ГЛАВА 10

Энтони сидел за столом в кабинете Филиппа с таким видом, словно хозяином здесь был он.

— Выбор у тебя невелик, сестренка! — медленно процедил он. — Выйдешь замуж за него либо через неделю, либо через две.

— Энтони! — Глаза Элоизы округлились от возмущения.

— У тебя есть другие варианты? — невозмутимо усмехнулся тот. — Поделись, я приму их во внимание!

Элоиза терпеть не могла, когда брат разговаривал с ней в таком тоне, словно он — умудренный, знающий жизнь человек, а она — упрямый, неразумный ребенок. Уж лучше бы он кричал и брызгал слюной — по крайней мере, это означало бы, что Энтони признает, что и он — обычный человек с присущими ему человеческими страстями.

— Я не понимаю, — прищурился Энтони, — в чем здесь, собственно, проблема? Не для того ли ты и ехала сюда, чтобы выйти за него замуж?

— Нет. Я ехала сюда для того, чтобы посмотреть, годится ли он мне в мужья.

— Надеюсь, ты пришла к такому выводу?

— Я пробыла здесь всего два дня. Согласись, это слишком короткий срок, чтобы как следует узнать человека!

— Этого достаточно для того, — Энтони со скучающим видом рассматривал ногти, — чтобы твоя репутация была погублена!

— Это почему же? — фыркнула она. — Разве кто-нибудь еще, кроме членов семьи, знает, что я здесь?

— Пока еще нет. Но, как говорится, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Сама знаешь, как быстро распространяются сплетни…

— Вообще-то сэр Филипп пригласил для меня компаньонку, — вспомнила Элоиза.

— Она здесь? — поинтересовался Энтони таким тоном, словно речь шла о чем-то самом обычном — скажем, о том, что будет на ужин, или о том, поедут ли они завтра охотиться.

— Она скоро должна приехать.

— Ну что ж, — усмехнулся Энтони, — считай, что тебе не повезло — мы приехали первыми.

— Да уж, не повезло, так не повезло! — проворчала себе под нос Элоиза.

— Что? — переспросил Энтони, делая вид, будто не расслышал, но Элоиза знала, что он слышал каждое ее слово.

— Энтони! — взмолилась Элоиза, хотя не могла бы сказать, чего, собственно, она от него хочет.

Энтони посмотрел на нее. Глаза его гневно сверкнули, и Элоиза пожалела, что осмелилась спорить с ним. Уж лучше бы он продолжал разглядывать свои ногти.

Она инстинктивно отступила на шаг. Элоиза слишком хорошо знала своего брата: когда Энтони в подобном состоянии, от него можно ожидать чего угодно.

Тем не менее, когда Энтони заговорил, голос его, как ни странно, звучал довольно спокойно:

— Разговор будет короток, Элоиза: никто не просил тебя заваривать эту кашу. Так что сама теперь и будь любезна ее расхлебывать!

— Ты требуешь, чтобы я вышла замуж за человека, которого почти не знаю? — в отчаянии прошептала она.

— Ой ли? — прищурился Энтони. — Судя по тому, как ты его только что защищала, ты уже неплохо успела его узнать!

Энтони загонял ее в угол, не давая отвертеться, и это больше всего бесило Элоизу.

— Не стану скрывать, за то время, что я здесь, я действительно кое-что о нем узнала. Но этого недостаточно, чтобы так сразу выходить замуж!

Однако Энтони был не из тех, кто быстро сдается:

— Хорошо, скажи, сколько тебе надо? Неделю? Две?

— Прекрати! — поморщилась Элоиза. — Когда ты на меня так орешь, я просто не в состоянии ничего соображать.

— Да соображать ты вообще никогда не умела — будь в твоей голове хоть немного мозгов, ты не сбежала бы к этому типу!

Элоиза, сложив руки на груди, словно это могло ее защитить, смотрела невидящими глазами куда-то в пространство, мимо Энтони. Она не могла ничего возразить брату, и это убивало ее.

— Хорошо. — Тон Энтони немного смягчился. — Тогда скажи мне, что ты собираешься делать в сложившейся ситуации?

