Глава 6
Этим вечером, доедая третью тарелку жаркого, Рис приостановился и шумно выдохнул. Весь день он трудился, проголодался и устал. Но усталость была приятной. А живот полным.
Теперь можно было полюбоваться Мередит, тоже тяжко трудившейся — она обслуживала завсегдатаев таверны.
Рис вдруг нахмурился и покачал головой.
Нет, это несправедливо. Его работа на сегодня закончена, а у нее еще полно дел. Да обедала ли она сегодня?
Сегодня нужно было накормить небольшую компанию путешественников — мужчину средних лет и двух дам помоложе. Скорее всего одна из них жена, а вторая — свояченица или кузина. Но сколько Рис ни наблюдал, так и не сумел определить, кто жена, а кто родственница. Мужчина с обеими обращался без особого уважения или любезности. Жалкое зрелище. И это брак?!
Как только Мередит станет его женой, он сделает так, чтобы каждый знал: она принадлежит ему, Рису.
Но пока приходилось довольствоваться взглядами на свою будущую жену, ставившую на стол тарелки с дымящимся ужином, кружки с горячим чаем и беседовавшую с путешественниками. Ему становилось не по себе при мысли о том, что ей приходилось так много трудиться, но Мередит явно гордилась и даже наслаждалась своими обязанностями.
Проходя мимо столика Риса, она улыбнулась ему, кокетливо качнула бедрами, но тут же приняла серьезный вид. Едва она отошла от стола путешественников, как на них хищной птицей налетел Деррил Тьюкс.
— Скажите, пожалуйста, вы долго собираетесь здесь пробыть? — Он придвинул к столу табурет, потеснив дам. — Знаете, здесь, в Бакли-ин-зе-Мур, есть удивительные достопримечательности. Буду рад утром устроить вам экскурсию.
— Достопримечательности? — спросил мужчина с полным ртом. — Какие достопримечательности?
— Мистическое путешествие сквозь время, сэр.
Рис тихо застонал и тут же сделал глоток эля. Деррил же произносил уже знакомую ему речь: погребения, каменные кресты, скалы…
— И главное… — юнец понизил голос, — проклятые руины Нетермур-Холла.
— Проклятые? — в один голос воскликнули дамы. И переглянулись с одинаковым выражением ужаса и восторга.
Должно быть, они и в самом деле были сестрами.
— Да, проклятый дом Эшуортов, — продолжал Деррил зловещим шепотом.
Рис кашлянул и громко скрипнул стулом.
Деррил замер. Молодые леди побледнели так, что сами теперь походили на призраков. Наконец Деррил поднял голову и с виноватым видом посмотрел на Риса — словно просил разрешения продолжать. Глаз же его лихорадочно дергался.
Рис пожал плечами, взял кружку с элем и решительно поднялся из-за стола. Пусть Деррил плетет свои фантастические сказки сколько пожелает. Скоро имя Эшуортов будет означать в здешних местах нечто совершенно иное. Перестанет быть символом проклятия или дома с призраками, в общем — средством привлечения любопытных путешественников.
Он увидел Мередит у стойки бара. Она улыбалась и кокетничала со сгорбленным стариком, попросившим джина. Волосы ее опять выбились из косы, и тяжелые локоны разметались по плечам. О Боже, как приятно было наблюдать за ней!
И все же странно… Он так быстро привык к мысли о женитьбе… А ведь он всю свою взрослую жизнь содрогался при одном только слове «брак»!
Ему ужасно захотелось погладить ее волосы. А раньше ему даже в голову ничего подобного не приходило. Возможно, иногда он ощущал прикосновение жестких немытых прядей какой-нибудь потаскушки, но ему никогда не хотелось их коснуться.
Зато он жаждал прикасаться к Мередит «повсюду», хотел запустить пальцы в ее волосы и зарыться в них лицом. А как хорошо проснуться пораньше в субботу и часами лежать, считая каждую ее прядку! Муж ведь имеет право считать волосы жены, верно? Развалиться на матрасе, положить ее голову себе на грудь и гладить по волосам ради своего удовольствия…
Только нужно не снимать рубашку.
Он мысленно отругал себя за ошибку. О чем он только думал, позволив ей увидеть свой обнаженный голый торс и все шрамы, которые зарабатывал годами? Он вспомнил выражение ее лица, когда она попросила его надеть рубашку… Должно быть, ей стало неприятно… если судить по хмурым настороженным взглядам, которые она на него бросала.
Мередит нагнулась, прежде чем выставить на стойку четыре стакана. Рис шагнул к ней, желая произвести на этот раз более благоприятное впечатление.
— Даже не думай об этом. — Дорогу ему преградил Гидеон Майлз.
