Глава 7

Хотя Райдер не повышал голоса, Мэри показалось, что это слово громом отдается у нее в ушах: «Раздевайтесь… Раздевайтесь… Раздевайтесь…» Девушка беспомощно застыла, не в силах отвести глаз.

Райдер шагнул в ее сторону. И хотя в этом движении не было ни гнева, ни угрозы, оно заставило Мэри испуганно выкрикнуть:

— Почему?!

Он остановился и принялся изучать ее лицо. Оно заметно побледнело. Пленница даже перестала теребить повязку: от испуга она остолбенела и словно приросла к полу.

— По-моему, я уже предупреждал, что вам совсем ни к чему понимать мои приказы, чтобы повиноваться им.

У Мэри перехватило дыхание, словно от пощечины. Кое-как совладав с первой волной гнева, она отчеканила:

— Тогда вам следует понять кое-что и во мне, мистер Маккей. Я никому не повинуюсь безрассудно. Слепого послушания вправе ожидать от меня один Всевышний.

Райдер почувствовал, что кровь приливает к его лицу, в то время как Мэри не сводила с него холодный, колючий взгляд. Судя по всему, она удовлетворилась произведенным эффектом.

— А теперь объясните, почему я должна раздеваться, — потребовала она.

Он принялся загибать пальцы, перечисляя причины:

— Одежда сырая. Она принадлежит мне. Вам она велика. Вы в ней смешны.

Мэри молча следила, как незагнутым остается один большой палец, и нетерпеливо спросила:

— И?..

— Я хочу оставить вас обнаженной.

Девушка ошарашенно замигала, не поверив своим ушам.

— Вы ведь желали все знать, — добавил он, сделав еще один шаг в ее сторону. Мэри испуганно вцепилась в ворот рубахи. Райдер изо всех сил старался оставаться серьезным.

Мэри, не отрываясь, следила, как он снимает с веревки ее сорочку и платье. Она ожидала, что Райдер кинет эти вещи ей, и даже протянула руку, чтобы их поймать.

Краем глаза разведчик уловил это движение. Держа одежду в охапке, он обернулся и удивленно взглянул на протянутую руку:

— Что такое?

— Разве вы не собираетесь отдать мне все это? — растерянно пробормотала Мэри.

— Причина номер пять. Я хочу оставить вас обнаженной, — повторил Райдер.

Несчастная утратила дар речи.

Не обращая на нее внимания, Райдер открыл сундук и швырнул в него рубашку и монашеское платье. Затем снял с веревки полотенца, аккуратно свернул их и уложил поверх одежды, после чего разыскал саквояж, вытащил из него то, что скинул с себя в тюрьме, и также поместил в сундук. Оглядевшись, он собрал те немногие вещи в пещере, которые можно было бы использовать в качестве одежды. Покончив с этим, он захлопнул крышку и уселся на сундук. Скрестив руки на груди, Райдер вопросительно поглядел на Мэри, которая все еще цеплялась за ворот рубахи, уставившись в пространство распахнутыми в испуге глазами.

— Мэри, — рассудительно напомнил он. — Я хотел, чтоб вы разделись.

До нее не сразу дошел смысл сказанного, ибо ее вновь заворожило то, как он произнес ее имя.

— Но вы не можете отобрать у меня все. Оставьте хотя бы рубаху.

— Она все еще мокрая, — покачал головой Райдер. — Я не хочу, чтобы вы простудились из-за моей невнимательности.

— Мою рубаху.

— Нет.

— Ну хотя бы одеяло. — Мэри зажмурилась и добавила:

— Пожалуйста, Райдер…

Разведчик сделал вид, что задумался. Конечно, он с самого начала собирался оставить ей одеяло, однако прежде хотел добиться ее смирения. И хотя подобные хитрости вызывали в нем неприятие, он не жалел, что пошел на них.

— Ладно, пусть будет одеяло, — промолвил он, словно сделал большое одолжение. — Ну а теперь раздевайтесь.

Мэри нерешительно кивнула. Она расстегнула ворот рубахи и уже взялась за узел на поясе, когда Райдер перебил ее:

— Вы что, решили развлечь меня, устроив здесь представление?

— Что вы хотите сказать? — нахмурилась Мэри.

— Я хочу сказать, что вы не на сцене. Могли бы повесить на веревку одеяло и раздеться за ним. — Его замечание вполне достигло цели: Мэри покраснела до корней волос и окончательно смутилась. — Валяйте. — Он встал с сундука, взял с кровати одеяло и швырнул ей. — Возьмите хоть это.

Девушка поймала одеяло и стиснула его в руках. Она буквально пригвоздила Райдера к месту горящим взглядом, однако предпочла держать свои мысли при себе, предоставив своему мучителю толковать выражение на ее лице, как ему будет угодно.

Райдер развалился в кресле, скрестив длинные ноги, в то время как Мэри возилась с одеялом. Ему все еще оставались видны ее головка и ноги до колен, но он не утруждал себя наблюдением за пленницей. Вместо этого он откинулся поудобнее на спинку кресла и запрокинул голову.

Раздеваясь, девушка украдкой наблюдала за Райдером. Нет, он не издевался над нею. Его губы не кривились от усмешки, а взгляд серых глаз оставался серьезным. И очень усталым. Это открытие повернуло ее мысли в совершенно неожиданную и нежеланную сторону. Не хватало только раскиснуть от жалости к своему тюремщику! Однако Мэри ничего не могла с этим поделать…

— Я закончила, — сказала она.

— Ложитесь, — велел он. — Я сейчас тоже лягу.

Девушка нерешительно уселась на край кровати, пока Райдер возился с одеждой. Ключей от сундука у него не было, однако он с успехом заменил замок, поставив на крышку ящик с порохом. Мэри заметила, каких усилий стоило этому далеко не слабому мужчине сдвинуть ящик с места, и поняла, что не сможет сделать то же самое — по крайней мере быстро и бесшумно.

