Глава 22

— Куда мы идем? — спросила Дженни.

— Поднимемся, полюбуемся видом, — сказал Ройс, указывая на крутые ступени, ведущие на верх обходной стены — широкого каменного уступа, который примыкал к оборонительной стене и тянулся через все двенадцать башен, позволяя стражам обходить дозором весь периметр замка.

Стараясь не замечать стражников, расставленных с равными промежутками на обходной стене, Дженни смотрела вдаль, на залитую лунным светом долину, а ветерок трепал ее рассыпанные по плечам волосы.

— Как тут красиво! — тихонько проговорила она, поворачиваясь к Ройсу. — Клеймор прекрасен. — И через минуту добавила:

— Он выглядит неприступным. Не могу даже представить, как тебе удалось его штурмовать. Стены такие высокие, камни гладкие. Как ты умудрился на них взобраться?

Брови над насмешливыми серыми глазами приподнялись.

— Я на них не взбирался. Я под них подкопался, забил подкоп поленьями и поджег. Дрова разгорелись, туннель обрушился, и стена тоже.

— Я слышала, будто ты проделал это в замке Гленленни. Но это ведь очень опасно?

— Опасно.

— Так зачем же ты это сделал?

Смахивая с ее щеки непокорный завиток, Ройс весело отвечал:

— Потому что я не умею летать, и это единственный для меня способ попасть во двор.

— Тогда получается, — рассудительно заметила она, — что кто-нибудь еще может воспользоваться твоей уловкой.

— Пускай попробует, — усмехнулся он, — только это окажется весьма рискованным. Прямо перед нами, в нескольких ярдах от стен, я устроил несколько туннелей, которые рухнут на нападающих, ежели кто-нибудь решит проделать то же, что я. Перестраивая поместье, — продолжал он, одной рукой обнимая ее за талию и привлекая к себе, — я постарался перестроить замок так, чтоб даже мне самому было бы не под силу его взять. Восемь лет назад стены эти были сложены не из таких гладких камней, как сейчас. — Он кивнул на башни, на одинаковом расстоянии друг от друга вздымающиеся высоко над стенами. — И все башни были квадратными. А теперь они круглые.

— Почему? — заинтригованно допытывалась Дженни.

— Потому что, — объяснял он, прерываясь, чтобы коснуться жарким поцелуем ее лба, — у круглых башен нету углов, любезных сердцу мужчины, который по ним взбирается. Влезть на квадратную башню, на такую, как у вас в Меррике, — раз плюнуть, как тебе хорошо известно…

Дженни открыла было рот, чтобы высказать справедливый протест против сей темы, но встретила лишь поцелуй.

— Если враг не имеет возможности проникнуть на стены или в туннели под ними, — шептал он, еще не отведя губ после следующего поцелуя, — ему остается одно — попытаться поджечь нас. Поэтому все постройки во дворе крыты нынче черепичными крышами вместо соломенных…

Задохнувшись от поцелуев, Дженни откинулась в его объятиях.

— Вы чрезвычайно предусмотрительны, милорд, — многозначительно поддразнила она.

На его загорелом лице ширилась ответная улыбка.

— Я намерен сберечь все, чем владею.

Эти слова напомнили Дженни о ее собственности, которую она не смогла сберечь, о вещах, которые должны были бы принадлежать их детям.

— В чем дело? — спросил Ройс, всматриваясь в ее опечаленное лицо;

— Я просто подумала, что ты, естественно, захочешь детей, и…

Приблизив к ней лицо, Ройс тихо сказал:

— Я хочу детей от тебя.

Она ждала, молясь, чтобы он признался: «Я люблю тебя», — и, не дождавшись, постаралась заверить себя, что сделанное им признание нисколько не хуже.

— У меня было великое множество всего — драгоценностей и вещей, — с тоской продолжала она, — принадлежавших моей матери, что по праву должно было бы отойти нашим детям. Сомневаюсь, чтобы отец теперь мне их отдал. Ведь я не была бесприданницей, ты же знаешь, если читал брачный договор.

— Мадам, — сухо заметил он, — вас и теперь вряд ли можно назвать бесприданницей.

Неожиданно сообразив, что вышла замуж, принеся с собой только надетое на ней перепачканное в грязи платье, она впрямь почувствовала себя униженной и отвернулась, устремив взгляд на долину.

— У меня ничего нет. Я пришла к тебе как последняя служанка, не приведя с собой даже овечки.

