Глава 9

Следующие двадцать четыре часа были самыми напряженными в жизни Реджины. К тому времени как на Мерриам-Фоллс опустились сумерки и небо окрасилось в холодный светло-зеленый цвет, ее охватили тревога и беспокойство. Она нервно ходила по своей спальне на втором этаже пансиона. На ней были только шелковая рубашка, нижняя юбка и чулки. Вечернее платье кофейного цвета лежало на постели.

Чем больше она раздумывала над предстоящим ужином наедине с Джонатаном, тем яснее ей становилось, насколько важен для нее предстоящий вечер. Джонатан, вероятно, задумал скомпрометировать ее сегодня. Он был близок к этому еще в тот вечер, когда поднялся к ней на крышу сарая. Но, что еще хуже, она не сопротивлялась.

– Ты готова? – окликнула ее из коридора миссис Чалмерс и постучала. Реджина открыла дверь.

– Готова, – откликнулась девушка, пряча дрожащие руки в складки нижней юбки. Она взяла с постели платье. Реджина купила его два года назад, когда ездила в Нью-Йорке на ужин в честь Элизабет Кэди Стэнтон, и заплатила за него немалую сумму. У платья был узкий корсаж, отделанный черным кантом с крошечными золотыми шариками, и широкая юбка, ниспадающая красивыми складками до самого пола. Вырез был очень глубокий, обычно Реджина не носила такие декольте, но это был настоящий вечерний туалет.

Миссис Чалмерс помогла хозяйке застегнуть элегантное платье и уложила ее красивые каштановые локоны в высокую прическу. Единственным украшением было жемчужное ожерелье и жемчужные серьги, которые Реджина унаследовала от своей матери. Миссис Чалмерс улыбнулась, довольная результатом их трудов.

Реджина посмотрела в зеркало и нахмурилась. Она выглядела как женщина, которая хочет понравиться мужчине.

– Ты – красавица, – прошептала Люси, осторожно обнимая подругу. – Мистер Паркер глаз от тебя не сможет оторвать.

– Именно этого я и опасаюсь, – пробормотала себе под нос Реджина.

– Если не хочешь, чтобы он ухаживал за тобой, сними платье и напиши ему записку. Ричард отнесет. Напиши, что ты не можешь прийти, что разболелась голова.

– Ричард? – улыбнулась Реджина. – Я и не знала, что вы с мистером Фергюсоном зовете друг друга по имени.

– Не увиливай, – одернула ее Люси. – Ты собираешься ужинать с мистером Паркером или нет?

Продолжая смотреть на себя в зеркало, Реджина украсила прическу небольшим черным пером и улыбнулась подруге:

– Я буду ужинать с этим джентльменом.

– Тогда надевай туфли, – засмеялась Люси, показывая на ее ноги в чулках. – Сейчас принесу пальто. А то джентльмен уже заждался тебя.

Бисби зашел за девушкой и проводил ее через улицу к дому мистера Джонатана Бельмонта Паркера. Реджина считала это совершенно лишним, но со слугой спорить не стала. Свое мнение она выскажет его хозяину. Через несколько минут Реджина уже вошла в большой холл дома напротив. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

В холле появился хозяин дома. Он одобрительно улыбнулся, разглядывая гостью. Взгляд его задержался на глубоком декольте вечернего платья.

– Вы сегодня очаровательны, – сказал Джонатан, подходя к Реджине и беря ее за руку. Он поднес руку к губам и поцеловал чуть выше запястья. – Спасибо, что пришли.

Джонатан повел Реджину не в большую столовую, как она ожидала, а мимо своего кабинета к двери, ведущей в небольшое помещение. В комнате стоял круглый стол, накрытый льняной скатертью цвета слоновой кости и сервированный для интимного ужина. Небольшой серебряный подсвечник в центре стола окружали белые и красные цветы. Свет свечей играл на золотых каемках лиможского фарфора и изысканном хрустале.

Интерьер комнаты производил такое же сильное впечатление, как и оформление стола: темно-красные обои на стенах, белые кружевные занавеси и золотисто-желтые бархатные портьеры на окнах. Две высокие китайские вазы стояли по обе стороны уютного диванчика со множеством мягких подушек. Камин был из белого итальянского мрамора.

Реджина подошла к каминной полке с целой коллекцией маленьких слоников из настоящей слоновой кости и тикового дерева. Она никогда не видела ничего подобного и протянула руку к фигуркам. Но, осознав, какую ценность они собой представляют, заколебалась.

