Книга: Наконец пришла любовь
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23

Глава 22

Дни проходили в делах, и Дункан обнаружил, что порой ему не хватает времени в отличие от последних пяти лет, когда он зачастую томился от скуки.
После шести лет отсутствия он задался целью заново ознакомиться с хозяйством поместья. Обычно эта деятельность занимала все утро, а иногда прихватывала часть дня. Он по-прежнему старался проводить как можно больше времени с Тоби. К осени Дункан собирался нанять ему гувернантку или учителя, но это не значило, что он будет уделять ребенку меньше внимания. Кроме того, ему приходилось принимать соседей, которые не замедлили явиться с визитами. Некоторыми двигало искреннее радушие, другими обычное любопытство. И тех и других Дункан принимал с неизменной учтивостью, а Мэгги с неподдельным теплом. И она всегда открыто говорила о Тоби. Возможно, кто-то отнесся к этому факту с осуждением, но чета Мердоков пригласила малыша на день рождения своего младшего сына, а на следующий день их четверо детей приехали в Вудбайн-Парк, чтобы поиграть с Тоби.
Визиты полагалось возвращать. Кроме того, Мэгги пообещала соседям давать обеды, устроить прием в саду и, возможно, бал накануне Рождества – с праздничным полдником для детей.
По вечерам, после того как Дункан укладывал Тоби в постель, рассказав ему сказку, поцеловав в лоб и пожелав спокойной ночи, наступало время продолжить ухаживание. В хорошую погоду они, взявшись за руки, прохаживались по аллее. А однажды в дождливый день они танцевали в галерее под мелодию, которую напевали сами запыхавшись от смеха и быстрых движений.
Все это неизменно заканчивалось поцелуями и объятиями, на удивление целомудренными, если учитывать то, что бывало потом в спальне. Приходилось только удивляться, как им удавалось не выглядеть утомленными и осунувшимися из-за постоянного недосыпания.
Но вечера в своем роде были не менее пьянящими, чем ночи.
Он влюбляется, понял Дункан. Маргарет и раньше нравилась ему, он уважал ее, наслаждался ее обществом и беседами с ней. Его физическое влечение к ней было ненасытным. А теперь к этим чувствам прибавились доверие и благодарность за ее отношение к Тоби. Каждый день Дункан приносил ей цветы из сада, и она всегда прикалывала одну из роз к своему платью.
Маргарет сразу нашла подход к Тоби. Она не навязывала ему свое общество или внимание, но всегда была рядом, когда он нуждался в них. Она охотно становилась его партнером, когда они играли в крикет, прятки или другие игры. Она была благодарным зрителем, когда он плавал в озере, лазал по деревьям или совал ей под нос пойманных лягушек или бабочек для осмотра, перед тем как отпустить. Она всегда была готова удивиться, как высоко он подпрыгнул, и восхититься, как долго он сумел проплыть, прежде чем пошел ко дну. В один из дней, когда Дункан был занят, она сводила его на день рождения к Мердокам, которые жили на краю деревни, и ждала, пока закончится праздник, чтобы отвести его домой. И у нее всегда находились слова утешения, когда он прибегал с шишками, синяками или царапинами, что случалось по меньшей мере раз в день. Как-то раз она поцеловала его в ладошку, которую он ушиб, пытаясь поймать мяч. Тоби захихикал и снова помчался играть, забыв о боли.
Дни проходили в приятных заботах. Не хватало только одного – окончательного шага к полному доверию. Дункан страшился этого последнего шага, хотя и твердо обещал себе, что скоро сделает его. К несчастью, он слишком долго выжидал, хотя ничто не предвещало беды в тот вечер, когда она случилась.
День выдался жаркий, и даже вечер не принес прохлады.
Маргарет сбежала по лестнице, накинув на плечи легкую шаль.
– Тоби заснул? – спросила она у Дункана, ожидавшего ее в холле.