— Овечки и правда не привела, — бесстрастно подтвердил он. — Единственное твое достояние — прекраснейшее во всей Англии маленькое поместье под названием «Большие дубы»— в честь гигантских деревьев, которые охраняют его ворота. — Он заметил ее изумленный взгляд и пояснил с кривой усмешкой:

— Генрих отдал тебе его в качестве свадебного подарка. Это и есть твое приданое.

— Как… как мило… с его стороны, — вымолвила Дженни, с огромным трудом заставляя себя проговорить это в адрес короля Англии, Ройс искоса метнул в нее сардонический взгляд:

— Он отобрал его у меня.

— 0! — в замешательстве выдохнула Дженни. — Почему?

— Это штраф, наложенный на меня за действия по отношению к одной молоденькой шотландской девушке, похищенной из аббатства.

— Я не совсем уверена, что нас похитили на землях аббатства.

— Согласно утверждениям аббатисы, именно так.

— Правда? — уточнила она, но Ройс вдруг принялся напряженно вглядываться в долину, вытянувшись и напрягшись всем телом.

— Что-то случилось? — спросила Дженни, обеспокоенно озираясь в том же направлении и не замечая ничего особенного.

— Я полагаю, — холодно проговорил он, примечая почти невидимое пятнышко света далеко за деревней, — наш приятный вечер вот-вот будет прерван. У нас гости. — В поле зрения запрыгали еще шесть крошечных блестящих точечек, потом еще дюжина, потом вдвое больше. — Как минимум сотня. Всадники.

— Гости… — начала было Дженни, но не смогла продолжать, так как самый дальний от нее страж вдруг вскинул горн и протрубил оглушительный сигнал. Двадцать пять других стражников, дежуривших по всей обходной стене, обернулись к нему и через мгновение, удостоверившись, подтвердили увиденное, взметнули свои горны, и мирную ночь внезапно разрезали зловещие трубные звуки. За несколько секунд двор наполнился хлынувшими отовсюду воинами с оружием наготове, некоторые на бегу одевались. Дженни неистово кинулась к Ройсу;

— Что случилось? Это враги?

— Я бы сказал, это компания из Меррика.

Сэр Годфри и сэр Юстас неслись по ступеням на стену, пристегивая к поясам длинные мечи, и Дженни задрожала всем телом. Мечи. Кровь.

Ройс, отвернувшись, отдавал приказания капитану, а когда вновь оглянулся на Дженнифер, та неотрывно смотрела на мелькающие огни, зажав кулаками рот.

— Дженнифер, — мягко проговорил он, но она вскинула на него глаза, полные панического ужаса, и он тут же понял, что должен увести ее с места действия, где перед ней явно разворачивались приготовления к полномасштабному сражению.

Сотни факелов пылали во дворе и на стенах замка, и когда Ройс взял ее под руку и повел вниз по лестнице и дальше к залу, сцена уже была целиком залита жутким желтым светом.

Закрыв за собой дверь своей спальни, он повернулся к ней, и она глядела на него в немом отчаянии.

— Разве тебе не следует быть там… со своими людьми?

— Нет. Мои люди бывали в таких переделках тысячу раз. — Положив руки на ее окаменевшие плечики, он обратился к ней твердым спокойным голосом:

— Дженнифер, слушай меня. Моим людям отдан приказ не атаковать, не получив команды от меня лично. — Она содрогнулась, услышав одно только слово «атаковать», и Ройс легонько встряхнул ее. — Слушай меня, — резко потребовал он. — У меня расставлены посты в лесу близ дороги. Через несколько минут мне будет точно известна численность приближающегося отряда. Не думаю, что это войско, разве что отец твой глупей, чем мне кажется. Кроме того, ему не хватило бы времени призвать к оружию все шотландские горячие головы и снарядить полностью экипированную армию. По-моему, это просто компания из Меррика, включая лорда Гастингса, лорда Дугала и твоего отца. Учитывая щекотливое положение, в которое я поставил его, умыкнув тебя из Меррика, вполне естественно, что он хочет ворваться сюда и заявить, что невиновен в нарушении договора. Кроме того, он сможет несколько восстановить свой престиж, если ему удастся войти в Клеймор, пусть даже для этого понадобится выбросить белый флаг и заручиться присутствием англичанина, члена суда Звездной палаты.

— Но если это мирная компания, — отчаянно вскричала она, — что ты собираешься делать?

— Я собираюсь опустить подъемный мост и пригласить их войти, — сухо ответил он.

Она впилась пальцами в могучие плечи:

— Пожалуйста… не причиняй им вреда…

— Дженнифер, — с усилием проговорил он, но она обвила его руками, прижала к себе и закричала в истерике:

— Не причиняй им вреда! Ты дал мне слово! Я сделаю все, что ты пожелаешь… все… только не причиняй им вреда!