Тем временем Райдер задул одну из горевших ламп, а вторую поставил над изголовьем.

— Я велел вам ложиться.

— Вы собираетесь снова привязать меня? — шепнула Мэри, мышкой скользнув под одеяло.

— Это же не сработало в первый раз, — ответил он, устраиваясь рядом. — Вот почему теперь вы остались раздетой. — С этими словами он повернулся на бок, обнял Мэри за талию и привлек к себе. Он почувствовал, как участилось ее дыхание от испуга, и прошептал в самое ухо:

— Попытаетесь бежать снова, я отберу у вас и одеяло.

— Если поймаете.

— Я непременно поймаю вас, Мэри, — поспешил заверить ее он. — Я всегда вас поймаю.

Засыпая, Мэри все еще гадала, отчего в последней фразе ей послышалась не столько угроза, сколько обещание.

Проснувшись, Райдер позволил Мэри одеться. Так повторялось изо дня в день с изматывающим однообразием. Здесь, под землей, не существовало ни дня, ни ночи. Они ложились спать, когда уставали, и поднимались, когда считали себя отдохнувшими. В тех случаях, когда их внутренние часы работали вразнобой, Мэри была вынуждена подчиняться желаниям Райдера. Как только ему казалось, что пора спать, она должна была раздеться и улечься рядом с ним. Прежде чем заснуть, он никогда не забывал спрятать ее одежду в сундук и обнять одной рукой за талию.

Мэри безуспешно твердила себе, что должна работать над собой и не засыпать, когда прикажут и где прикажут. Она безропотно принимала руку, обвивавшуюся вокруг ее талии, и это было удобно и приятно. И через некоторое время она, пожалуй, даже стала с нетерпением дожидаться прикосновения этой руки — хотя и не желала признаваться в этом самой себе.

Чтобы время тянулось не так томительно, пленница много читала. Райдер часто исчезал на несколько часов, однако Мэри не пыталась его выследить. Они непременно столкнулись бы на обратном пути — ведь из пещеры был только один выход. Конечно, она завидовала Райдеру, имеющему возможность наслаждаться солнечным теплом и звездным сиянием, но ни разу не сподобилась получить приглашение на прогулку. А унижаться до просьбы, на которую запросто можно было получить отказ, она не желала.

Мэри полагала, что Райдер выходит наружу, дабы следить за действиями поисковых партий и обеспечивать безопасность их укрытия, хотя сам разведчик ни разу не соизволил поделиться с ней последними новостями. А расспрашивать самой Мэри не позволяла все та же гордость. Райдер никогда не возвращался в пещеру с пустыми руками. Всякий раз он клал ей на колени какой-нибудь небольшой подарок. Девушка сидела, уткнувшись в книгу и стараясь делать вид, что ей безразличны знаки его внимания, но это у нее плохо получалось. Один раз он принес горсть лесных орехов, другой — сладкую дикую вишню. А потом — кусочек самородной бирюзы, отполированной в гладкий овал, величиной в человеческий ноготь. Когда Мэри убеждалась, что Райдер на нее не смотрит, она вынимала бирюзу и любовалась ею, пытаясь разобраться в странном поведении своего тюремщика.

Он позволил пленнице участвовать в экспедициях в дальние части пещеры. Вообще в его присутствии она вольна была гулять по туннелям, ведущим в глубину гор. Мэри часто ходила напиться прямо из источника, в котором они брали свежую воду. Райдер показал ей укромную пещеру, отвечавшую многократным эхом на малейшие шорохи. Отважно подобрав юбки, юная пленница ловко карабкалась по камням в гвете высоко поднятой Райдером лампы.

Ее держали в каком-то странном заточении. Здесь не было ни решеток, ни цепей, и в то же время она чувствовала себя еще более отрезанной от мира, чем в монастыре. Иной раз, проснувшись, она обнаруживала вдруг, что ей трудно дышать в этом плену.

Примерно такое же ощущение испытала Мэри и сейчас — но уже по иной причине. Сильная рука Райдера прижала к ее нежной коже грубое сукно одеяла.

— Что случилось? — спросил он.

Вопрос оказался неожиданным. По какому-то нерушимому, хотя и молчаливому, соглашению, ложась в постель, они почти не говорили друг с другом. Им казалось, что в этой ситуации разговор становится более интимным и откровенным. Так что лучше было оставлять его на потом, до того г момента, когда их внутренние сторожа бодрствовали и были начеку. Мэри молча следила за игрой теней на каменных стенах и не знала, что ответить.

Как обычно, она не могла успокоиться, лежа рядом с Райдером. Тот приподнялся на локте и заглянул ей в лицо. Широко распахнутые глаза были устремлены куда-то в пространство.

— Ваше сердце колотится, как у пойманного кролика.

— Подождите минуту, — прошептала она. — Это пройдет.

Райдер оторвал руку от ее талии. Его пальцы легко, едва заметно коснулись ее лба и щек, отчего те мгновенно залились краской.

«Он не должен меня трогать, — думала Мэри. — Это нечестно».

Она заговорила, ибо слова в эту минуту казались менее опасными, чем прикосновения.

— Сколько мы уже здесь пробыли? — спросила она.

Пальцы Райдера соскользнули с ее щеки, слегка задели шелковистые волосы и переместились на бедро. У Мэри перехватило дыхание, однако она не решилась попросить Райдера убрать руку. Судя по всему, он даже не обратил на это внимания.

— Так сколько? — повторила Мэри.

— Двенадцать дней.

— Так долго, — прошептала она скорее себе, чем ему. — Значит, Рождество уже миновало. Вы это знаете?

Конечно, знал. Ведь он принес ей в подарок бирюзу.

— Я не заметил.

Она лишь пожала плечами, с трудом сдерживая слезы.

— Мэри?

Ну зачем он обратился к ней по имени? Она всегда отвечала на это имя так, как хотел он — подчас против своего желания.