– Да.
Ее взгляд упал на сверток, который он держал под мышкой.
– Что это? – поинтересовалась она, хотя и так было ясно.
– Полотенца, – ответил он. – Мы будем плавать.
– Плавать? – Она подняла на него глаза и рассмеялась.
– Плавать, – подтвердил Дункан. – Сегодня, когда мы ходили купаться с Тоби, оставив тебя на берегу, я заметил, что у тебя завистливый вид.
– Ничего подобного, – возразила Маргарет.
– Лгунья, – усмехнулся он. – Тебе просто не терпелось понырять с нами.
– Вовсе нет, – сказала она.
– Ты умеешь плавать? – поинтересовался Дункан.
– В детстве умела, – ответила Маргарет. – Я уже сто лет как не пробовала даже залезть в воду. Это неприлично, Дункан.
Он только усмехнулся.
– Но, Боже, – сказала она, – это было бы так весело.
– Будет, – заверил он ее.
Маргарет без дальнейших споров взяла его под руку, и они вышли из дома, двинувшись через западную лужайку к деревьям, окружавшим озеро. Солнце уже село, но небо еще полыхало оранжевыми и лиловыми красками, отражавшимися в воде.
– О, – сказала она, – как красиво, Дункан. Может просто посидим на берегу, наслаждаясь красотой этого вечера?
– Оказывается, – заметил он, – ты трусиха.
– Я испорчу платье.
– Которое ты, разумеется, снимешь, прежде чем лезть в воду.
– Тогда мою сорочку.
– Ее ты тоже снимешь.
– Дункан! – Она устремила на него возмущенный взгляд. – Я не собираюсь купаться…
– Голой? – подсказал он. – Почему бы и нет?
Маргарет огляделась по сторонам, словно ожидала увидеть вокруг полчища любопытных зрителей.
– Я каждую ночь вижу тебя голой, – напомнил он.
– Но это совсем другое дело, – сказала она.
Ему нравилась ее чопорность, восхитительно контрастировавшая с ее ночным пылом и страстью.
– Обещаю не смотреть, – сказал он, – пока ты не влезешь в воду до подбородка.
Маргарет рассмеялась, и он присоединился к ее смеху.
– А вдруг я разучилась плавать, – сказала она, – и камнем пойду ко дну?
Дункан состроил мужественную гримасу.
– Тогда мне представится возможность выступить в роли героя, – усмехнулся он, – и спасти тебя.
– О, Дункан! – Она склонила голову набок. – Наши вечера предназначены для ухаживания, романтики, влюбленности, а не…
Он склонил голову в ту же сторону.
Маргарет вздохнула и повернулась спиной к нему.
– Расстегни пуговицы, – попросила она, сдернув с плеч шаль. – Полагаю, это будет весело.
Дункан бросил полотенца на траву.
– Гарантирую, – пообещал он и поцеловал ее в шею, прежде чем приняться за застежку. Расстегнув платье до талии, он скользнул руками внутрь и обхватил ее груди ладонями, но тут же убрал руки, чтобы не сбивать романтический настрой.
Опустившись на колени, он спустил вниз ее чулки и стянул их с ее ступней, когда она скинула туфли. Затем выпрямился, поднял подол ее сорочки и стянул ее через голову. Маргарет вытащила шпильки из прически, и волосы рассыпались по ее плечам и спине.
Днем, купаясь с Тоби, Дункан оставался в брюках. Но сейчас он избавился и от них. Повернувшись к озеру, он нырнул в воду, вынырнул и, стряхнув капли с лица, протянул руки к Маргарет.
– Лучше сразу прыгнуть, – сказал он, – чем входить потихоньку.
– Это я помню, – откликнулась Маргарет. – Отойди в сторону.
Она разбежалась и прыгнула, вперед ногами, с громким шлепком, подняв фонтан брызг. Когда она вынырнула, отплевываясь, хватая воздух, ее глаза были крепко зажмурены, а рот открыт.
