Глава 16

Прошло два дня, а Берк так и не узнал ничего нового.

Они с Кэтрин сидели рядышком в фаэтоне. Впереди трусил по проселочной дороге Саймон Харвуд на старой лошади.

Глаза Кэтрин светились в солнечных лучах как янтарь, а ветерок выбивал темные локоны из-под простой соломенной шляпки. Бледно-желтый шелк платья с высокой талией делал еще прекраснее свежий цвет ее лица. Когда-то Берк предпочел бы самую модную и самую безнравственную даму; теперь его необъяснимо привлекало очарование простой провинциальной женщины.

Не делал ли он глупость, надеясь покорить ее сердце? И почему это была так важно для него? Любовь не может длиться вечно. Зависимость приводит к страданиям; все кончается тем, что люди причиняют друг другу боль. Этот урок он усвоил еще в детстве.

Его мысли вернулись снова к тайне, окружавшей Ньюберри.

– Так ты поговорила с Лореной, – обратился он к Кэтрин, – и она отказалась что-либо рассказать.

– Я уже дважды повторила ее слова, – раздраженно ответила Кэтрин. – Она заявила, что у нее никогда не было романа, и назвала Ньюберри лжецом.

– Ты не могла что-нибудь понять по выражению ее лица?

– Она, конечно, была в ярости, – усмехнулась Кэтрин. – Она отругала меня за безумные обвинения.

– И не сомневаюсь, эта ведьма к тому же тебя оскорбила. – Гришем взял ее руку. – Если бы ты позволила, я бы избавил тебя от этого неприятного разговора.

Кэтрин выдернула ладонь.

– Неприятного или нет, но это был мой долг.

Долг. Они спорили об этом, но в конце концов Берк уступил желаниям Кэтрин. Ведь она все же не принадлежала ему.

Но будет. Она и не подозревала, но сегодня начнется решительная битва за ее любовь.

Экипаж перевалился через рытвину, и от толчка они прижались друг к другу. Ища, за что бы ухватиться, Кэтрин задела рукой бедро Берка, и этот невинный жест возбудил в нем пламя желания. По тому, как она отдернула руку, он догадался, что это пламя коснулось и ее.

Их любовные ласки пробудили дремавшую в ней страсть, хотя она боролась с собой с упорством, достойным восхищения. Он не мог обвинять Кэтрин. Ни одна уважающая себя женщина не стала, бы иметь дело с таким человеком, как он. Особенно если этот человек мог заглянуть в самые интимные уголки ее памяти. Он был глуп, когда мечтал о продолжении их отношений. Кэтрин Сноу могла заставить его страдать. И в то же время Берком владело чувство собственника по отношению к ней, изумлявшее его своей новизной. Впервые в жизни он желал женщину, которая могла бы быть другом, а не только любовницей.

Черт, о чем он беспокоится? Она никогда не узнает всю глубину его чувств. Он будет вести себя свободно и беззаботно.

– Однако мы все же знаем, чем объясняется меланхолия Альфреда, – сказал Берк. – Его шантажировали, вполне вероятно, из-за родителей. Скандал наложил бы грязное пятно позора на всю семью.

Кэтрин подняла на Берка страдальческий взгляд:

– Я должна была проявить больше понимания.

– Но ты же не знала.

– Я старалась быть хорошей женой. Но, видимо, не гожусь для этой роли.

– Не говори так. – Гришем погладил ее по щеке.

После своих видений он хорошо представлял себе, какую боль испытывает Кэтрин. Этой лаской он хотел утешить ее, затем не сдержался и провел пальцем по ее губам. Таким мягким, влажным.

Так же медленно он наклонился, предвкушая чувственную сладость поцелуя. Ее глаза затуманились, дыхание участилось.

Их губы почти соприкоснулись, когда с легким содроганием Кэтрин отстранилась. Ее щеки пылали, она указала на дорогу:

– Смотри, мистер Харвуд поворачивает. Должно быть, это дорога к дому.

Агент действительно сделал знак повернуть за ним в длинную, обрамленную дубами аллею.

«Вот и вся романтика», – мрачно подумал Берк.

Но это лишь задержка. Остальная часть задуманного им плана приводила его в прекрасное расположение духа.

– Ты мудро поступила, уехав из Сноу-Мэнор, – сказал он. – Лорена замучила бы тебя до смерти.