— Это нечестно, — прошептала она наконец. — Это нечестно — держать моих родных в неизвестности, испортить им Рождество тревогой и страхом. Разве нет никакого способа дать им знать…

— Нет, — перебил он. — Такого способа нет.

— А вот теперь и Новый год. Мы проведем его здесь, а им неизвестно, что я цела, что я вообще еще жива…

— Все равно нет, — отрезал Райдер, положив руку ей на талию. — Хотя вы и правы. Это нечестно.

Такого признания от него она не ожидала. Хотя на деле оно ничего не меняло. Только пробуждало ненужные надежды.

— Вы могли бы отпустить меня, — сказала она. Райдер не соизволил ответить.

— Спите, — сказал он, подложив под голову руку.

— Я хочу снова увидеть солнце, — прошептала она.

Райдер снова не ответил, хотя заснул в этот раз намного позже Мэри, размышляя над их разговором.

— Хотите пойти со мной? — предложил Райдер, задержавшись у выхода из пещеры. Он вовсе не собирался задавать такие вопросы. Слова как бы сами собой слетели с его губ — и назад их уже не воротишь. Оставалось только надеяться, что Мэри их не услышала.

Девушка опустила книгу. Райдер даже не смотрел в ее сторону, и нетрудно было догадаться, что приглашение было сделано им с крайней неохотой и что он о нем уже сожалеет. Наплевать! Мэри не стала интересоваться, спросил он это всерьез или в шутку. Швырнув книгу в корзину, она мигом оказалась на ногах:

— Да! С удовольствием.

Когда она подошла к выходу, Райдер успел уже довольно далеко уйти по коридору. На каменных стенах играли блики от лампы, которую он держал в руках. Мэри старалась поспевать за ним, чтобы не оказаться в темноте, но не рисковала подходить слишком близко. Всем своим видом он давал понять, что вовсе не рад ее обществу.

Девушка так сосредоточилась на мигавшем перед нею язычке света, что едва не натолкнулась на Райдера, когда тот неожиданно остановился. Оглянувшись, она поняла, что Успела удалиться от пещеры совсем ненамного. Они стояли У развилки. Вправо уходил туннель, ведущий к отхожему месту. Мэри была страшно разочарована. Ей казалось, что Райдер имел в виду совсем иную прогулку, когда позвал ее с собой, и собиралась оказаться снаружи, а не в клозете. Райдер поставил лампу на пол и обернулся к Мэри:

— Вам придется надеть вот это.

Она в смятении уставилась на разведчика, который поднес к ее глазам одну из своих повязок.

— С завязанными глазами?

— Вы не согласны?

— Согласна, — поспешно кивнула она, — да, согласна.

Покорность и возбуждение, прозвучавшие в ее голосе, причинили Райдеру почти физическую боль. А девушка уже подняла к нему лицо и зажмурилась, готовая на все. Нежные губы изогнулись в детской улыбке. Такое лицо бывает у женщины, ожидающей поцелуя любимого, а не ослепляющей повязки на глаза.

Райдер смутился.

Мэри открыла глаза.

Затаив дыхание, они смотрели друг на друга, не замечая бега времени, не понимая, прошла ли целая вечность или же несколько кратких мгновений.

Райдер отвел взгляд первым. Мэри слегка покачнулась, невольно стараясь приблизиться к нему. Поддержав ее уверенной рукой, разведчик надел ей на глаза повязку, затем поднял с пола лампу и взял Мэри за руку:

— Сюда.

От его грубоватого, слегка охрипшего голоса по всему телу Мэри пробежал непонятный, но приятный трепет.

— Вы не будете слишком спешить? — спросила она, крепко сжав его пальцы.

— Нет, Мэри. Не буду.

Райдер разрешил пленнице снять повязку только у самого входа в пещеру. Девушка торопливо сорвала ее, заранее жмурясь от солнечного света, которому собиралась подставить лицо. Когда же она открыла глаза, душа ее рухнула в бездонную пропасть отчаяния.

— Сейчас ночь, — разочарованно прошептала она.

Да, здесь сейчас царила ночь, причем не просто ночь, а беспросветная темень, когда за плотным слоем облаков нельзя было различить ни звезд, ни луны.

Райдер аккуратно заткнул повязку за поясной ремень и встал у нее за спиной Тихонько подтолкнув Мэри под локоток, он заставил ее выйти из-под козырька пещеры и промолвил:

— Потерпите. Ночь никогда не длится вечно.

От ее молчаливого кивка мягкие завитки защекотали ему подбородок. Будь они близки — Райдер мог бы сейчас поцеловать ее в макушку или шепнуть что-то на ухо. Но вместо этого он сосредоточил взгляд на высоком воротнике, закрывавшем нежную шею девушки.

Легкий ветерок донес до его ноздрей аромат ее волос. Райдер втянул его всей грудью. С того дня, как они оказались в пещере, девушка еще ни разу не надевала чепец. Он не обращал на это внимания. И лишь теперь, уловив запах ее волос, удивился:

— Вы не носите чепец?

Мэри быстро подняла руки к вискам Потеребив пушистую прядь, она заправила ее за ухо.

Рука Райдера легла поверх ее пальцев и заставила их отпустить на волю упрямые завитки. Мэри безвольно уронила руку, а он снова взял ее за локоть и сказал:

— С вашими волосами все в порядке. — «Даже чересчур в порядке», — подумалось ему. — Я спрашиваю только про чепец.

— Это было бы слишком, — ответила она невпопад, пожав плечами. Его ладони жгли ей локти, и она ясно чувствовала тепло его тела у себя за спиной. Налетел новый порыв ветра, и девушка неловко скрестила на груди руки.

— Вы озябли, — заметил Райдер.

— Немного.

— Мне надо было прихватить с собой одеяло, — сказал он, принявшись растирать ей руки.

— Нет, все и так хорошо, — обернулась она. — Подышать свежим воздухом… почувствовать аромат смолы… даже если я не увижу… — Тут голос Мэри прервался: над горизонтом блеснул первый луч восходящего солнца. В тот же миг порозовел нижний край облаков. При виде такой красоты Мэри не смогла удержаться от слез.