– Ты не предупредил меня, – сказала она, утерев лицо ладонями и пригладив волосы, – что вода холодная.
– Только в первые мгновения, – возразил Дункан.
Она стояла недалеко от берега, где глубина доставала только до груди.
Он никогда не видел ее с мокрыми волосами. Они потемнели и прилипли к ее голове. В сгустившемся сумраке она казалась моложе и беспечнее.
– Давай за мной, – сказал он и, повернувшись, медленно поплыл прочь от берега.
Через некоторое время он оглянулся. Она плыла следом, энергично шлепая ногами по воде, задрав голову и неуклюже подгребая руками. Но по мере того как он наблюдал, ее движения стали увереннее, она погрузила лицо в воду, периодически поворачивая голову, чтобы сделать очередной вдох. Ее тело казалось темным и гладким на фоне багровых, золотых и серебристых бликов, еще игравших на воде.
Дункан оставался на месте, пока Маргарет не поравнялась с ним и не подняла голову, увидев его.
– О, – сказала она, тяжело дыша. – Есть событии, которые никогда не забываются. Если я попытаюсь встать, то наверняка не достану дна, да?
Они находились в глубокой части озера. Была еще и мелкая, где они купались днем с Тоби, на некотором расстоянии отсюда.
– Ты устала? – спросил он.
– Только запыхалась, – улыбнулась она, сверкнув зубами в наступившем сумраке. – Это от отсутствия практики. У меня такое ощущение, будто я вернулась в детство, Дункан.
– Попробуй перевернуться на спину, – предложил он.
Она последовала его совету, раскинув руки и ноги, откинув голову и закрыв глаза. Дункан поднырнул под нее, обхватил ее руками и поплыл на спине вместе с ней.
Маргарет открыла глаза и запрокинула голову, чтобы посмотреть на него, улыбнулась и начала слегка болтать ногами, помогая себе плыть.
Солнце село, оставив тьму, лунный свет, плеск воды и запах влажной листвы.
Они плавали около часа, то вместе, то рядом. Или просто лежали на спине, глядя на звезды, вспоминая их названия и согласившись в конечном итоге, что у звезд нет настоящих названий, не считая тех, что им дали люди.
– Но то же самое относится к деревьям и цветам, – заметил Дункан.
– И к птицам с животными, – добавила Маргарет.
– И к людям, – сказал он. – Ни один из нас вообще не имеет имени, кроме того, что нам дали родители.
– И очень хорошо, – сказала она. – Иначе нам пришлось бы кричать: «Эй, ты!» – чтобы привлечь внимание друг друга. Представляю тысячи «эй, ты» во всем мире.
– Миллионы, – поправил он, – и на разных языках.
– Настоящее безумие, – сказала она, и они рассмеялись.
Казалось, прошли годы, с тех пор как он позволял себе болтать подобную чепуху и смеяться над ней.
Но ведь действительно прошли годы.
Наконец они вылезли из воды, вытерлись двумя полотенцами, а на третье сели. Маргарет повернулась к нему спиной, и он вытер ее волосы. Все это они проделали, не одеваясь.
– Я думала, что все эти радости остались в далеком прошлом, – сказала она, обхватив колени. – Плавать в озере, сидеть на берегу ночью, смеяться…
– Ты не смеялась с детства? – поинтересовался он.
– Смеялась, конечно, – возразила она. – Моя жизнь не была печальной – скорее наоборот. Но я давно не испытывала такой… Даже не знаю, как это назвать.
– Радости? – подсказал он.
– Беззаботности, – задумчиво ответила она. – Ну и радости, конечно, беззаботной радости, так, пожалуй, будет точнее.
Дункан отбросил полотенце и попытался расчесать пальцами ее волосы, распутывая узлы.