Кэтрин вздохнула:

– Я надеюсь, мне понравится жить одной. Ты знаешь, что я попала в семейство Сноу прямо из дома Гаппи? Так странно думать, что никто не нуждается во мне.

– Никто не приказывает принести чай. Никто не бранит за неподметенный пол или незажженный канделябр. Никто не указывает, что ты заговорила не вовремя. – Берк бросил на свою спутницу острый взгляд. – Я бы сказал, ты удачно избавилась от них.

– Но все равно они моя единственная семья. – Вдруг глаза Кэтрин широко раскрылись, и она привстала на сиденье. – Боже мой, посмотри на это.

Гришем проследил за ее взглядом – впереди вековые дубы, обрамлявшие аллею, расступались, открывая зеленую лужайку перед деревянным двухэтажным домом с высокими кирпичными трубами. Буйные заросли гвоздики опоясывали дом, создавая впечатление широкой ленты, которой перевязывают подарки.

Кэтрин схватила Берка за руку.

– То, что надо, не правда ли? Именно о таком доме я и мечтала.

Гришем посмотрел в ее сияющее лицо – если бы она мечтала так о нем! Его удивляло, почему в нем было так сильно нежелание мириться с тем; что Кэтрин будет жить в собственном доме. Ему хотелось похитить ее, увезти в свое имение в Корнуолле, где бы она принадлежала ему одному весь остаток жизни.

Но Кэтрин восставала против брака. А у Берка потели ладони при мысли, что они были бы связаны на всю жизнь.

Или страшнее было бы потерять ее?

– Будем надеяться, что в этом доме нет сухой гнили, как в том, который мы осмотрели вчера, – сказал Гришем. – Или сырости, как в том, который мы видели сегодня утром.

– Ну, не предполагай худшего заранее. – Кэтрин отняла руку, лишая Берка драгоценного тепла. – Впрочем, я должна поблагодарить тебя за то, что заметил все изъяны. Ремонт задержал бы открытие школы. А расходы разорили бы меня.

Но графу не нужна была ее благодарность. Ему были нужны ее тело, сердце и душа. Да, даже ее свобода.

Проклятие! Сейчас он согласился хотя бы на поцелуй.

Берк остановил лошадь. Он вынужден был признать, что в доме все дышало изяществом и очарованием – от каменной арки у дверей до высоких створчатых окон. Он представил здесь Кэтрин собирающей букеты розовых цветов или сидящей в тени старого дуба в окружении детей.

Мистер Саймон Харвуд сполз со своей лошадки с грацией подтаявшего куска масла. Он вынул карманные часы и взглянул на них, в то время как Берк помогал Кэтрин выйти из кареты.

– Добро пожаловать в Джилли-Грейндж, – расплываясь в улыбке, сказал Харвуд. – Сейчас точно четверть третьего, как я и предполагал.

– Вы просто образец делового человека. – Берк взял Кэтрин под руку. – Пойдем?

Они направились к каменным ступеням. Ветерок разносил густой аромат цветов.

– Красивый дом, – с восхищением сказала Кэтрин. – Это елизаветинский период?

Харвуд кивнул.

– Построен в 1573 году и подновлен всего лишь год назад. Недавно в нем жила пожилая пара, ученый и его жена-калека. Они переехали в Йорк, чтобы быть поближе к внукам.

– Ученый? – обрадовалась Кэтрин. – Значит, здесь должна быть библиотека.

– И при этом прекрасная библиотека, миссис Сноу. – Когда они подошли к двери, толстяк опустил руку в карман клетчатого сюртука. – Сейчас я открою дверь… О Боже!

– В чем дело? – спросил Берк.

– Ключ. – Лунообразное лицо агента выражало изумление. – Мог бы поклясться, что я взял его с собой.

Берк потрогал замок.

– Заперто. Какая жалость. Похоже, вам придется вернуться.

– Давайте сначала проверим окна, – предложила Кэтрин. – Я пойду с этой стороны, а вы с другой.

Черт бы ее побрал! Не мог же он допустить, чтобы она разрушила его превосходный план.

– Ты испачкаешь платье на этих клумбах. Позволь мне. Это займет не дольше минуты.

Он разыграл спектакль, пробуя каждое окно на фасаде, дергая за рамы, затем быстро обогнул дом и вернулся с другой стороны.

– Сожалею, не повезло. Вам лучше не мешкая отправиться в путь, мистер Харвуд.

