Глава 24
Один вопль из красивых губ Ясмин — и все потеряно.
Когда капюшон плаща соскользнул со светлых волос Кларинды, она и не подумала удержать его. Да и к чему?
— Добрый вечер, Ясмин, — приветливо проговорила она. — Я спешу в хамам, чтобы помыться.
Ясмин тряхнула головой, отчего ее собственные полуночно-черные волосы шатром раскинулись по спине.
— Не стоит сотрясать воздух глупым враньем, ледяная принцесса, — прошипела она. — Я знаю, что ты убегаешь со своим любовником.
— Капитан Берк мне вовсе не любовник, — отозвалась Кларинда. Она не поняла, какую ошибку совершила, пока не увидела, что улыбка Ясмин стала еще шире.
— Сейчас, может, и не любовник, — произнесла Ясмин. — Но прежде он им был, да и потом будет.
Как это ни абсурдно, но от слов Ясмин сердце Кларинды с надеждой подскочило у нее в груди. Да уж, особенно верным заявление Ясмин будет в том случае, если она сейчас позовет стражников гарема, ведь тогда Кларинде больше не стать ничьей любовницей. Ни ей, ни Эшу живыми отсюда не выбраться.
Кларинда сунула руку под плащ и нащупала карман, в котором был припрятан кинжал Эша.
— Ты слишком много времени провела в этом логове страсти и интриг, Ясмин, — промолвила Кларинда. — Поэтому и придумываешь какие-то несуществующие свидания и заговоры.
— Не надо обладать большим воображением, чтобы видеть правду, — парировала Ясмин.
Кларинда обхватила пальцами холодный металл рукоятки кинжала. Ее рука перестала дрожать, когда она представила себе, как Эш с завязанными глазами поднимается по ступенькам на эшафот. Его уже поджидает палач в черном плаще и колпаке с прорезями для глаз, а на кривом клинке его ятагана поблескивают лучи пустынного солнца. Кларинде уже приходилось отбиваться от группы обезумевших корсаров с помощью шляпной булавки. И если какая-то злобная маленькая наложница вообразила, что сможет помыкать ледяной английской принцессой, то она жестоко ошибается.
— Не натвори глупостей, — сказала Ясмин, которую встревожил угрожающий взгляд Кларинды. — Я не буду звать стражников.
Кларинда склонила голову набок, не собираясь терять бдительность. Это хитрое выражение на лице наложницы она видела уже много раз. Бесплатно Ясмин ей ничего не сделает. Надо только выяснить, не окажется ли плата за ее молчание слишком высока.
— Я не позову стражников, — прошептала Ясмин, наклоняясь ближе к Кларинде, — если ты возьмешь меня с собой.
Кларинда ошеломленно уставилась на Ясмин, кинжал выпал из ее руки назад в карман.
— Ты хочешь уйти с нами? — спросила она. — Как тебе такое в голову могло прийти? Я была уверена, что ты без ума от султана.
— Так оно и есть, — кивнула Ясмин. — Но я никогда не буду его женой. А если останусь здесь, то не буду женой вообще никому. И ни один мужчина на свете не посмотрит на меня так, как на тебя смотрит твой капитан.
— Он вовсе не мой… — Заметив, как скептически приподнялась черная бровь Ясмин, Кларинда замолчала. Она все еще не могла прийти в себя от неожиданной просьбы наложницы. — Но почему ты решила, что я могу взять тебя с собой? С тех пор как мы с Поппи оказались здесь, ты то и дело издевалась над нами. Вместо того чтобы высмеивать нас и пакостить нам при каждом подходящем случае, ты могла бы протянуть нам руку дружбы, и тогда, увидев это, остальные женщины в гареме сделали бы тоже самое. Назови мне хотя бы одну причину, которая объяснит, почему я должна тебе помогать.
— Ха! Да если ты этого не сделаешь, я закричу изо всех сил, и тогда все, кого ты любишь, умрут.
— Да уж, это очень существенная причина. — Кларинда все еще медлила, разрываемая желанием поскорее оказаться с Эшем и ненавистью к этой женщине.
— Пожалуйста. — Ясмин выплюнула это слово, будто оно было ядом, застрявшим у нее в горле. А потом она устремила взор на правое плечо Кларинды. — Я тебя умоляю.
Учитывая, что наложница была еще более упряма и горда, чем она, Кларинда прекрасно понимала, чего стоило Ясмин произнести эти слова.