И вот наконец луч солнца, вставшего над суровыми горными пиками, добрался и до входа в пещеру. Мэри с Райдером оказались в самом центре золотистого сияния. Девушка благоговейно подняла лицо к небу.

Райдер протянул пленнице повязку, — Как, уже?! — с содроганием воскликнула Мэри. — Разве мы не можем…

— Вытрите слезы, — перебил он. — Мы можем еще остаться.

Девушка растерянно улыбнулась ему сквозь слезы и горячо поблагодарила:

— Спасибо вам!

Райдеру пришлось взять повязку и самому вытереть влагу с ее лица. Он поспешил снова развернуть ее лицом к солнцу, не дожидаясь, когда в ответ на ее благодарность у него не вырвутся обещания, которые он не должен давать и не сможет сдержать.

Тем временем облака все плыли и плыли по утреннему небу, редели и уменьшались, превращаясь в клочки белой пены на бескрайнем бирюзовом просторе. Воздух уже успел прогреться и даже слегка дрожал от зноя, когда Райдер легонько прикоснулся к плечу Мэри и напомнил, что пора уходить.

Девушка кивнула, но не двинулась с места, Райдер не стал торопить ее.

— У апачей это время года называется Лицо Призрака.

— Лицо Призрака, — повторила она. Именно так. Солнечное сияние заливало почти безжизненную землю. — Это очень подходящее название для зимы в здешних местах.

— Не совсем для зимы. У индейцев год делится не на четыре, а на шесть сезонов. И сейчас едва-едва успел закончиться сезон Красно-Бурой Земли.

— То есть осень?

— Поздняя осень, — уточнил он. — Приходится быть крайне скрупулезным, если выживание твоего племени зависит от прихотей дикой природы.

— А как называется весна?

— Маленькие Орлята — в марте и апреле, Многие Листья — в мае и июне.

— А как это звучит на языке апачей? — полюбопытствовала Мэри.

Райдер ответил.

Девушка вслушивалась в непривычные звуки, стараясь Уловить ритм и интонацию незнакомой речи.

— А как они называют лето?

— Большие Листья. — Он повторил это на индейском наречии и улыбнулся попытке Мэри повторить трудное для ее языка слово. — Раннюю осень зовут Временем Многих Плодов. Месяц у них — одна луна, а год — один урожай. То есть в одном урожае содержится шесть сезонов и тринадцать лун.

— Как получилось, что вы так много знаете об индейцах, свободно говорите на их языке — но не являетесь одним из них?

Райдер невольно поскреб пятерней в затылке и окинул взглядом дикий пейзаж.

— Я не сказал, что я не один из них, — сказал он.

— Но ведь вы говорили… — недоуменно начала Мэри.

— …что не апачи по крови, — подхватил Райдер, — я стал чихуахуа по собственному выбору.

На этом беседе был положен конец. Множество вопр сов, роившихся в голове у Мэри, так и остались невысказанными. Райдер завязал ей глаза и повел обратно в пещеру, причем обращаясь с ней еще более сурово, чем прежде. Девушка терялась в догадках, что могло вызвать столь резкий ответ. Весь день она пыталась выяснить, чем же так не угодила ему, но всякие попытки завести об этом речь пресекались самым безжалостным образом.

Откуда ей было знать, что во всем виноват тот живой отклик, с которым она встретила откровения Райдера. Под обычной невозмутимой маской скрывалась целая буря чувств, нарушивших душевное равновесие сурового воина. Он ожидал неприятия и даже шока. Ведь именно к такому ответу окружающих он привык — и знал, как с этим бороться. Он знал бы также, как поставить Мэри на место, если бы она принялась смаковать его признания подобно Анне Лей Гамильтон. Но девушка вовсе не собиралась его осуждать. А ведь она вполне могла пересмотреть свое отношение к набегу в каньоне Колтера и участию Райдера в этом злодеянии.

Но у нее и мысли такой не возникало! В ее ясном, рассудительном взоре светилось любопытство, а не осуждение, а прекрасное лицо сохранило ангельскую безмятежность и чистоту. Словом, Мэри Френсис Деннехи оказалась весьма опасной женщиной — несмотря на то что носила монашескую одежду.

В эту ночь, укладываясь спать, Райдер не стал обнимать ее за талию. Мэри тут же почувствовала болезненную нехватку тяжести сильной руки, дарившей ей ощущение уверенности и безопасности. Девушке не хватало того тепла и уюта, которые несли с собой его объятия. Напрасно она твердила себе, что не должна так переживать из-за него, не должна вслушиваться в его дыхание и хриплые невнятные слова, подчас срывавшиеся с его губ во сне. В конце концов, какое ей дело до того, спит он или нет, нравится она ему или нет, перестал ли он обнимать ее оттого, что не доверяет сам себе, или просто ему этого не хочется.

Мэри повернулась к Райдеру лицом. Тот лежал с закрытыми глазами, подложив под щеку ладонь. Лампа горела едва-едва, смутно высвечивая его лицо. Ресницы и брови казались такими же черными, как и длинные густые волосы, стянутые на затылке шнурком. Резкие, хищные черты лица почти не смягчил воображаемый сон. Месяцы, проведенные в заключении, и последние недели под землей сделали его кожу намного бледнее. Но даже теперь он казался более смуглым, чем Мэри. Наверняка он моментально восстановит свои прежний бронзовый загар, как только сможет вернуться на волю, к солнцу и ветру.

— Я знаю, что вы не спите, — сказала Мзри и, не дождавшись ответа, добавила:

— Вот уже тринадцать ночей мы спим на одном ложе. По-моему, я научилась понимать, когда вы спите, а когда нет.

Светло-серые глаза распахнулись. Их взгляд был спокоен, внимателен.

— Я не сомневаюсь, что вы успели этому научиться.

