Глава 6
– Мне кажется, что вы потащили меня к югу от границы Штатов не с лучшими намерениями, – сказала Синтия, опередившая Мэверика и теперь толкавшая хлипкую дверь таверны.
В ее голосе и движениях проскальзывал гнев. У Синтии было время на то, чтобы принять горячую ванну и отдохнуть в относительно комфортабельной постели. Ее тело перестало болеть, одежда была выстирана и пахла чистотой и свежестью. Она уже дважды вкусно и сытно поела и впервые за много дней чувствовала себя хорошо.
Лучи заходящего солнца окутали Тьюлу розоватым сиянием. Легкий вечерний ветерок развеял остатки дневного зноя. Перед домом сидел молодой мужчина: он пощипывал струны гитары и пел песню на языке яки. Женщины столпились возле колодца и болтали. Группа мужчин направлялась к таверне. Они оживленно разговаривали и жестикулировали.
– Я вам ни разу не сказал, почему еду в Мексику. – Мэверик почти оправдывался перед Синтией.
Он чувствовал себя виноватым, и это было ему неприятно.
– Но вы решили, что недурно иметь под боком женщину, когда заберете своего ребенка. Так? – Она бросила на него сердитый взгляд.
– Признаю, что такая мысль приходила мне в голову.
– Я поехала с вами не для того, чтобы стать нянькой, и вы это знаете. Но вы вообразили, что я буду делать все, что вам захочется... – Она умолкла и почувствовала, что краснеет.
– Вы же знаете, что вместе нам хорошо. – Он остановился рядом с ней.
– Я достаточно ясно выразила свое желание.
– Я тоже.
– Ничего подобного. – Ее зеленые глаза метали молнии. – Вы ни слова не сказали о ребенке, о своем неожиданном отцовстве, которое не оставит вам времени для работы над книгой.
– У меня всегда найдется время для вас. – Мэверик почувствовал, как в нем поднимается гнев. – Розалинда, возможно, не пожелает ехать с нами.
– Дело не в этом. – Она сжала кулаки. – Вы знаете, что я не поехала бы с вами, если бы знала о Розалинде. Вам просто была нужна любая женщина, способная заботиться о вашем ребенке.
– Вы кипятитесь из-за пустяка.
– Это Розалинду вы называете пустяком?
– Да, она не подарок, с ней хлопот не оберешься, но это не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами.
Мэверик подошел к Синтии ближе, стараясь подавить ее своим ростом и мощью.
– Кроме того, это вы начали свои игры в издателя и писателя. Вы втянули в них даже отца Баптисте. Неужели у вас нет никаких нравственных устоев?
– Нравственных устоев?
Она ударила его по щеке, потом в ужасе отступила назад. Никогда в жизни Синтия не поднимала руку на другого человека, если не считать случая с Хаскелом Рейнзом, но то была самозащита. Ей было отвратительно насилие.
Мэверик потер щеку.
– Вы привыкли все делать по-своему. Да?
– Прошу прощения. Это совсем на меня не похоже.
– В чем дело?
– Я уверена, что отец Баптисте найдет кого-нибудь, кто проводит меня обратно в Лордсберг. Желаю вам удачи с Розалиндой. Думаю, вы найдете женщину, способную помочь вам в воспитании дочери.
Она резко повернулась, чтобы уйти, но он удерживал ее.
– Если хотите устроить сцепу, валяйте!
Мэверик приблизил к ней лицо, потирая ее руки вверх и вниз.
Синтия попыталась уклониться.
– Пустите меня!
– Теперь вам от меня не убежать. – Он помрачнел. – Я буду целовать вас до тех пор, пока вы не потеряете сознание, и сделаю это на виду у всех, чтобы показать вам, чего я от вас хочу.
– Что вы имеете в виду?
Синтия смущенно заметила, что прохожие останавливаются и глазеют на них.
– Вы отлично понимаете, что я хочу.
Мэверик склонился к ней ближе. Синтия ощутила его теплое дыхание на своем лице. Но вдруг он оттолкнул ее.