– Не бойтесь, можете их потрогать, – сказал Джонатан, подходя к ней. – Вот этот мой любимый. – Он взял в руки самого большого слоника из тикового дерева. Праздничный головной убор слона и попона на его спине были окрашены в яркий желтый цвет. Маленькие бивни – из слоновой кости с золотыми полосками. Он протянул Реджине это редкое произведение искусства, и она увидела, что попона на слоне украшена настоящими изумрудами. Камни сверкали в свете камина, и искусно вырезанная фигурка слона казалась живой.

– Вы были в Индии?

– Раз, – ответил он. – Бивни этого слона из чистого золота. – Он показал на слона с хоботом, высоко поднятым над головой.

– Какой красивый!

– Вы красивы, – прошептал Джонатан, беря из ее рук слоника и возвращая его на каминную полку.

Его улыбка не придала уверенности Реджине. Она хотела подойти к столу, когда он преградил ей путь.

– Не бойтесь меня, – сказал Джонатан. – И не бойтесь себя.

– Я и не боюсь, – возразила Реджина, желая, чтобы вечер на этом закончился. Самое ужасное в том, что он прав. Она и хочет и не хочет его, любит и боится себе в этом признаться.

– Нет, вы боитесь. – Он посмотрел на нее с высоты своего роста, глаза его сверкали как драгоценные камни, украшавшие попоны его любимых слоников. – Вы боитесь выйти за меня замуж, потому что опасаетесь, что вам понравится быть моей женой и принадлежать мне.

Реджина гневно взглянула на него.

– Я боюсь, что сойду с ума, проведя всего несколько часов в вашем обществе, – резко ответила она. – Вы самый самоуверенный человек, какого мне только доводилось встречать.

Джонатан громко расхохотался и отошел к маленькому столику, где в серебряном ведерке со льдом стояло шампанское. Он открыл бутылку. Пробка вырвалась из нее с громким хлопком. Пока Джонатан наполнял шампанским бокалы, девушка разглядывала картину, висевшую над камином. Такую же экзотическую, как и миниатюрные фигурки слоников на каминной полке.

Высокая башня восточного дворца возвышалась на фоне пустынного неба. Через открытую дверь виден был гарем. Женщины, закутанные в прозрачные покрывала, возлежали вокруг выложенного керамической плиткой бассейна, ожидая своего повелителя. Картина не только открывала секреты гарема, но и возбуждала любопытство. Понимая, куда могут завести ее мысли, возникшие при виде этой сцены, Реджина поспешно отвела взгляд от полотна. Однако острый взгляд Джонатана успел заметить, какое впечатление картина произвела на девушку.

– Здесь изображен летний дворец султана Топкапы, – пояснил он.

– Память о посещении дворца?

– Нет. Дворец был разрушен лет за тридцать до того, как я был в Турции, – сказал он, с радостью отметив нотки ревности в ее голосе. – Я купил эту картину просто потому, что она мне понравилась.

– В Мерриам-Фоллс не принято выставлять напоказ такие картины, – заметила Реджина, оглядывая комнату. Ее украшали только сувениры, привезенные Джонатаном из его экзотических путешествий.

На ее счастье, Бисби начал подавать ужин. Реджина заняла предложенное ей место за столом. Она подняла глаза и обнаружила, что сидит прямо напротив поразившей ее картины. С точки зрения сторонницы движения женщин за свои права, изображенная на картине сцена была оскорбительной и унизительной: женщины, созданные исключительно для того, чтобы ублажать мужчину. Но если посмотреть на нее с другой точки зрения, более объективно, то картина интересная. Художник уловил не сексуальную, а чувственную атмосферу гарема. Цвета были нежными, как ласки любовника. Тени – скорее манящими, чем пугающими. Женщины выглядели довольными, как будто наслаждение, доставленное им султаном, стоило того, чтобы жить пленницами в его гареме.

«Вы опасаетесь, что вам понравится принадлежать мне». Реджина зажмурилась, вспомнив эти слова. Ей не хотелось думать о том, что она может принадлежать Джонатану. Но если бы это случилось, неужели ее лицо выражало бы такую же удовлетворенность, как у этих женщин на картине? Могла бы она испытывать удовольствие от того, что является чьей-то собственностью? Могла бы принадлежать Джонатану и при этом оставаться самой собой? Или ей пришлось бы пожертвовать своей душой ради удовлетворения плоти?

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – сказал Джонатан, когда Бисби, подав изысканную еду, покинул комнату. – Что вас пугает больше? Замужество или я?

