел, проделки Роберта выглядели дилетантскими. К счастью, Колину удалось обеспечить два места в закрытой школе, в которую близнецов готовы были принять при условии, что они не разделяют хорошо известный интерес Роберта к взрывчатым веществам.

Колину была необходима жена, нежная, кроткая леди, которая помогла бы ему воспитывать братьев и добавила чести их фамилии, которой той давно недоставало.

Имя его отца уважали в дипломатических кругах, где предыдущий лорд Данверс в течение сорока лет служил интересам Великобритании. Однако в свете его всегда считали несколько странным — за дальние путешествия, вторую жену-испанку — и не ставили высоко.

Колин надеялся, что женитьба на разумной и уважаемой леди Диане принесет ему то, чего никто из Данверсов не мог достичь, — нормальную семейную жизнь.

Отец сбежал с его матерью, леди Сьюзен Девин, дочерью герцога Ссчфилда. Скандалы сопровождали их брак с момента заключения его в Грегна-Грин до того, как четырнадцать лет спустя яркая и независимая Сюзанна умерла от лихорадки после рождения дочери. Бедная новорожденная последовала за матерью в холодную могилу в Вестфалии, где жило семейство Данверсов и где отец собирал информацию для министерства иностранных дел.

Но определенно Колин не собирался следовать по стопам отца, исколесившего весь земной шар в охоте за шпионами. Он был иным по натуре.

По крайней мере он так думал до того момента, как полгода назад в канун Нового года был приглашен на торжественный обед с адмиралом Нельсоном и его окружением. Во время празднования произносились тосты за успехи и новые победы в грядущем году, затем адмирал отвел Колина в сторону и сообщил, что среди высшего морского офицерства завелась гадюка.

Именно тогда Нельсон попросил Колина расстаться с военной формой, забыть морские правила и кодекс чести и стать чем-то вроде изгоя.

Лишенный чести Колин, как полагал адмирал Нельсон, сможет найти предателя, внедрившегося в ближайшее окружение адмирала, человека, продающего Франции их военные секреты и подрывающего британское господство на море.

Кто может оказаться наилучшим партнером, чем озлобившийся человек, без связей и предположительно лишившийся значительного состояния?

Они надеялись привлечь предателя, используя Колина как возможного сообщника, который прекрасно знает флот изнутри и, вероятнее всего, клюнет на французское золото, перестав быть преданным и лояльным офицером флота его величества. И хотя Колин добровольно согласился на последовавшее бесчестье, он не предвидел что новое положение положит конец его добрым отношениям с друзьями семьей… с невестой. Если он и сожалел об утрате леди Дианы, это скорее относилось к причиненным ей неприятностям Он лишь надеялся, что их разорванная помолвка не будет помехой ее будущему счастью.

— Итак, — произнес Темпл, — наблюдай и учись у профессионала, что значит быть отпетым негодяем.

Кузен устремился вперед, лавируя в людном зале в поисках знакомых дам, а Колин ясно понял, что это сборище не для него.

Прагматизм взял верх — ведь он собирался отплыть через пару дней, а значит, предстояло снабдить корабль продовольствием, заплатить экипажу и заняться многими другими не менее важными делами. Ему было не до того, чтобы присматривать себе любовницу. Кроме того, оставалось несколько часов до наступления ночи, так что он сможет просмотреть бумаги, которые ему пришлет Нельсон.

Когда он повернулся, чтобы ускользнуть с бала, прежде чем Темпл вернется с парой очаровательных красоток, висящих у него на руках, он неожиданно столкнулся лицом к лицу с высокой девицей, затянутой в лиловый шелк. Пытаясь сохранить равновесие, одну руку он случайно прижал к ее груди, а другой ухватился за пышное бедро.

— Отпустите меня, болван! — приказала она, а ее каблук впился в его начищенный ботинок, причем Колин не мог с уверенностью сказать было это по ошибке или же намеренно.

Скрипнув зубами от боли, он высвободил ногу, чтобы не получить серьезное увечье, и встал на мраморный пол, чувствуя себя словно на вздымающейся палубе. Но леди все еще неуверенно стояла на ногах на ступенях лестницы, поэтому он заключил ее в объятия, чтобы не дать ей скатиться вниз грудой шелка.

