Глава 2

— Я… вы… — лепетал парень. — То есть это не…

— Я позабочусь о нем, Деррил, — заявила Мередит. И, подтолкнув ошеломленного конюха, приказала: — Немедленно на конюшню!

Рис неотрывно на нее смотрел, и Мередит, чтобы не поддаться искушению и не ответить тем же, поспешно отвернулась и сделала вид, что поправляет бутылки. Пока что она довольствовалась взглядами украдкой, но могла бы смотреть на него всю ночь, изучая каждую черточку его лица. Запоминая перемены и те черты, которые совсем не изменились.

Сначала она заметила его волосы. Вернее — их отсутствие. Теперь он стриг их очень коротко, и в первый момент встречи это сбило ее с толку. В ее памяти сохранились длинные волны темных волос, перевязанные кожаным шнурком. Или в беспорядке падавшие на лоб. В те времена он иногда пытался спрятать лицо, то есть очередной синяк, лиловеющий под глазом.

Но теперь он, казалось, вовсе не стремился скрыть свои увечья, хотя его лицо как бы представляло собой испещренную полосами карту, которую она не узнавала. Не узнавала, но при этом благословляла зажившие раны — свидетельство того, что на сей раз она видит не сон. Перед ней действительно сидел Рис Сент-Мор, огромный и вызывающе мрачный. О Боже, он сидел прямо здесь, перед ней! Через четырнадцать лет…

— Я знаю вас, — медленно проговорил Рис с сомнением.

— Разве? — Отчаянно пытаясь скрыть волнение, Мередит потянулась к его снова опустевшей кружке.

Но его пальцы сжали ручку кружки. Большие, огрубевшие, сильные… И он опять уставился на нее своими великолепными глазами. За все годы, которые она провела в поместье Нетермур, Рис Сент-Мор никогда не смотрел на нее вот так! Он вообще едва ли ее замечал.

Сейчас его глаза были свирепы и прекрасны, как и все остальное в нем. Бархатисто-карие с янтарными прожилками. Как лучший коньяк или…

— Бренди, — выдохнула она.

Его брови, чуть приподнялись. А широкий шрам раздвоился.

— Хотите бренди?

Она откашлялась.

— Здесь ночи холодные. Мужчине требуется что-то покрепче эля, чтобы согреться.

— Разве? — Губы Риса раздвинулись в чувственной улыбке.

Мередит мысленно выругалась, понимая, что ее слова прозвучали как приглашение к флирту. Но вовсе не это было ее намерением.

Конечно, она не находила идею согреть Риса Сент-Мора такой уж отталкивающей. Наоборот, в своих фантазиях она множество раз проделывала именно это…

— Я… я только хотела…

— Да, знаю. Спасибо, миссис Мэддокс, но я не пью крепких спиртных напитков.

Что ж, может, он и не нуждался в выпивке. Зато нуждалась она.

Мередит потянулась за бутылкой, спрятанной под прилавком, — то были ее личные запасы — и налила себе щедрой рукой.

— Я знаю вас, — повторил Рис. На этот раз его слова звучали как утверждение. Голос же казался более низким, чем прежде, и он проникал в самые глубины ее души. — Я не помню вас, но знаю, — добавил Рис.

Она медленно поднесла к губам стакан с джином и, желая подкрепиться, сделала глоток, прежде чем назваться девичьей фамилией.

— Я Мередит Лейн. Возможно, вы не помните, но мой отец…

— Был старшим конюхом. Конечно, я припоминаю. — Рис склонил к плечу голову и прищурился. — Выходит, вы дочь Джорджа Лейна? Невероятно! Когда я в последний раз видел эту девочку, она представляла собой сплошные кости и веснушки.

Щеки Мередит вспыхнули. Он действительно ее помнил! Конечно, не так, как ей хотелось бы, но все же…

— Мерри Лейн, — сказал он с улыбкой. И тихо рассмеялся. — Ох, поверить не могу, что вы та самая малышка Мерри Лейн.

Щеки Мередит снова налились краской. Так вот что он запомнил… Запомнил ее дурацкое сентиментальное имя. Если они сталкивались на конюшне, он, нетерпеливо отстраняя ее, с усмешкой говорил:

— Беги домой, Мерри Лейн.

— Но я уже не Мерри Лейн, — небрежно бросила она, вытирая тряпкой стойку. — Вы слишком долго отсутствовали… За это время многое изменилось.