Он каким-то таинственным способом читает ее мысли, подумала Реджина. «Зачем ему нужно убеждать меня в том, что я боюсь его?» Чтобы успокоиться, она выпила немного воды. Потом с вежливой улыбкой произнесла заведомую ложь:

– Ни то ни другое.

– Тогда, почему вы не хотите принять мое предложение? Уверяю вас, я не тиран. И не собираюсь контролировать каждый ваш шаг. Или запрещать читать сочинения родоначальниц суфражизма.

– Вы уже и так контролируете каждый мой шаг, – возразила Реджина. – Я не могу выйти из дома, чтобы ваш верный Бисби не следовал за мной по пятам. Мне это не нравится.

– А я считаю, что вам лучше потерпеть присутствие Бисби, чем оказаться в опасности.

Что-то в его тоне заставило Реджину замолчать. Он не просто констатировал факт, он заявлял о решимости осуществить свои намерения и защитить ее. Как и Джонатан, она вынуждена была признать существующую опасность. Полиция все еще искала убийцу Хейзл.

– Вы не ответили на мой вопрос. Если вы не боитесь ни замужества, ни меня – значит, боитесь себя.

– Это уже не вопрос, а загадка, – сказала Реджина, чувствуя, что попала в расставленную ловушку. – Почему я должна бояться себя?

– Потому что я заставляю вас чувствовать то, чего вы раньше не чувствовали, – ответил Джонатан. – Потому что вы хотите, чтобы все, и вы в том числе, верили в вашу способность противостоять силе страсти.

– Вы снова начинаете грубить, – покраснев, заметила Реджина.

Его откровенность огорчала ее почти так же, как и сознание его правоты.

Страсть – это приключение для мужчины и проявление слабости – для женщины, так полагала Реджина.

Джонатан отпил шампанское. Он уже заранее решил, что сегодня заставит Реджину свернуть с ложного пути. Он соблазнит ее и заставит пойти с ним к алтарю, а поэтому сейчас может себе позволить долгие обсуждения всех «за» и «против» брака. А еще он может обратить ее природную чувственность против нее самой. После долгих размышлений Джонатан пришел к выводу, что Реджина использует суфражизм как щит, как средство удержать мужчину на расстоянии. Наилучший способ заставить ее выйти за него – убедить в преимуществе замужества перед незамужней жизнью, которая дает ей только относительную независимость. Ему нужно доказать, что, став его женой, она больше обретет, чем потеряет.

– Конечно, такая образованная женщина, как вы, в состоянии говорить на самые разные темы. Людям свойственно испытывать страсти, Реджина. Как мужчинам, так и женщинам. И ничего постыдного в этом нет.

Смущенная тем, что за ужином они обсуждают такую интимную тему, Реджина старалась не встречаться взглядом с Джонатаном. Она ожидала от него попытки соблазнить ее, но поцелуями, а не картиной, которая произвела на нее такое впечатление. Он насмехался над ней, заставляя испытывать необычные ощущения, которые невозможно забыть.

– Вам нравится картина, с изображением дворца султана, – сказал он. Реджина промолчала. – Хотите знать, почему?

Реджина продолжала хранить молчание. Она сознавала, как было глупо с ее стороны прийти на этот ужин. Ей нужно было закрыться в своей комнате, подальше от его чарующих глаз и дьявольской улыбки. Устоять перед ним невозможно. Почему она решила, будто сможет отказать ему сегодня вечером?

– Вам нравится эта картина, потому что вы – страстная женщина, – сказал Джонатан. – Я вижу страсть в ваших глазах, вижу, как вы реагируете на мои прикосновения.

– В замужестве главное не страсть, а уважение, – сухо заметила Реджина, хотя его слова произвели на нее сильное впечатление. У этого человека есть своя цель, но она не имеет ничего общего с любовью. – Зачем мне терять свободу, чтобы превратиться в собственность мужчины, откровенно признающего, что он ищет себе жену и мать своих будущих детей, а не партнера, готового идти с ним по жизни?

– Замужество дает женщине гораздо больше свободы, чем вы можете себе представить, – сказал Джонатан, скользнув взглядом по ее лицу и остановив его на глубоком декольте. – Замужняя женщина не ограничена мещанской моралью общества. Наедине с мужем ей не нужно сохранять равнодушное выражение лица. У нее есть возможность превращать свои фантазии в реальность.

– У меня нет никаких фантазий, – сказала Реджина, солгав в очередной раз.

– У каждого есть фантазии, – возразил он. – Вещи, которые мы себе представляем, мечты, которые не дают нам уснуть. Не говорите, что вам не хочется достать луну, когда вы смотрите на нее. Не говорите, что не мечтаете, глядя на звезды. – Он посмотрел ей в лицо, и она не смогла отвести взгляд. – Не говорите, что забыли ту ночь на крыше сарая.

