Книга: Возлюбленный враг
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Когда Джинни проснулась, было еще темно, но отовсюду уже слышалась суета. Через окно доносились голоса с конного двора, шаги грохотали по каменному полу гостиницы. Она встала, быстро оделась и отправилась вниз.
— Доброе утро, Джинни. — Алекс вышел из комнаты на первом этаже. В полном обмундировании, и вид у него был внушительный. Он быстро оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, взял ее за подбородок рукой в кожаной перчатке и крепко поцеловал. — Я провожу строевую подготовку отряда на лугу, — сказал он, — и хочу, чтобы ты присутствовала.
— Это просьба или приказ? — поинтересовалась Джинни нежным голоском.
— Ни то, ни другое. Просто сообщение. Сейчас раннее утро, и слишком рано давать волю вашему жалу, госпожа. Был бы очень вам признателен, если бы вы окунули его в мед; вы найдете медовые соты на столе с завтраком.
Засмеявшись, он ушел, а Джинни направилась в комнату к столу с обещанным медом. «Полковник явно в хорошем настроении сегодня утром, а это быстро передастся другим», — думала Джинни. Ей казалось несправедливым, что настроение одного человека может задать тон всему отряду. Размышляя над этим, Джинни решила, что такая власть вредна для характера. Просто поразительно, что большую часть времени полковник вполне сносен.
— Джинни, вы готовы? — Появившийся в комнате Дикон тоже очень браво выглядел при полных регалиях. — Я должен проводить вас на луг.
Джинни осушила чашку с молоком и, вытерев губы тыльной стороной руки, торопливо намазала маслом кусок хлеба.
— Будет ли это расценено как неуважение, если я появлюсь на военном ритуале с завтраком? Дикон растерялся.
— Не знаю. Это очень необычно.
— Да, думаю, это, конечно, неуважение, — засмеялась Джинни и направилась к двери с хлебом в руках. — Но поскольку я еще не закончила завтракать, а мы не можем позволить себе опоздать и заработать хмурый взгляд полковника, выхода, похоже, нет.
— Не знаю, как вы осмеливаетесь говорить подобные вещи, — признался ей Дикон, торопливо шагавший рядом.
— А, ерунда, — отмахнулась Джинни от этих слов небрежным движением руки. — Он всего лишь человек, да, влиятельный, признаю, но он не божество, Дикон.
Адъютант, похоже, не до конца был уверен в этом, и Джинни улыбнулась про себя. Почти собачья преданность Дикона своему командиру не ускользнула от ее внимания.
Забили барабаны, и солдаты побежали со всех сторон строиться на краю луга. Жители городка выглядывали из окон, дети, широко раскрыв глаза, наблюдали за происходящим. У Алекса брови взмыли вверх при виде спешивших к нему Джинни и Дикона.
— У вас совершенно нет никакого уважения к церемонии? — требовательно спросил он у Джинни, указывая на остатки завтрака в ее руке. Джинни покачала головой, и глаза ее озорно сверкнули.
— Но вы ведь не хотите, чтобы я осталась без завтрака, полковник? Я могу ослабеть на марше.
— Да, это не годится, — согласился Алекс со смешком. — Хватит и того, что приходится останавливаться каждые несколько ярдов, чтобы вы могли пособирать цветы.
Майор Бонхэм фыркнул, но поспешно подавил смешок, и Джинни улыбнулась ему.
— Складывается впечатление, майор, что армия на марше — не место для неподготовленных.
— В ней определенно нет места для недисциплинированных, — сказал Алекс, но глаза его смеялись. — Не могли бы вы, по крайней мере, воздержаться от жевания, пока я заканчиваю строевую подготовку? Я не хочу, чтобы меня отвлекали.
— Я никогда бы не посмела помешать вам сосредоточиться, полковник — Джинни отступила, встав рядом с майором, и на лице ее появилось такое терпеливое ожидание, что все они с трудом спрятали улыбки. Потом барабаны смолкли, голос Алекса прозвенел громко и четко над лугом, и Джинни стало стыдно за свои насмешки при виде великолепного зрелища, которое, как она догадалась, было организовано не только в интересах поддержания боевого духа и дисциплины солдат, но и для жителей Ньюбера.
Путь был долгим и утомительным, солнце безжалостно палило, и Джинни подумала о двух солдатах, исхлестанных кнутом, об их спинах. Солдаты шли в латах, в такую жару пот струится ручьем, липкий и разъедающий, даже у нее. Сама она ехала верхом, одета была достаточно легко, и на коже ее не было потертостей. Но Джинни страдала от острого сочувствия к несчастным. Природа наградила — или наказала! — ее чрезвычайно живым воображением. Алекс, заметив ее внезапную рассеянную молчаливость, спросил, что случилось.
Какое-то мгновение Джинни спорила сама с собой. Он изо всех сил старался быть приятным, приглушив свойственные ему командные нотки и выбирая слова. Когда она дразнила его, даже при офицерах, он воспринимал это спокойно. Но не растревожит ли она осиное гнездо, вновь упомянув о вчерашнем происшествии? Она решила рискнуть.
— Я думала о мужчинах, которых вчера выпороли, — тихо сказала она. — Им, наверно, трудно идти по такой жаре.
Алекс пожал плечами.
— Не таким уж суровым было наказание.
— Сейчас они наверняка его почувствовали, — упорствовала Джинни таким же тихим голосом.
«Так, что она теперь задумала?» — устало подумал Алекс. Он был уверен, что она неспроста завела этот разговор.
Он старался говорить ровно.
— Этого и следовало ожидать.
Такое безразличие! Джинни взглянула на него. Лицо его было совершенно бесстрастно. Но она знала, как никто другой, каким мягким и нежным он может быть.
— У меня есть кое-какие мази, — осторожно сказала она. — Они ускорят заживление и облегчат им неудобства, которые они испытывают сейчас. Я могла бы…
Эта женщина совершенно неисправима!