– Без расчески не получится, – сказала Маргарет, повернувшись к нему. – Не важно. Расчешу позже. – Она легла на полотенце и устремила взгляд на звезды.
Он лег рядом и взял ее руку, переплетя ее пальцы со своими.
Радость.
Да, жизнь еще может предложить ему радость. В самом неожиданном месте из всех возможных: в его собственном доме, с собственной женой.
Он приподнялся на локте и склонился над Маргарет. Она подняла руку, коснувшись пальцами его щеки.
– Я хочу заняться с тобой любовью, – сказал он.
– Что? – Ее глаза расширились. – Прямо здесь?
– Прямо здесь.
Маргарет сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
– Я тоже этого хочу, – сказала она. – Разве может быть более романтическое окружение, чем это?
Пусть даже твердая земля под ее спиной не идет ни в какое сравнение с периной на их постели.
Дункан приподнял ее и посадил на себя, так что она оседлала его бедра, вобрав внутрь его возбужденное естество.
– Мм, – произнесла Маргарет.
– Я не мог бы выразится лучше, – ухмыльнулся Дункан, когда она начала двигаться, приподнимаясь и опускаясь в медленном, почти ленивом ритме, приносившем им изысканное наслаждение, граничившее с болью, пока он не присоединился к этому эротическому танцу и быстро привел их к завершению, полному и безграничному, как…
Радость.
Они долго лежали, купаясь в этом чувстве, сцепив руки и переплетя пальцы. «Я люблю тебя», – вертелось на языке Дункана, но он не сказал этого вслух. Он и так нарушил правила ухаживания, занявшись с ней любовью, хотя ему следовало удовлетвориться поцелуями при луне, пока они не доберутся до своей постели.
Но возможно, это не имеет значения.
Возможно, судьбе нет до этого дела.
В любом случае ему следовало бы говорить не о любви, а признаться, что он был не до конца искренним с ней. Что он не совсем ей доверяет, что даже сейчас он боится… Чего?
Неужели можно любить и не доверять? Или может, все дело в том, что он на самом деле не любит ее? При этой мысли горло Дункана мучительно сжалось.
Они еще немного полежали, глядя на звезды и погружаясь в дрему, затем оделись, свернули полотенца и направились назад, взявшись за руки.
– Какой чудесный вечер, – сказала Маргарет.
– Великолепный, – откликнулся Дункан. Как и все вечера, которые они посвятили ухаживанию.
– Самый лучший, – поправила она. – Не подумай, что я пытаюсь оставить за собой последнее слово.
– В таком случае, – сказал он, – я оставлю его за собой. Это был самый лучший из великолепных вечеров.
Они рассмеялись и, обнявшись, двинулись к дому.
А завтра, подумал Дункан, будет еще лучше. Возможно, завтра он наконец расскажет ей всю историю. Даже странно, насколько правдиво это старинное изречение – о кочке, которая может превратиться в гору, дай ей волю. Не считая того, что история, которую ему придется рассказать ей, не имеет ничего общего с кочкой.
Он склонил голову и запечатлел на ее губах поцелуй, который она пылко вернула.
Парк с южной стороны дома был достаточно велик, чтобы бродить по нему, не выходя на открытое пространство, не считая главной аллеи.
Настоящий рай для ребенка.
На следующий день после купания в озере они крались между деревьями, изображая вместе с Тоби путешественников в джунглях, прятавшихся от свирепых хищников и не менее свирепых туземцев с копьями.
Часть сознания Маргарет была поглощена идеей, которая пришла ей в голову несколько дней назад и которой она поделилась с Дунканом в тот же вечер: создать в парке живописную тропу для прогулок. Разумеется, все нужно сделать так, чтобы подчеркнуть красоту естественного окружения, а не испортить его чрезмерной искусственностью. Это стало бы ее вкладом в обустройство поместья, как цветник, служивший памятью о бабушке Дункана.