В силах Кларинды было сейчас спасти эту женщину от той жизни, какая была уготована ей здесь. Это она могла бы с каждым днем становиться более старой и менее желанной, наблюдая за тем, как более молодые и красивые женщины занимают место в сердце и постели султана. В результате она могла бы превратиться в беззубую старуху, вливающую смесь опиума с афродизиаком в горло перепуганным девственницам, чтобы они смогли вынести то, о чем она когда-то мечтала больше жизни.
Кларинда сердито вздохнула.
— Господи, ты сама себя ставишь в дурацкое положение! — бросила она раздраженно. — Хватит унижаться! И пойдем. — Схватив изумленную Ясмин за руку, она практически поволокла ее за собой по коридору. — Мы не можем заставлять капитана вечно ждать нас.
— Это не Поппи, — сказал Эш, когда Кларинда с Ясмин нырнули в коридор, где он ждал.
Эш честно пытался не разглядывать Ясмин, однако его взор невольно устремился на ее роскошную грудь, вздымавшуюся под тонким и прозрачным шелком сорочки. Только евнух мог не обратить внимания на нее, а Эш, в чем Кларинда была абсолютно уверена, евнухом не являлся.
Она закатила глаза.
— Поппи отказалась идти со мной, поскольку вообразила, будто влюблена в Фарука, а Ясмин уговорила меня взять ее с собой, так как знает, что Фарук никогда не полюбит ее. Если бы не взяла ее собой, она подняла бы на ноги весь гарем своими воплями.
— Да я мог бы нокаутировать ее одним ударом, — с готовностью предложил Эш. Безжалостный блеск в его глазах говорил о том, каким опасным врагом этот человек может быть на поле битвы.
Отодвинув Кларинду в сторону, Ясмин обвила одной рукой его шею и приблизила к нему свои губы, напоминавшие спелый сочный гранат, сорванный лишь для того, чтобы доставить ему удовольствие.
— Вместо этого ты бы мог до бесчувствия зацеловать меня, — промолвила Ясмин.
Схватив наложницу за рубашку, Кларинда оттащила ее от Эша.
— Если ты еще хоть раз это сделаешь, я сама тебя нокаутирую.
Не обращая внимания на недовольную гримасу Ясмин, Эш с лукавой усмешкой посмотрел на Кларинду.
— Для женщины, у которой два жениха, вы чрезмерно ревнивы, мисс Кардью, — промолвил он.
— Разве вы не слышали, капитан? — спросила она, подмигнув ему. — У меня, кажется, остался всего один жених.
Губы Эша сжались в тонкую линию.
— А если хоть один из нас хочет увидеть его еще раз, — мрачно проговорил он, — нам лучше поспешить к Люку, пока тот не уехал один. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я спас еще кого-нибудь, пока я тут. Может, еще парочку наложниц? Или полдюжины евнухов? А то можем еще прихватить выводок тигрят.
— Ты не говорил мне, что я могу взять с собой и тигрят! — Кларинда сделала вид, будто собирается вернуться в гарем, и Эш, торопливо подхватив под локоть, привлек ее к себе.
Несмотря на опасную ситуацию, он вел себя как мальчишка и выглядел так, будто поймал Кларинду на том, что она засунула в его цилиндр ежонка. Кларинда, не выдержав, рассмеялась.
— Следи за своим языком, несносная девчонка! — предупредил он. — Иначе я послежу за ним вместо тебя.
Довольно долго промешкав для того, чтобы украсть в гареме подходящее одеяние для Ясмин, Эш, Кларинда и наложница выбрались наконец в залитый лунным светом сад и стали продвигаться к выходу в тени раскачивавшихся на ветру пальм. Они двигались с предельной осторожностью, но все равно им казалось, будто каждый их шаг отдается грохочущим, как выстрел, эхом. Кларинда то и дело затаивала дыхание, ожидая, что в любое мгновение кто-нибудь поднимет тревогу, которая изменит все их планы и приведет к гибели.
Однако мирная ночная тишина нарушалась лишь далеким шумом прибоя да шепотом ветра, колышущего длинные, походящие на огромные перья пальмовые ветви. Спустя какой-то промежуток времени, показавшийся им вечностью, они наконец добрались до неохраняемых ворот, возле которых Эш договорился встретиться с Люком.