Агент снова взглянул на часы.

– Дорога занимает точно двадцать шесть минут в одну сторону, так что я вернусь в течение часа. Вы сможете подождать, милорд?

– Конечно, А теперь отправляйтесь. Время-то идет. – Берк подвел агента к его жалкой кобылке и помог забраться в седло. – Не забывайте посматривать на дорогу, вдруг вы выронили ключ по пути сюда.

– О, вот еще беда. – Усевшись в седло, Харвуд вынул носовой платок и, сняв коричневую шляпу, вытер лысину. – Осмотр такого количества земли добавит немало минут к моей поездке.

Неплохая мысль.

– Не торопитесь. Мы можем не спеша осмотреть окрестности. А вы внимательно смотрите. Нам бы не хотелось, чтобы вы потеряли ключ.

– Да, милорд. – Толстяк тронулся в путь, перегнувшись в седле на сторону, чтобы смотреть на дорогу.

Берк был готов запрыгать от радости. Он проведет целый час наедине с Кэтрин. Многое может произойти за это время.

Насвистывая незатейливую мелодию, он повернулся и увидел, что Кэтрин стоит на углу дома среди зарослей и, поднявшись на цыпочки, заглядывает в окно. Берк направился к ней, и в ту же минуту она раздраженно дернула за задвижку и, скрипя петлями, окно распахнулось.

– Оно вовсе и не заперто, – изумилась она.

– Надо же! Должно быть, я не проверил как следует. А всего-то и требовалась женская рука.

Что-то в голосе Гришема заставило Кэтрин внимательнее вглядеться в его лицо. Он не удивился? Ему смешно? Он шутит над ней? Но Берк встал за спиной, и Кэтрин уже не могла видеть выражение его лица.

– Я подсажу тебя. – Он обхватил ее талию. – Ты готова к приключениям?

Его дыхание шевелило волосы на ее затылке, и вопрос вызвал мысли, далекие от осмотра дома. Поля шляпки мешали видеть ее вспыхнувшие румянцем щеки, но он предательски окрасил шею и грудь. Сама виновата – зачем было надевать платье с таким глубоким декольте.

Стараясь скрыть дрожь в голосе, Кэтрин сказала:

– Вперед!

Гришем еще крепче обхватил и приподнял ее. Она уперлась локтями в карниз, а носки ее башмачков царапали стену в поисках опоры. Ее ягодицы оказались так близко, что грешно было их не погладить. Берк подхватил ее и, прежде чем Кэтрин успела возмутиться, подтолкнул ее вверх.

Она чуть не свалилась на пол в пустой полутемной комнате с зеленоватыми обоями. Кэтрин едва успела расправить юбки, как Берк с кошачьей ловкостью перебросил свое тело через подоконник и оказался рядом.

– Вот мы и в доме, – неизвестно зачем сказала она.

– Мы у цели. – Он выхватил что-то розовое из-за спины. – Это тебе.

Берк протянул Кэтрин растрепанный букет. Блаженное тепло разлилось в ее груди, и она спрятала лицо в цветы. Прошло несколько лет с тех пор, когда ей дарили цветы.

– Они чудно пахнут. Спасибо.

– Твое удовольствие – уже награда. – Чуть заметные зеленые искорки сверкнули в глазах графа. – Пойдем осматривать дом?

И снова в этом вопросе скрывалось многое. Кэтрин не покидало ощущение, что Берк что-то задумал. Он подставил локоть, и, чуть поколебавшись, она положила затянутую в перчатку руку на его рукав.

Затем они обошли комнату.

– Утренняя комната, я полагаю. – Гришем посмотрел вверх. – Штукатурка в нескольких местах потрескалась.

Со все возрастающим интересом Кэтрин осмотрела кремовую лепнину на потолке и изящную резьбу на камине.

– Трещины можно заделать. Остальное, кажется, в прекрасном состоянии.

– Или ты на это надеешься. Дом, которому четыреста лет, не может не иметь изъянов.

– Меньше трехсот лет, – поправила она. – И не забывай, дом обновляли.

– По крайней мере внешне. – Берк повел Кэтрин дальше.

Пахнуло затхлостью. Коридоры расходились в трех направлениях. В конце одного темного прохода к стене прилепилась узкая лестница для слуг.

– Довольно мрачное место, – заметил граф. – В моем доме в Корнуолле коридоры намного шире и в конце каждого есть окно.