– Я устал от ваших игр. Вы хотите, чтобы я произнес это вслух? – Мэверик придвинулся еще ближе и понизил голос. – Я хочу вас. Ужасно. Отчаянно. И вы чувствуете то же самое.
– Вы желали Марию так же сильно? – дерзко спросила Синтия. Она не могла поверить, что произнесла эти слова.
И тут его лицо просветлело.
– Так вот в чем дело!
Мэверик прижал ее к груди и принялся нежно гладить по спине. Синтия чувствовала мощное биение его сердца. Еще несколько мгновений она была в его объятиях, думая о том, что он опять ничего не понял.
– Марии нет в моей жизни больше десяти лет. – Мэверик прервал ее размышления.
Это был вовсе не тот ответ, который она хотела бы услышать.
– А как насчет Розалинды?
– Если она моя дочь, то станет частью моей жизни. Но это не имеет никакого отношения к нам с вами.
– Она ваша дочь, – вздохнула Синтия.
Он приподнял ее лицо, держа его в ладонях.
– Если вы ревнуете – значит, у меня есть надежда. – Мэверик нежно поцеловал ее в кончик носа. – А теперь давайте на время забудем обо всем этом и пойдем знакомиться с Розалиндой.
Синтия снова вздохнула. То, что было таким простым и естественным в поезде на станции Ринкон, казалось сейчас запутанным и сложным. Теперь им придется говорить о его дочери, знакомиться с Розалиндой, выяснять отношения. Хватит ли у нее на это сил?
– Согласны?
Мэверик вглядывался в ее глаза, ища в них ответ, который значил бы больше, чем слова.
Она кивнула. Мэверик опустил руки, не сводя глаз с Синтии. Судя по скептическому выражению ее лица, она уже почти не доверяла ему, но разве это главное? Она все еще была с ним. И только это имело значение. Мэверик поймал и нежно поцеловал ее руку. Они уже было направились к глинобитному дому на южной окраине деревни, как услышали за спиной взволнованный окрик:
– Синтия, Мэверик! Подождите!
К ним спешил отец Баптисте.
– Мне не хотелось, чтобы вы встретились с Розалиндой без меня, – сказал он.
– Ожидаете неприятностей?
– Не думаю, – ответил отец Баптисте. – Но Розалинда знает меня и доверяет. Поэтому лучше мне пойти с вами.
– Благодарю, – сказал Мэверик.
– Но сначала я хочу кое-что объяснить. Тьюла – необычное место. В большинстве поселений индейского племени яки нет церкви. Но в этой деревне церковь появилась давным-давно, и с тех пор отцы церкви присылают сюда священников.
Синтия слушала его с интересом, думая о книге, посвященной истории племени яки.
– Обычно церковь, отчасти католическая, отчасти яки, сама идет к народу. Пако, религиозный праздник, во время которого церемония проходит под деревом в патио, бывает то в одном, то в другом доме. Много раз церемония проходила в доме Розы. Но в этой деревне люди племени яки приходят и в нашу церковь.
Мэверик бросил взгляд через плечо на дом Розалинды:
– У нас есть время поговорить об этом?
– Да, это важно. – Отец Баптисте сложил руки и потер одну о другую. – Жители деревни яки в своей духовной жизни опираются на ежедневную практику. У каждого есть определенные обязанности, выходящие за пределы их повседневного существования и работы. В воскресенье «койоты» несут изображение своей покровительницы, Святой Девы Гуадалупе, на праздник пако.
Мэверик смущенно и непонимающе хмурился.
– Дайте мне еще минуту времени. Я все объясню, – продолжал отец Баптисте. – В ожидании вашей встречи с девочкой я вдруг понял, что если она уедет с вами, то окажется вдали от обычаев и верований яки.
– Вы хотите сказать, что ей не следует уезжать отсюда? – спросил Мэверик.
– Нет, – возразил отец Баптисте и покачал головой, вы ее единственный родственник. Я просто прошу вас не забывать о ее религиозных предпочтениях.