Следовало признать: если у этого человека хватило духу выступить против него, Риса, значит, он не из робких.
— Оставь ее в покое. Она не для тебя, — процедил Майлз. — И в этой деревне тебе нечего делать.
— Неужели? Но у меня — титул и куча документов, которые доказывают обратное.
— Зато у меня — пистолет. — Рука Майлза потянулась к поясу.
Рис небрежно отмахнулся:
— Да-да, конечно, уже видел его сегодня утром. Но особого впечатления это на меня не произвело.
Он пристально оглядел стоявшего перед ним мужчину. Среднего роста, стройный. Возможно, лет на пять моложе, чем он. В глазах же — алчный блеск честолюбца. И, судя по небрежной походке, основная черта его характера — надменность.
Рису он не понравился. Совсем не понравился.
— Вы очень тщательно охраняете свой товар, мистер Майлз.
— Моя торговля вас не касается.
— А я думаю, что касается. Очень даже касается. Я хозяин здешних мест, поэтому весьма недоброжелательно отношусь ко всякой незаконной деятельности. Вы провозите через деревню контрабандные товары, верно?
К чести Майлза, следовало сказать, что он даже не попытался опровергнуть обвинение. Невозмутимо пожав плечами, он спросил:
— И что же?..
— А то, что я положу этому конец.
— Не выйдет, — прошипел Майлз. — Держитесь от меня подальше, Эшуорт, и я не доставлю вам неприятностей. Это коммерция. Ничего личного.
— Для меня это — личное.
Рис шагнул вперед, вынудив Майлза отступить.
— Если вы во время войны перевозили французские товары, пусть в самых небольших количествах, то для меня это — личное. На деньги от вашей «торговли» могла быть куплена та пуля, которая прошла через это плечо. — Рис ткнул пальцем в старую рану. — Еще несколько дюймов, и попала бы в сердце.
Гидеон молча стиснул зубы.
— Не я в этом виноват! — выпалил он наконец. — И ведь пуля не нашла свою цель, верно?
— Да, вполне. Так что забудьте обо мне. Поговорим о других. Сколько бренди ушло на оплату каждого штыка или сабли, пронзивших тела моих солдат?
— Не знаю. — Глаза Гидеона сверкнули. — Полагаю, ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы жители деревни не умерли от голода после того, как вы покинули Девоншир.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
— Полагаю, вы правы, — пробормотал наконец Майлз. — Это и впрямь личное.
— Разумеется, — кивнул Рис.
— Так вот, Эшуорт, у вас есть неделя, чтобы убраться из моей деревни. Иначе я лично об этом позабочусь.
Рис рассмеялся и покачал головой:
— Вы или ваша армия? О, погодите, я забыл! Армиям тоже не удалось меня убить.
— Неделя, ясно? — Майлз попятился к двери, остановившись лишь для того, чтобы добавить: — Я вернусь через неделю. И не дай Бог, если застану вас здесь!
Едва за Гидеоном закрылась дверь, как Рис о нем забыл. Можно подумать, он позволит какому-то гнусному контрабандисту решать, какое время он имеет право находиться на своей земле. Абсурд!
Подойдя к стойке, он сел на табурет и увидел, что Мередит открывает новый бочонок с вином — при этом напрягавшиеся мышцы рук разительно контрастировали с тонкими чертами лица и изящной фигуркой.
— У вас нет служанки, чтобы помогала по вечерам? — спросил Рис, оглядывая комнату.
Мередит покачала головой:
— Сейчас нет. Постоянная служанка родила несколько недель назад. Не знаю, когда она сможет вернуться.
— Когда прибудет следующий почтовый дилижанс?
— Завтра.
— Могу я попросить несколько листочков бумаги и чернила?
Мередит молча пожала плечами, продолжая раздавать стаканы с вином. Но через несколько минут на стойке словно сами собой появились два листочка тяжелой кремовой бумаги, перо и маленькая чернильница.
— Кому вы пишете? — спросила она, поставив локти на стойку. — Другу?
— Не совсем.
На самом деле Джулиан Беллами вполне мог оказаться врагом. Вместе с Рисом и герцогом Морлендом Беллами был одним из трех выживших членов «Стад-клуба». Он был ближе всех к Лео, и, судя по всему, трагическая смерть друга его потрясла. После гибели Лео Беллами казался человеком одержимым, полным решимости найти и поставить перед судом его убийц.
Но в последние недели нашлись свидетели. Если верить шлюхе, видевшей, как убивали Лео, Беллами мог иметь какое-то отношение к преступлению.
