Глава 11
— От тебя пахнет вином, Джон! — заявила сестра, отстранившись и строго взглянув на него. Потом вдруг улыбнулась и спросила: — А можно и мне немного выпить?
Кейн уставился на сестру с искренним удивлением. Возможно, он многого не знал о благовоспитанных юных леди, но все же ему казалось, что они не употребляют спиртное. Тем более — леди, воспитанная Праведным маркизом и его благочестивой супругой. Хотя с другой стороны… Очень может быть, что жизнь с матерью довела сестренку до бутылки.
— Разумеется, нет, дорогая, — ответил маркиз. — Я попрошу Мел, чтобы принесла нам чаю. Или лимонада? Ты не голодна?
— Да, немножко, — кивнула Эстер.
Кейн тут же приказал Тому принести легкую закуску в утреннюю гостиную. Затем внимательно посмотрел на сестру.
— А что, ты пьешь вино? — спросил он сестру.
— Нет, никогда, — ответила Эстер, переступая порог гостиной. — Но очень хотелось бы попробовать. Знаешь, мне многое хотелось бы попробовать.
«Очевидно, у нас с сестрой много общего», — подумал Кейн, мысленно улыбнувшись. Взяв ее плащ и шляпку, он бросил их на диван, затем окинул сестру внимательным взглядом. Она и впрямь была одета как горничная, но было ясно: с годами Эстер превратится в настоящую красавицу. Волосы у нее были чуть темнее, чем у него, а вот глаза — такие же ярко-голубые. Фигурка же была изящная и стройная, едва сформировавшаяся.
— Как ты добралась сюда? — спросил маркиз.
— На дилижансе.
— А почему решила приехать?
— Разве ты не понял мое письмо? — Эстер взглянула на него с упреком. — Видишь ли, мать читает все мои письма, поэтому я не могла написать больше. Но я ведь знаю, какой ты умный… И думала, что ты поймешь…
Кейн тяжело вздохнул:
— Сожалею, дорогая… Я не поверил, что у тебя что-то серьезное… Наверное, я ошибся.
Она кивнула:
— Да, ошибся.
— Тогда расскажи мне обо всем.
— Мать хочет выдать меня замуж за мистера Дичфилда.
— Что?! — изумился Кейн. Он мог бы сказать много нелестных слов о своей родительнице, однако у него никогда не возникало сомнений в ее психическом здоровье, но вот сейчас…
Сейчас он вспомнил, что преподобный Джозайя Дичфилд присутствовал при их последнем с матерью разговоре после похорон отца. И этот сорокапятилетний мужчина энергично потирал руки, когда мать цитировала отцовскую версию о его, Кейна, грехах. Однако Дичфилд не утруждал себя попытками убедить молодого наследника сойти с порочной стези, вероятно, полагая, что ничто не сможет спасти его бывшего ученика от адских мук.
— Ты не выйдешь замуж за того, за кого не хочешь выходить, — решительно заявил маркиз.
— Мать постоянно беседовала со мной. — Девушка тихо вздохнула. — Она говорила, что я гадкая девчонка, если отвергаю такого достойного и благочестивого джентльмена, как мистер Дичфилд. И якобы он оказался настолько добр, что согласился жениться на мне. Она говорила даже, что я часто бываю дерзкой и не выказываю должного уважения к Божьей воле.
«О Господи!» — мысленно воскликнул Кейн. У него почти не было сомнений: приданое Эстер, составлявшее пятьдесят тысяч фунтов, являлось для преподобного Джозайи даже более привлекательным призом, чем ее юная красота… Но о чем же, черт возьми, думает мать?!
Немного поразмыслив, Кейн сказал:
— Старик Стейвли не допустит этого. Он знает?.. Я напишу ему.
Губы Эстер задрожали.
— Лорд Стейвли умер, — прошептала она.
— О Боже… — пробормотал маркиз. Ведь он даже не знал о смерти кузена матери. И никто не удосужился сообщить ему об этом.
— Я очень боялась, что не смогу отказать матери, — продолжала Эстер. — Она заперла меня в моей комнате и сказала, что я буду сидеть на хлебе и воде, пока не дам согласия.
— И как же ты сбежала?
— Я спустилась вниз по плющу. — Эстер закатала рукава, чтобы показать царапины на руках.
— Правильно! Умная девочка! — сказал Кейн с улыбкой. Он был рад, что годы жизни в мрачном доме родителей не сломили сестру. — А где ты взяла эту ужасную одежду?
— Ее заставляла носить меня мать. Она сказала, что во мне слишком много тщеславия, поэтому я должна носить домотканую одежду темного цвета, пока не исправлюсь.
В данном случае леди Чейз перехитрила саму себя. Эстер не смогла бы уехать в дорожном дилижансе, если бы не была одета как служанка.
— Я должен сообщить матери, где ты находишься.
— Ах нет! Прошу тебя, Джон, не надо. Она заставит меня вернуться и выдаст замуж.
— Я вовсе не одобряю ее планы, — ответил Кейн, — но она твоя мать. И она будет очень за тебя беспокоиться. Поверь, я не допущу, чтобы тебя выдали замуж против твоей воли.
Ему очень хотелось верить, что он действительно этого не допустит. Но для начала следовало проконсультироваться с толковым юристом. Да-да, он должен найти лучшего адвоката в Лондоне, причем как можно быстрее.
Тут в комнату вошла Мел с подносом в руках. Накрывая на стол, она спросила:
— Кейн, а кто это? Том сказал, что ваша сестра. «А я — королева Франции», — ответила я ему. — Экономка внимательно посмотрела на Эстер, затем с улыбкой сказала: — Эта девушка — вылитая ваша копия. Так что, наверное, действительно сестра.