— Ты когда-нибудь слушаешь то, что я говорю? — Он говорил сдержанно, но решительно, достаточно тихо, чтобы только она одна могла его услышать. — Я же сказал тебе, чтобы ты близко не подходила к солдатам. Ты что, забыла?
— Нет, конечно, не забыла. Просто я могу помочь, и не только этим двоим. Может, еще кто-нибудь болен. Я в этом немного разбираюсь, я же тебе говорила.
— Я не желаю обсуждать это, ни сейчас, ни в другое время.
«Вот так-то, — подумала Джинни, — это, без сомнения, категорический запрет». Ну что же, она все-таки попыталась, теперь им с Джедом нужно будет заняться этим делом так, чтобы не привлечь внимания полковника.
Условия ночевки в этот день оказались весьма скромными. В крошечной деревушке гостиницы не было, и Алекс решил вместе с офицерами спать под открытым небом, с солдатами. Для Джинни нашли единственную свободную кровать в домике. Она стояла на пороге комнаты с грязным земляным полом, где, казалось, не счесть кошек и собак. Рассеянно улыбнувшись морщинистой старухе, которая согласилась разместить ее у себя за парламентские монеты, Джинни позволила подвести себя к импровизированной постели, поджав губы, подсчитала количество блох, поблагодарила свою будущую хозяйку и решительно вышла на улицу.
Джед, сопровождавший ее при этом осмотре, не смог сдержать ухмылки, когда подчеркнуто ровным голосом она поинтересовалась, где сейчас можно найти полковника.
— Жилье вам не по вкусу, госпожа?
Джинни потрясла юбкой, проверяя, не притаились ли в складках паразиты.
— Я не против неудобств, до некоторой степени. Но грязь и блохи — это другое дело. Давайте поищем полковника.
Они нашли Алекса среди офицеров. Все сняли рубашки и сапоги и, отдыхая, лежали на траве у палаток, поставленных на краю солдатского лагеря. Джинни стало абсолютно ясно, что они предвкушают удовольствие провести ночь под открытым небом. К тому же их расслабленное состояние частично объяснялось тем, что по крайней мере ночью ее не будет среди них.
— Не хочу никоим образом побеспокоить вас, господа, — заявила Джинни, подходя к ним. — Я достаточно привыкла к виду мужчин без рубашек, так что вам не стоит испытывать неловкость. Нет, нет, прошу, не вставайте.
— У вас проблема, Джинни? — Алекс приготовился к худшему. У Вирджинии был чрезвычайно решительный вид, и он уже почувствовал, что в воздухе запахло поражением, хотя еще неизвестна причина битвы.
— Никаких проблем, — спокойно сказала она. — Я буду спать вон под теми деревьями. Не обращайте на меня никакого внимания.
— Почему? — спросил он, изображая лишь легкое любопытство.
— У меня нет желания заразиться тифом, — коротко ответила она. — Грязь, паразиты и болезни — неизбежные соседи. Я предпочитаю рисковать под открытым небом. Вы все можете сделать вид, что меня здесь нет.
— Это будет сложно, — заметил Алекс с легкой суховатой улыбкой. — Скорее, невозможно. Вам лучше занять палатку в конце ряда, и остается надеяться, что, впервые попробовав походной пищи, вы не сочтете ее несъедобной.
— Я не слишком привередлива в своих требованиях, — возразила Джинни. — Просто мне не нравятся блохи и клопы.
— Вполне понятно, госпожа Кортни, — согласился майор Бонхэм с подчеркнутой учтивостью. — Не хотите ли присесть в нашей походной гостиной?
— Благодарю вас. — Джинни села на траву и, стянув сапоги, вздохнула с облегчением. — Думаю, вы все должны звать меня Джинни, майор. Полковник и Дикон зовут меня так, и мне кажется, в подобных обстоятельствах излишне соблюдать церемонии.
Алекс почувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Он решил, что вреда от ее слов не будет. Рассмеявшись, он сел рядом с ней, молчаливо одобрив ее предложение.
— Церемонии, дорогая Джинни, это нечто совершенно незнакомое вам, как мы все уже заметили. В этот момент вновь появился Джед с фляжкой вина.
— Огонь медленно разгорается, — проворчал он, протягивая фляжку Алексу. — Ужин скоро поспеет.
— Может, я могу помочь? — сказала Джинни, встав и последовав за Джедом туда, где их никто не мог слышать. — Как солдаты? — прошептала она. — Мне нужно навестить их?
— Они поправятся, — тихо ответил Джед. — Вы не сможете пойти туда сегодня, не привлекая внимания полковника. Утром вам нужно будет пойти в кусты, я так думаю. Никто не хватится вас некоторое время, пока будет сворачиваться лагерь. Есть еще пара солдат, которых не мешало бы посмотреть. Просто идите за мной, когда я кивну вам.
— Было бы намного разумнее, если бы полковник понял, насколько он не прав, — вздохнула Джинни.
— Ему трудно перерешить, если он уже что-то решил, — сообщил ей Джед, встряхивая содержимое кастрюли над огнем. — Всегда был таким, еще ребенком. Но это не значит, что его нельзя изменить. Только не всякому это под силу.
— Думаете, я смогла бы?
— Может быть, — последовал короткий ответ. Он замолчал, и Джинни, решив, что в ее помощи с приготовлением ужина нет необходимости, а Джед явно сказал все, что намеревался, на эту увлекательную тему, вернулась к офицерам.
Она всегда находила, что еда на открытом воздухе гораздо аппетитнее, и усилия Джеда явно не остались незамеченными. Фляжка с вином передавалась по кругу, беседа текла неторопливо, и не было официальности, присущей обедам в гостиницах. Вскоре Джинни уже опиралась спиной о согнутые колени Алекса, и если кто и заметил это, то не подал виду. Джинни поняла, что с начала похода это был первый вечер, завершающийся для нее нормальным образом, — не было препирательств, которые привели бы к ее изоляции. Звезды уже ярко сияли на ночном небе, когда майор Бонхэм, зевнув, заявил, что пора на покой.
— Чью палатку я отобрала? — спросила Джинни, протягивая Алексу обе руки.