– Едва ли я гожусь на роль примерного воспитателя. Моя жизнь не была образцом нравственности. И я ничего не знаю о том, как растят детей. – Мэверик покачал головой. – Но мешать Розалинде я не стану. Я хорошо понимаю значение духовной жизни для местных людей. Однако ей придется самой заботиться о своих духовных нуждах. Отец Баптисте улыбнулся:
– Это уже хорошо. К тому же я буду поддерживать с ней связь.
– В таком случае все в порядке. – Казалось, Мэверик испытывает облегчение.
Отец Баптисте хмыкнул:
– Это так, но вам предстоит многому научиться чтобы вырастить ребенка, особенно такого, как Розалинда.
Синтия улыбнулась:
– Может быть, не стоит больше говорить об этом с Мэвериком сейчас, а то Розалинда, пожалуй, никогда не попадет в Вайоминг.
Мэверик рассмеялся:
– Я знаю, как обращаться с годовалыми телятами и жеребятами. На них надо набросить лассо, заклеймить, а потом пустить гулять на воле. И они останутся в стаде, пока не понадобятся тебе.
– Вы и с женщинами так же обращаетесь? – поинтересовалась Синтия. – Только их-то отпускать на волю нельзя.
Мэверик ухмыльнулся и сжал ее руку. Отец Баптисте покачал головой:
– Думаю, вам всем придется поучить друг друга.
– Я готов учиться, – согласился Мэверик и подмигнул Синтии.
Она отвернулась:
– Если мы не тронемся сейчас же, то опоздаем, и Розалинда никогда не простит нам этого.
Своенравная девочка встретила их молча у двери, скрестив руки на груди. С плоской крыши свешивались гирлянды сушеного перца и всевозможных трав, обрамляющие ее голову. На девочке была простая белая блузка, украшенная вышивкой, и темно-зеленая юбка. Она была босой. Ее волосы свисали вдоль лица прямыми длинными прядями. Отец Баптисте откашлялся, прочищая горло.
– Я привел их, как и обещал.
Сначала Розалинда оглядела Мэверика с ног до головы – от кончиков сапог до шевелюры. Потом обошла вокруг него, молча рассматривая со всех сторон, и наконец кивнула:
– Ты лучше многих, кого привечала Мария. Мэверик разглядывал ее с не меньшим любопытством.
– У нее такие же синие глаза, Мэверик, как у вас, – сказала Синтия.
Ей захотелось, чтобы он принял эту девочку. Ради этого она была готова пожертвовать даже книгой о его жизни.
– У многих синие глаза, – возразил Мэверик. Розалинда замерла. Она посмотрела на отца Баптисте:
– Ты сказал, что он мой отец.
– Это были слова Марии.
Розалинда вздохнула с облегчением:
– Она не могла ошибиться. И она никогда не лгала.
– Ты когда-нибудь улыбаешься? – спросил Мэверик. Ему было интересно узнать, унаследовала ли девочка улыбку Марии.
Розалинда хмуро посмотрела на него:
– А ты?
– Может быть, мы зайдем в дом и поговорим там? – предложила Синтия в надежде разрядить атмосферу. Она всей душой желала соединить отца и дочь. Возможно, было глупо с ее стороны лезть в чужие дела. Но Синтия была незаконнорожденной и не знала своего отца. Надежды познакомиться с ним у нее уже не было. А вот Розалинде и Мэверику повезло больше.
Розалинда мотнула головой:
– Идемте туда, под дерево.
Она скрылась в доме.
– Девочка осторожная, – заметил отец Баптисте. – Она не знает ваших намерений, но не хочет показать свою слабость, боится показаться уязвимой.
– Понимаю, – сказала Синтия. – По крайней мере она не отказывается поговорить.
– Вы в самом деле думаете, что она моя дочь? – спросил Мэверик.
– Да. – Синтия положила руку ему на плечо. – Когда она вырастет, ваше сходство станет заметнее.
– Даже если она и не мой ребенок, я помогу ей.