Другая часть ее сознания была занята Тоби, чья энергия и воображение казались безграничными, и Дунканом. В нем трудно было узнать угрюмого незнакомца, с которым она столкнулась на балу не так уж давно. Теперь он казался бодрым, беззаботным и довольным жизнью.
О, она тоже была довольна жизнью. Более того, она была счастлива. Она любила и позволяла любить себя. Ничего не было сказано, но в словах не было необходимости. Или была? Возможно, нежелание произнести эти слова вслух означало, что они все еще не до конца доверяют друг другу.
Возможно, скоро она скажет их, уверенная в том, что и он вернет их ей.
Скоро.
Возможно, сегодня вечером.
Тем временем Тоби, визжа от восторженного ужаса, вскарабкался на дерево, спасаясь от разъяренного льва, которого изображал Дункан, рыча и скрючив пальцы наподобие когтей.
– Тетя Мэг, ты будешь дружественной туземкой! – крикнул он, на ходу придумывая сюжет пьесы, которую они разыгрывали. – Ты придешь мне на выручку с копьем и прогонишь льва. Только не надо его убивать. Ведь он добывает пищу для своих львят, пока их охраняет львица. Он не злой, просто он такой.
Он снова взвизгнул, когда Дункан сделал вид, что хочет схватить его. Глядя на его раскрасневшееся лицо, Маргарет в который раз попыталась заметить в нем сходство с Дунканом. Иногда ей казалось, что она видит его, когда мальчик поворачивал голову под определенным углом или когда его лицо принимало определенное выражение. Но оно исчезало, прежде чем она успевала уловить его, и он снова становился хрупким белокурым малышом с сердцем воина и совестливостью своего отца.
Просто он такой.
Подкравшись с преувеличенной осторожностью, пока Дункан делал вид, что хочет схватить Тоби, а тот визжал и смеялся, она ткнула Дункана в спину воображаемым копьем и издала дикий вопль. Дункан обернулся, изображая притворный ужас и изумление.
– Пойдем, – сказала она, протянув руки к Тоби, чтобы снять его с дерева. – Можешь его больше не бояться. Он понял, что ты детеныш, такой же как его львята, только человеческий. Он не причинит тебе вреда.
Дункан последний раз рыкнул, а затем издал звук, похожий на добродушное урчание.
Тоби хихикнул.
Через несколько минут все они расположились на земле. Маргарет и Дункан сидели: она – прислонившись спиной к дереву, а он – скрестив ноги. Тоби лежал на животе, подперев ладошками голову и болтая ногами.
– Тоуб, – сказал Дункан, – я становлюсь слишком стар для подобных игрищ. Когда лето закончится, мы собираемся найти для тебя гувернантку.
– А он не слишком мал для этого? – усомнилась Маргарет. – Ему только четыре года.
– Четыре с половиной, – негодующе заявил Тоби. – А сразу после Рождества будет пять. Она научит меня читать, папа? Тогда я смогу читать тебе сказки перед сном.
– И укладывать меня в постель? – поинтересовался Дункан. – А я умещусь в твоей постели?
– Я подвинусь, – великодушно сообщил Тоби. – А она научит меня складывать числа? Я могу сложить два и два. Будет четыре. А еще я могу сложить три и три, четыре и четыре и так до десяти. Хочешь, скажу, сколько это будет, тетя Мэг?
– Конечно – ответила она. – Десять плюс десять – это двадцать один?
– Нет, двадцать, – сказал Тоби.
– Ах да, – сказала Маргарет. – Как глупо с моей стороны.
Четыре с половиной. Вначале ее просто позабавила точность ребенка, не желавшего казаться младше, чем он есть.
Сразу после Рождества будет пять.
Рождества, наступившего после того, как миссис Тернер бросила своего мужа и сбежала с Дунканом. А это случилось во время сезона, как раз перед тем, как Маргарет впервые прибыла в Лондон с братом и сестрами.
Выходит, миссис Тернер сбежала, будучи беременной.