Сначала Люка нигде не было видно, но вдруг он, как ухмыляющийся попрыгунчик из шкатулки, выскочил к ним из-за развесистых кустов гибискуса, ужасно перепугав всех, включая Эша.
— Почему вы так задержались? — спросил он. — Я чуть не уснул.
— Нам пришлось вернуться за Поппи, — вымолвила в ответ Кларинда.
Ясмин, разумеется, тут же распахнула снизу доверху халат, который Кларинда украла для нее в гареме, открывая свои роскошные формы поцелуям лунного света и похотливому взору Люка.
Люк тихонько присвистнул.
— Но это совершенно точно не Поппи, — сказал он.
— Мы это уже установили, — проговорил Эш, устало проводя рукой по подбородку.
Несмотря на то что Ясмин продолжала охорашиваться под оценивающим взглядом Люка, она бросила на него презрительный взгляд, а в ее темных глазах полыхнул огонь.
— Открой глаза, английский пес, пока я их не выцарапала!
— Не хотел бы разочаровывать вас, леди, но я — пес итальянский, — ухмыльнулся Люк. — И еще наполовину цыганский.
Верхняя губа Ясмин чуть дернулась, когда она высокомерно улыбнулась.
— Да какая разница! — бросила она. — Хоть английский, хоть итальянский — все равно мерзкий.
— Я успела вам сказать, что она ищет себе мужа? — ласковым тоном промолвила Кларинда.
Лицо Люка побелело под густым загаром.
— Мужа? — переспросил он.
— И если бы Кларинда не заманила всех женихов, Ясмин, возможно, уже нашла бы себе суженого. Ты раздобыл лошадей? — спросил Эш у Люка, четко выговаривая каждое слово, словно разговаривал с деревенским дурачком.
Люк укоризненно посмотрел на него.
— Да какой из меня был бы цыган, если бы я не смог украсть целый табун!
Люк кивком головы указал на дорожку, и они направились следом за ним за ворота к аллее, которая тянулась вдоль изогнутой садовой стены.
— Этого не может быть, — сказала Кларинда, увидев, что их ждет.
— Это же не лошадь, — вымолвила Ясмин, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Разумеется, это не лошадь, — кивнул Люк. — Это верблюд. Кстати, очень красивый. — Светясь от гордости, Люк погладил грязный круп животного. — Хотя, может, это не он, а она. Судя по его длинным ресницам, это вполне может быть она. Впрочем, я не уверен.
Подняв голову, животное спокойно посмотрело на них, продолжая жевать малиновыми губами соцветие бугенвиллеи.
— Но нас же трое, — силясь держать себя в руках, заметил Эш.
— Четверо, — поправила его Кларинда, бросая сердитый взгляд на Ясмин.
— И всего один верблюд, — кивнул Эш.
Подняв палец в знак того, чтобы они потерпели еще немного, Люк исчез в кустах в дальнем конце аллеи. Раздался шелест листьев, а затем он вновь появился перед ними с кожаной уздечкой, украшенной изумрудами и рубинами, в руках.
— К счастью, пока я искал второго верблюда, мне попался вот этот парень.
Трое беглецов так и застыли от изумления, увидев, что позади Люка приплясывает великолепный черный скакун. Лунный свет лился на его мощные задние ноги, отчего те блестели, как отполированный эбонит. Когда Люк остановил его, тот задрал голову и тряхнул роскошной черной гривой, в точности как Ясмин, словно для того, чтобы показать себя во всей красе.
— Ну вот, — промурлыкала Ясмин, — это уже не верблюд.
— Боже, он же великолепен! — Эш поднес руку к голове, будто для того, чтобы снять перед скакуном шляпу, которой на нем не было. — Мы убегаем отсюда с двумя самыми прекрасными женщинами султана, так почему бы нам не прихватить и его лучшего скакуна? Потому что если ты в Марокко крадешь женщину, то тебе отрубают голову. А знаешь, что они делают, если ты крадешь лошадь?
Несмотря на то что они все еще были в опасности, Кларинда не смогла сдержать улыбки. Она уже успела забыть, до чего Эш великолепен, когда его охватывает ярость. Ведь не просто так она в юности столько раз подначивала его.
— Тебе отрубят голову и помочатся на твою шею! — продолжил Эш. — Жаль, у нас нет времени пробраться в сокровищницу султана и набить карманы его золотом.
Люку его слова, похоже, пришлись по нраву.