Доведенный до белого каления, Ройс отстранил ее и схватил за подбородок.

— Дженнифер, единственный удар, который будет нанесен нынче вечером, ранит мою гордость. Мне многого будет стоить открыть ворота, опустить мост и позволить твоему отцу войти в мой дом.

— Ты не заботился о его гордости, — в бешенстве возразила Дженни, — когда лез на башню Меррика и вытаскивал меня оттуда! Как ты думаешь, что он чувствовал? Неужто гордость твоя так безмерна, что ты не можешь ею поступиться лишь на несколько часов, лишь один раз?

— Могу.

Единственное это слово прозвучало так спокойно и убедительно, что неудержимая паника наконец отпустила Дженни. Она сделала длинный, глубокий вдох, прижалась лбом к его груди и кивнула:

— Я знаю, ты не захочешь причинить вред моим родным. Ты дал мне слово.

— Да, — подтвердил он, обнял ее и быстро поцеловал. Пошел к двери, остановился, уже взявшись за ручку, помедлил и произнес непререкаемым тоном:

— Оставайся здесь, пока я за тобой не пришлю. Я велел привести монаха, чтобы он засвидетельствовал, что мы действительно и законно обвенчаны, однако эмиссары наших королей наверняка пожелают увидеть тебя, убедиться, что ты в целости и сохранности.

— Хорошо, — согласилась она и поспешно добавила:

— Отец будет в ужасном настроении, но Уильям очень добр и редко теряет выдержку. Мне бы хотелось увидеться с ним, прежде чем они уедут, поговорить и передать весточку Бренне. Ты позволишь ему подняться сюда?

Он кивнул:

— Если сочту разумным, позволю.

Разгневанно-громкие голоса мужчин, грохотавшие в зале, доносились до спальни, где металась, ждала, вслушивалась и молилась Дженни. К голосу отца — грозному, бешеному — присоединялись сердитые голоса ее братьев, лорда Гастингса, лорда Дугала. Низкий голос Ройса, твердый и властный, перекрывал рев, а потом наступило молчание… страшное, предвещающее беду молчание.

Зная, что можно понаблюдать за происходящим, если выйти из спальни и пробраться на галерею, Дженни направилась было к двери и нерешительно заколебалась.

Ройс дал ей твердое обещание не причинять вреда никому из ее семейства, попросив взамен лишь одно — чтоб она оставалась здесь. Наверно, нехорошо было бы поступиться его желанием.

Отдернув от двери руку, Дженни повернула обратно и снова заколебалась. Все-таки можно соблюсти интересы обеих сторон, если попросту чуть отворить дверь, не выходя из спальни. И она осторожненько повернула ручку, приоткрыв створку дюйма на два.

— Брат Грегори засвидетельствовал, что чета обвенчана, — говорил лорд Гастингс, английский эмиссар короля Генриха. — Выходит, что Клеймор поступил соответственно букве договора, если не истинному его духу, тогда как вы, лорд Меррик, задумав спрятать дочь от ее законного супруга, нарушили и дух, и букву.

Шотландский эмиссар бормотал что-то утешительное и умиротворяющее, но отец Дженнифер злобно выкрикивал:

— Вы, свиньи английские! Моя дочь сама выбрала монастырь, умоляла меня отослать ее. Она готова была вступить в брак, но на то ее святое право — предпочесть избрать Господа Бога своим владыкой, ежели пожелает. Ни один король не может лишить ее права провести жизнь в уединении и служении Богу, и вам это известно! Приведите ее сюда! — прокричал он. — Она скажет вам, что это был ее собственный выбор!

Слова его пронзили сердце Дженни как отточенный меч. Теперь ясно — он и вправду намеревался запереть ее до конца дней, даже не сообщив о своем намерении; он сознательно собирался пожертвовать ее жизнью из мести врагу. Его ненависть к чужаку пересилила любовь к дочери.

— Приведите ее сюда! Она скажет вам, что я говорю правду! — гремел отец. — Я требую, чтобы ее привели! Варвар возражает, ибо знает, что жена ненавидит его и подтвердит мои слова!

Низкий голос Ройса был полон такой спокойной уверенности, что Дженни почувствовала, как раздирающая ее боль, вызванная предательством отца, блаженно стихает.

— Дженнифер рассказала мне правду, и правда в том, что она никогда не участвовала в вашем заговоре. Если вы вообще питаете к ней хоть какое-то чувство, то не заставите спускаться сюда и называть вас в глаза лжецом.