— Вы правы, миссис Мэддокс. Да, вы правы.

Неожиданно став серьезным, Рис откашлялся и спросил:

— А ваш отец… он еще жив?

— Да, и он сейчас наверху. Теперь отец работает в конюшне гостиницы. А ему помогает Деррил… Хотя в стойлах чаще всего бывают лишь вьючные пони и кони редких постояльцев.

— Я бы хотел с ним повидаться, — сказал Рис.

— Тогда вам придется подождать. Сейчас он спит, но завтра вы можете… — Мередит помолчала. — Полагаю, вы захотите остаться на ночь. Ведь это единственная гостиница на много миль вокруг.

«Пожалуйста, останься, — умолял ее глупенький внутренний голосок. — Пожалуйста, не уходи пока…»

— Да, на ночь, — кивнул Рис.

— Всего одна ночь?..

Конечно, это не имело значения. Останется он на ночь или на две, все равно рано или поздно уедет. Ему здесь нечего делать. Унаследованные им земли были в основном ничего не стоящими пустошами. А сам Нетермур-Холл представлял собой сгоревшие развалины, и их следовало оставить в таком виде.

— Да, всего одна ночь. — Он едва заметно улыбнулся. — Если найдете комнату для «живого призрака».

— Не обращайте внимания на Деррила, — поспешно проговорила Мередит. — Он много лет сочинял и приукрашивал эту сказку. И повторяет ее всем постояльцам, пытаясь соблазнить их остаться еще на одну ночь. Так больше дохода для гостиницы и для его кармана. Некоторые обитатели коттеджей, что находятся по маршруту экскурсии, даже делают сувениры на продажу. Миниатюрные каменные кресты и тому подобное.

— Какая изобретательность! Трудолюбивый конюх, хлопотливая молодая женушка… Похоже, старому Мэддоксу повезло.

— Он вот уже шесть лет как в могиле. Так что повезло или нет — зависит от вашей точки зрения.

Рис стиснул зубы. Помолчав, сказал:

— Так вы — вдова?

Мередит кивнула.

— Сожалею, миссис Мэддокс.

— Не стоит. — Мередит принялась начисто вытирать стакан. Черт побери, ведь она вдова и хозяйка гостиницы, а через два лета ей исполнится тридцать. Как же он ухитрился заставить ее снова почувствовать себя робкой молоденькой девушкой? — Просто прошло уже много лет, — пояснила Мередит, — и сейчас я вдовею дольше, чем пробыла замужем. А Мэддокс оставил мне гостиницу, так что мы вполне обеспечены.

— Мы? У вас есть дети?

Знакомая боль в груди появилась и тут же ушла. Мередит покачала головой:

— Нет, нас только двое. Я и отец. И еще — Деррил. С тех пор как умерла его тетя. Хотя… наверное, и все жители деревни. Нужно же им было как-то выживать, верно? Ведь барон, хозяин всего вокруг, покинул нас еще четырнадцать лет назад…

Рис молча уставился в свою кружку. Потом наконец поднес ее к губам и осушил.

Выглядел он виноватым, и Мередит пожалела о том, что высказалась с такой прямотой. Но ему следовало знать, что всем им пришлось нелегко. Покойный лорд Эшуорт был настоящим ублюдком, но он-то по крайней мере хотя бы иногда выплачивал жалованье и давал местным торговцам какие-то заказы. А после того как Нетермур сгорел и семья покинула эти места, деревня осталась на грани разорения. Здесь почти не было ферм — да и что можно вырастить на камнях?! Бакли-ин-зе-Мур потеряла целое поколение, поскольку молодые люди один за другим уходили искать лучшей доли. В военной тюрьме в Принстауне предоставляли рабочие места. А остальные уезжали еще дальше, в Эксетер или в Плимут. Немногие же оставшиеся, такие как Деррил, полагались на доходы, получаемые от «Трех гончих», или занимались темными делишками.

Кстати, о темных делишках… В этот момент, словно услышав ее мысленный зов, в таверну вошел Гидеон Майлз.

Все собравшиеся громко приветствовали его, на что Гидеон галантно коснулся пальцами козырька кепки. Он, как всегда, наслаждался своей известностью и энергично тряс протянутые ему руки. Однако вскоре его проницательный взгляд остановился на Мередит. И та прекрасно понимала, что не стоило ждать, когда он подойдет.