— Хотя погоди! В этом нет необходимости. — Выхватив у Люка уздечку, Эш помахал ею перед его лицом. — Видишь ли, я ничуть не сомневаюсь, что на этой уздечке и седле так много драгоценных камней, что султан со своими стражниками последуют за нами хоть на край света, лишь бы нас поймать.
— Да один этот конь в глазах Фарука стоит дороже сотни таких, как я, — заметила Кларинда. — Особенно сейчас.
— В таком случае он полный идиот, — мрачно проговорил Эш. — Но как только ты окажешься в безопасности, я верну ему коня. Вместе с головой Люка и благодарственной запиской.
Все еще что-то бормоча под нос, Эш вскочил на коня и протянул руку Кларинде. Она без промедления схватилась за нее и села на коня позади него.
Люк помрачнел.
— Это несправедливо! — воскликнул он. — Поскольку именно я рисковал своей шеей, воруя его, то мне и ездить на нем…
— Ты опоздал, — равнодушным тоном перебил его Эш. — Мы будем ехать вдоль береговой линии, пока не убедимся, что нас не преследуют, а затем вернемся в пустыню.
Резко и уверенно дернув на себя уздечку, Эш развернул коня к морю. Оглянувшись через плечо, Кларинда увидела, что оба — и Ясмин, и верблюд — злобно смотрят на Люка.
— Не обращай внимания на Ясмин, Люк, — тихо промолвила Кларинда. — Она просто ревнует. Ведь у верблюда ресницы длиннее, чем у нее.
В это мгновение не из дворца, а из конюшни раздался панический крик. Эш закинул руку за спину, чтобы убедиться, что Кларинда прочно сидит верхом.
— Держись за меня, — быстро проговорил он низким голосом. — И не отпускай, что бы ни случилось.
Эш ударил коня по бокам пятками и пустил его в ночь вниз по аллее. А Кларинда обвила его талию руками, прижалась щекой к его спине и подумала, что у нее нет ни малейшего желания ослушаться этого приказания.
Фарук сидел в темноте своего тронного зала.
Султан отпустил своих телохранителей, что в последнее время он делал все чаще и чаще, предпочитая предаваться размышлениям в одиночестве. Но в эту ночь его мысли были так же черны, как тени, сгущавшиеся вокруг трона, на котором раньше сидел его отец, а до этого — отец его отца. К чему ему беспокоиться о кинжале наемного убийцы, когда его и без того окружают враги?
Сейчас один из врагов поджидает в его собственной постели. Ее золотые волосы наверняка рассыпались по его подушкам, залитым лунным светом. Он так давно ждал этого момента! Ему оставалось только пойти туда и взять то, что ему принадлежало по праву, за что он щедро заплатил золотом в тот день на невольничьем рынке.
Но почему-то он не спешил туда, предпочтя одиночество в темноте.
Фарук все еще словно воочию видел ее разъяренное лицо, когда она приподнялась со стула, услышав его слова о том, что этой ночью она разделит с ним ложе. В это мгновение ему хотелось вступить с ней в битву, и он надеялся, что она примет его вызов. А вместо этого она, проглотив оскорбление, отвесила ему насмешливый поклон.
Именно тогда Фарук наконец увидел то, что долгое время творилось прямо у него перед носом. Лишь одна причина могла заставить ее сдаться — она была готова принести себя в жертву человеку, которого любила.
И этот мужчина — не он.
На самом деле она никогда не любила его. Она не могла отдать ему свое сердце, поскольку оно уже принадлежало другому. Принадлежало человеку, которого Фарук встретил в своем доме с распростертыми объятиями. Человеку, который не один, а два раза спасал ему жизнь. Человеку, который притворялся его другом, а сам тем временем планировал выкрасть Кларинду прямо из-под его носа.
Они вдвоем выставили его глупцом. Заставили его вновь почувствовать себя толстым, неуклюжим мальчишкой, которого англичане называли Фрэнки, парнем, который валялся, скорчившись, на земле в то время, как одноклассники избивали его кулаками и отполированными носками своих сапог.
Вернувшись из Англии для того, чтобы занять место на троне своего отца, он поклялся, что никогда больше не будет этим мальчиком.
Если он сейчас сдастся и не покажет Кларинде, кто здесь хозяин, не накажет ее за ложь и предательство, то это станет прямым доказательством того, что он и в самом деле такой, каким считает его дядя, — слабый, глупый, не достойный править такой великолепной провинцией, как Эль-Джадида.