— Мою, — ответил он, поднимая ее. — Я буду спать под звездами. Мне это больше по душе.
— Может, и я тоже? — сказала она с озорным блеском в глазах. Глаза Алекса сузились, но он лишь сказал:
— Можете взять мою скатку, Джед найдет мне другую.
— Благодарю вас, сэр, — пробормотала Джинни, присев перед ним в реверансе. — Но, может, нам второй и не понадобится.
Алекс подумал, что просто невозможно не смеяться вместе с ней, не быть очарованным этими откровенными серыми глазами, где пляшут озорные чертики, этим чудесным ртом, ее грацией. Она вела себя совершенно возмутительно, была абсолютно беззаботной, не знала значения слова «сдержанность», а если и знала, то, похоже, не признавала для себя такой необходимости. И когда она не приводила его в бешенство, то доводила до изнеможения головокружительным сочетанием любви и страсти.
Именно это сочетание побудило его тайком пробраться в ее палатку, когда лагерь заснул крепким сном. Джинни ждала его, сидя на подстилке, скрестив ноги, совершенно обнаженная.
— Я думаю, тебя подкинули эльфы, — прошептал Алекс, опускаясь на колени возле нее. — В тебе есть что-то волшебное, что-то явно от феи. Но не от хорошей феи, — добавил он, обхватив одну грудь большой ладонью. Длинный, мозолистый палец, обведя набухший ореол, приподнял сосок, который тут же стал твердым и напряженным в ответном желании. — Очень плохая фея, и, боюсь, ты погубишь меня.
— Да, сегодня я такая, — мягко пообещала Джинни, проводя руками по его обнаженной груди, прижимаясь ладонями к его соскам, проскользнув за пояс его бриджей. Застежка на бриджах расстегнулась под ее торопливыми пальцами, Джинни стянула их на бедра, ее обольстительный язык выглядывал между губ, когда она упивалась видом его узких бедер, плоского живота, тонкой полоской завитков волос, спускавшихся вниз, к его возбужденной плоти, обещавшей неземные радости. — Ты так прекрасен, — прошептала она, обхватывая его плоть рукой, наслаждаясь сильной пульсацией крови под ее пальцами, его невольным выражением восторга. — В этом не может быть ничего постыдного. — Голова ее склонилась, и она обхватила губами его плоть, услышав его тихий стон восторга, когда ее язык ласкал его.
Ночной воздух, чувственный и волнующий, освежал своей прохладой ее кожу, когда их тела, переплетаясь, менялись местами с легкостью и уверенностью давних любовников. Они смеялись и шептались, и в момент высшего наслаждения Джинни вскрикнула, не в силах сдержать свой экстаз. Она почти тут же заснула в его объятиях, а Алекс лежал в темноте, прислушиваясь к ночным звукам, вдыхая аромат ее волос и кожи. Он смущенно подумал, что после этой ночи не будет смысла таиться, ведь любой, имеющий уши, будет знать правду. Через секунду он уже спал.
Джинни проснулась, когда горн протрубил подъем, и какое-то мгновение в сером сумраке рассвета не могла понять, где находится. Ее постель была непривычно жесткой, а воздух слишком холодным для ее обнаженной кожи. Было действительно намного прохладнее, чем она привыкла, но Джинни чувствовала себя удивительно бодрой, намного бодрее, чем после отдыха в душной гостинице. Алекса рядом не было, но тело ее ощущало, что он не так давно ушел от нее. Она неторопливо потянулась, понимая, что пора вставать, и в то же время ей очень не хотелось терять бесценные минуты воспоминаний.
— А ну-ка, подъем, соня! — Алекс просунул голову в палатку. — Даже не знаю, что ты сделала, чтобы заслужить такое внимание, но Джед греет для тебя воду, а мы все вынуждены дожидаться, пока он не освободит костер, чтобы готовить завтрак.
В одно мгновение чувство умиротворения исчезло, когда Джинни вспомнила о той работе, которую наметила для себя на утро. Джед будет ждать ее и подходящего момента, чтобы отвести в лагерь.
— Джед — истинный джентльмен, — сказала она зевая и потянулась за рубашкой. — Однако прежде мне нужно удовлетворить кое-какие нужды. — Встав, она расправила рубашку на бедрах, потом, взглянув на Алекса, покачала головой с насмешливой укоризной. — Нехорошо подглядывать, сэр. Стыдно.
— Боюсь, что этому невозможно противиться — Он смотрел, как она надевает платье, потом отошел в сторону, когда появился Джед с котелком дымящейся воды.
— Благодарю, Джед. — Джинни тепло улыбнулась солдату. — Я скоро вернусь. Джед, поняв ее, кивнул и поставил котелок внутри палатки.
— Если вы пойдете направо, за палатку, то там никто не нарушит вашего уединения.
— Остается только надеяться, что он прав, — пробормотала Джинни Алексу, и тот рассмеялся.
— Можешь быть уверена в этом. По крайней мере, никто из нас тебе не помешает. Мы уже давно встали, и сейчас нам нужен только завтрак.
— Ну, тогда вы позволите мне уединиться, полковник? — Она приподняла брови, и Алекс тут же оставил ее одну. Джинни быстро взяла свою корзину с лекарствами и смело вышла из палатки, словно у нее была только одна цель. Следуя указаниям Джеда, она очутилась в небольшой рощице, огибавшей лагерь. Шорох ее шагов казался единственным звуком, пока она не услышала отчетливый и явно человеческий свист. Она остановилась, тихо свистнув в ответ.
— Госпожа! — Молодой солдат, почти мальчик, выскочил из-за куста. — Джед сказал, что я должен отвести вас в лагерь.
Джед, разумеется, занят приготовлением завтрака офицерам, благоразумно держась в стороне от этого акта неповиновения. А этого мальчика вряд ли можно обвинить в пособничестве подопечной парламента; только Джинни являлась непосредственным нарушителем приказа, и именно так и должно было быть. Она молча последовала за солдатом и вскоре оказалась в дальней части лагеря. Небольшая группа ожидала ее; среди них — оба ее обидчика.