— Он врет! — крикнул Малькольм. — Дженнифер это докажет!

— Я сожалею, что вынужден огорчить вашу жену, — вмешался лорд Гастингс, — но мы с лордом Дугалом оба согласны, что единственный способ добраться до истины — выслушать, что сама она скажет. Нет, ваша светлость, — поспешно добавил он, — в данных обстоятельствах будет лучше, если леди приведем мы с лордом Дугалом, чтобы… гм… предупредить возможные с обеих сторон обвинения в принуждении. Будьте добры указать нам с лордом Дугалом ее покои…

Дженни захлопнула дверь и привалилась к ней, прижавшись щекою к железному переплету, чувствуя, что сердце ее разрывается на части.

Зал словно кипел от переполняющей его напряженной враждебности, когда она шла вперед между сопровождающими. Вооруженные люди из Меррика и из Клеймора, от короля Генриха и от короля Иакова выстроились вдоль стен, возле камина отец и братья Дженни стояли напротив Ройса, и все смотрели на нее.

— Ваша светлость… — начал лорд Гастингс, обращаясь к Дженнифер, но отец ее нетерпеливо перебил его.

— Мое дорогое дитя, — проговорил он, — скажи этим недоумкам, что твоя воля была удалиться в монастырскую келью, чем терпеть жизнь с этим… с этим ублюдком. Скажи им, что ты просила меня, умоляла меня разрешить тебе это, что ты знала…

— Я ничего не знала! — крикнула Дженни, не в силах стерпеть его притворно честный и любящий взгляд. — Ничего!

Она видела спокойное одобрение и поддержку в серых глазах Ройса, когда он шагнул вперед, но отец не закончил.

— Стой! — заревел он, надвигаясь на Дженнифер со смешанным выражением ярости и недоверия на лице. — Что ты имеешь в виду, заявляя, что ничего не знала? В тот вечер, когда я известил, что тебе суждено выйти замуж за эту скотину, ты молила меня о дозволении вернуться в Белкиркское аббатство.

Дженни побелела, когда в памяти вспыхнула эта забытая, в ужасе высказанная просьба, отвергнутая отцом как невозможная: «..Я вернусь в аббатство, или к тетушке Элинор, или куда прикажете…»

— Я… я говорила это, — заикаясь, призналась она и вскинула глаза на Ройса, лицо которого превратилось в гневную маску.

— Вот! Вот вам и доказательство! — крикнул отец. Дженни почувствовала, что лорд Гастингс берет ее за руку, и вырвалась.

— Нет, пожалуйста, выслушайте меня, — закричала она, неотрывно глядя на бешено пульсирующую жилку на щеке угрожающе сверкавшего глазами Ройса. — Послушайте, — умоляла она его, — я и правда так говорила. И позабыла об этом, потому что… — она, дернув головой, повернулась к отцу, — …потому что вы не пожелали слушать. Но я никогда, никогда не соглашалась сперва обвенчаться, а потом уходить в монастырь. Скажите ему, — кричала она, — скажите ему, что я никогда не соглашалась на это!

— Дженнифер, — молвил отец, глядя на нее с презрением и укором, — ты согласилась на это, упрашивая меня отослать тебя в Белкирк. Я просто выбрал для тебя более безопасное, более удаленное аббатство. У меня никогда не было никаких сомнений в том, что сначала ты выполнишь приказ нашего короля обвенчаться с этой свиньей. И ты это знала. Потому я и отверг твою просьбу.

Дженни перевела взгляд с обвиняющего лица отца на окаменевшее лицо Ройса и ощутила панический ужас. Повернувшись, она подхватила юбки и медленно словно в кошмарном сне двинулась к помосту.

Лорд Гастингс откашлялся и заключил, обращаясь к ее отцу и Ройсу:

— Выходит, все заинтересованные стороны столкнулись с серьезным недоразумением. Если вы, Клеймор, окажете нам любезность и предоставите ночлег в караульной, мы отбудем завтрашним утром.

Сапоги загрохотали по каменному полу, все направились к выходу. Дженни уже подходила к ступенькам, когда раздались леденящие душу крики отца:

— Ублюдок! Ты убил его! Я убью…

Все заглушил стук бешено колотящегося сердца Дженни, она оглянулась и кинулась вниз с лестницы, пробежала мимо стола и увидала склонившихся над чем-то у двери мужчин, Ройса, отца, Малькольма с мечом в руке.

Потом мужчины, сгрудившиеся у дверей, медленно выпрямились и отступили…

На полу лежал Уильям с торчащей из груди рукояткой кинжала, а вокруг расплывалась лужа крови. Вопль Дженни, метнувшейся к распростертому телу, распорол воздух:

— Уильям!