Кэтрин сжала цветы и приказала себе не желать невозможного.

– Меня это вполне устраивает. Только представь, этот коридор освещают свечи и отбрасывают золотистый свет на деревянные панели. – Она улыбнулась от представившейся ей картины.

– И тогда ты заметишь, что панели изъедены червями. Поднимемся наверх.

Кэтрин старалась подладиться под широкие шаги своего спутника. Деревянные ступени скрипели, когда Берк вел ее на верхний этаж и затем дальше по коридору. Он заглянул в одну спальню, затем в другую, и она успевала лишь заметить пастельные тона стен и окна спален.

– Подожди, – не выдержала Кэтрин. – Я хочу получше все рассмотреть.

Берк, казалось, забеспокоился, заглянув в третью пустую спальню.

– Могу поклясться, что Харвуд говорил, что этот дом продается с мебелью.

– Разве? Я что-то не помню.

Берк пробормотал себе под нос что-то похожее на ругательство. В полутемном коридоре с обоями в тонкую полоску гулко раздавались их шаги: ее – легкие и его – тяжелые.

– Не можешь ли ты идти помедленнее? – в отчаянии спросила Кэтрин. – Мы можем осматривать дом не спеша. Мистер Харвуд вернется только через час.

Берк остановился так неожиданно, что она натолкнулась на него.

– Ты права, – сказал он. – Мы должны воспользоваться этим временем.

Мягким ласкающим, как и его голос, движением он прижал Кэтрин к груди. От неожиданности искушения у нее перехватило дыхание. Розовые цветы в ее руке так ярко выделялись на темном фоне его сюртука. Она перевела взгляд с белого галстука на соблазнительные губы, горящие глаза, и у нее закружилась голова от нахлынувшего желания. Она знала, о чем думает Берк, ибо те же мысли проносились у нее в голове.

Он обвел пальцем ее лицо от висков до подбородка.

– Я заставлял себя быть терпеливым. Все последние дни я мечтал о тебе днем и ночью.

Берк наклонил голову, чтобы прикоснуться к ее губам, и она почувствовала его теплое дыхание. Кэтрин жаждала поцелуя. Но как только его губы коснутся ее, она потеряет власть над собой.

Сдерживая неистовство своих желаний, она освободилась от объятий.

– Это были твои мечты? – заставила она себя спросить. – Или Альфреда?

– Едва ли мною владеет его дух. – Нотки раздражения появились в голосе Берка. – Кроме случайных слабых проблесков памяти, мои мысли принадлежат целиком только мне.

– Как и мои. И я хочу осмотреть, весь дом.

Кэтрин заспешила дальше по коридору. Ее каблучки деловито постукивали по деревянным доскам пола. Берк окликнул ее – в его голосе звучали разочарование и обида, – но она не остановилась.

Впереди виднелась парадная лестница. Кэтрин сбежала по дубовым ступеням, придерживаясь за гладкие перила, и оказалась в очаровательном вестибюле. Покой и прелесть обстановки утихомирили бурю в ее душе. Белые деревянные панели подчеркивали коралловый цвет стен и паркетного пола. Слева дверь вела в уютную гостиную. Справа находилась библиотека.

Кэтрин прижала букетик к груди. Это было то, чего она и хотела, – дом, в котором она начнет новую жизнь в атмосфере тихого удовлетворения. Здесь она сможет найти вечное уединение, вдалеке от страданий любви.

Берк спустился по лестнице, и, вопреки всем доводам рассудка, она снова почувствовала, как ее сердце устремилось к нему. Неужели она никогда не поумнеет?

Кэтрин решительно повернулась к графу спиной и вошла в библиотеку. Все три стены от пола до потолка занимали пустые полки. Четвертую стену украшал отделанный камнем камин. Девушка увидела себя здесь в дождливый день, уютно устроившейся в кресле с книгой в руках. Одну.

Но никогда она не будет в одиночестве. Она будет проводить дни в обществе детей. Смеющихся, счастливых, чудесных детей.

Чужих детей.

Затаив боль в груди, Кэтрин подошла к окну, выходившему на задний двор.

– А вот и местечко для Тигрицы, где она сможет погреться на солнышке. И здесь терраса, спускающаяся в сад. – Она рассеянно потерла стекло, и ее перчатка потемнела от пыли. – Удивительно, почему никто не купил такое чудесное место.