— Не знаю, — упавшим голосом, словно зомби, проговорила Элоиза, понимая, как нелепо она выглядит со стороны, и злясь на себя за это.

— Ты отдаешь себе отчет, — снова посуровел Энтони, — в какое положение ты поставила нас всех? Что, скажи на милость, прикажешь нам теперь делать?

— Ты задаешь одни вопросы! — фыркнула Элоиза. — Если ты такой умный и знаешь, что делать, так скажи, а если не знаешь, не обвиняй в этом меня!

— По-моему, я уже сказал, что тебе надо делать — выйти за него замуж! Иного выхода я не вижу!

— Это насилие, Энтони! Мне не нравится, что ты разговариваешь со мной в таком тоне!

— А ты ожидала, что мы будем тебя по головке гладить? — усмехнулся он. — Ты убежала посреди ночи, никого не предупредив…

— Я оставила записку! — перебила его Элоиза. Энтони недоверчиво посмотрел на нее.

— Вы ее не нашли? — удивилась она. — Я точно помню, что оставила ее на столике в коридоре, рядом с китайской вазой…

— И о чем же говорилось в этой таинственной записке?

— Чтобы вы не волновались и что я свяжусь с вами в течение месяца…

— И больше ничего? И ты считаешь, что после этого мы не должны были волноваться?

— Я не знаю, — пожала плечами Элоиза, — почему вы не нашли ее!

Может быть, она смешалась с другими бумагами?

— Мы решили, что тебя похитили, — заявил Энтони. Элоиза опешила. Она представить себе не могла, что ее семья подумает такое, как и то, что ее записку не найдут.

— Ты знаешь, — Энтони грозно сдвинул брови, — как подействовало твое исчезновение на маму?

Элоиза похолодела. Не в силах что-либо произнести, она лишь помотала головой.

— Сначала ее чуть не хватил удар. А потом она пошла в банк — догадываешься, зачем?

— Нет, — едва слышно прошептала она.

— Чтобы проверить, — Энтони с грозным видом подошел вплотную к сестре, — в каком состоянии находятся ее счета — на тот случай, если тебя действительно похитили и нам понадобятся деньги для выкупа.

Элоиза невольно попятилась — в голосе брата звучала такая ярость, какой она в нем просто не предполагала. Ей хотелось снова сказать: “Я оставила записку!” — но это ее не спасло бы. Элоиза чувствовала себя виноватой и понимала, что, убежав, она поступила по-детски. Оправдываться перед Энтони означало бы выставить себя в еще более глупом виде. Сейчас ей меньше всего хотелось выглядеть взбалмошной, упрямой девицей.

— Сказать по правде, — продолжал Энтони, — первой, кто понял, что же произошло на самом деле, была Пенелопа. Мы попросили ее осмотреть твою комнату — она там ориентируется гораздо лучше, чем любой из нас.

Элоиза кивнула. Пенелопа раньше была ее лучшей подругой — собственно, она оставалась ею и сейчас, после того как вышла замуж за Колина. Прежде подруги проводили бесчисленные часы в комнате Элоизы, болтая обо всем на свете. Переписка с сэром Филиппом была единственным секретом, которым Элоиза не поделилась даже с лучшей подругой.

— А где она нашла письмо? — полюбопытствовала Элоиза, хотя теперь эти подробности уже не имели значения.

— Оно валялось у тебя под столом. В нем еще был засушенный цветок…

— Цветок ничего не значит, — поспешила объяснить Элоиза. — Просто сэр Филипп — ботаник…

— Что? — не расслышал Энтони.

— Сэр Филипп — ботаник, — повторила она. — Учился в Кембридже. Может быть, даже стал бы академиком, если бы его брат не погиб при Ватерлоо…

Энтони кивнул, обдумывая услышанное и отметив про себя, что Элоиза знает о гибели брата Филиппа.