— Верно. А сейчас вы просто не желали обратить на меня внимание. И кое-кто мог бы поддаться на эту уловку.

— Но вы явно не принадлежите к их числу, — с досадой вздохнул Райдер.

— Нет. — И тут Мэри смутилась. Добившись его внимания, она засомневалась, стоило ли это делать. — Не понимаю, отчего вы так сердиты на меня, — промолвила она наконец. — Не понимаю, в чем я провинилась перед вами.

— Я на вас не сержусь.

Мэри пристально всматривалась в его лицо, в непроницаемые серые глаза, думая, что однажды она все же сумела пробиться сквозь эту броню. — Но ведь вы на что-то сердиты. По крайней мере были сердиты весь день.

— И это непременно должно быть связано с вами. — Его замечание выставляло Мэри чрезвычайно самовлюбленной особой, что совершенно не пришлось ей по вкусу.

— А разве не так? — спросила она.

— По-моему, нас двое в этой пещере, — иронически ответил Райдер. — Это могло быть связано и со мной. Вам никогда не приходилось сердиться самой на себя?

— Ну, приходилось, конечно, но…

— Довольно. — Для пущей убедительности он прижал палец к ее губам. — Давайте спать.

— Мне не спится, — выпалила Мэри, как только он убрал палец.

— Вам не спится — или вы не собираетесь спать?

— По-моему, я выразилась достаточно ясно, — сердито выпалила она. — Я не могу заснуть — так же как и вы. — Правда, она не сказала, почему именно, а просто повернулась на другой бок и, поместив руку Райдера себе на талию, приняла то положение, к которому так успела привыкнуть за последние тринадцать ночей.

— Мэри. — В его тоне послышалось предостережение.

— Все в порядке, — ответила она. — Вот теперь мы оба уснем.

Пятнадцатью минутами позже, когда она уже дышала глубоко и ровно, Райдер подумал, что его пленница оказалась права лишь наполовину.

— Что это значит? Вы не желаете его носить? — удивился Райдер. Он только что подал Мэри монашеское платье, но девушка упрямо оттолкнула его от себя подальше.

— Именно, — безапелляционно заявила она.

— Ну, вы же не сможете весь день проходить, завернувшись в одеяло. — По его подсчетам, Мэри уже в четвертый раз поправляла узел у себя на груди, и тот снова грозил распуститься. Они проснулись примерно с час назад. Один неверный шаг — и одеяло может свалиться с ее плеч.

— Это почему же? — язвительно поинтересовалась Мэри. — Ведь вас вполне устраивало одеяло на мне во время сна.

— Это было предпринято для того, чтобы не дать вам Ускользнуть отсюда, пока я сплю.

— Возможно, поначалу вы действительно хотели только этого, однако я не думаю, что сейчас все осталось по-прежнему.

— То есть?

— То есть я полагаю, что вам действительно хочется, чтобы я оставалась раздетой.

Райдер ошеломленно уставился на нее. Эти дерзкие слова странным образом противоречили румянцу, залившему ее щеки.

— Но ведь я только что пытался вернуть вам одежду, — пробормотал он, — и ваш довод…

Мэри топнула ногой. При этом она задела подол импровизированного одеяния, которое сползло еще ниже. Она попыталась подхватить его, прежде чем полностью обнажатся ее груди, но не успела. Покраснев еще больше, она отважно выпалила:

— Мне надоели ваши издевательства, Райдер Маккей!

Присев на край сундука и все еще держа в руках ее одежду, он с любопытством посмотрел на Мэри, склонив голову на бок.

— Может быть, вам следует изъясниться более связно? По-моему, никто и не думал над вами издеваться.

Эта хладнокровная отповедь несколько поумерила ее боевой пыл. Может, этот мужчина и вправду такой непробиваемый стоик, каким хочет казаться? Или он просто блефует? Между прочим, благодаря умению сохранять безмятежность на лице Мэри Френсис считалась в их семье лучшим игроком в покер. И вот теперь, следя за Райдером, она пришла к выводу, что встретила достойного соперника.

— Возможно, я не совсем точно выразилась, — медленно проговорила она. — Наверное, вместо «издевательства» мне следовало сказать «некоторые неудобства». Но разве я не права, возмущаясь тем, что мне одной приходится мириться с некоторыми неудобствами?

— Не то чтобы вы были совершенно правы, — растерянно пробормотал Райдер, — хотя в определенных…

— Я говорю вовсе не об этом, — перебила Мэри, которой стало ясно, что он неверно ее понял. — Я говорю, что спала рядом с вами, и вы обнимали меня, и ваши губы касались моего затылка, и…

— Мэри! — предостерегающе окликнул он, но она продолжила:

— Но вы не придавали этому всему значения, хотя это не могло не подействовать на меня! — Она кивнула на платье и спросила:

— Уж не думаете ли вы, что вот это делает меня существом без пола, каким-то чудом лишив женских чувств и желаний? Уж не вообразили ли вы, что можете прикасаться ко мне, не вызывая ответного чувства в моем теле и мыслях? — Мэри видела, что целиком приковала к себе его внимание. — Эх вы! — с презрением фыркнула она. — Прячетесь теперь за эти тряпки, думая, что вам ничего не грозит, потому что я ни на что не отвечу, что можете вполне безнаказанно подвергать меня этой пытке! Ну так вот, больше я не собираюсь облегчать вашу участь. И никогда больше не надену это монашеское одеяние.

Райдер перевел растерянный взгляд с лица девушки на черное платье. Он был поражен последними словами Мэри и той смесью злорадства и облегчения, которая прозвучала в ее голосе. Он выпрямился и снова протянул ей одежду.

— Прошлой ночью не я, а вы настояли на моих объятиях. — напомнил он. — Оденьтесь. Я не хочу, чтобы вы из-за меня нарушили свои обеты.