Рис хотел попросить Морленда переслать его вещи в Девоншир. В школьные годы они обменивались не столько словами, сколько ударами, но теперь Рис считал Морленда своим другом. Однако сейчас герцог проводил медовый месяц в своем кембриджширском поместье, так что у Риса не оставалось иного выбора, кроме как написать Беллами. Убийца или нет… но больше некого было попросить об услуге.
Рис медленно выводил буквы огрубевшими пальцами. Следовало постараться, чтобы получилось разборчиво.
Написав полстраницы, он уронил перо и пошевелил пальцами.
— Почему бы вам не пустить в ход левую руку? — неожиданно спросила Мередит, кивнув на его скрюченную правую. — Почему вы пытаетесь ей писать? Вы же левша.
«Откуда она знает?» — удивился Рис. Да, он действительно был левшой. Но каждый раз, когда он в детстве пользовался левой рукой, отец бил его. Пришлось переключиться на правую. Тогда его стали бить за плохой почерк. Поэтому он стал упорно практиковаться, пока его каракули не стали довольно разборчивыми.
Но тогда его стали бить по другим причинам.
— Хотите джина? — спросила Мередит, кивнув на бутылку.
— Спасибо, нет.
Пожав плечами, она налила себе полстакана и поднесла стакан к губам.
— Вас это слишком беспокоит? — спросила она, многозначительно обводя взглядом комнату.
Уже зная, что увидит, Рис отвернулся. Все глазели на него — смотрели с ненавистью, страхом и изумлением.
Он узнал нескольких «факелоносцев». А стоявшие у камина Хэролд и Лоренс Симонс сверлили его злобными взглядами.
— Они братья или кузены? — спросил он, кивком указывая на парочку.
— Родственники, — ответила Мередит с улыбкой. — Их мать спала с двумя братьями. И теперь никто не может понять, кто чей сын. Так что они либо братья, либо кузены.
— Это кое-что объясняет, — пробормотал Рис, снова повернувшись к стойке бара. — Но их взгляды меня не волнуют. Я привык. Со временем они опомнятся.
Мерри не ответила, молча прихлебывая джин.
— Когда мы объявим о помолвке, — сказал Рис, — они опомнятся гораздо быстрее.
Мередит фыркнула в стакан.
Рис продолжил писать.
— Все еще удивляетесь? Говорю вам, это судьба. Понимаю, поклонник из меня незавидный, и я не много могу предложить. Потому и начал строительство коттеджа. Сегодня почти закончил фундамент. Дом должен быть достаточно велик для нас троих, поэтому я выстрою два этажа. — Он почесал в затылке и добавил: — Но это займет какое-то время. Слишком много камней придется собрать.
— О чем вы? — Мередит подняла брови. — Ведь на вершине холма — огромная груда камней.
Она имела в виду развалины Нетермур-Холла. И была права. Руины являлись идеальным источником строительного материала. Но Рис не мог заставить себя брать камни из прошлого, чтобы строить дом будущего. Коттедж должен был знаменовать начало новой жизни.
— Я оставил их для перестройки Нетермур-Холла, — солгал он. — И поищу камни для коттеджа. Или выломаю гранит из склона.
— Почему бы просто не использовать солому с глиной?
Странно, но об этом он не подумал. В долине почти все дома были выстроены из смеси глины с соломой.
— Это намного легче и быстрее. И куда дешевле. Если все сделать правильно, дом простоит века. — Мередит подняла глаза к потолку. — Именно такой материал я собираюсь использовать, когда получу возможность расширить гостиницу. О, у меня полно на нее планов!
Рис подписался, сложил письмо и сунул в карман.
— Расскажите о них.
Она насмешливо взглянула на него:
— Напрасно вы спрашиваете о моих планах. Им все равно не суждено сбыться.
— Ну пожалуйста… Мне все равно интересно.
— Хорошо, так и быть, — кивнула Мередит.
Она поставила на стойку второй стакан и налила Рису джина. Несмотря на нелюбовь к крепким напиткам, он не стал возражать. Не следовало позволять ей пить одной. Поэтому он взял стакан и осторожно пригубил из него.
Горло обожгло словно огнем.
— Черт побери… — Он закашлялся. — Это не плимутский джин.
— Да, местной выгонки. Лечит все болезни.
— Хотите сказать… вызывает их?
Рис сделал второй глоток и обнаружил, что на этот раз жжения почти не было.
— Продолжайте. Вы рассказывали о своих планах.
Она снова наполнила свой стакан.
— Будет возможность, добавлю новое крыло. Под возможностью я подразумеваю деньги, разумеется. Нужны комнаты на верхнем этаже, большая столовая и салон внизу. Все это будет примыкать к основному зданию и окажется напротив конюшни. Таким образом двор будет огражден не с двух, а с трех сторон.