— Элоиза, — произнес он, — если бы ты сказала мне, что сэр Филипп жестокий человек, который способен тебя ударить, унизить, уверяю, я бы не стал настаивать, чтобы ты дала согласие на брак. Но как я понял, это не так. А других причин быть не должно. И прежде чем ты ответишь что-нибудь, подумай над тем, что я сейчас скажу. Элоиза, ты — из Бриджертонов. И за кого бы ты ни вышла замуж, какую бы фамилию ни носила в браке, ты сама знаешь, что все равно останешься одной из Бриджертонов. А мы, Бриджертоны, всегда и во всем руководствовались лишь соображениями чести и достоинства не потому, что этого от нас требует свет, а потому, что мы сами такие.

Элоиза кивнула, с трудом сдерживая слезы, наворачивающиеся на глаза.

— Спрашиваю в последний раз, — брови Энтони грозно сошлись на переносице, — если есть какая-то причина, не позволяющая тебе стать женой Филиппа Крейна, назови ее. Есть такая причина?

— Нет, — прошептала Элоиза. Она была не готова к тому, что все так повернется, что ей уже сейчас придется отвечать на этот вопрос — не только Энтони, но и самой себе, — но, раз уж так случилось, Элоиза ответила, не колеблясь: — Такой причины нет.

— Я так и думал, — облегченно вздохнул брат.

Элоиза стояла молча, не зная, что еще сказать. Она отвернулась от Энтони — он все равно знал, что она плачет, но Элоизе не хотелось, чтобы брат видел ее слезы.

— Я выйду за него, — проговорила она, всхлипывая. — Но мне хотелось… хотелось бы…

Энтони помолчал, ожидая продолжения: он понимал, что сестре в ее состоянии сейчас трудно разговаривать. Но Элоиза продолжала молчать, и Энтони спросил:

— Так чего бы тебе хотелось, Элоиза?

— Хотелось бы, чтобы это был брак по любви, — прошептала она так тихо, что сама едва слышала себя.

Энтони, тем не менее, отлично расслышал ее слова — он всегда славился своим удивительным слухом.

— Я понимаю тебя, — сухо произнес он, кивнув. — Но что теперь делать — раньше надо было думать!

В эту минуту Элоиза готова была возненавидеть брата.

— Ты должен знать, о чем я говорю, — попыталась объяснить она. — Ты сам в свое время вступал в брак по любви!

— Да будет тебе известно, — тон Энтони давал понять, что ему не очень нравится, что разговор перешел на его персону, — что я женился на Кейт потому, что нас с ней застукали в весьма щекотливой ситуации, а человек, который нас заметил, едва ли не самый большой сплетник во всей Англии.

Элоиза закусила губу. Со дня свадьбы Энтони прошло так много времени, что она уже и не помнила, при каких обстоятельствах был заключен этот брак.

— Я не любил тогда свою жену, — заявил Энтони. — А если и любил… — голос его стал мягче, в нем появились ностальгические нотки, — если и любил, то еще не осознавал этого.

— Как бы то ни было, — заключила Элоиза, — можно сказать, что тебе все-таки повезло в браке, Энтони.

“Как знать, может быть, и мне с сэром Филиппом, в конце концов, так же повезет!” — подумалось ей.

— Ты права, — улыбнулся вдруг Энтони, словно вовсе и не сердился на нее только что.

— Я, должно быть, ужасная эгоистка! — Проговорила Элоиза. — Когда Пенелопа вышла замуж, мне было очень одиноко… я думала только о себе… Боже мой, какая же я эгоистка, Энтони!

— Все нормально, Элоиза. — В улыбке Энтони сквозила какая-то светлая грусть. — Ты не эгоистка. И ты знаешь это.

Девушка посмотрела на брата, пораженная внезапной переменой, произошедшей в кем. И перемена эта пришлась как нельзя более кстати: если бы Энтони снова начал кричать на нее, произнес еще хотя бы слово повышенным тоном, Элоиза не выдержала бы и сорвалась на него. А это могло бы испортить отношения между сестрой и братом раз и навсегда.

— Конечно, — поспешила заверить она Энтони, — я была рада за Колина и Пенелопу… то есть и была, и сейчас рада…

— Я это знаю, — кивнул он.

— Но я и завидовала их счастью. А я не должна была им завидовать!