Несколько секунд она дрожала, пока не замерла в его руках.

Все годы, когда Колин был помолвлен с леди Дианой, он лишь осмеливался поцеловать ее руку в безупречной перчатке, сейчас же за те несколько секунд, что он держал эту леди, он чувствовал себя так, будто давно был близок с ней. Она прильнула к нему, он ощущал ее пышный бюст у своей груди, а ее гибкие ноги обвились вокруг него так, словно они были любовниками.

Когда лиловый шелк и кружева наконец перестали трепетать, он посмотрел вниз, ожидая увидеть блестящую даму полусвета, однако, к своему изумлению, обнаружил, что держит в объятиях самую невероятную Киприду, которую ему когда-либо доводилось встретить.

Вместо безукоризненно уложенных волос и множества фальшивых бриллиантов, которые ассоциируются с леди такой профессии, ее волосы цвета меда были собраны на макушке и падали завитками из-под простеньких заколок из панциря черепахи. На ее лице не было ни следа румян или белил, какими пользовались падшие голубки, — щеки горели румянцем от смущения.

Да, ее платье явно принадлежало женщине легкого поведения — вырез слишком глубок, чтобы признать его пристойным, а подол — слишком высок, чтобы казаться скромным Кружева и шелк дразняще намекали на то, что было скрыто под ними, — длинные руки и ноги, нежная ароматная кожа и столь откровенные изгибы тема, которые ни одна леди высшего света не осмелилась бы показать на публике.

Но особенно отличало ее от окружающих дам то, что избалованные кошечки вокруг двигались с чувственной точностью и рассчитанной манерностью, эта же леди была грациозна и очаровательна, как дикая кошка в кружевах.

Одной рукой она убрала с лица спутанные волосы, а другой отнюдь не элегантным жестом взбила прическу, пытаясь привести в порядок непослушные кудри.

Когда она наконец отбросила волосы со лба, он увидел ее глаза и сквозь них — он мог поклясться! — всю ее Душу.

Это были самые честные карие глаза, которые ему доводилось видеть, широко распахнутые и глубокие, как ночь. Казалось, они хранили какую-то тайну и внешность, которой, но крайней мере так казалось, уже давно не существовало в среде пресыщенного высшего света.

Невинность?

Что это ему вдруг пришло в голову? Встретить невинную девушку на подобном собрании — все равно что увидеть здесь леди Диану.

— С вами все в порядке, сэр? — спросила она, пытаясь освободиться из его объятий.

И только тогда он сообразил, что все еще держит ее… хотя и не возражал против такой близости.

Когда их тела соприкоснулись, ее духи словно окутали их обоих нежным и тонким ароматом цветов. Фиалки, подумал он. Это не был обычный густой приторный запах одеколона или ландышей, который так любили лондонские дамы полусвета.

Аромат манил приблизиться и глубоко вдохнуть его свежий дар.

Возможно, именно поэтому он не отодвинул с дороги эту птичку и не покинул бал. Впрочем, Колин подозревал, что этому скорее была виной его нерешительность, нежели ее соблазнительные духи. К тому же в тот момент, когда он смотрел в ее бесхитростные глаза, что-то ожило в его душе. Как легкий ветерок, это что-то всколыхнуло все его чувства, шепча и подталкивая воспользоваться редкой возможностью, открывшейся ему, словно только что обнаруженный старинный испанский клад.

Колин несколько раз испытывал подобное чувство, большей частью в море во время боя, когда он, обнаружив уязвимое место противника, ломал боевые ряды, чтобы собственными руками поймать волшебную жар-птицу.

Это было опрометчивое, опасное искушение, но Колин знал по опыту: оно не разочарует его, если он уступит призыву сирены.

Нужно только довериться этому тихому зову и отказаться от привычной осторожности и условностей. Сейчас, когда по непонятной причине инстинкт подталкивал его к странной соблазнительной молодой женщине, которую он держал в объятиях, ему пришло на ум предсказание Темпла. Какая-то чушь о том, что он встретит женщину, в которую влюбится с первого взгляда.