У него есть целый гарем, полный женщин, которые борются за привилегию попасть в его постель, женщин, которые сделают все, чтобы доставить ему удовольствие. И все же ночью он заставит себя лечь с женщиной, которая будет считать секунды до того, когда он закончит свое дело. Разумеется, она ему подчинится. А разве у нее есть выбор? Мужчина ее мечты сбежал, оставив ее на его милость. Но, узнав еще одну причину презирать его, она отвернется от него и зажмурит глаза, заставляя себя представлять, что ее ласкает и берет тот самый человек, о котором она мечтает.
Фарук может овладеть ее телом, но он никогда не получит ее сердца и души.
Когда Фарук закрывал глаза, перед его внутренним взором появлялась не Кларинда, а другая женщина — добросердечная, правдивая. Ее смех походил на веселое журчание ручейка, и она не смеялась, не издевалась над ним, а утешала его беспокойную душу. Ее улыбка всегда была приветливой, ее глаза всегда искали его. И она смотрела на него не потому, что он являлся Зин аль-Фаруком, досточтимым султаном Эль-Джадиды, а просто потому, что ей нравилось быть с ним.
Было у него какое-то странное чувство, что и Фрэнки ей бы тоже понравился. Что она помогла бы ему пробраться в кухню Итона, чтобы стянуть оттуда сладости, которыми они вместе лакомились бы под бледной английской луной.
Что-то острое царапнуло горло Фарука, отрывая его от раздумий.
Фарук открыл глаза, надеясь увидеть Соломона, ждущего в освещенном факелами коридоре, чтобы сопроводить своего султана в постель новой наложницы.
Но в дверном проеме тронного зала стоял вовсе не огромный евнух, а Тарик. Дядя даже не пытался скрыть торжествующее выражение на своем лице. И даже ужасный синяк на подбородке не затемнял его волчьей улыбки.
— Ты не должен был позволять английскому неверному уйти отсюда живым, — со злорадной усмешкой, скривившей его губы, произнес Тарик, — потому что он вернулся, чтобы взять то, что принадлежит тебе.
— Султан идет! Султан идет! — По гарему пробежал взволнованный шепот, рождая надежду и панику в сердце каждой женщины, которая слышала эти крики.
Одни вскакивали на ноги, поспешно расправляя свои одеяния, другие, все еще полусонные, со стонами катались на своих кушетках, пытаясь нашарить в полутьме щетки для волос и расчески. Евнухов, которые день за днем проводили в обществе женщин, охраняя их, вся эта кутерьма из колеи не выбивала. Но и они то и дело натыкались друг на друга, бросаясь зажигать лампы и расталкивая самых сонных обитательниц гарема.
Когда одна из наложниц попыталась плотнее закутаться в простыню и заткнуть себе ухо цветной подушкой, одна из жен султана с силой ткнула ее в бок кулаком.
— Вставай! Хочешь, чтобы его величество увидел, что ты похожа на ленивую корову?
Наложница выглянула из-под подушки всего лишь на одно мгновение, чтобы выругаться в ответ. Жена кивком подозвала младшую жену, и две женщины, схватившись за противоположные углы простыни, рывком сбросили упрямую наложницу с кушетки на пол.
Султан крайне редко появлялся в гареме. Обычно он приказывал жене или наложнице явиться в его опочивальню, а то и просто доверял выбор женщины евнухам. Этой ночью все было иначе. Этой ночью он решил сам выбрать себе женщину.
Выбираясь из постелей, женщины выстраивались в ряд; кто-то торопливо проводил руками по спутавшимся волосам, кто-то облизывал губы — и все это в тщетной попытке выглядеть свежее и соблазнительнее, несмотря на припухшие от сна глаза и лица.
Когда высокая фигура султана показалась в дверях, все женщины как одна опустили головы и поклонились. Фарук шествовал вдоль шеренги женщин с таким видом, будто вообще не замечал их. Длинные полы одежды обвивались вокруг его лодыжек при каждом уверенном шаге. Когда он проходил мимо, женщины из-под длинных ресниц обменивались тревожными взглядами. А те, кто все же решался поднять глаза и посмотреть на его мрачное, как туча, лицо, горячо сожалели об этом.
Потому что султан явился сюда не для того, чтобы выбрать себе пару для романтической ночи, а для расправы.
