Глава 20

Поскольку Себастьян ушел раньше, чем она встала, Сара наспех позавтракала, и они с Марией отправились в город, заходя в каждую лавку, где, по мнению служанки, мог продаваться одеколон мистера де Лента. Но лишь спустя два часа Сара наконец узнала и флакон, и запах, оплатила покупку и с удовлетворением положила ее в сумочку.

Остаток утра она провела, заказывая все необходимое для маскарада. Последним был визит к портному, где создавался ее собственный костюм, с головокружительной скоростью и за еще более головокружительную цену.

Сара легко вышла из гондолы перед входом в лавку, Мария присоединилась к ней на тротуаре. Джан следовал за ними как тень. После вчерашнего нападения Себастьян настоял, чтобы она всегда брала с собой двух гондольеров и слугу, с дополнительным условием, что Джан не выпустит ее из виду, куда бы она ни заходила.

Они с Марией вошли в лавку, а Джан остался на страже у двери. Хозяин приветствовал ее с неумеренной радостью, после его короткого приказа Сару провели в заднюю комнату, облачили в полуготовый наряд, пока дюжина портных и швей осматривали, дергали и обсуждали свое творение.

Сара заказала экстравагантное, немного скандальное узкое платье, облегающее фигуру. Она предполагала, что большинство гостей выберет плиссировку и складки, как они представляли себе египетский, возможно, римский стиль времен Клеопатры или даже современный арабский. Но Сара вспомнила египетскую одежду в книге из библиотеки лорда Эджингтона, когда служила горничной Мэгги, и решила заказать имитацию, украшенную мелким стеклянным бисером, который эффектно блестел в свете канделябров. Она позволила себе приподнять лиф, чтобы прикрыть грудь, слегка расширила непристойно узкую юбку, добавив к ней верхнюю юбку из рюшечного шелка.

Хозяин клялся, что двадцать человек работают над платьем день и ночь, и Сара поверила ему. Когда примерка была закончена, она переоделась за ширмой и вернулась в переднюю комнату, чтобы обсудить с хозяином срок выдачи платья.

– Не беспокойтесь, синьорина. Оно будет вовремя.

Удовлетворенно кивнув, Сара уже готовилась выйти, когда дверь распахнулась. Она машинально взглянула на нее, ожидая увидеть Джана, который пришел, чтобы, как всегда, поторопить их, но вместо него увидела леди Анну.

– Это вы! – после секундного оцепенения взвизгнула та.

Сестры Мортон, которые, деловито пререкаясь, шли за ней, вопросительно посмотрели на подругу. Затем изумленно округлили глаза, а мисс Эффи даже открыла рот.

– Я не узнаю вас, – заявила леди Анна. – Вы так прекрасно выглядите!

– Благодарю вас, – сухо ответила Сара, напомнив себе, что девушка не собиралась ее обидеть.

Леди Анна, видимо, не заметила ее холодности.

– Бабушка очень беспокоилась. Она будет рада узнать, что вы хорошо устроились.

Эти слова были для Сары как удар. Леди Меррил не наивная девочка, она способна понять, в чем состоит новое занятие Сары.

– Пожалуйста, не говорите ей.

К ее удивлению, это прозвучало скорее как приказ, чем просьба. Леди Анна тоже почувствовала изменение и нахмурилась.

– Если вы настаиваете, – сказала она чуть обиженным тоном, каким разговаривала с бабушкой, когда не могла сделать по-своему. – Хотя не понимаю, отчего нет.

– Просто… не говорите, – еще тверже повторила Сара.

– Хорошо. А чем вы занимаетесь, после того как покинули нас? – с любопытством спросила девушка. – Работаете продавщицей?

– Нет. – Сара позволила себе намек на резкость. – В данный момент я занимаюсь покупками. Друг был настолько добр, чтобы принять меня.

– Друг? Так вот кого Антонио ждал у двери? Вас? – с ревностью и недоверием спросила леди Анна. – Он тут же свернул за угол, когда я пришла. Мы не можем рисковать, чтобы нас увидели вместе. Но мое сердце узнало его.