— Сейчас вернусь, — предупредила она Риса, выходя из-за стойки. Ведь тот — просто проезжающий. И останется на одну ночь. А они с Гидеоном вели дела. Но вот если Гидеон столкнется с Рисом — жди беды.

Гидеон приветствовал ее улыбкой. Он был совсем еще молод, моложе Мередит года на три, но самоуверенности в нем было хоть отбавляй. Кроме того, на свою беду, он был слишком красив.

— Так-так… — начал он. — Похоже, вам не терпится меня увидеть. Что ж, причина — самая подходящая. На этой неделе у меня для вас бочонок мадеры.

— Да-да, прекрасно, — пробормотала Мередит, украдкой бросив взгляд на Риса. — Но нам лучше выйти и обсудить наши дела во дворе.

— Во дворе?.. Но я только что вошел. А на улице холодно, как в «киске» ведьмы. И почти так же сыро, — проворчал Гидеон. И тут же, словно что-то сообразив, с чувственной улыбкой прошептал: — Но если вам захотелось уединения, то предлагаю другое место…

Мередит тяжко вздохнула. Сейчас было не самое подходящее время для флирта. Оттолкнув Гидеона, она сообщила:

— Вы не сможете разгружать фургон сегодня ночью.

— О чем вы? Да, понимаю, туман довольно густой, но к тому времени, когда навьючат пони, погода…

— Нет-нет, нельзя. Я серьезно, Гидеон. Сегодня ночью невозможно. Завезите фургон в сарай, и мы накроем его одеялами и тряпками. А Деррил для верности может на нем переночевать.

Гидеон презрительно фыркнул:

— Я не доверил бы Дерриду Тьюксу охранять мою выпивку, даже если пришлось бы ненадолго выйти, чтобы облегчиться. — Тут из глаз Гидеона исчезло веселье, и он добавил: — У меня сегодня очень ценный груз, Мередит. Двое моих людей, вооруженные пистолетами, стерегут его. Было бы слишком рискованно оставить груз в сарае.

«Двое с пистолетами?» — удивилась Мередит. Она снова посмотрела в сторону бара.

— И как обычно, у меня там есть кое-что для вас, Мередит. Вы же знаете, я щедро плачу за использование пони вашего отца.

— Знаю-знаю. Но вы не понимаете…

— Я понимаю одно: вы постоянно оглядываетесь на того джента у стойки. Дюжий урод, верно? Откуда он? — допытывался Гидеон. Внезапно помрачнев, спросил: — Может, он напугал вас?

— Нет-нет, это просто проезжающий, — пролепетала Мередит. И тут ее осенило. — По крайней мере сам он так говорит. По-моему, его послал с каким-то поручением лидфордский судья. Лучше не давать ему причин для подозрений. Подождите до утра, пока он не уедет.

— Сами знаете, я не могу перевозить товар днем. А лидфордский судья уже больше года у меня в кармане. — Гидеон стащил куртку и швырнул ее своему сообщнику, стоявшему неподалеку. — Что ж, пожалуй, пойду познакомлюсь. Прибавьте его выпивку к моему счету, хорошо?

Мередит попыталась протестовать, но Гидеон уже шагал к стойке.

— Я Гидеон Майлз, — объявил он, бросив свою кепку у локтя Риса.

Рис поднял голову и спросил:

— Мне следует знать это имя?

— Да, полагаю, что так. Впрочем, скромность никогда не входила в число моих добродетелей.

Рис со вздохом уперся ладонями в стойку и поднялся. Мередит заметила неуверенную улыбку Гидеона. Тот был мужчиной крупным, но Рис явно подавлял его своим присутствием.

— Можете больше ничего не говорить, — заявил Рис. — Хотите, наверное, показать мне волшебную пещеру и продать бутылку с золотым песком эльфов?

Теперь Гидеон по-настоящему растерялся. Но все же проговорил:

— Я не знаю, на что вы намекаете, черт побери, но чувствую: нужно бы хорошенько врезать вам за эти слова.

Мередит сокрушенно покачала головой. Хочешь не хочешь, придется вмешаться.