Выяснилось, что ей предстояло заняться не болезнями, а ранами и ушибами, и Джинни догадалась, что солдаты должны быть благодарны своему командиру за прекрасное состояние здоровья Они, вероятно жили лучше и, несомненно, более осмотрительно под его командованием, чем до войны, вырвавшей их из домов и с клочков земли, где их ожидала крайняя нищета. Она деловито раздавала лекарства и советы, с ней были подчеркнуто вежливы. И все это время она напряженно прислушивалась, не прозвучит ли голос офицера. «Вероятно, офицеры наведываются в лагерь время от времени. Но с ними Джед, — утешала себя Джинни, — и он непременно сделает что-нибудь, чтобы меня не обнаружили».
Спустя полчаса она была снова за палаткой, гадая, заметит ли Алекс, как необъяснимо много времени ей понадобилось на столь естественное дело. К счастью, никого из офицеров не было видно, когда она вышла из кустов. Вода в ее палатке уже была едва теплой, но все равно радовала, особенно если учесть, что она так торопилась вернуться, что слегка вспотела.
Чувствуя себя чистой, свежей и необыкновенно спокойной, Джинни наконец вышла на солнце и стала искать Джеда и признаки завтрака. Она не увидела ни того, ни другого, только обычную упорядоченную работу, характерную для отряда Алекса Маршалла. Едва она вышла, как два солдата подскочили к палатке, разобрали ее, взвалив на плечи багаж Джинни и скатку, и направились к обозу. Она споткнулась о веревку, едва не была сбита с ног пятившимся назад солдатом и почувствовала, как знакомая пара рук поддержала ее.
— Ты мешаешь, милая. — Несмотря на ласковые слова, голос Алекса был отрывистым. — Будь умницей, иди и посиди у тех деревьев, пока мы не закончим.
— Но я голодна, — безутешно запричитала Джинни, на этот раз вполне искренне. Должно быть, сказывалась жизнь под открытым небом, а перспектива остаться без завтрака привела ее в полное отчаяние.
Алекс покатился со смеху.
— Бедняжка, мы никак не можем этого допустить. Поищи Джеда, он где-то здесь с твоим завтраком.
— Меня не устраивает «где-то», заявила Джинни. — Как мне его найти?
— Иди и сядь вон там, — Алекс слегка подтолкнул ее в нужном направлении. — Он тебя сам найдет.
Буквально через несколько минут ее действительно нашел Джед, передав ей хлеб с беконом и кружку эля.
— Все хорошо? — коротко спросил он. Джинни, сидевшая с набитым ртом, лишь кивнула в ответ. Прожевав, она спросила:
— Никто не обсуждал продолжительность моего отсутствия?
— Нет, слишком заняты, как я и говорил, — ответил Джед.
— Вы скажете мне, если я снова понадоблюсь?
— Да, госпожа.
Он ушел, оставив Джинни доедать завтрак Вечером, когда они сделают привал на ночь, ей придется снова искать Рыжего Лиса, и, может быть, если ей удастся самой поговорить с ним, она узнает что-нибудь об Эдмунде и Питере. Если они доплыли благополучно, то должны были идти этим путем. Но пока не наступил вечер, она могла с совершенно чистой совестью пребывать в полной гармонии с Алексом.
Удивительно, как может ошибаться человек.
Выйдя ранним утром, они шли тихими деревенскими улочками, через сонные поселки, но в этой тишине было что-то такое, отчего Джинни стало не по себе. Они не видели никого, хотя время от времени раздавалось шуршание за кустами или в канаве. Джинни ощущала на себе взгляд невидимых глаз, и когда она посмотрела на Алекса, напряженно ехавшего рядом, то поняла, что и он это чувствует. Один раз он отстал и о чем-то тихо поговорил с майором Бонхэмом.
— Что такое, Дикон? — Джинни повернулась к адъютанту, ехавшему по другую сторону от нее. — Что-то случилось?
— Здесь сильны роялисты, — сказал Дикон. — Полковник считает, что они могут попытаться напасть. Это было бы глупо, но неожиданное нападение все же может нанести ущерб.
— Дикон, — сказал Алекс, подъехавший вместе с майором, — мы с майором проедем вперед, на вершину Кабаньей горы. Оттуда хорошо видны окрестности. Позаботься о Джинни, ты за нее отвечаешь.
— А нельзя нам поехать с вами? — смело спросила Джинни. — Я буду тяжким бременем для бедного Дикона. Когда за каждым кустом прячется кавалер, у меня вполне может возникнуть искушение совершить побег.
— Ты бы горько пожалела о таком порыве, — ровно сказал Алекс, ничем не выказав своего отношения к ее легкомыслию. — Но если хочешь, вы оба можете поехать с нами.
Джинни озорно подмигнула Дикону, и тот в ответ застенчиво улыбнулся.
— Тебе ведь гораздо больше хотелось поехать с полковником, так ведь? — прошептала она.
— Ужасно хотелось, — согласился он, — но я не смел спросить.
— Конечно, нет. Поэтому я и спросила сама.
Вчетвером они рысцой проехали по крутому подъему Кабаньей горы, представлявшей собой длинную скалистую гряду, с которой прекрасно просматривались все окрестности.
— Что мы должны увидеть? — спросила Джинни, когда они добрались до вершины.
— Не знаю, пока не увижу, — ответил Алекс. — Они же не настолько глупы, чтобы выставлять себя напоказ. Джинни не видела ничего, кроме ровных зеленых полей, простиравшихся по обе стороны до самого горизонта. Несколько коров с высоты казались маленькими точками; кое-где из трубы фермы или сельского домика поднимался дымок. Посевов было мало, потому что дома почти не осталось мужчин, чтобы сеять и ухаживать за урожаем. В остальном все выглядело как обычно.
— Где они, черт возьми? — пробормотал Алекс.