«Должно быть, она имеет в виду Джана», – подумала Сара, обнаружив, что теперь даже страха девушки недостаточно, чтобы взволновать ее.

– Нет. Антонио друг моего друга. Мой друг не смог пойти, и Антонио предложил сопровождать меня… конечно, с моей камеристкой. – Она кивнула на Марию. – Недавно развелось много грабителей и воров-карманников.

– Я знаю. Мы взяли две гондолы, потому что с нами отправили двух крепких слуг для зашить! нас от разбойников, – сказала леди Анна, потом внимательно посмотрела на Сару. – Итак, вы знакомы с Антонио.

– Я иногда вижу его.

Одеколон, лежавший в ее сумочке, означает, что «Антонио» исчезнет теперь из-под окон спальни леди Анны, и она не хотела говорить девушке об отношении между ними.

– Я не знала, что он ваш… кавалер.

– Разумеется, нет, – заявила леди Анна. – Он тактичный и благородный. Он действительно итальянский граф? И владелец большого палаццо? О, вы должны мне рассказать о нем! Я вряд ли знаю все, потому что есть много такого, о чем было бы слишком невоспитанно спрашивать. – Глаза у нее засветились. – И письма… конечно, вы должны носить между нами письма!

– Но разве вы не видитесь каждую ночь?

– Этого недостаточно! – настаивала леди Анна. – Днем, когда я вдали от него, мне порой кажется, что я могу умереть. – Она произнесла это страшным шепотом, как будто даже одно упоминание сделает это реальностью.

Сара подавила улыбку, вспомнив, как сама думала об этом всего несколько часов назад. Когда Себастьян исчез по своим неумолимым делам, она чувствовала его отсутствие почти как потерю части себя.

– Нет, леди Анна, я не могу быть вашей наперсницей.

– Но вы должны! – запротестовала леди Анна.

– Нет, – повторила Сара, ее стала раздражать избалованная девушка. Потом ей пришло в голову другое решение. – Вы знаете статую на кампо Манин?

– Это мужчина с крылатым львом? Кажется, да.

– До полудня вы можете оставлять там свои письма, я попрошу Антонио забирать их, а вечером приносить ответ, – терпеливо объяснила Сара.

– О, я знала, что вы будете хорошим другом! С первого же момента, как вас увидела! – воскликнула леди Анна, возбужденная романтическим предложением. – Чудесная мысль. Я так вам благодарна.

– Не за что, – ответила Сара, чувствуя легкий приступ жалости к девушке. Но только очень, очень легкий.

Когда леди Анна отвернулась от нее, она словно перестала существовать, и Сара вдруг поняла, что вообще ничего по отношению к этой девушке не чувствует – ни вины, ни груза ответственности, ни подавляемой антипатии.

Весьма удовлетворенная своим открытием, Сара вышла из лавки и отправилась искать Джана, чтобы вернуться в палаццо Контарини.

Себастьян открыл дверь гостиной Сары в полной уверенности, что найдет ее там. Но комната оказалась пустой, если не считать ее кота, самодовольно развалившегося на своем любимом стуле.

Он мог поискать Сару внизу, но знал, что его желание эгоистично и несправедливо. Как бы он ни верил в ее организаторские способности, все же он дал ей устрашающую задачу, попросив быть хозяйкой маскарада, что требует времени, а его присутствие только помешает Саре.

Тем не менее он хотел рассказать ей о своем возвращении утром из казино «Джалло». Но что он мог ей сказать? Что теперь беспокоится, в здравом ли он уме? И все же он мог бы поклясться, что в лицах десятка мужчин на миг увидел своего кузена Дэниела, пока не осознал, что ошибся. А в походке старого венецианца он даже узнал нетвердую поступь Уитби.