Реджина порывисто встала, едва не опрокинув стул.

– Я ухожу, – пробормотала она. – Не хочу оставаться здесь, не хочу, чтобы вы соблазняли меня.

– Я вас и не соблазняю. Просто я откровенен с вами. И хочу, чтобы вы были откровенны с самой собой.

Реджина хотела назвать его лжецом и выйти из комнаты, но не могла пошевельнуться. Джонатан снова был прав. Она жаждала его прикосновений. Хотела ощущать его каждой клеточкой своего тела, отбросить все запреты, которые общество наложило на женщин, и полностью отдаться страсти. Насладиться свободой, которой мужчины наслаждаются испокон веку.

Но правда погубила бы ее. Реджина знала, что все эти чувства, желания, мечты отражаются в ее глазах, и Джонатан это видит.

Казалось, он держит в своих руках ее душу.

– Скажите, что вас не влечет ко мне. Что вы не хотите того же, чего хочу я.

Он обошел вокруг стола, нежно взял Реджину за запястье и заключил в объятия.

Отчаявшись справиться с неизбежным, Реджина отвернула лицо. Она не решалась произнести ни слова. Все, что сказал Джонатан, было правдой. Казалось, он знал ее лучше, чем она сама.

– Не борись с этим, – прошептал он. – Мы очень подходим друг другу.

– Ничего подобного, – дрожащим голосом возразила она. Ей хотелось убежать, но Джонатан крепко держал ее в объятиях.

– Ты ошибаешься, – прошептал Джонатан, приблизив свои губы к ее лицу.

Он поцеловал Реджину. Девушка почувствовала прилив жгучей, как лесной пожар, страсти. Она извивалась в его объятиях, выгибала спину, жаждала все новых прикосновений.

– Не бойся своих чувств, дорогая. Выпусти их на свободу, – шептал Джонатан, нащупывая застежку на спине ее платья.

Его поцелуи становились все глубже, все требовательнее.

Реджина провела руками по лацканам его фрака, по плечам, обвила руками его шею, прижалась к нему. Она дрожала всем телом, то и дело вскрикивая, что еще сильнее разжигало Джонатана. Расстегнув ей платье, он не сумел сдержать стон, опустил корсаж до талии и наконец коснулся ее грудей.

Краем уха Реджина уловила стук в дверь. Где-то внутри дома послышался голос Ричарда Фергюсона. Их могли застать врасплох. Реджина вырвалась из объятий Джонатана.

– Нет! – воскликнула она, отталкивая его. – Нет.

Джонатан, услышав голоса, быстро повернул Реджину спиной к себе и застегнул ей платье.

– Не нервничай, – успокаивал он ее. – Бисби не войдет без стука.

Реджина тоже надеялась на это. Иначе она потеряла бы свое доброе имя.

– Это никогда больше не повторится, – поклялась девушка.

Джонатан ничего не ответил. Неудача не смутила его. Он был совершенно уверен, что рано или поздно Реджина сдастся. И все-таки его восхитило упрямство девушки. Она не только красива, но с ней интересно, хотя и трудно.

Бисби осторожно постучал в дверь. Джонатан ответил, что выйдет через минуту. Дворецкий удалился. С сильно бьющимся сердцем Реджина приводила себя в порядок, стараясь справиться с волнением.

– Мистер Фергюсон ждет, – решительно сказала она. – Уверена, случилось что-то серьезное. Иначе он не побеспокоил бы вас поздно вечером.

– Я скоро вернусь, – пообещал Джонатан.

– Уже поздно, мне пора, – настаивала Реджина. Ей не терпелось как можно скорее убежать из этого дома.

– Не сейчас, – возразил он.

Джонатан открыл дверь и вышел в холл. Сегодня вечером он рискнул и победил. Он почувствовал, как дрожало от страсти ее тело в его объятиях. Он принял правильное решение, задумав жениться на ней. Женщина с такой страстной натурой, как Реджина, была бы слишком хороша для большинства мужчин.

– Что случилось? – спросил он Ричарда Фергюсона.

– Произошло еще одно убийство, – ответил управляющий, отдавая Бисби шляпу и беря у него бокал виски. – Я был вместе с полицейским на месте преступления.

– Кто жертва?

– Элайза Эмерсон. Я обнаружил тело, когда уходил с фабрики. Ее тоже задушили.

Джонатан похолодел.

Опасность приближалась к Реджине.