— Вы слишком высоко себя цените, — отчеканила Мэри. Да что он мог знать про ее обеты и тем более про нее саму! Она схватила платье и отшвырнула прочь. — Вы никогда не смогли бы значить для меня так много. И вы приворожили вовсе не мое сердце! — Она вызывающе вздернула голову, сверкая изумрудными глазами. Вряд ли можно было выразиться более определенно!

Райдер с силой потер переносицу, стараясь подавить подступающую головную боль и сосредоточиться на предмете их спора. Кажется, она оттолкнула одежду и сказала, что не станет ее больше носить. Ну почему бы ему не ответить «как вам угодно» или что-нибудь в том же духе? Почему он позволил втянуть себя в этот спор?

Райдеру стоило лишь открыть глаза, чтобы получить ответ на свой вопрос — ответ, который заключался в нежной округлости обнаженных плеч, в стройной ножке, приоткрывшейся среди складок одеяла, в огромных сияющих зеленых глазах. Монашеское одеяние служило ей защитой. Мэри не ошибалась: это была защита от Райдера, это была защита от себя самой.

— Зачем вы все это сказали? — чуть слышно прошептал он.

Пушистая прядь медно-рыжих волос упала на щеку. Мэри нетерпеливо откинула ее и сказала:

— Потому что вы больше не можете доверять мне быть рассудительной за нас обоих. — Она снова поддернула одеяло, попыталась подвязать его понадежнее и продолжила:

— Я считала своим долгом поставить вас об этом в известности.

— Насколько я помню, я не просил вас быть рассудительной вместо себя.

— Верно. — И она кивнула в сторону отброшенной одежды. — Вы ожидали, что это случится само собой. Но не случилось. По крайней мере отныне…

— Что вы хотите этим сказать? — недоуменно перебил ее Райдер.

Мэри гордо подняла головку и смело ответила на его взгляд. Правда, сердце ее стало биться вдвое сильнее — против воли.

— Я покинула монастырь еще в сентябре, — заявила она. — И больше я не монахиня. Вот уже несколько месяцев.

На несколько минут Райдер утратил дар речи. На его языке так и вертелось слово «лгунья», однако ему не нравился его вкус. Кроме того, все яснее становилось, что подобная ложь вряд ли пошла бы Мэри на пользу — скорее наоборот.

— Вы обманули меня, — возмущенно промолвил он.

Она попыталась отмести его обвинения, небрежно пожав плечами, однако это вышло не очень убедительно из-за новой волны краски, залившей ей щеки и шею.

— Во второй раз, — добавил Райдер.

На сей раз взгляд отвела Мэри.

— Я помню, — призналась она.

— Неужели вы надеялись, что я этого не замечу? — настаивал он. — Еще при первой нашей встрече вам доставило удовольствие ввести меня в заблуждение относительно того, кто вы такая!

— Когда-то я находила удовольствие, будучи сама в заблуждении относительно того, кто я такая, — тихо призналась она, виновато взглянув на Райдера. — Вряд ли вы это поймете, но я говорю правду. — И она добавила, не в силах побороть привычки во всем быть честной:

— Пожалуй, это верно, я и впрямь позабавилась над вашим смущением в тот момент, когда вы узнали правду.

О, Райдер отлично помнил тот момент! Стоило ему прикрыть глаза, и он видел, как она сидит на теплом валуне над заводью, обнимая колени, сияя лукавой улыбкой. Сейчас она вовсе не была столь уверенной в себе. Зеленые глаза ее горели тревогой, в них не чувствовалось и тени улыбки. Только вот этот защитный жест — скрещенные на груди руки — казался прежним.

— Подберите себе какую-нибудь одежду, — сказал наконец Райдер. — Мне все равно что. — С этими словами он взял лампу и вышел вон.

Мэри смотрела ему вслед, не решаясь окликнуть и не зная, хочет ли она этого. Когда свет от лампы растворился в темноте туннеля, Мэри подняла с пола монашеское платье, аккуратно свернула и уложила в сундук. Выбор был невелик. Белая сорочка и нижнее белье, да еще штаны и рубахи Райдера, невероятных размеров. Девушка воспользовалась тем, чем смогла. Вместо жакета она надела самую теплую рубаху Райдера, закатав рукава. Хотя ей было очень тепло и удобно в его носках, она отказалась от них, решив, что чем меньше будет пользоваться его вещами — тем лучше. Изысканный приказ одеться во что угодно еще не заключал в себе приглашения воспользоваться его гардеробом.

Напоследок Мэри подобрала одеяло и постелила его на кровать поверх остальных. Задумчиво разглаживая складки на толстом сукне, она гадала, придется ли ей снова завернуться в него нынче вечером. Девичьи пальцы слегка трепетали. Кто знает — может, этой ночью он прикажет ей лечь совсем голой.

Мэри широко зевнула, не успев вовремя прикрыть рот рукой. К ней на колени упала книга, которую она якобы читала за минуту до этого.

— Пожалуй, вам пора ложиться, — заметил Райдер. Он сидел, скрестив ноги, прямо на полу и так углубился в изучение каких-то карт, что даже не взглянул в ее сторону.

— А вы сами разве не устали? — спросила Мэри.

Хотя под землей было почти невозможно следить за ходом времени, она предполагала, что сейчас должен быть поздний вечер. Почти весь день Райдер провел неизвестно где, и девушка не могла отделаться от ощущения, что ее наказали. Она собралась было высказать ему эти соображения, однако, когда он вернулся, вид его отнюдь не располагал к разговорам и тем более к спорам. Он молча поужинал, а потом выгреб все из сундука с двойным дном, под которым прятал карты. И даже не позаботился глянуть в сторону Мэри. Как будто ему вообще было наплевать на ее существование.

Ну и черт с ним!

Мэри кинула книгу обратно в корзину и подавила очередной зевок. Поднявшись, она на цыпочках двинулась к кровати, стараясь не потревожить его карты, и все же нечаянно задела подолом сорочки его колено. Она остановилась как вкопанная — сорочка не пускала дальше. Мэри обернулась и увидела, что Райдер держит ее одной рукой.