Отец Баптисте потирал руки с довольным видом:
– Она пригласила нас к своему дереву. Это хорошее начало. Не хочется, чтобы вы думали, будто Розалинда здесь совсем одна. За ней присматривает вся деревня.
– Это замечательно, – сказала Синтия.
– Но она ни на что не променяет дом бабушки и собственную независимость.
Отец Баптисте выразительно посмотрел на Мэверика.
– Я не собираюсь ломать ее характер, – сказал тот. Отец Баптисте улыбнулся. Они обошли глинобитный дом и оказались позади него. Воздух был полон аромата душистых трав. Там, под деревом, стояли стол и стулья, похожие на те, что они видели возле дома отца Баптисте. Близилась ночь, на столе горела свеча.
Розалинда вынесла из дома поднос с графином и четырьмя стаканами. Предложив каждому по стакану воды, она присела рядом.
– Добро пожаловать под мое дерево.
– Спасибо за то, что приняла нас.
Синтию удивила внезапная учтивость Розалинды. Может быть, мать и бабушка девочки научили ее гораздо большему, чем можно было бы подумать. По-видимому, взрослая не по годам Розалинда сама решала, когда и где использовать эти знания. И все же она была еще ребенком.
Наступило затяжное молчание. Все чувствовали себя неловко.
Вдруг откуда-то из-за дома послышались жалобный вой и лай собаки.
Розалинда вскочила на ноги:
– Ах ты, короткохвостое, грязное, блохастое существо, засоряющее дом своими паразитами!
Собака гавкнула еще несколько раз и бросилась бежать.
– На этот раз я тебя поймаю! – Розалинда вскочила и погналась за собакой.
Отец Баптисте хмыкнул:
– Не знаю, что бы она делала без этой твари.
– Так это ее собака? – удивилась Синтия.
– Она живет в деревне, но после смерти Розы взяла себе манеру приставать к Розалинде. – Он улыбнулся. – Будто знает, что ей нужно отвлечься от горя.
– Она не кусает девочку? – спросила Синтия, вглядываясь в темноту.
– Нет, – покачал головой отец Баптисте, – они друзья. И еще неизвестно, кто будет тосковать больше, когда Розалинда уедет.
– Эта собака с нами не поедет, – твердо заявил Мэверик. – И при таких обстоятельствах я даже не могу толком поговорить с Розалиндой. Я же не могу здесь оставаться вечно.
Мэверик стремился поскорее уехать отсюда. Он не мог мешкать, у него было слишком много врагов к югу от границы. Нужно было быстрее забрать Розалинду и пуститься в обратный путь. Теперь же он не знал, как с ней справиться.
Наконец, набегавшись за собакой, Розалинда появилась с другой стороны дома. Она тяжело дышала, и понадобилось некоторое время, чтобы девочка пришла в себя.
– У тебя есть ко мне предложение. Верно? – спросила она наконец.
Мэверик с трудом удержался от улыбки и сохранил торжественное выражение лица.
– И она тоже часть сделки? – спросила Розалинда, кивком указав на Синтию.
– Нет, – Синтия ощутила в словах девочки желание уязвить ее, – я с Мэвериком по другой причине.
Розалинда понимающе улыбнулась.
– Давай сначала поговорим о тебе. Или обо мне. – Мэверик пристально вглядывался в лицо Розалинды. – У меня есть хорошее ранчо на севере штата Вайоминг. Там много комнат. Если хочешь, можешь поехать ко мне. Думаю, твоя мать была бы не против.
– Верно, – подтвердил отец Баптисте, – и Роза представляла, как ты будешь жить там.
– Я вовсе не предлагаю тебе бросить твое наследство, доставшееся от яки, и забыть твои верования, – продолжал Мэверик. – Я горжусь, что ты яки.
Он почувствовал некоторую неловкость. Не знал, что сказать еще.
– Я также горд тем, что ты дочь Марии, – добавил он.
– И твоя? – спросила Розалинда.