А это означает, что она была любовницей Дункана еще до побега.
Факт, который меняет все.
Он лгал ей.
Он лгал, чтобы выглядеть лучше в ее глазах, чтобы изобразить из себя благородного героя. И она пересказала эту ложь своим близким, а он повторил ее перед своей матерью и перед своим дедом после их свадьбы.
Он лгал, чтобы все восхищались им, простили его и сочли подходящим мужем для нее, Маргарет.
Или…
О Боже, этому могло быть и другое объяснение.
Но оно было столь ужасающим, что Маргарет не посмела даже размышлять над ним.
О Боже, Боже!
Нежеланные мысли молотом стучали в ее голове, но ей как-то удавалось слушать болтовню Тоби и даже отвечать, когда он обращался непосредственно к ней. Ее губы, растянутые в улыбке, казалось, одеревенели. Она чувствовала себя так, словно из нее выкачали всю кровь.
– У тебя усталый вид, – заметил Дункан чуть погодя.
– Да, я немного устала, – отозвалась Маргарет.
Он взъерошил волосы Тоби.
– Мы утомили тетю Мэг, – сказал он. – Пойдем домой, пусть она отдохнет, а я, возможно, возьму тебя на прогулку верхом, как и обещал.
– Ура-а-а! – закричал мальчик, вскочив на ноги. – Ты мне дашь подержать поводья, папа?
– Вряд ли, – ответил Дункан. – Скоро я куплю тебе пони, и ты научишься ездить верхом.
От восторга Тоби запрыгал на месте, а затем помчался вперед, мелькая среди деревьев.
– Обопрись на мою руку, – улыбнулся Дункан. – Видимо, я слишком долго не давал тебе заснуть прошлой ночью.
– Спасибо, но я не нуждаюсь в помощи. – Даже не глядя на него, она чувствовала, что его улыбка увяла.
– Что случилось? – спросил он.
Маргарет судорожно сглотнула.
– Ничего. – В приступе слабости ей захотелось, чтобы последних минут не было и Тоби не произносил этих слов: «Мне четыре с половиной». Чего не знаешь…
– Твое «ничего» звучит как «очень много», – заметил Дункан, пристально глядя на нее.
Маргарет открыла рот и закрыла его снова, так и не сказав ничего.
Вряд ли существует успокоительный ответ на ее вопрос. В любом случае все изменится, и оправдаются ее худшие опасения.
О Боже, только не это. Пожалуйста, только не это.
– Мэгги, – произнес он мягким и в то же время напряженным тоном. – Мне нужно…
– Дункан, – начала она одновременно с ним. – Расскажи мне правду…
Они оба замолкли, предоставляя друг другу возможность закончить фразу, но их прервал Тоби, который примчался назад, крича на бегу:
– Пойдем, папа! Я хочу покататься верхом.
Он вклинился между ними, взяв обоих за руки, и засеменил вперед, таща их за собой и возбужденно болтая.
К своему стыду, Маргарет испытала облегчение. Конечно, ей нужно потребовать, чтобы он сказал правду. Она должна сделать это. Но, прости ее Господи, она не хочет ничего знать.
Потому что правда, какой бы она ни была, изменит положение дел. Дункан упадет в ее мнении. От нее потребуются какие-то действия. Возникнет конфликт. Она не хочет, чтобы это случилось. Ее устраивает, как обстоят дела и как они развиваются.
Она постепенно влюбляется…
О, не важно…
Почему она не пропустила мимо ушей возражения Тоби насчет его возраста, не придав им значения?
Она боялась, что это положит конец ухаживанию.
Как оно может продолжаться, если…
Неужели она вышла замуж за лжеца? Если не хуже?
Возможно, с ее браком тоже покончено, при всех ее планах и благих намерениях.
В любом случае она настоит на том, чтобы наконец услышать правду.
И она не будет поддаваться панике.
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23