– Привидения, – предположил Берк. Он небрежно облокотился на дверной косяк. – Появляются глубокой ночью. Обычное дело для старых жилищ.

По коже Кэтлин пробежали мурашки.

– Не говори глупостей. – Неясное подозрение обрело смысл. – Ты пытаешься отговорить меня от покупки этого дома. Почему?

– Просто разыгрываю адвоката дьявола. – С загадочной улыбкой он отошел от двери и шагнул к ней. – Ты назвала меня дьяволом. Я мог быть достойным или, возможно, недостойным такого звания.

Берк подошел ближе. Сердце Кэтрин затрепетало. Она попятилась. Но возбуждение не утихло.

– Я не хочу, чтобы ты соблазнял меня, Берк. Думаю, я сказала это достаточно ясно.

Он не остановился.

– Очень хорошо. Тогда ты соблазнишь меня. Ты же этого хочешь.

Протест застрял у нее в горле, разгоравшееся в теле пламя подтверждало его правоту. Тихая свобода уступала место бурной радости.

– Не стану отрицать, – в порыве сладостной муки сказала Кэтрин. – Но есть и другие вещи, о которых следует подумать.

Она почувствовала, как ее спина уперлась в стену. Гришем положил руки на книжную полку над головой Кэтрин. Мысли ее перепутались. Его широкая грудь и длинные ноги мешали пошевелиться, но оставалась возможность выскользнуть сбоку. Однако Кэтрин не двигалась, сгорая от желания прикоснуться к гладко выбритым щекам Берка.

Наклонившись, он прошептал ей на ухо:

– Так что ты говорила?

Она собралась с мыслями.

– Что надо подумать о другом. О, и прежде всего о моем намерении открыть школу. Я должна выглядеть респектабельной дамой. И не могу просто так забыть о тех воспоминаниях…

– К черту воспоминания! Разве ты отказалась бы от меня, если бы я был хромым? Или с повязкой на глазу?

– Конечно, нет, – ответила Кэтрин, сразу же представив Берка пиратом, а себя пленницей, которую он собирается обесчестить.

– Тогда не ставь мне в вину воспоминания, которые не зависят от меня. – Он развязал ленты ее шляпки и осторожно потянул за них, чтобы заставить ее приблизить лицо к своему. – Эти воспоминания не должны отдалять нас друг от друга. Считай, что они появились для того, чтобы еще больше сблизить нас. – Берк коснулся ее губ легким поцелуем. – Как только могут быть близки мужчина и женщина.

Кэтрин вдруг поняла, что ей хочется, чтобы воспоминания о том, как они занимались любовью, принадлежали лично ему. Она хотела хранить как драгоценность в памяти их собственные чувства, новые, яркие и неповторимые, а не искаженные остатки прошлого.

– О, Берк, да! – Словно освобождаясь, Кэтрин разжала дрожащие пальцы, и розовые цветы посыпались на пол. Она опустила руку к его паху. – Я хочу тебя. Хочу!

Из его горла вырвался клокочущий звук первобытного самца, пробудивший в ней скрытую непреодолимую страсть. Их губы слились в яростном долгом поцелуе, от которого пламя запылало в ее теле и душе. Она не могла сдержать безумное желание слиться с ним.

– Сейчас, – простонала Кэтрин. – Пожалуйста, сейчас.

Она судорожно расстегивала пуговицы на его бриджах, а он, подняв юбку, стягивал ее панталоны. Наконец наступил миг блаженства. Кэтрин обхватила Берка ногами, и в этом яростном коротком слиянии они удовлетворили свою страсть. Стоны наслаждения замерли в тишине библиотеки. Кэтрин открыла глаза. На лице Берка сияла улыбка беззастенчивого удовлетворения.

– Когда ты изменяешь своим решениям, ты определенно делаешь это виртуозно.

– У меня прекрасный учитель, – слабым голосом заметила она.

– Партнер, – поправил Гришем и снова поцеловал Кэтрин.

Их тела все еще были соединены. Кэтрин чувствовала, как в ней снова просыпаются таинственные ощущения, непреодолимое желание еще раз побывать на небесах.

Он дотронулся языком до ее уха, и шляпка свалилась на пол. Потом стянул с ее руки перчатку и стал целовать сначала тонкое запястье, затем, поглаживая каждый палец, загрубевшую от работы ладонь. То же он проделал и с другой рукой, и тепло растекалось по ее руке, плечу и груди.