— Почему ты так уверен, что они здесь? — с любопытством спросила Джинни. Таким она еще не видела Алекса, напряженного, но и радостно возбужденного, словно он готовился сделать то, что, как ему было известно, он делал хорошо и что ему нравилось. «Может, это предвкушение боя», — подумала Джинни со смесью восхищения и страха.
— Разве ты не чувствуешь их? — ответил Алекс — Нам не нужна стычка. Мне нельзя терять людей или замедлять движение из-за раненых.
Опять этот расчетливый прагматизм! Когда он говорил так, Джинни удивлялась, что ей могло понравиться в нем не говоря уже о любви. Она повернула Джен в сторону и подъехала к краю скалы, прикрыв рукой глаза от солнца, пока всматривалась в горизонт. Примерно в десяти милях лежал город Гилфорд, и в солнечной дымке отчетливо виднелся шпиль собора. В Гилфорде был размещен гарнизон «круглоголовых», так что им предстояло пройти всего лишь небольшой отрезок пути по вражеской территории.
— Если ты опасаешься засады, почему не пойдешь в Гилфорд вдоль гряды? Наверху никто не сможет застать тебя врасплох.
— Верно. — Алекс улыбнулся ей. — А ты опытный тактик, да? Но это очень долгий обходной путь, а я предпочитаю идти напрямик. Мне нужно решить, не перевешивает ли риск преимущества. Давайте возвращаться. Думаю, сейчас можно без опаски сделать привал.
Отряд остановился на большом поле, со всех сторон окруженном кустарником. С одной стороны бежал небольшой ручей, по берегам которого росли золотистые ноготки, и Джинни повела свою лошадь на водопой. Глядя поверх кустов на соседнее поле, она увидела там нечто такое, что могло порадовать ее аптекарское сердце. Если она только не ошибается, на дальнем конце поля была большая лужайка болотной мяты. Она соскользнула с лошади, связав поводья так, чтобы Джен могла щипать траву, запутавшись в них копытами, и поискала глазами кого-нибудь, чтобы сказать, куда она направляется. Алекса нигде не было видно, но кто-нибудь, очевидно, за ней присматривает. «Вот пусть они и поработают», — решила она, подталкиваемая озорным чертиком, из-за которого у нее случалось столько неприятностей. Поскольку сейчас у нее самые невинные намерения, она может уйти с чистой совестью и посмотреть, заметит ли это кто-нибудь.
По другую сторону ручья в кустах был проход Джинни сняла туфли и побрела по восхитительно прохладной воде. Она была на середине дальнего поля, полностью на виду, когда позади нее прогремели первые выстрелы. Повинуясь первому порыву, она упала на землю и накрыла голову руками. Ничего не случилось, и постепенно она поняла, что крики, перемежающиеся с выстрелами, раздавались с того поля, где отдыхал отряд. Алекс ошибся, и нападение из засады, которого он так опасался, произошло.
Она решила, что нет ничего хорошего в том, чтобы продолжать лежать посреди поля. Ей необходимо отыскать укрытие, и очевидно, его можно найти впереди, а не возвращаться к месту боя. Низко пригнувшись, она побежала к краю поля, где кусты давали хоть какую-то защиту. Потом она пробралась вперед, стараясь как можно дальше отойти от шума перестрелки. Почему ей не страшно? Мысль эта пришла и ушла, когда она добралась до островка с мятой. «Сейчас явно неподходящее время для сбора травы», — подумала она с долей мрачного юмора. Ей лучше пробраться подальше и подождать под кустами, пока возвращение опасно. Ни секунды она не сомневалась, что Алекс быстро отразит это внезапное нападение.
Когда прозвучал первый выстрел, Алекс сразу подумал о Джинни.
— Уведи Вирджинию в безопасное место, — прокричал он Дикону, вскакивая на Буцефала, и забыл о ней, пытаясь разобраться, что произошло. Черный жеребец полетел по полю, и при виде его солдаты отряда полковника Алекса Маршалла прекратили бесцельно метаться, тем самым затруднив работу стрелкам противника, и образовали замкнутые квадраты, по два человека в ряду, следуя командам своих офицеров. Пуля, выпущенная из мушкета, просвистела над головой полковника, но он лишь пробормотал проклятие. Его люди уже вели ответный огонь, хотя и не видели нападающих, которые подобрались к ним по канавам за кустами.
Обстрел велся с двух сторон, но квадраты твердо держались. Когда первая линия разрядила мушкеты, она поменялась местами со второй линией, которая вела огонь, пока солдаты первой линии перезаряжали мушкеты. Потом этот же маневр повторился. Кучки нападавших явно было недостаточно для того, чтобы противостоять столь упорядоченной обороне и неисчерпаемому запасу пороха.
Наконец выстрелы затихли.
— Потери? — резко спросил Алекс у майора Бонхэма.
— Двое убитых. Трое раненых, — сказал майор. — Нам повезло. Будем их преследовать?
Алекс покачал головой.
— Мы сейчас не можем брать пленных, майор. — Они оба прекрасно понимали альтернативу, если начнется бой с противником, и майор знал, что полковник Маршалл обычно избегает ненужных смертей. — Мы увезем убитых с собой. Пусть позаботятся о раненых; если необходимо, пусть берут носилки; потом постройте людей. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.
Алекс подъехал к лейтенанту Молфри.
— Куда ты поместил Джинни, Дикон?
Дикон растерялся.
— Я думал, вы нашли ее…
— Нашел ее? — воскликнул Алекс. — Черт побери, что ты имеешь в виду? Я же велел увести ее в безопасное место.
— Но ее здесь не было, сэр. Я нигде ее не видел — я подумал… я подумал, что…
Лицо Алекса приобрело меловой оттенок.
— Вы не должны думать, лейтенант. Вы должны выполнять приказы Я велел вам обеспечить ее безопасность. Вы хотите сказать, что когда не смогли найти ее сразу, то решили забыть этот приказ и заняться другим делом? — Голос его был тихим и зловещим, словно шипение кобры, и Дикон Молфри пожалел о том дне, когда родился на свет.