— Простите, что перебиваю, — сказала она Рису. — Мистер Майлз — наш местный… поставщик мануфактуры. — Она проигнорировала выражение оскорбленной гордости на физиономии Гидеона. Но он скоро поймет причину ее лжи. — Мистер Майлз, это Рис Сент-Мор, новый лорд Эшуорт.

Все присутствовавшие тут же замерли. И все разговоры оборвались на полуслове. Имя Эшуорт произвело такой же эффект, как недавний взмах медным подсвечником. Потому что в этом имени таилась угроза.

— Эшуорт? — злобно процедил Гидеон.

Рис оставался бесстрастным.

— Да, мистер Майлз, — спокойно ответил он. — Похоже, теперь мы познакомились.

По комнате прокатился ропот. И было слышно, как ножки стульев скребли по сланцевым плитам пола.

— Что вы здесь делаете? — осведомился Гидеон.

— Все, что мне угодно. Я перед вами не отчитываюсь.

Мередит поняла: следовало поскорее положить конец этой сцене. Ведь она едва успела убрать комнату после первой драки. А во дворе ждали вооруженные люди Гидеона с фургоном контрабандного товара, ради которого тот готов был убить всякого, кто на этот товар посягнет.

— Он здесь на одну ночь, — объявила Мередит. — И я как раз собиралась показать ему комнату, мистер Майлз. А ваш товар подождет до завтрашнего утра. И теперь вы, наверное, понимаете, почему нельзя разгрузить ваш фургон сегодня.

Он понял. Но разозлился еще больше. И, набычившись, проворчал:

— Деррил и без вас может проводить его наверх.

— Но это моя гостиница. А он мой постоялец, — заявила Мередит. — Прошу идти за мной, милорд.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась к задней лестнице в надежде, что Рис последует за ней. Он последовал, и древние ступеньки застонали под его тяжестью.

— Простите, что доставляю вам столько хлопот, — извинился Рис.

— Никаких хлопот, — заверила Мередит, замедляя шаг. — Но если не посчитаете меня слишком бестактной… Скажите, почему вы здесь?

Рис тяжко вздохнул:

— Откровенно, миссис Мэддокс?

Она оглянулась и молча кивнула.

— Так вот я сам себя об этом спрашиваю, — ответил Рис предельно откровенно.

— Вот ваша комната, — сообщила Мередит, уже в коридоре. Открыв дверь, она отступила в сторону.

Рис вошел и медленно повернулся, разглядывая комнату. Мередит затаила дыхание, ожидая его суждения. Она только на днях закончила заново обставлять эту спальню — первую по ее плану сделать из «Трех гончих» респектабельное заведение. Настоящую гостиницу, где богатые путешественники заранее хотели бы провести ночь, а не просто случайно оказаться здесь из-за сломанного колеса кареты, например.

Мередит со вздохом принялась разводить огонь. Только сегодня днем она стояла посреди этой комнаты, ужасно гордая своими новыми занавесями с оборками и стеганым одеялом. А голубая фарфоровая ваза на каминной доске, по ее мнению, добавляла спальне элегантности.

Теперь же, оглядывая комнату как бы глазами Риса, она заметила голые потолочные балки и обшарпанные стены, а также почувствовала удушливый запах торфяного дыма от камина… Увы, все выглядело безнадежно жалким и унылым.

Можно представить, какой посчитают эту комнату титулованные джентльмены! Кого она пытается одурачить?

— Деррил принесет ваши вещи. Попросить его выполнить обязанности камердинера?

— Не стоит, — поспешно ответил Рис, и Мередит показалось, что его передернуло. — Это совершенно необязательно.

— Умывальник в углу, сэр. — Рис молча кивнул, и она добавила: — По утрам мы подаем завтрак внизу. А если вам что-то понадобится, то дайте знать.

— Спасибо. — Рис поднял глаза к потолку. — А эта комната, она…

— Да, сэр, сильно продувается, я знаю. Простите. Ночью я пришлю Деррила — подбросить торфа в огонь. А в сундуке есть еще одно одеяло. Но если станет слишком жарко, то приоткройте окно. — Тут Мередит с ужасом поняла, что трещит как безумная сорока и не может прикусить язык. Помолчав, она добавила: — Конечно, комната довольно бедная по сравнению с теми, к которым вы привыкли, но надеюсь, вы найдете ее не слишком неудобной.

Рис повернулся к ней, улыбаясь, и она вдруг лишилась дара речи.