Сгорая от нетерпения, Кэтрин шепнула:

– Если бы у нас была кровать.

Он хитро усмехнулся:

– Дорогая, выход всегда найдется.

Берк снял сюртук и бросил на пол. Лег и привлек Кэтрин к себе. Спустив лиф платья и сорочку, он припал губами к ее грудям, и она застонала от восторга.

На мгновение Кэтрин представила, какой бесстыдной она выглядит с раскинутыми ногами и задранной до пояса юбкой. И в то же время она ощущала странную свободу, жажду жизни, радость и обновление, не омраченные заботами об обязанностях и долге. В этот невероятно сладкий украденный у судьбы момент она должна лишь доставить удовольствие себе и Берку.

Она наклонила голову, чтобы поцеловать его лицо, губы, насмешливый изгиб которых ей так нравился, высокие скулы и лоб, свидетельствующие о его благородном происхождении. На лице Гришема пробивалась щетина, и ей нравилось ощущать нежными губами шероховатость его кожи. Отвечая на ее поцелуи, Берк снова опустил руку под ее юбку и, добравшись до источника нектара наслаждений, изучал его, как будто Кэтрин была найденным им сокровищем, И она принадлежала только ему. Берк так глубоко вошел в ее сердце, что воспоминания об их близости останутся в памяти навеки.

Кэтрин хотела, чтобы и Берк тоже это помнил. Она положила руки ему на плечи, предлагая себя.

– Иди ко мне, – хрипловатым от возбуждения голосом прошептала Кэтрин. – Войди в меня, мой господин!

– Только если ты встретишь меня на пути.

Кэтрин растворилась во времени, принимая его, сливаясь с ним в единое целое. Она закрыла глаза, отдаваясь во власть наслаждения, возраставшего и обострявшегося с каждым движением.

Берк застонал, повторяя ритм ее движений. Кэтрин чувствовала, как отяжелели груди, и наклонилась, чтобы он мог насладиться ими.

– Кэтрин, – прошептал Гришем. – Люби меня.

У нее перехватило дыхание от этого молящего взгляда, как будто ей была дана редкая милость заглянуть в самую глубину его души. Неужели Берку так нужна ее любовь? Или он подразумевал только плотское влечение?

Она могла только чувствовать, а не думать. Слияние их тел вовлекало ее в бездумную глубину блаженства, в их соитии было что-то мистическое. Тихое безумие. Наконец ее тело содрогнулось, достигнув вершины восторженного экстаза. Берк торжествующе вскрикнул.

Расслабленная, она прижалась щекой к его плечу, слушая, как бьется его сердце. Ее поражала полнота того удовлетворения, которое приносила подлинная любовь и которое она никогда не испытывала до этого момента. Что бы ни таило в себе будущее, она никогда не пожалеет об этом божественном мгновении.

Где-то за окном запела птица. Кэтрин открыла глаза и увидела пылинки, кружившиеся в луче солнца. Ряды книжных полок тянулись к потолку в ожидании книг, которые она купит. Какое великолепное крещение для ее будущей библиотеки!

Сквозь дремоту прорвалось осознание реальности. Кэтрин резко приподнялась, опираясь на грудь Берка.

– Который час? Мистер Харвуд вот-вот вернется.

– Я бы об этом не беспокоился. Он не вернется так скоро.

Уверенный тон вызвал у нее подозрения.

– Что ты сделал с ключом от дома?

– Кто? Я? – Для человека, только что доказавшего свою завидную мужественность, он выглядел как невинный мальчик.

– Да, ты. – На нем все еще был жилет, и Кэтрин сунула руку во внутренний карман, – Так где же ты спрятал ключ? Если он был у тебя, когда ты заставлял меня лезть в это проклятое окно, то тебя ждут большие неприятности.

Усмехнувшись, Берк прижал ее ладонь к своей теплой груди.

– У меня его не было. Клянусь, не было.

– Тогда где же он? – спросила она, подражая тону школьной учительницы.

Гришем опустил голову, как провинившийся ученик.

– Ключ в кустах около дома Харвуда. Мне удалось вытащить его у него из кармана, когда мы уезжали.

В душе Кэтрин была счастлива, что Берк пошел на хитрость, чтобы побыть с ней.

– Так ты заранее обдумал это совращение?