— Это, может быть, и правда не очень хорошо, Элоиза, но это естественно. Все люди грешны…

— После этой свадьбы Пенелопа стала мне, по сути дела, сестрой… Я не должна была им завидовать!

— Ты же уже сказала, что радовалась за нее!

— Да. Сказала. Сказала — и действительно радуюсь.

Энтони улыбнулся, терпеливо выжидая, чтобы она продолжала.

— Но после их свадьбы я вдруг почувствовала себя очень одинокой… и старой. — Элоиза посмотрела на брата, пытаясь определить, действительно ли он понимает ее. — Я никогда раньше не боялась остаться старой девой, а тут вдруг…

— Господи, откуда такие мысли, Элоиза? Молодая, красивая…

— Я, конечно, допускала такой вариант — я могу остаться старой девой, — но раньше почему-то это не особенно пугало меня. Должно быть, я успокаивала себя тем, что Пенелопа тоже останется старой девой и всегда будет рядом со мной. Конечно, это не очень хорошо, когда у тебя какие-то проблемы, утешаться тем, что у другого такие же…

— Я думаю, — усмехнулся Энтони, — Пенелопа сама не ожидала, что когда-нибудь выйдет замуж! Честно говоря, я и представить себе не мог, что они с Колином поженятся. Вроде бы знали друг друга много лет, и, хотя и дружили, никакой особой любви между ними не было, а потом вдруг вспыхнула… Но, как говорится, неисповедимы пути Господни!

Элоиза кивнула, задумавшись, способна ли она сама к внезапно вспыхнувшей любви. Пожалуй, вряд ли — она всегда жила рассудком, а не эмоциями.

— Я рада, что они поженились, — в сотый раз повторила Элоиза.

— Я это знаю, — снова кивнул Энтони.

— Мы с сэром Филиппом, — Элоиза кивнула на дверь, хотя Филипп, скорее всего, находился сейчас этажом ниже, в столовой, — переписывались почти год. Затем он вдруг заговорил обо мне как о своей возможной жене. Поначалу эта идея показалась мне безумной. Жениться на женщине, которую даже ни разу не видел — кто на это способен? И я ничего не ответила ему.

Помолчав, Элоиза продолжала:

— Но все вдруг изменилось, когда Колин и Пенелопа внезапно поженились. После этого я уже стала смотреть на предложение сэра Филиппа другими глазами. Я еще раз перечитала его письмо… Теперь оно уже не казалось мне письмом сумасброда, способного вдруг загореться идеей жениться на почти незнакомой ему женщине. Та форма, в которой было выражено его предложение, показалась мне взвешенной и тактичной. Это даже не было, собственно, предложение руки и сердца — Филипп просто предлагал мне погостить у него и познакомиться поближе, а там видно будет… И я все чаще стала ловить себя на том, что склоняюсь к мысли: а чем черт не шутит? Я убрала его письма подальше в стол, словно желая спрятать их от самой себя, но мне стало казаться, что они прожигают стол изнутри…

Энтони слушал молча и лишь держал сестру за руку, словно давая ей почувствовать, что он все отлично понимает.

— Я должна была что-то сделать, совершить, наконец, поступок… Мне надоело ждать, когда же судьба соизволит улыбнуться и мне!

— Элоиза, — голос Энтони звучал напряженно, — меньше всего я боюсь того, что…

— Энтони!

— Нет, дай мне договорить! — Энтони сильнее сжал ее руку. — За тебя я могу не беспокоиться — ты меньше всего похожа на тех, кто пассивно ждет милостей от судьбы, Элоиза. Ты всегда была человеком действия. Мне ты все-таки можешь верить: как-никак я — не люблю хвастаться, но это действительно так! — вырастил тебя, был для тебя, можно сказать, вторым отцом, хотя порой и сам был не рад, что мне досталась эта ноша.

Элоиза почувствовала, как у нее защемило сердце. Энтони был прав: после смерти отца он, по сути дела, стал им для своих сестер и братьев и многие годы безропотно нес нелегкую ношу. Лишь сейчас Элоиза осознала это в полной мере и в порыве чувств сжала руку Энтони.