Упав рядом с ним, она лихорадочно старалась услышать биение сердца, и в тщетной надежде ладони ее забегали по его рукам, по лицу.

— О Уильям, пожалуйста… — обезумев, рыдала она. — Уильям, пожалуйста, не надо! Уильям… — В глаза ей бросился кинжал с изображением волка на рукоятке.

— — Арестовать ублюдка! — прокричал позади отец, пытаясь броситься на Ройса, которого держали солдаты короля. Лорд Гастингс резко проговорил:

— На полу лежит кинжал вашего сына. Значит, он первый обнажил оружие. Никакого ареста не будет. Отпустите Клеймора, — бросил он своим людям.

Ройс подошел и остановился рядом с Дженни.

— Дженни… — с трудом вымолвил он, но она крутнулась на пятках, словно индийский дервиш, и, припав к полу, схватила кинжал Уильяма.

— Ты убил его! — прошипела она и начала медленно подниматься, а в глазах ее разгоралось пламя ненависти.

На сей раз Ройс не стал недооценивать ее сил и намерений. Не сводя глаз, он ждал момента, когда она соберется ударить.

— Брось кинжал, — спокойно сказал он. Она занесла нож выше, нацелилась в сердце и выкрикнула:

— Ты убил моего брата!

Клинок сверкнул в воздухе, Ройс мертвой хваткой перехватил кисть, вывернул, заставив бросить кинжал, который завертелся на полу, и даже тогда ему понадобилось приложить все силы, чтобы ее удержать.

Взбесившись от горя и муки, она ринулась на него, заколотила в грудь кулаками, когда он дернул и крепко прижал ее к себе.

— Ты дьявол! — истерически визжала она, пока уносили ее брата. — Дьявол, дьявол, дьявол!

— Слушай меня! — сдавленно приказал Ройс, хватая ее за руки. Она подняла на него глаза, сверкающие от ненависти и слез, которые уже не могла сдерживать. — Я предложил ему остаться, если он хочет поговорить с тобой. — Ройс выпустил ее и хрипло договорил; — А когда повернулся к нему спиной, чтобы проводить наверх, он полез за кинжалом.

Дженни что было сил хлестнула его по щеке.

— Лжец! — прошептала она; грудь ее бурно вздымалась от бешенства, — Ты хотел отомстить, поверив, что я была в заговоре с отцом! Я прочла это у тебя на лице. Ты хотел отомстить и убил первого, кто подвернулся под руку!

— Я говорю тебе, он занес кинжал! — крикнул Ройс, но это еще сильнее разъярило ее.

— Я тоже занесла на тебя кинжал, — дико прокричала она, — и ты выхватил его с такой же легкостью, как детскую игрушку! Уильям вполовину меньше тебя, но ты не удержал его, а убил!

— Дженнифер…

— Ты животное! — прохрипела она, устремив на него невидящий взгляд.

— Клянусь тебе своим словом, я…

— Своим словом! — презрительно выдохнула она. — Давая мне свое слово в последний раз, ты клялся не причинять вреда моей семье!

Ройс получил вторую пощечину, нанесенную с такой силой, что голова его мотнулась в сторону.

Он оставил ее, а когда хлопнула дверь ее спальни, пошел к камину, поставил на полено обутую в сапог ногу, сунул большой палец за пояс и уставился на огонь, начиная сомневаться в намерениях ее брата.

Все произошло очень быстро. Уильям был совсем рядом, чуть позади Ройса, который, стоя возле дверей и наблюдая за уходом незваных гостей, краешком глаза заметил отблеск выхваченного из ножен кинжала. И действовал инстинктивно. Если бы было время подумать… если бы Уильям не оказался так дьявольски близко… он поступил бы осторожней.

Однако сейчас Ройс хорошо вспомнил, как с пристрастием всматривался в лицо молодого человека, прежде чем пригласить остаться и повидаться с Дженни, и решил, что он не вынашивал ничего плохого.

Подняв руку, он двумя пальцами сжал переносицу и закрыл глаза, но не смог спрятаться от правды — либо его первоначальное мнение было ошибочным, либо он только что убил юношу, который вытащил кинжал просто из предосторожности, опасаясь, как бы Ройс не заманил его в ловушку.

Сомнения перерастали в почти невыносимое осознание вины. На протяжении тринадцати лет он оценивал людей и исходящую от них угрозу и никогда не ошибался. Теперь он считал, что Уильям ничем ему не угрожал.