Веселые морщинки в уголках его глаз сразу же исчезли. Он поднял руку и отвел прядь волос с ее лба.

– Ты не довольна?

Когда он смотрел на нее с такой неуверенностью и нежностью, ей казалось, что ее сердце взлетает на крыльях надежды.

– Нет, – с горячностью возразила Кэтрин, – я рада. Очень, очень рада.

И она подтвердила свое признание поцелуем. Берк обнял ее и приник к ее губам с такой страстью, что вновь возбудил в ней желание. В этот момент острого прозрения она поняла, что любит его. И будет любить всегда.

Когда Кэтрин наконец оторвалась от него, она решила не омрачать эту минуту вопросами о будущем.

– Теперь я понимаю, почему тебе хотелось, чтобы в доме была мебель, – поддразнила она. – Должно быть, тебе неудобно лежать на полу.

Берк без улыбки наблюдал за Кэтрин. Полузакрытые глаза скрывали его мысли.

– Потом ты можешь поцеловать все мои синяки.

– Приходи ко мне в комнату сегодня ночью, и я сделаю это на настоящей постели.

Ей очень хотелось подольше полежать рядом с ним, но потерянный ключ мог быть найден. Поднявшись на колени, Кэтрин привела в порядок сорочку и лиф платья. Прикосновение ткани к ее коже вызывало легкую дрожь, и она наслаждалась ее чувствительностью как почетной наградой. Слишком долго она всего боялась – воспоминаний Берка, гибели своей репутации, страданий, которые приносит любовь.

Настало время познать жизнь во всей ее полноте. Она будет любить, и к черту все опасения.

Берк тоже встал и начал одеваться.

– Кэтрин, я хочу кое о чем спросить тебя… А, черт! Берк замолчал и склонил голову набок, прислушиваясь.

С улицы донесся стук копыт. Кэтрин ахнула:

– Мистер Харвуд!

Она бросилась к своим панталонам и стала поспешно натягивать их, едва не падая. Берк поддержал ее, затем застегнул на спине платье, предательские мятые складки которого Кэтрин безуспешно пыталась разгладить.

– О Боже, он поймет, чем мы тут занимались! – Со стоном сказала Кэтрин, хватая шляпку и водружая ее на голову.

– Он только увидит, что ты выглядишь прекрасно, как всегда. – Берк подобрал цветок и сунул его ей за корсаж. – Сияешь, по правде говоря, как удовлетворенная женщина.

– Это успокаивает.

Ухмыльнувшись, он завязал ленты под ее подбородком.

– Перестань волноваться и предоставь объяснения мне.

С небрежной уверенностью опытного повесы Берк повел Кэтрин в вестибюль. Они вошли туда как раз в тот момент, когда в замке повернулся ключ и появился мистер Харвуд.

К счастью, он не заметил, как она тайком пыталась натянуть перчатки; он был слишком занят, глядя на часы.

– Я ошибся всего на пятнадцать минут. Клянусь, я никогда раньше не терял ключей.

– Мы все делаем ошибки. – Берк обнял толстяка за плечи и вывел из дома, объясняя по пути, что они забрались в дом через окно и миссис Сноу сообщит о своем решений завтра.

Через несколько минут Кэтрин уже сидела рядом с Берком в фаэтоне, мчавшемся по дубовой аллее. Она повернула голову, чтобы в последний раз с сожалением взглянуть на дом с остроконечной крышей. Он уже казался ей собственным домом, ибо с ним навсегда будут связаны воспоминания о свидании с Берком.

– Мне следовало сказать мистеру Харвуду, чтобы он подготовил бумаги о продаже. Что, если за это время кто-то другой купит дом?

Берк накрыл ладонью ее руку.

– Это маловероятно. Я бы заплатил этому покупателю, чтобы он отказался от своего предложения.

Теплое чувство в одночасье покинуло Кэтрин. Он заставлял ее чувствовать себя содержанкой.

– Дом – это мое дело. Ты не должен платить деньги вместо меня.

Гришем бросил на нее недовольный взгляд и сосредоточил внимание на лошадях и вожжах.

– А что, если бы я сказал, что хочу заботиться о тебе? Всегда!

Холодок пробежал по ее сердцу. Кэтрин радовали и одновременно обижали его слова.

– Я бы отказалась. Я счастлива, если мы будем по взаимному согласию продолжать наши отношения, но никогда не буду твоей содержанкой.