— Ты всегда берешь быка за рога, Элоиза, — произнес он. — И всегда отлично знаешь, чего хочешь от жизни. Тебе самой может казаться, что это не так, но поверь — мне со стороны видно лучше.

Закрыв на минуту глаза, Элоиза покачала головой:

— Во всяком случае, идея сэра Филиппа показалась мне не лишенной смысла. И вот я здесь…

— Что ж, — задумчиво проговорил Энтони, — идея, пожалуй, и впрямь неплохая. Твой Филипп, кажется, человек порядочный…

Элоиза усмехнулась, хотя, казалось бы, сейчас ей должно было быть не до смеха:

— Когда это ты успел сделать такой вывод? В тот момент, когда душил его?

Энтони посмотрел на нее с видом превосходства:

— Зря смеешься, сестренка! Во время драки можно многое узнать о своем сопернике. Твой Филипп боролся по-честному!

— Зато вы не по-честному. Четверо на одного!

— А я и не говорю, — хмыкнул он, — что мы боролись по-честному!

— Энтони, ты неисправим!

— И это говоришь ты, после того как заварила такую кашу?

Элоиза почувствовала, что краснеет.

— Хорошо. — Деловой тон Энтони свидетельствовал о том, что он собирается резко сменить тему. — Поступим, я думаю, следующим образом. Ты собираешь вещички, и мы все едем в Май-Коттедж, побудем там с недельку…

Май-Коттедж — так называлось поместье Бенедикта в Уилтшире — находился недалеко от Ромни-Холла. Бенедикт проводил там большую часть года с женой и тремя очаровательными сыновьями. Уютный дом был хотя и не очень большим, но вполне мог, помимо хозяев, вместить еще с полдюжины Бриджертонов.

— Твой Филипп может навещать тебя там каждый день. — Фраза Энтони была произнесена, однако, таким тоном, словно Филипп не просто может, а категорически обязан являться каждый день в Май-Коттедж.

Элоиза кивнула.

— Если к концу недели, — продолжал Энтони, — я решу, что он подходящий муж для тебя, вы поженитесь.

— Ты уверен, — прищурилась она, — что за неделю сможешь как следует узнать человека?

— Как правило, недели для этого достаточно, — ничуть не сомневаясь, изрек Энтони. — В крайнем случае двух.

— А если сэр Филипп сам не захочет жениться на мне? — предприняла Элоиза последнюю попытку.

— У него нет выбора, если только ему дорого его доброе имя.

Элоиза молчала.

— Надеюсь, — Энтони пристально посмотрел на нее, — мы поняли друг друга, сестренка?

Элоиза кивнула. План Энтони показался ей довольно разумным — по крайней мере, разумнее, чем то, что могли бы предложить остальные братья. В конце концов, за неделю многое может произойти, и если она все-таки решит не выходить замуж за Филиппа, то за это время она успеет что-нибудь придумать, чтобы избежать этой свадьбы.

Да, за неделю многое может произойти — вспомнить хотя бы, как все изменилось для Элоизы за прошедшую…

— Может быть, — улыбнулся Энтони, — стоит вернуться в столовую? Ты же так и не поужинала, а если мы не поторопимся, Колин съест не только то, что на столе, но и весь дом с хозяином в придачу! Впрочем, что касается хозяина, по мне, лучше бы он его и вправду съел — не тратиться на свадьбу…

— Энтони!

— Шутка, Элоиза, шутка! Поторопись, если хочешь убедиться, что твой Филипп все еще в числе живых!

— Уверяю вас, ребята, — говорил Бенедикт в тот момент, когда Элоиза и Энтони входили в столовую, — эту девицу из таверны надо было видеть! Я еще ни у одной бабы не видел таких больших…

— Бенедикт! — строго прервала его Элоиза. Он резко обернулся к ней.

— Извини, сестренка! — Бенедикт покорно вытянул по швам руки, которые только что демонстрировали немыслимые размеры интересных частей тела девицы из таверны. — Я не знал, что ты здесь.

— Ты ведь, насколько мне известно, женат! — с сарказмом напомнила ему Элоиза.