— Мел, это леди Эстер Годфри. И ты совершенно права, она — моя сестра. Дорогая, позволь представить тебе мою экономку миссис Дюшан.
— Милая, называйте меня Мел. — Экономка снова улыбнулась. — Знаете, мы здесь не церемонимся. Садитесь же и немного поешьте.
Эстер смотрела на Мел широко раскрытыми глазами. Кейн сомневался, что она когда-либо слышала ласковые слова от экономки их родителей. И конечно же, тамошние экономки не разгуливали в таких умопомрачительных нарядах. А Мел, как бы не замечая удивления девушки, продолжала весело болтать. Когда же она наконец удалилась, Эстер пробормотала:
— У тебя очень необычная экономка, Джон.
Маркиз с улыбкой кивнул:
— Да, верно. Но она удивительно способная.
— А почему она в розовом платье?
— Лучше расскажи мне о своем путешествии, — сказал Кейн, стараясь сменить тему.
Эстер бросила на него пристальный взгляд, как бы давая понять, что хотела бы вернуться к первоначальной теме. Но потом все же описала свое путешествие и людей, с которыми ей пришлось ехать в дилижансе. Более всего ее удивила ночевка в гостинице в Хангерфорде.
— Знаешь, я сказала хозяину гостиницы, что я — горничная знатной леди, а он поверил мне, — с гордостью заявила Эстер. — А когда я приехала в Лондон, то не знала, как найти твой дом. И тогда ко мне подошла одна леди и сказала, что отвезет меня в карете.
Кейн насторожился, а его сестра продолжила:
— Но тут вдруг один любезный джентльмен сказал, что отвезет меня в наемном экипаже и что этой леди не нужно беспокоиться. — Девушка немного помолчала. — Знаешь, мне показалось, что он был несколько груб с ней. Она произнесла какое-то слово, которое я никогда раньше не слышала, а потом уехала. Вот, собственно, и все.
Кейн молча кивнул. В конце концов, все для Эстер закончилось благополучно. А ведь ему не раз приходилось слышать о всевозможных охотниках за молоденькими провинциальными девушками, приезжающими в Лондон. Такие люди собирали «свеженьких» провинциалок для пополнения борделей.
— Послушай, дорогая сестренка… — Он нахмурился. — Ты теперь в Лондоне, поэтому не должна выходить из дома одна.
— Мне и не надо, — ответила Эстер. — Ты ведь сводишь меня в магазин? Я потратила почти все свои деньги на булавки, но ты дашь мне немного, правда?
— Да, конечно. Как только определюсь с твоей ситуацией. Помни, что я не являюсь твоим законным опекуном.
Кейн ожидал, что леди Чейз или ее эмиссары отправятся на поиски Эстер. Поэтому сейчас ему следовало узнать как можно больше о своих легальных возможностях. А пока что он намеревался держать сестру у себя в доме и надежно ее охранять. Обычно он мало заботился о приличиях, но сейчас, в случае с Эстер, все было по-другому. Конечно, нет ничего скандального в том, что молоденькую девушку сопровождает ее брат. Беда лишь в том, что этот брат — скандально известный маркиз Чейз. Но какой же выход?..
Тут Эстер спросила:
— Ты не отправишь меня обратно, Джон? Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой.
— Поверь, дорогая, я сделаю для этого все возможное, все, что в моих силах.
— Почему ты так и не вернулся домой? — Эстер поднялась на ноги и пристально посмотрела на него. И внезапно словно превратилась в восьмилетнюю девочку, которую Кейн запомнил, покидая дом отца. — А когда ты приехал после смерти папы, ты даже не зашел ко мне, чтобы повидаться. Почему не зашел? Я так тосковала по тебе…
Кейн не мог объяснить, почему мать не позволила ему провести хотя бы ночь под одной крышей с ними. Пожав плечами, он пробормотал:
— Видишь ли, это очень сложно объяснить.
Эстер вдруг всхлипнула и прошептала:
— Ты уехал так надолго.
Кейн обнял сестру и крепко прижал к груди — как и тогда, когда отец выгонял его из дому. И так же, как тогда, что-то пробормотал ей на ухо, стараясь успокоить. А затем вдруг вспомнил, что случилось после этого, и, отступив на шаг, спросил:
— Малышка, а почему ты тогда плакала? — Отец помешал им, прежде чем она успела что-либо ему рассказать. — Ты помнишь, почему тогда плакала?
— Да, помню. — Она снова всхлипнула. — Но я не должна об этом говорить.
— Эсти, я ведь твой брат, Джон. Ты можешь рассказать мне все.
Эстер немного помолчала, потом пробормотала:
— Я вошла в гостиную матери и…
— Ну-ну… Что же ты там увидела?
— Там был папа, и он… Он стегал ее. Хлыстом…
Скотина! Лицемерная скотина! Маркиз в бессильном гневе сжал кулаки.
— А тебя он когда-нибудь бил? — спросил Кейн.
Если бы отец был еще жив, он бы сейчас же поскакал в Маркли-Чейз, чтобы придушить его собственными руками.
— Нет. Меня шлепала мать, когда я плохо вела себя.
Кейн надеялся, что слово «шлепала» не означало ту жестокую порку, которую ему не раз приходилось терпеть от отца.
— А нашу мать?.. Он и потом ее бил?
Эстер отвернулась.
— Эсти, что же ты молчишь?
— Да, бил. Мать объясняла, что отец делал это лишь тогда, когда она плохо вела себя. Но ведь мама всегда была… хорошей…
Кейн внезапно ощутил острейшее чувство вины. Да, его жизнь не всегда была легкой, это верно. Но он оставил мать и сестру на произвол жестокого монстра.