— В чем дело? — удивилась девушка, завороженная силой его хватки.

Внезапно она почувствовала, что задыхается. Он не промолвил ни слова, однако Мэри было так тяжело, словно он намотал сорочку на кулак и тянул ее к полу. Колени подогнулись сами собой, и она уселась рядом. Холодные серые глаза изучали ее лицо с настороженностью сидящего в засаде хищника. Мэри была ни жива ни мертва. Даже когда Райдер отпустил сорочку, она не шелохнулась, оставаясь его пленницей.

— Я не устал, — тихо промолвил он.

— Ох! — Мэри уже успела позабыть о заданном вопросе.

— Но я хотел бы быть уставшим. — Его рука коснулась ее затылка и скользнула по шее вниз. Под сильными пальцами учащенно забилась жилка. — Зачем вы все это сказали мне, Мэри?

Девушка затаила дыхание. Райдер легонько погладил ее по щеке, потеребил пушистые завитки волос на виске.

— Вы хотели этого? — Не услышав ничего в ответ, он положил ладонь ей на затылок и немного придвинул к себе. — Или этого? — Наклонившись, он осторожно коснулся ее губ. — Значит, этого.

На сей раз он был более решителен, припадая к ее губам. Мэри едва не задохнулась. Неожиданно она обнаружила, что вынуждена ловить его дыхание. Нежные губы ее почти сомкнулись, но он заставил их раскрыться, лаская языком. Мэри невнятно всхлипнула, явно испугавшись.

Однако Райдер не отпустил ее, а прижал к себе еще сильнее, все настойчивее пробираясь языком меж раскрытых губ. Под тяжестью его тела Мэри все больше отклонялась назад — пока каким-то непонятным ей самой образом не оказалась лежащей на холодном каменном полу. Райдер распростерся рядом. Только теперь он позволил себе оторваться от ее губ. Ее зрачки расширились, а взгляд стал рассеянным, ничего не видящим. Нежные губы слегка припухли и сделались ярче обычного.

— О Боже, — хрипло прошептал он. — Тебя еще никто не целовал!

— Не правда, — сердито возразила Мэри, дивясь своему раздражению.

— Вот как? — Он коснулся губами уголка ее рта и двинулся дальше, заставив ее снова раскрыть губы. — И кто это был? — поинтересовался он.

— Джордан Рейли.

Ответ был слишком скор для того, чтобы оказаться ложью, но Райдер решил не придавать ему значения — скорее всего тот поцелуй не был взаимным. И он снова поцеловал Мэри, стараясь добиться должного ответа. Ее дыхание стало частым, а руки как бы сами собой легли ему на плечи.

— Ему было восемь лет, — призналась она через несколько мгновений. — А мне всего лишь…

Фраза так и осталась незаконченной: новый поцелуй окатил ее с головы до ног жгучей волной неутоленного желания. Мэри ощутила в нем некоторую примесь гнева — что было совсем уже непонятно — и еще сильнее обняла его за плечи. Тяжесть навалившегося на нее тела была непривычна, но приятна. Девушка нерешительно погрузила пальцы в густые иссиня-черные волосы.

Внезапно Райдер отстранился, освободился от ее рук и сел.

— Ты бы позволила мне сейчас все, верно?

Мэри уселась рядом. Ей стало не по себе от обвинения, прозвучавшего в этом вопросе, однако не в ее правилах было избегать правды.

— Верно, — честно призналась она. — Позволила бы.

— Почему?

Она не стала отвечать, а спросила сама:

— Почему это тебя разозлило?

— Вот уж не думал, что ты это заметишь, — мрачно улыбнулся Райдер.

— Я смогла… — Она немного поколебалась и закончила:

— Я смогла почувствовать это в твоих поцелуях. Может быть, я и неопытна, но не настолько уж глупа. — Она перевела дух и спросила снова:

— Так почему ты разозлился?

Райдер сокрушенно вздохнул и поднялся с пола.

— Я не злился на тебя. Ты не сделала ничего плохого — если не считать того, что разбудила во мне желание, да и то это было давным-давно. Мне не следовало тащить тебя с собой, — медленно качая головой, добавил он. — Я ошибся, понадеявшись на собственную выдержку. Надо было держаться от тебя подальше.

Мэри встала следом. Райдер поспешил отвернуться, прежде чем она тихо спросила:

— Почему?

— Потому что человек не станет жалеть о том, чего никогда не имел.

— Это не так, — возразила она. — Я знаю.

— Мы говорим о разных вещах, — ответил Райдер, повернувшись к ней. — Совершенно о разных. — У Мэри тут же возникло множество вопросов. Ей хотелось знать причину столь странного поведения. — А теперь ступай спать. У меня еще есть дела.

Мэри потянулась было за ним, но тут же сообразила, что в таком состоянии он наверняка оттолкнет ее. Ей пришлось идти так, чтобы не задеть его даже краем подола. Девушка взяла с кровати три верхних одеяла и бросила в тот угол, где сидел Райдер, а потом легла сама. Он задул все лампы, кроме одной, освещавшей загадочные карты.

— Между прочим, я все еще одета, — с вызовом произнесла Мэри.

Райдер еще ниже склонился над картами. Не глядя в ее сторону, он ответил с подчеркнутой галантностью:

— Заткнись, Мэри.

Райдер проснулся от ощущения, будто в пещере что-то не так. Он вскочил на ноги в тот же миг, как только осознал, что Мэри исчезла.

А она стояла у входа в пещеру, держа в одной руке ведро со свежей водой, а в другой — зажженную лампу.

— Решил, что я сбежала? — с любопытством спросила она.

Райдер медленно приходил в себя:

— Но ведь ты действительно ушла.

— Только за свежей водой. — Девушка повесила лампу на крюк и внесла ведро в пещеру. — Я подняла изрядный шум, и ты даже не шелохнулся.

— Лгунья.