— Прошу прощения, полковник, — временно спас положение Дикона Джед. — Ее лошадь здесь, и я так думаю, что она пошла на дальнее поле, когда началась стрельба.
— Ты видел ее?
Джед кивнул.
— Я собирался пойти за ней. А потом начался весь этот шум…
Алекс направил Буцефала к ручью и живой изгороди. Великолепный вороной жеребец без малейших усилий преодолел препятствие. Трудно предположить, что с ней могло случиться. Поля кишели роялистами, что, возможно, ее вполне устраивало. И пока он разыскивает ее, отряд теряет драгоценные минуты попусту. Гнев и страх боролись в нем, и когда он увидел ее, согнувшуюся над цветами в дальнем конце поля, гнев взял верх без дальнейшего сопротивления. И вдруг он заметил что-то белое, мелькнувшее за живой изгородью, и у него все оборвалось внутри, Вирджиния Кортни, может, и была бы вполне довольна, оказавшись в руках мятежников, но это совершенно не устраивало его самого.
Джинни услышала стук копыт у себя за спиной и обернулась, держа в руках охапку мяты. Жеребец несся прямо на нее, и, казалось, его огромные копыта вот-вот растопчут ее. За спиной она ясно различила звук шпаги, вытаскиваемой из ножен. В один миг Буцефал настиг ее. Алекс на мгновение отпустил поводья, низко наклонился и подхватил Джинни. Быстро сжав коленями коня, он повернул его в тот момент, когда человек со шпагой нанес удар. Лезвие просвистело в дюйме от бока жеребца, и Джинни, не понимая, что произошло, почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она оказалась лежащей лицом вниз, поперек седла, перед Алексом. Буцефал, не сдерживаемый твердой рукой, понесся по полю.
— Дай мне подняться, — вскрикнула возмущенная Джинни, все еще не осознавая того, что они едва уцелели, и, к несчастью, совершенно не представляющая степени разгневанности Алекса. Она попыталась выпрямиться, рискуя переломать себе кости.
— Лежи смирно, — прошипел Алекс с прискорбным отсутствием деликатности, не давая ей пошевелиться.
Возмущенная Джинни тут же впилась зубами в его ногу. Алекс взревел и с размаху стеганул ее хлыстом чуть пониже поясницы. Джинни издала потрясенный крик.
— Я никогда не прощу тебя, никогда!
— Что касается прощения, Вирджиния Кортни, то ты в очень деликатной ситуации, — проговорил Алекс сквозь зубы. — Как ты смеешь уходить вот так? Сейчас, на поле, мои люди каждую минуту рискуют жизнью, но ты об этом и не подумала. Как и не подумала о собственной безопасности.
— Неправда! Что я должна была делать, когда вся эта стрельба… — Джинни оставила попытку говорить; от тряски у нее болели ребра и в таком непривычном положении ее подташнивало. Но все это не могло сравниться с тем страхом, который она испытывала при мысли о том, что Алекс в состоянии негодования подъедет к отряду с ней, болтающейся поперек седла, словно мешок с картошкой.
К счастью, безудержный галоп Буцефала сменился рысью, а потом он и вовсе остановился, когда Алекс натянул поводья.
— Отсюда ты можешь дойти сама, — сказал Алекс. Опустив Джинни на землю, он направил коня вперед, но через несколько мгновений оглянулся через плечо и увидел, что она стоит на прежнем месте, не двигаясь. — Во имя всего святого, что же нужно сделать, чтобы до тебя дошло? Сейчас же иди.
Несмотря на ощущение, что все косточки в ее теле сместились, Джинни, сама не понимая как, нашла в себе силы противостоять ему. Очевидно, это основывалось на глубоком убеждении, что никто не имеет права обращаться с ней так, как только что поступил Алекс.
— Я не пойду рядом с вашими стременами, полковник — Голос ее звучал тихо и ровно.
Серые глаза были огромными, лицо побледнело, но Джинни, как и всегда, держалась гордо, глядя на него в упор. Алекс медленно выдохнул, потерев глаза пальцами.
— Очень хорошо. Поставь ногу на мой сапог. — И он протянул ей руку.
Джинни взяла руку, поставила ногу на его ногу в сапоге и подпрыгнула, умело повернувшись в воздухе так, что приземлилась на седло перед ним.
— Где твои туфли? — спросил Алекс, только сейчас заметив их отсутствие.
— Мне пришлось переходить через ручей. Я оставила их около Джен.
— Полагаю, не стоит спрашивать, чем ты занималась?
— Я хотела набрать мяты, но потом услышала стрельбу и спряталась в канаве, пока стрельба не прекратилась; а потом… потом я подумала, что было бы глупо не собрать то, за чем я пришла. А из-за тебя я все уронила, — добавила она.
— Если ты не заметила, то скажу: кого-то из нас собирался проткнуть джентльмен со шпагой, — сказал Алекс, не скрывая сарказма. — Здесь повсюду мятежники.
— А я другого мнения, — вызывающе произнесла Джинни. — Это я нахожусь среди мятежников.
— Ты хочешь, чтобы я снова тебя отхлестал? — спросил Алекс, окончательно теряя терпение.
— Только попробуй, и я убью тебя, — с горячностью выпалила она.
К счастью для обоих, в этот момент они миновали изгородь и выехали на поле, где отряд выстроился для марша. Теперь можно было прекратить бессмысленный обмен угрозами, не боясь показаться слабым.
Алекс подъехал к офицерам. Все они были встревожены, но особенно Дикон, стоявший рядом со своим конем и кобылой Джинни. Не спешившись, Алекс опустил Джинни на землю, бросив коротко:
— Тебе стоит поискать туфли. — Тем же тоном он сказал Дикону: — Явитесь ко мне после сигнала вечерней зори, лейтенант Молфри.
Джинни нашла свои туфли там, где оставила их, и позволила расстроенному Дикону помочь ей сесть на лошадь. Отряд двинулся вперед в мрачном молчании. Джинни подъехала ближе к адъютанту.