Себастьян сел за фортепьяно, сыграл гамму, стараясь привести в порядок мысли. Он знал, что настоящей причиной его желания видеть Сару были не опасения за свой рассудок. Он чувствовал, как истекает время – для его плана, для нее, для них. И мысль, что их отношениям приходит конец, беспокоила его сильнее, чем он ожидал.

Еще две ночи, а потом она уйдет от него. Уйдет навсегда. Было совершенно ясно, что она признала будущее, в котором нет места для него. Результаты маскарада вряд ли убедят ее избрать другой путь, который он не может предложить ей, пока не осуществит свой план. «Ведь я не собираюсь быть чьей-либо женой!» – так она сказала вчера. Эти слова родили у него мысль настолько смехотворную и невероятную, что он не мог позволить себе думать об этом. Она его не простит, ни когда узнает всю правду, ни когда поймет, насколько он позволил ей обмануться.

Пока он думал, руки легко двигались по клавишам, исполняя музыкальное произведение, которое играла Сара, – оно находило отзвук в его раненой душе.

Поднимаясь по лестнице, Сара услышала звуки фортепьяно, поэтому направилась прямо в свою гостиную, открыла дверь… и замерла.

Это было удивительно. Она не сразу узнала пьесу, которую так долго разучивала и которая стала почти неузнаваемой. Каждая нота, безжизненная под ее пальцами, сейчас пела, вспыхивая на миг, потом угасая, танцуя от радости или кружась в вихре страдания. Иногда были запинки, иногда были ошибки, но сила, жизнь и красота исполнения поразили Сару. Ей никогда в жизни не добиться такой игры, как бы она ни старалась.

Последняя нота умерла в запинке, Себастьян поднял взгляд и увидел ее.

– Это было замечательно, – сумела выговорить Сара. – Я даже не предполагала, что пьеса может так звучать.

Себастьян улыбнулся:

– Моя мать всегда говорила, что будь я хотя бы наполовину столь же трудолюбивым, как одухотворенным, то стал бы лучшим пианистом в Англии. – Он пробежал пальцами по клавишам. – Я не играл много лет.

Сара проглотила ком, застрявший в горле.

– Когда я играла, вы, наверное, думали… – Она умолкла, вспомнив, зачем пришла. – У меня кое-что есть для вас. – Она вложила ему в руку флакон. – Я нашла его сегодня, пока занималась покупками. Я видела флакон мистера де Лента на пароходе, а когда он пытался… мной овладеть, я чувствовала его запах. Думаю, я не могла бы его забыть, если бы даже захотела.

Сдвинув брови, Себастьян смотрел на флакон, потом его лицо прояснилось.

– Это его одеколон?

– Да. Теперь ваш план наверняка удастся, потому что у вас есть все, что требуется.

– Благодарю вас, – сказал он, но для нее это прозвучало как прощание.

– Не за что, – ответила Сара и выскочила из комнаты, чтобы он не видел ее слез.

Она пробежала через портего в свою спальню, захлопнула дверь и упала на кровать. Почему она думала, что может чего-то добиться? Как могла обманывать себя, что ей нужен только шанс? Пропасть между ней и Себастьяном никогда не перескочить, за ним поколения джентльменов и леди.

Прошлой ночью Себастьян не попросил ее остаться, поехать с ним, когда он покинет Венецию. Почему? Что неправильно? Этот вопрос таился в уголке ее памяти, но музыка побудила Сару взглянуть правде в глаза. После всех торжественных заявлений Себастьяна по поводу ее достоинств, после нежности, которую он выразил в Сан-Микеле, она недостаточно хороша, чтобы стать кем-то большим, чем временная любовница. И тогда она была бы куртизанкой. В общем, ей нужно покончить с иллюзиями насчет жизни, которую она могла бы иметь. Она поднимется настолько, насколько позволено женщине с ее происхождением и хорошими манерами. И она будет довольна.

Но при этой мысли Сара по-настоящему зарыдала, и прошло много времени, пока она вышла наконец из своей комнаты, чтобы смело встретить остаток дня и свое будущее.