Его голос прозвучал совершенно беззлобно, и Мэри не обиделась.

— Ну ладно, — созналась она. — Я действительно вела себя тихо, но ты должен признаться, что только теперь хватился меня. А ведь прошло целых две минуты.

— Это слишком много, — сухо заметил он, встревожившись сильнее, чем хотел бы признаться самому себе. Ведь при желании за эти две минуты Мэри могла удрать довольно далеко. — А почему ты не постаралась сбежать? Разве ты больше не хочешь выбраться отсюда?

— Я думала об этом, — ответила Мэри, опустив ведро на пол. — Я думала об этом постоянно, однако столкнулась с массой проблем. Посуди сам: если я сбегу, ты запросто можешь схватить меня, притащить обратно и заставить снова спать в одном одеяле — то есть лишить сна нас обоих. Скорее всего нам опять захочется целоваться, а может, и чего-то большего. Ты будешь винить в этом меня и подумаешь, что я заранее это спланировала, а ведь — Господь свидетель — я сама дала тебе повод так думать и, значит, никак не смогу убедить тебя в обратном, и… — Она перевела дух и закончила:

— Вывод очевиден. Мне просто нет никакого смысла пытаться сбежать.

Райдер ошалело уставился на нее. Она издевается над ним, это совершенно ясно — но отчего же тогда так серьезно сложены эти нежные губы, а в зеленых глазах светится одна лишь невинность?

— Это правда? — тихо спросил он.

Мэри безмятежно кивнула и прошла в угол с провиантом.

— Ты не хотел бы позавтракать? — спросила она. — По-моему, я очень…

Райдер схватил ее за руку и, сильным движением притянув к себе, заключил в объятия.

— А что, если я передумаю? — спросил он. — Я ведь тоже много об этом думал.

Мэри растерянно замигала. Она завороженно наблюдала за движениями его губ, оказавшихся вдруг так близко.

— Ты… думал?

Он кивнул и наклонился ближе. Его губы щекотали ей ухо.

— Я решил… — он коснулся ее щеки, — в следующий раз… — он поцеловал ее висок, — когда ты выйдешь из этой пещеры… — его язык скользнул по ее приоткрытым губам, — я прикую тебя к скале. — Он взял ее за талию и отодвинул от себя.

Мэри все еще чувствовала у себя на губах его язык, плохо понимая, что он говорит. Охваченная сладостной истомой, она с трудом держалась на ногах.

— А теперь перестань со мной заигрывать, — заключил он. — Я могу принести тебе гораздо больше вреда, чем ты — мне! — Ему оставалось уповать лишь на то, что Мэри поверит его словам.

Последующие два дня превратились в какие-то немыслимые соревнования в стоицизме. Райдер почти все время проводил за пределами пещеры и больше ни разу не предложил Мэри прогуляться с ним. Их общение ограничивалось лишь самыми необходимыми, холодно-вежливыми фразами. Естественно, старательно избегались намеки на что-то личное, а также физические прикосновения. Мэри спала по-прежнему на каменной кровати, а Райдер устроил себе ложе на полу.

Ни ее, ни его подобное положение дел не устраивало. И в одно прекрасное утро Райдер счел себя готовым заявить о грядущих переменах. Он слегка потряс за плечо спавшую Мэри.

— Отстань, — сонно пробормотала она.

— Проснись.

— Зачем? — Ей показалось, что она задала вполне резонный вопрос. С какой стати просыпаться? Чтобы намного раньше начать очередной тоскливый день, ничем не отличающийся от остальных?

Райдер совсем уж было решился напомнить свое требование относительно безропотного повиновения его приказам, но передумал:

— Потому что мы уходим.

— Уходим? — Мэри мигом вскочила на постели. — То есть уходим из пещеры? — горячо переспросила она.

Он кивнул и торопливо убрал руку с ее плеча.

— А куда мы пойдем?

— В одно место, на расстоянии дневного перехода отсюда.

— Это ни о чем мне не говорит.

— Я могу сказать тебе, как оно называется, — пожал Райдер плечами, — но ты все равно ничего не поймешь. — И он взмахнул рукой в сторону брюк, накинутых на спинку большого кресла:

— Сними свою сорочку и надень вот это. Можешь воспользоваться моей рубахой и шляпой. Иначе тебе не выдержать под солнцем.

— Мы что-нибудь берем с собой?

— Воду и сушеное мясо. Этого хватит.

— Хорошо, — кивнула она. — Я тебе верю.

— Одевайся, — велел он, не позволяя себе расслабляться в ответ на такую доверчивость. — Я буду ждать в туннеле.

Мэри мигом собралась в путь. И тихонько ахнула от удивления, увидев в руках Райдера знакомую повязку.

— Разве так уж важно, что я увижу путь наружу? Мы же не вернемся сюда!

— Я никогда такого не говорил, — возразил Райдер, туго затянув узел.

— Но… — Мэри попыталась снять повязку, но он перехватил ее руки. — Что ты собрался… — Охватившая запястья веревка мигом связала ей руки.

— Я не хотел бы бороться с тобой, Мэри.

Однако Мэри старалась бороться вовсе не с веревкой, а со слезами, подступившими к глазам.

— Но я же не сопротивляюсь, — прошептала она.

— Но будешь это делать. — Он мог бы вести ее за собой с помощью привязанной к запястьям короткой веревки, но вместо этого взял за руку и повлек вперед. — Ты наверняка будешь сопротивляться мне всю дорогу.

— Но почему? Почему ты думаешь, что я буду сопротивляться? — Однако она чувствовала, как ее тело само по себе напряглось, не желая вслепую двигаться неизвестно куда. — Что ты собрался делать?

Райдер удивил ее еще больше, когда молча обнял и дождался, пока она успокоится. Девушка ощутила на лице его горячее дыхание, и в следующий же миг он припал к ней губами. Нежный ласковый поцелуй согрел ей душу.

— Я собрался жениться на тебе, — сказал он.