– Я не предлагаю тебе быть моей любовницей, – сдержанно, почти небрежно произнес он. – Я прошу тебя быть моей женой.

Конечно, она ослышалась. Стук колес заглушил его слова. Кэтрин взглянула на чеканный профиль Гришема. Он не мог сделать такое предложение!

Или мог? Мог ли Берк Гришем, пресловутый распутник, убежденный холостяк, желать жениться на ней?

Кэтрин заглянула ему в глаза, то наткнулась на непроницаемое выражение.

Боже, он хотел стать ее мужем.

– Так что же? – поторопил Берк. – Если ты думаешь, что просить женщин выйти за меня замуж входит в мои привычки, ты ошибаешься. Я делаю это впервые в жизни.

– Я не думала об этом, – шепотом ответила она. – Просто не знаю, что сказать.

Он поднес к губам ее затянутую в перчатку руку и поцеловал.

– Это очень просто. Повтори за мной: «Да. Да, милорд, я выйду за вас замуж».

Кэтрин повернулась к нему, влекомая мечтой о счастье, исполнении заветных желаний. Но жестокая реальность остановила ее. Как она может снова быть такой глупой?!

Она неохотно отняла свою руку.

– У тебя, должно быть, были романы с сотнями женщин. Почему ты делаешь предложение мне?

Гришем снова перевел взгляд на дорогу.

– Я обещал Альфреду заботиться о тебе. И кажется, брак идеально подходит для этого.

Сердце екнуло. Она не удержалась и спросила:

– А как же любовь?

– Давай не будем впадать в сентиментальность. – Берк бросил на Кэтрин быстрый пронзительный взгляд. – Мы взрослые люди. Мы прекрасно ладим, и это достаточно надежное основание для брака.

В его устах это звучало так просто, так разумно. Сможет ли она когда-нибудь покорить его сердце? В медленных, причиняющих боль ударах собственного сердца таилась надежда. Никогда, даже в самых смелых мечтах, Кэтрин не позволяла себе думать, что проживет всю оставшуюся жизнь с Берком.

– Но я хочу открыть школу.

– Дети в моем имении нуждаются в образовании. Ты могла бы учить их. – Улыбка смягчила выражение его лица. – И моя библиотека в три раза больше той, которую мы только что видели. Она до потолка забита книгами – столько книг ты не прочитаешь и за всю жизнь.

Он знал, чем соблазнить ее.

– Тебе нужно, чтобы рядом с тобой была женщина твоего класса. Я не могу стать графиней. Я не знаю как.

– Кэтрин, ты в большей степени леди, чем любая другая светская дама. Ты можешь давать уроки благородства нашей аристократии. – Твердая, уверенная рука снова опустилась на ее ладонь. – Скажи «да». Мне уже пора жениться и иметь наследника. Только подумай, мы можем создать собственную семью.

Острая боль пронзила сердце Кэтрин, и краткий миг надежды на счастье сменился мраком. Чувствуя, как к глазам подступают слезы, она отвернулась и смотрела на дубы и каштаны, затеняющие дорогу. Боже! Он не знал. Он не помнил ее ссоры с Альфредом или того ужасного момента, когда доктор сказал, что она бесплодна.

Как бы ужаснулся Берк. Все мужчины хотят иметь наследника, доказательство их мужской силы, продолжение старинного и почетного имени. Этого хотел и Альфред, и ее неспособность иметь детей вносила напряженность в их супружеские отношения.

Она слышала отдаленный лай собаки, стук колес, топот копыт – фаэтон преодолел подъем и теперь спускался по лесистому склону.

Бесплодна! Ей было страшно произнести вслух это слово.

Но надо. Через несколько минут они подъедут к Сноу-Мэнор.

Кэтрин заставила себя взглянуть на Берка. Он смотрел на нее с нескрываемой нежностью, от которой разрывалось сердце. Она должна сказать правду. Должна открыть самую мучительную тайну – она не полноценная женщина. Только тогда он поймет и смирится с ее отказом.

– Я не могу выйти за тебя, ни сейчас, ни когда-либо. Видишь ли, я…

Гром выстрела потряс воздух. Что-то со страшной силой ударило ее в грудь. Она почувствовала, что падает на землю.

Голос Берка, кричащего ее имя, доносился словно из глубины длинного тоннеля. Затем темнота поглотила ее.