— Что случилось, Дикон? — спросила она сдержанным шепотом. — Почему полковник зол на тебя?
— Я не мог найти вас, — расстроено пробормотал Дикон. — И теперь, думаю, меня, как минимум, понизят в звании.
— Но это же абсурдно, — заявила Джинни. — Ведь не твоя вина, что я оказалась на другом поле. Я поговорю с ним.
— Нет, нет, пожалуйста, Джинни, не надо. Умоляю вас не делать этого. — От волнения Дикон стал заикаться, лицо покраснело при мысли о ее заступничестве. — Я не искал вас, потому что решил, когда сразу не увидел, что кто-нибудь еще присматривает за вами. Вернее, мне хотелось так думать, потому что я хотел поучаствовать в бою.
— Да, я вполне понимаю, что охрана капризной пленницы и сравниться не может с перспективой быть застреленным, — насмешливо заметила Джинни. Дикон сейчас очень напоминал ей Эдмунда, когда тот пытался улизнуть от нее, чтобы поохотиться на зайца. Тем не менее, ей казалось не совсем справедливым, чтобы Дикон был наказан, потому что она вполне способна позаботиться о себе сама. Однако она понимала, что в нынешней напряженной обстановке она может причинить Дикону больше вреда, чем пользы.
Они добрались до Шелфорда без дальнейших приключений, и когда уже подходили к городу, атмосфера слегка разрядилась.
— Сегодня мы разместимся в казарме, — сообщил Дикон Джинни.
Все с нетерпением ожидали возможности провести несколько часов среди своих. Они смогут похоронить погибших с соответствующими почестями, а полевые хирурги займутся ранеными. Офицеры будут обедать в штабе, и появится возможность получить новые сведения, что было трудно сделать на марше.
А пленнице парламента будет чрезвычайно трудно выбраться из казармы, чтобы отправиться на поиски Рыжего Лиса. Джинни обдумывала свое положение, пока они ехали по узким улочкам, мимо часовых у ворот в казарму.
— Алекс, Бог мой, дружище, ну как же приятно видеть тебя! — Это бурное приветствие исходило от упитанного, но очень бравого полковника, который был одет гораздо наряднее, чем Алекс. — Ты, несомненно, направляешься в Лондон.
— Да, Джек. — Приказ Кромвеля, — ответил Алекс, соскакивая на землю и дружески хлопая товарища по плечу. — Надеюсь, мы присоединимся к маршу на Шотландию. А ты?
Сморщившись, Джек покачал головой.
— Мы должны оставаться на месте и устранить этот чертов мятеж в Суррее. Мятежники повсюду. У тебя были осложнения?
В нескольких словах Алекс рассказал ему о случившемся.
— Нам нужен хирург, и мы должны провести церемонию похорон.
— Все получишь, — громогласно заявил Джек. — А также телячью ногу, пинту отличного бренди и — он сально подмигнул — в качестве развлечения, друг мой, любую из самых изящных, самых податливых девчушек. Ты таких никогда не встречал! — Он потер руки и засмеялся, явно радуясь возможности оказать такое безграничное радушие.
Джинни громко кашлянула. Не то чтобы она возражала против тона беседы — она воспитывалась не в пуританской семье, но ей показалось необходимым напомнить Алексу о своем присутствии, поскольку она не представляла, где ее место в планах Джека.
— Прошу прощения. — Алекс повернулся к ней, и в зеленовато-карих глазах появились смешинки, что породило у Джинни надежду на скорое примирение. — Госпожа Кортни, позвольте мне представить вам полковника Рединкоуга. Джек, это госпожа Вирджиния Кортни, дочь Джона Редферна.
Полковник Рединкоут вежливо поклонился, но взгляд его был одновременно и оценивающим, и восхищенным, когда он повернулся к Алексу, который без труда прочел мысли друга.
— Есть ли в казарме женщины, Джек? Но не того типа, о котором ты только что говорил, — сухо добавил он, снимая Джинни с лошади. Джек покачал головой.
— Боюсь, что ни одной, которая могла бы составить достойную компанию леди. Ты везешь ее в Лондон?
Алекс кивнул.
— Подопечная парламента. Это долгая история, Джек. Черт побери, что же мы будем делать с ней здесь?
Джинни, устремив взгляд вдаль, начала бесцельно насвистывать. Мужчины прекратили разговор и посмотрели на предмет своего обсуждения с некоторой долей сожаления.
— Я буду вполне довольна собственной компанией, — сказала она, убедившись, что ее внимательно слушают. — Я ни за что не хотела бы помешать вашим… э… развлечениям. Вполне понимаю, насколько могу помешать осуществлению столь бурной программы. Но я, безусловно, осознаю, что солдаты имеют определенные…
— Достаточно, — быстро вмешался Алекс, прежде чем этот сладкий голосок продолжит свою сокрушительную речь. — Ты пока останешься со мной, у меня на глазах.
Он отдал ряд распоряжений майору Бонхэму о роспуске солдат и о церемонии похорон во время вечернего построения. Офицерам было приказано заняться подчиненными, а потом, с помощью офицеров полковника Рединкоуга, — устройством ночлега.
— Ну вот, а теперь, Джек, можешь вести меня туда, где твое бренди, — сказал он, хлопнув в ладоши, словно ставя точку. — И нужно подумать, куда мы поместим госпожу Кортни на ночь. — Он сделал знак Джинни следовать впереди него в приземистое каменное здание, и, пожав плечами, она повиновалась.
Их провели в длинную, мрачную, скудно обставленную комнату, где каменные стены, казалось, сохранили холод зимы. Обещанное бренди появилось очень кстати. Несколько мужчин вели беседу за длинным столом в середине комнаты, и при появлении Джинни глаза их расширились. Полковник Рединкоут представил ее, но было ясно, что странное положение Джинни создает ему некоторые затруднения. В качестве пленной она едва ли могла входить в категорию гостей, но ее происхождение и воспитание требовали, чтобы к ней относились с уважением, достойным леди.