— Неудобной? — переспросил Рис. — Поверьте, в армии я чаще всего проводил ночи на голой земле. А мои комнаты в Лондоне были почти пусты и невыносимо холодны. Уверяю вас, это лучшая спальня из всех, в которых я ночевал. Уже много лет у меня не было ничего подобного. Истинная роскошь. Сегодня ночью я буду спать очень крепко.

Сердце Мередит радостно подпрыгнуло. Черт побери! Она по-прежнему тоскует по нему! Тосковала с самого детства, и, как видно, ничего не изменилось. Но утром он уезжает…

— Собственно говоря, — беспечно проговорил он, подходя к окну и выглядывая наружу, — я так доволен этой комнатой, что готов расцеловать вас за нее.

О Боже! Вряд ли поцелуй исцелит ее тоску по нему!

А он вдруг резко вскинул голову, словно удивившись собственным словам. Ну еще бы! Такое абсурдное желание! Ведь когда он в последний раз видел ее, то не заметил ничего, кроме костей и веснушек.

Словно в подтверждение ее мыслей, он покачал головой и пробормотал:

— Как странно.

Мередит попыталась рассмеяться, но не смогла. А он подошел к ней совсем близко. Прогрохотал в своих огромных сапогах по старому скрипучему полу, который она, стоя на четвереньках, отдраила песком всего несколько дней назад. Ох, плечи до сих пор болели…

Его темно-карие глаза не отрывались от ее лица, когда он проговорил:

— Мне очень хочется поцеловать вас. — Протянув руку, Рис убрал с ее плеча выбившийся из косы локон и стал медленно накручивать его на палец. — Так что скажешь на это, Мерри Лейн? Покажешь, как нужно приветствовать старого знакомого?

Она могла бы отшутиться или отступить. Теперь-то она знала, как уклоняться от настойчивых мужчин — в таверне это приходилось делать постоянно. На каждого из тех немногих, которых Мередит пускала в свою постель после смерти мужа, приходились десятки отвергнутых. Но всю свою жизнь она мечтала именно об этом мужчине, сейчас смотревшем на нее с тем же желанием, что и все остальные. И говорил он те же слова: «Мне очень хочется поцеловать вас»…

Нет, это уже слишком! Изнемогая от нервного напряжения, она выпалила:

— Вам что-то еще требуется, милорд?

— Нет. — Рис мгновенно отступил и отвернулся, но она успела заметить боль в его глазах. — Нет, больше ничего. Прошу прощения. Не стоило мне это говорить. Больше такого не случится.

Мередит не сдвинулась с места. Рис же вернулся к окну и, не оборачиваясь, пробормотал:

— Вам лучше оставить меня.

Мередит тут же выскользнула за дверь и закрыла ее за собой. Ударив по ручке, прошептала:

— Черт, черт, черт. — Еще никогда она не была так зла на себя! Только что она упустила возможность — единственную, которую судьба ей предоставила, — поцеловать того, кого хотела с тех пор, как поняла, что означало это желание. Мало того, она сделала все, чтобы он неверно понял причину ее отказа. Теперь он считал, что она находила его непривлекательным. Недостойным поцелуя. Но ведь это неправда! Неправда!

Гидеон все еще торчал в баре. Следовало позаботиться о том, чтобы надежно спрятать его фургон в сарае. И еще обслужить завсегдатаев, не потеряв при этом очередной предмет мебели.

А Рис уедет завтра. И больше она никогда не получит такого шанса. А ведь она так много работала ради процветания этих мест. Каждый день, с утра до ночи. Неужели она ничего не заслужила лично для себя?

Мередит решительно постучала в дверь. А когда Рис открыл, быстро проговорила:

— Можете. Можете поцеловать меня. Я не стану возражать.

— Не станете?

— Нет.

Он взял ее за подбородок и приподнял лицо. И только тогда она сообразила, что адресовала свои слова пуговице на его плаще.

Рис погладил большим пальцем ее щеку, и она прикрыла глаза. Он повторил ласку, и все тело ее словно запело.

Не в силах выдержать предвкушения, она открыла глаза.

Но он не поцеловал ее.

— Спасибо вам за это, — прошептал он, снова погладив кончиком пальца уголок ее губ. — Доброй ночи, миссис Мэддокс. — Рис подтолкнул ее к порогу, потом закрыл за ней дверь.