Рис внимательно слушал, когда Мерри описывала меблировку и столовые приборы. Гостиница «Три гончие» была очень выгодно расположена на единственной дороге, пролегавшей в этой части пустошей. Гостиница, стоявшая в шести милях отсюда, вниз по дороге, частенько перехватывала постояльцев, но Мередит намеревалась это изменить.
— Теперь, когда война закончилась, люди начнут путешествовать ради собственного удовольствия — так почему бы «Трем гончим» не получить кусочек этого пирога?! — Оживившись, Мередит продолжала: — Если комнаты будут больше, лучше обставлены, а в конюшне появятся почтовые лошади, здесь начнут останавливаться знатные люди. И почему бы им на время не прервать путешествие, чтобы осмотреть Дартмур? Как вы сказали, эти пустоши по-своему очень красивы…
— Прекрасны. Я сказал «прекрасны».
— Вот именно. — Она улыбнулась. — Значит, прекрасны.
Их взгляды встретились — и оба замерли. Рис упивался каждым мгновением. Эти прелестные глаза словно возвращали ему молодость, омывали светом…
Наконец, грустно улыбнувшись, она нервно облизнула губы и громко объявила:
— Мы закрываемся, джентльмены!
Последние посетители поднялись и потащились к двери. Один из них зевнул, и Рис невольно последовал его примеру.
— Должно быть, вы устали, — заметила Мередит, вытирая руки о передник. Она расставила по местам стулья, заперла дверь и добавила: — Простите, что задержала вас болтовней о своих глупых планах.
— Они вовсе не глупые. Наоборот, вполне разумные.
Они вместе направились к задней лестнице. Хотя планы Мерри казались несбыточными, Рис восхищался ее умом и характером, восхищался даже больше, чем ее чудесными волосами и глазами, — а это о чем-то говорило.
— Вы действительно все продумали, не так ли?
— Совершенно верно, продумала. И горжусь этим. Горжусь тем, чего достигла, но могла бы сделать гораздо больше.
— Я в этом уверен.
— Так что, видите… — она замялась, — деревня, гостиница, мой отец, я… Нам будет лучше без вас. Вы можете ехать, Рис. Живите своей жизнью и оставьте нас в покое.
Проигнорировав ее слова, Рис прислонился плечом к дверному косяку. Никуда он не поедет.
— Боже, вы прекрасны, — вырвалось у него, хотя он вовсе не собирался это говорить. Он вообще не помнил, чтобы говорил женщине нечто подобное. Черт возьми! С Мередит все казалось непривычным. А может, он просто так неопытен?..
Джин. Во всем виноват джин. Спиртное всегда делало его сентиментальным и импульсивным.
Мередит внезапно улыбнулась:
— Сэр, неужели вы флиртуете?
— Нет. Не умею флиртовать.
— Рис, говорите правду!
Она стала кокетливо играть с воротничком его рубашки. Голос ее стал хрипловатым.
— Все эти разговоры о свадьбе, судьбе и предназначении… Скажите, Рис, все это с целью завлечь меня в постель?
Неужели он настолько пьян?.. Или в ее голосе действительно прозвучала надежда?
При мысли о том, что она ляжет с ним постель, у него закружилась голова. И перед его мысленным взором возникли безумные непристойные картины — как те гравюры, которые солдаты носили в сапогах и продавали дороже золота. И из-за проклятого пламени джина, лизавшего внутренности, Рис едва не поддался соблазну осуществить на деле то, о чем мечтал. Ему ужасно хотелось найти ее самое потаенное местечко и, сгорая от счастья, провести в нем целую ночь напролет.
В глазах Мередит промелькнула неуверенность.
— Рис, вы не хотите меня?
О дьявол! Конечно, он хотел ее. Хотел так сильно, что ныли сжатые до боли челюсти. Хотел так сильно, что мог бы, подобно Самсону, схватиться за дверной косяк и обрушить всю эту чертову гостиницу.
Но он вчера уже сделал одну ошибку. Слишком уж торопился. Поэтому сейчас изобразил улыбку.
— Я берегу себя для брачной ночи, дорогая.
Взрыв смеха привлек его взгляд к ее губам, и он уже не мог отвести от них глаз. У нее были чудесные губы. Темно-розовые по краям, чуть краснее в центре. Нижняя — более пухлая. Плюс высокие скулы, решительный разлет бровей и заостренный подбородок. Но губы… мягкие, сочные, нежные, не то что остальные черты, выражавшие силу и волю.
Он хотел… нет, жаждал отведать их вкус.
— Нет, — прошептал Рис, взяв в ладони ее лицо. — Пока что я не унесу тебя в свою постель. Но поцелую.