Джинни не отказалась от бренди, решив, что события этого дня, а также нынешняя неловкость, которая ей совершенно не нравилась, требуют принять что-нибудь покрепче. Потом она устроилась в углу комнаты, как можно дальше от всех остальных, надеясь, что Алекс что-нибудь быстро придумает.
— У нас тут нет ни одной лишней комнаты, Алекс, — сказал Джек. — Ты не можешь разместить ее в городе? У дороги есть вполне сносная гостиница. Она может очень неплохо поужинать там, а мы тут займемся своими делами.
Алекс покачал головой.
— Она убежденная мятежница, хотя и прикидывается тихоней. Невозможно предсказать, что ей может взбрести на ум. Полковник Рединкоут взглянул на Вирджинию с новым интересом.
— А что ты собираешься делать с ней, раз она изменница?
— А это пусть Кромвель решает, — уклонился Алекс от прямого ответа.
— Слишком красива для виселицы, — заявил Джек. — И кожа замечательная. Будет жалко видеть, как…
— Очень, — перебил его Алекс. Джек удивленно взглянул на него.
— Ты обычно не так добр в своих суждениях, Алекс.
Алекс пожал плечами.
— У нее есть отвага. Мне никогда не нравилось расправляться с истинно смелыми людьми. Ты же знаешь это, Джек.
— Да. — Рединкоут явно не воздерживался от спиртного. — Ну, так что делать с ней сегодня ночью? Я бы с удовольствием разделил с ней свою постель.
Алекс вздрогнул, подавляя желание стереть похотливую улыбку с лица приятеля.
— Можешь разделить свою постель со мной, друг мой. Мы запрем даму под замок, она займет мою постель, подальше от блуждающих рук.
— Надо понимать, что и твоих тоже? — Джек заговорщически улыбнулся ему. Он натолкнулся на ледяной взгляд Алекса, и его и так уже раскрасневшееся лицо запылало. — Не хотел тебя обидеть, Алекс, — поспешно извинился он. — Я забыл, какой ты пуританин.
В итоге Джинни оказалась в маленькой комнатке с узким, забранным решеткой окном, небольшой кроватью, табуретом, лампой и ночным горшком.
— Когда ты пойдешь спать, — тихо сказал Алекс, — я запру дверь на ключ и оставлю его у себя ради твоей безопасности.
— А почему я сама не могу запереться? — спросила она вполне логично.
— Потому что среди ночи ты можешь отправиться за мятой или ромашкой, — заявил он. — И хотя думаю, что у тебя не получится выйти из казармы незамеченной, я все же не смогу поручиться за твою безопасность, если ты отправишься побродить.
— Ты намерен жестоко наказать Джона? — решила она взять быка за рога.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, — резко сказал Алекс.
— А я думаю, имеет, — невозмутимо заявила она. — Поскольку все неприятности произошли из-за моего исчезновения.
— Это совершенно тебя не касается, — вновь заявил Алекс. — Это вопрос чисто военный. По каким-то своим соображениям Дикон решил истолковать полученный приказ так, как ему удобно. А это, моя дорогая Джинни, серьезный проступок, подлежащий наказанию. И лейтенант Молфри прекрасно знает об этом.
— А, какая ерунда, — отмахнулась Джинни. — Иногда я думаю, что вы все — мальчишки, играющие в солдатиков. — Алекс открыл рот от удивления, но она продолжала: — Дикон хотел участвовать в бою и, когда не смог найти меня, вполне правильно решил, что я вне опасности, поэтому он и ринулся в бой. Только не говори, что ты его винишь в этом. Уверена, на его месте ты чувствовал бы то же самое.
— Может быть, и чувствовал, но я не поступил бы так же.
Джинни посмотрела на него, сузив глаза.
— Будь честен, — сказала она. — Когда тебе двадцать, ты отчаянно стремишься впервые попробовать себя в бою — разве ты не поступил бы также? И, в конце концов, он не нарушил приказ, просто по-иному его истолковал.
— Ты неравнодушна к этому молодому человеку, так ведь?
Джинни улыбнулась.
— Как и ты. А Дикон просто боготворит тебя.
— Он знает, что его ожидает, — сказал Алекс, нахмурившись.
— Ну тогда удиви его. Если ты выскажешь ему все с присущим тебе… гм… красноречием, уверена, что достигнешь цели так же успешно, как если бы понизил его в звании.
Переменив тему, Алекс предложил ей руку.
— Пойдем, пора на церемонию похорон. Ты ведь захочешь присутствовать как член отряда.
Идя рядом с ним, Джинни подумала, что она, как это ни странно, действительно чувствовала себя частью этой компании и действительно хотела посетить церемонию, печальную в своей значимости. Она также сама поухаживала бы за ранеными, но нельзя добиться всего за один день.
Когда церемония закончилась, все явно почувствовали облегчение, направляясь в дом, чтобы утопить в вине переживания дня, чтобы смерть снова стала тем, чем ей и положено быть — общепринятым фактом жизни. Только Дикон все еще казался напряженным, и когда после отбоя он последовал за своим командиром в казармы, Джинни подумала, что сейчас он, как никогда, похож на человека, идущего на эшафот.
Она встала в коридоре, за углом, так, чтобы не слышать происходящее в комнате, которую Алексу отвели для работы. Ждать пришлось долго. Наконец Дикон вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.
— Что случилось? — спросила Джинни, выглядывая из-за угла и подзывая его.
Дикон вздрогнул, подошел к ней.
— Не хочу когда-нибудь пройти через такое еще раз, — простонал он, опершись о стену и вытирая лоб с отчаянным вздохом.
— Но ты по-прежнему лейтенант? — нетерпеливо спросила Джинни.
— Да. — Он слегка усмехнулся. — Не знаю почему, но звание осталось при мне, хотя я чувствую себя так, словно меня разделали под орех.
Лежа ночью на узкой кровати, Джинни думала, что действительно невозможно достичь всего лишь за один день. Но нельзя сказать, что она была недовольна прошедшим днем. Однако, безусловно, было бы лучше, если бы она не потеряла собранную мяту.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11