— Что же мне теперь, — фыркнул он, — вообще не смотреть на женщин? Может, прикажешь и глаза завязать?

— Конечно, если не умеешь смотреть на них без вожделения!

— Элоиза, — важно заметил Грегори, — есть вещи, которые, если ты мужчина, просто невозможно не замечать — это происходит против твоей воли.

— Подтверждаю, — вставил Энтони. — Я тоже там бывал и видел собственными глазами — такое и впрямь невозможно не заметить!

Элоиза переводила взгляд с одного брата на другого, тщетно пытаясь отыскать в этом бедламе хоть какой-нибудь признак здравого смысла. Взгляд ее упал на Филиппа, и Элоиза не без удивления отметила, что, пока она препиралась в его кабинете с Энтони, сам Филипп уже успел не только найти общий язык с остальными ее братьями и перейти с ними на ты, но и изрядно приложиться с ними.

— Сэр Филипп! — попыталась привлечь его внимание Элоиза.

Филипп в ответ лишь пьяно ухмыльнулся:

— Я знаю, о ком они говорят. Сам не раз бывал в этой таверне. Да, Люси действительно славится на всю округу своими формами!

— Известно, — усмехнулся Бенедикт. — Я — вы же знаете, ребята! — живу здесь неподалеку, в часе езды верхом, а если будешь погонять как следует, выйдет и того меньше.

Грегори запанибратски подмигнул Филиппу:

— Признайся, Филипп, а сам ты когда-нибудь с этой Люси… того?

Элоиза поморщилась. Это уже выходило за всякие рамки.

— Грегори!!! — во весь голос крикнула она, перекрывая пьяный шум. Меньше всего ей хотелось бы знать, имел ли дело сэр Филипп с какой-то девицей с огромными грудями. Не говоря уже о том, что мужчинам вообще не следует обсуждать подобные вопросы в присутствии дамы.

Филипп, тем не менее, помотал головой:

— Эта Люси замужем, в конце концов! Да и я до недавнего времени был женат.

— Мне кажется, — прошептал Энтони на ухо сестре, — этот парень тебе подходит. Во всяком случае, в том, что он будет тебе верен, можешь не сомневаться.

— Я рада, что ты так думаешь, — негромко ответила она.

— Я видел Люси, — заявил Энтони. — Нужно действительно быть очень стойким мужчиной, чтобы суметь устоять перед ее чарами. Если сэр Филипп действительно сумел, это делает ему честь.

— А ты разве не устоял? — напрямую спросила Элоиза, глядя брату в глаза.

— Да ты что! — скривился он, как от боли. — Моя Кейт, если бы узнала, спустила бы с меня семь шкур!

— Я спрашиваю не о том, что сделала бы с тобой Кейт, если б узнала — об этом нетрудно догадаться, — а о том, устоял ли ты перед чарами этой Люси.

— Честно говоря, — прищурился он, — было у меня с ней пару раз… Но сказать по правде, я пошел на это только ради того, чтобы дружки не говорили, что я под каблуком у жены. Надеюсь, Кейт ты об этом не скажешь?

— Ну, Энтони, признаться, не ожидала я от тебя! — покачала головой Элоиза. — Ладно, не скажу…

— Правильно, — кивнул он. — Зачем огорчать бедняжку — она меня любит без памяти…

— Ты лучше скажи, — вздохнула Элоиза, — что нам делать с этими красавчиками?

Филипп, Бенедикт и Грегори, судя по их виду, были уже сильно пьяны. Колин выглядел потрезвее, но это потому, что больше налегал на еду, чем на вино.

Энтони усмехнулся:

— Не знаю, что ты собираешься делать, я же собираюсь присоединиться к ним!

Элоиза так и осталась стоять в дверях, глядя, как Энтони садится за стол и наливает себе бокал вина. Тема Люси и ее огромного бюста была, должно быть, наконец, исчерпана, ибо разговор сейчас шел о боксе. Филипп объяснял Грегори какой-то прием — и вдруг резко ударил его в лицо.

— Извини, приятель! — Филипп дружески похлопал его по спине. — Уверяю тебя, это скоро пройдет. В конце концов, вы меня отдубасили еще похлеще!