Мэверик кивнул. Пока что он не мог назвать ее дочерью. Он все еще не верил, что это правда.
Розалинда вздохнула и оглядела собравшихся.
– Я знала о видении Розы. Моя бабушка почти всем делилась со мной, но никогда не говорила об отце. Я думаю, меня не хотели разочаровывать на случай, если он не появится.
Отец Баптисте кивнул.
Отхлебнув маленький глоточек воды, Розалинда решительно сказала:
– Я не хочу ехать, но, думаю, все же стоит попытаться начать новую жизнь. Я отвожу на это год времени – от нынешнего до будущего лета. Если мне не понравится, я вернусь домой. Если решу остаться, то буду возвращаться сюда время от времени. – Розалинда посмотрела на отца Баптисте. – Я оформлю все законным образом, чтобы этот дом всегда оставался моим.
– Мы это сделаем, – сказал отец Баптисте и сжал ее руку. – Мария и Роза гордились бы тобой.
– Я и делаю это ради них, – ответила Розалинда, – а также чтобы дать шанс ему. – Она кивнула на Мэверика.
– Помните, она curandera, – усмехнулся отец Баптисте.
– Я буду звать тебя Мэверик, – решила Розалинда.
– О'кей, – согласился Мэверик.
Он и сам еще пока не мог представить, что Розалинда будет называть его отцом.
– Ну а как насчет нее? – спросила Розалинда, бросив суровый взгляд на Синтию.
– Я его биограф, – миролюбиво ответила та.
– Eгo кто? – спросила Розалинда.
– Я редактор из Нью-Йорк и создаю свой издательский дом на Западе. Думаю, что книга, представляющая историю жизни Мэверика, была бы хорошим началом. Да и отец Баптисте тоже может что-нибудь написать для меня.
Розалинда рассмеялась:
– Хотела бы я посмотреть на Марию в такой роли! Издатель!
– Но это правда. Я люблю книги. А ты?
– Нет, – хмуро ответила Розалинда.
– Она читает по-английски, но у нас не очень много книг, – пояснил отец Баптисте.
– Может быть, вы могли бы помочь ей по части образования.
– Я сказала «нет». – Розалинда хлопнула рукой по столешнице. – Так почему она здесь?
Мэверик казался смущенным. Розалинда тотчас же все поняла, а об остальном догадалась.
– Мы познакомились с Синтией в поезде, когда ехали сюда, и некоторое время путешествовали вместе. Если она захочет, то может вернуться с нами на мое ранчо.
– Но она не станет сторожевой собакой при мне? – спросила Розалинда.
– Нет! – Синтия подалась вперед. – Я была бы рада обмениваться с тобой книгами и разговаривать о жизни, но Мэверик – твой отец. Мы с ним просто попутчики.
Мэверик не смог удержаться от улыбки. Ему понравилось, что Синтия сумела выбрать нужные слова.
– Ладно, – великодушно согласилась Розалинда, – но никаких книг. Мне не нужны ее знания, но готова поспорить, что мои бы ей пригодились.
– Я была бы счастлива чему-нибудь научиться от тебя. Синтия приложила все усилия к тому, чтобы голос ее звучал приветливо и терпеливо, но у нее сразу же возникли серьезные сомнения в возможности их совместной поездки. По правде говоря, сейчас она хотела только добраться до ранчо Кордова и забыть, что была знакома с мужчиной по имени Мэверик и девочкой по имени Розалинда.
– Тогда все улажено, – решил Мэверик. – Ты поедешь на Север со мной.
Розалинда кивнула, потом задумчиво огляделась:
– Но я буду скучать по этой деревне.
– Ты же покидаешь ее не навсегда, – сказал отец Баптисте. – Я буду тебе писать.
– Ты позаботишься об этой шелудивой собаке?
– Да, ты же знаешь.
– А я помогу тебе отвечать отцу Баптисте, если захочешь, – предложила Синтия.
Розалинда молча уставилась в пространство. «Конечно, – подумала Синтия, – она будет тосковать по родной деревне».