«Что за чепуха, — сказал он себе. — Это в высшей степени смешно».

Очевидно, устав ждать, пока он отпустит ее, невольная пленница Колина освободилась сама с большей силой, чем можно было ожидать от леди. Одной рукой оправляя платье, она вздохнула по поводу его состояния, затем расправила кружевную шаль на обнаженных плечах.

— Я не ушибла вас? — спросила она, тряхнув головой совсем не так, как это сделала бы леди, и ее волосы в беспорядке рассыпались. — Извините, сэр. Боюсь, эти туфли меня доконают. Или кого-то еще.

Она выставила ногу, открывая взгляду Колина туфельку на высоком каблуке и икру, затянутую в шелковый чулок. Взглянув на след, оставленный ее каблуком на его ботинке, она покраснела еще сильнее.

— Я не проткнула вашу ногу?

Колин засмеялся, несмотря на то что пальцы на ноге почти онемели.

— Нет. Думаю, недели через две я поправлюсь. Однако трудно поверить, что такие очаровательные туфельки могут быть столь коварны.

Она, в свою очередь, тоже рассмеялась, но несколько принужденно Он подозревал, что она сделала это только из любезности в ответ на его неудачную попытку пошутить.

Более того, он вдруг попытался представить, как зазвучит ее смех, когда будет искренним и свободным. Скорее всего смех этой леди будет радостным и заразительным,

Неизвестно почему, ему пришло в голову, что она давно не смеялась. Не смеялась радостно и заразительно.

— Я хотел сказать… — начал он, пытаясь представить, какую шутку придумал бы Темпл, чтобы привлечь внимание леди, и тут же подумал, почему он так старается. — Я хотел сказать, что, похоже, смертельно ранена не моя нога, а мое сердце.

Услышав столь образный комплимент, она засмеялась, на этот раз довольно сурово.

— И вы находите это смешным? — спросил он, немного уязвленный тем, что его галантность стала источником смеха.

Девушка поднесла руку к губам, стараясь сдержать смех. Затем подняла глаза и без всякого стеснения уставилась на него, словно увидела впервые и взвешивала все «за»и «против», чтобы принять решение.

Он, очевидно, не подходил ей, потому что она снова вздохнула, а ее взгляд из-под густых темных ресниц переместился с его лица на переполненный зал, высматривая кого-то.

Кого-то еще.

Колину не понравилось, что она не очень-то высоко его оценила. И кто бы мог подумать, его это уязвило больше, чем он готов был признать.

Что, дьявол побери, с ним происходит? Всего час назад ему отказала невеста, а его гораздо сильнее уязвило то, что им не заинтересовалась эта странная юная леди.

Он оглядел зал, пытаясь проследить за ее взглядом, но разноликая толпа не дала никакого ответа.

— Вы кого-то ищете?

— Да. Точнее, какого-нибудь мерзавца, — сказала она, и Колин буквально замер с раскрытым ртом.

— Кого? — пробормотал он.

— Мерзавца. Точнее, волокиту. Завсегдатая подобных увеселений.

В этом зале так можно было назвать любого мужчину, кроме него, подумал Колин.

— Кого-нибудь конкретно?

— Нет, — откликнулась она. — Подойдет любой волокита. Лишь бы он был аморальным и опытным. Ну, мне пора, у меня мало времени. — Она направилась к лестнице, затем остановилась, глядя на него через плечо. — У вас нет подходящей кандидатуры?

Он давно уже не бывал в Лондоне, но не помнил, чтобы леди полусвета были столь откровенны. А эта девчонка, похоже, не теряла ни минуты.

— Честно говоря, меня самого причисляют к этому кругу, — заявил он, пытаясь припомнить слова Темпла. Тот пользовался скандальной известностью в высшем свете. «Может сказать, что я сам перешел все границы приличного, что я — жуткий пройдоха», — раздумывал Колин, сердито глядя на нее. Ну нет, это будет чересчур.

Она поджала губки и критически оглядела его.