— Ничего страшного, старик! — пробормотал Грегори, потирая челюсть.

— Сэр Филипп! — громко провозгласила Элоиза. — Можно вас на минутку?

— Разумеется. — Филипп встал, хотя, по большому счету, и он, и остальные должны были встать сразу же, как только в комнату вошла дама.

— В чем дело, Элоиза? — Филипп подошел к ней.

— Я боялась, что они вас покалечат! — призналась она.

— Как видите, нет! — Было ясно, что Филипп выпил уже не менее трех бокалов вина.

— Вижу, — покачала она головой. — Непонятно только, почему!

Вместо ответа Филипп указал жестом на стол. Энтони доедал то немногое, что еще оставалось после Колина — оставалось только потому, что не было замечено им. Бенедикт раскачивался на своем стуле, пытаясь балансировать на двух его задних ножках. Грегори сидел с закрытыми глазами, бормоча себе под нос какую-то мелодию и думая, очевидно, все о тех же безразмерных прелестях Люси.

Филипп, снова повернувшись к Элоизе, красноречиво пожал плечами.

— Когда это вы успели подружиться? — фыркнула она.

— Сам не знаю, как это вышло. Помню только, что я сказал им: “Если вы собираетесь убивать меня, джентльмены, может быть, не будем терять время?” Это, очевидно, и растопило лед между нами.

Элоиза удивленно уставилась на него. Нет, она, должно быть, никогда не научится разбираться в мужской психологии! Если женщин Элоиза за свои двадцать восемь лет все-таки научилась хоть как-то понимать, то мужчины едва ли не каждый день удивляли ее все новыми сюрпризами.

Элоиза пристально смотрела на Филиппа, Филипп — на нее. Так они стояли молча в течение нескольких минут, пока, наконец, не заметили, что все это время за ними пристально наблюдал Энтони. Это, должно быть, немного протрезвило Филиппа, ибо он произнес:

— Элоиза, нам с вами придется пожениться.

— Я знаю, — тихо проговорила она.

— Если мы этого не сделаем, ваши братья шутить не будут — они меня действительно убьют!

— Ну, положим, вы преувеличиваете, хотя и не так уж сильно. Но поймите меня правильно, сэр, мне все-таки не хотелось бы, чтобы вы женились на мне исключительно ради того, чтобы остаться в живых, хотя, видит Бог, вашей смерти я, разумеется, не желаю.

Филипп в ответ лишь пробормотал что-то неразборчивое.

— Сколько же вы выпили? — спросила Элоиза, чтобы переменить тему.

— Да вообще-то не так уж и много, — рассеянно пробормотал Филипп. — Всего-то три, от силы четыре…

— Три или четыре чего? Бокала или бутылки?

Филипп смотрел на нее так, словно сам не знал ответа на этот вопрос.

Элоиза окинула взглядом стол и насчитала на нем четыре винных бутылки. Три из них были совсем пусты, четвертая — наполовину.

— Когда это вы успели? — удивилась Элоиза. — Мы с Энтони, кажется, отсутствовали не так уж и долго!

— Не судите меня строго, Элоиза, — потупился Филипп. — Мне пришлось выпить с вашими братьями, иначе бы они и впрямь убили меня.

Элоиза вдруг почувствовала себя безумно уставшей — от пьяных мужчин, от разговоров о замужестве, от всего и от себя в том числе. Силы ее были на исходе. Еще минута — и она взорвется…

— Энтони! — громко проговорила она. — Если уж мы решили ехать в Май-Коттедж, то я не вижу смысла тянуть с этим!

Энтони даже не поднял на сестру глаз, продолжая жевать.

— Угу! — было единственной его реакцией.

— Энтони! — сердито повторила Элоиза. — Ты, должно быть, не понял: я еду сейчас же!

Сердитые нотки в голосе сестры подействовали, наконец, на Энтони. Он поднялся из-за стола:

— Хорошо, Элоиза.

Никогда еще Элоиза не испытывала такого желания поскорее сесть в экипаж. Впрочем, через пару минут она уже сидела в нем.