— Вы уверены? На мой взгляд, вы выглядите слишком благородным и порядочным для того, что я задумала.

Вот уж воистину благородный! Непонятно только, почему она была ужасно разочарована этим открытием.

— Позвольте заверить вас, — сказал он, вспоминая, как именно определила его характер разъяренная леди Диана, — что я известен тем, что во мне нет ни капли порядочности.

Она словно по-новому оценила его, и на этот раз у нее на лице появилась примирительная улыбка.

Казалось, ее скептицизм говорил: ну что же, если вам так угодно.

— Вы ведь собирались покинуть бал? — Она скорее предположила, чем задала вопрос.

— Нет, — солгал он. — Я тоже кое-кого ждал. —

Это было не совсем ложью — он должен был дождаться Темпла, который, как теперь надеялся Колин, потеряет его в этой толпе.

И снова ока недоверчиво взглянула на него.

— Не хотите ли поискать наших партнеров вместе?

И Колин подал ей руку. Он и сам не знал, что заставило его сделать подобное предложение, но по какой-то причине ее приход в этот зал, полный хищников, пробудил в нем чувство чести, то есть то, в отсутствии чего его как раз и упрекали.

— Как это любезно с вашей стороны, — сказала она подобно хорошо воспитанной леди где-нибудь на балу в «Олмэксе», и ее пальцы легко легли на его рукав. — Возможно, вы даже представите меня. Боюсь, я не знаю здесь ни души.

Ее странная просьба, которая была бы подстать дебютантке, смутила Колина, так же как и ее бесхитростное признание, что она никого не знала на балу.

Что, черт побери, это за девушка?

Определенно она не была крошкой в свой первый сезон — она была слишком взрослой, чтобы участвовать в ярмарке невест. Глядя на нее, он предположил, что ей было лет двадцать. Кроме того, ни одна порядочная леди не рискнула бы появиться на подобной ассамблее без маски и сопровождающего.

Пока они двигались через толпу гостей, она шла с высоко поднятой головой, взирая на все окружающее с элегантной грацией герцогини.

Возможно, она была незаконным отпрыском какого-нибудь знатного человека, который дал ей кое-какое образование, что в будущем помогло бы ей найти подходящую партию.

Судя по забавной смеси ее утонченных манер и свободного нрава, Колин решил, что с ее склонностью к соленым словечкам девушка вряд ли сможет стать компаньонкой добродетельной леди.

И уж определенно девушка не подходила для роли гувернантки, даже если отбросить ее свободную манеру общения. Статная фигура и непокорные кудри ставили для нее крест на этом занятии. Ни одна леди в здравом уме никогда не наймет столь соблазнительную девицу в свой дом.

— Могу я поинтересоваться, почему вы ищете такого мужчину? Большинство леди… вашей…

— Моей профессии? — закончила она.

— Да, вашей профессии… предпочитают кого-то более… — Он пытался повежливее определить статус нужного ей человека.

— Более?.. — требовательно переспросила она.

— Более обеспеченного мужчину, — наконец нашел он подходящее определение. — Понимаете, того, у кого водятся деньги.

— Сегодня я предпочла бы скорее безрассудного, — призналась она, и ее глаза блеснули озорно и загадочно.

То, как она произнесла слово «безрассудного», разожгло его воображение. В мозгу замелькали картины смятых простыней, ее рук и ног, переплетенных с его, прижатых друг к другу тел и ночи незабываемой страсти.

Она была олицетворением колдовского соблазна, и Колин поспешно отвел от нее взгляд.

Вот дьявол! О чем только он думает!

Он Колин Данверс, благоразумный член семьи, облаченный обязательствами старшего сына. Человек, для которого долг превыше всего. Всегда и везде.

Но несмотря на это, его так и подмывало сказать ей, что сейчас все его мысли были заняты одним — как он заключит ее в объятия, увезет в какой-нибудь уединенный уголок и покажет, как безрассудны могут быть мужчина и женщина.

Единственное, что мешало ему открыть рот, было подозрение, что она снова рассмеется, а быть дважды отвергнутым за один вечер не подходило к его новому образу никчемного кутилы и пройдохи.