Глава 16

Эш бросил султана на землю и упал рядом с ним. На несколько секунд у обоих от изумления перехватило дыхание, они лежали неподвижно, думая о том, что могло произойти, а потом одновременно подняли головы, чтобы увидеть валявшийся на дорожке валун всего в шаге или двух от того самого места, где они стояли какое-то мгновение назад.

На несколько мгновений двор замка погрузился в тишину, нарушаемую лишь каким-то скрипом. Эш осторожно поднял взгляд от упавшего валуна к перетертой веревке, которая свешивалась с блоков над их головами. Веревка раскачивалась на жарком ветру, как петля палача, приготовленная для преступника.

Пока ошеломленные рабочие приходили в себя, к султану с Эшем, заламывая руки и быстро тараторя что-то по-арабски, бросился надсмотрщик. Эш понимал каждый слог из его речи, но даже сторонний наблюдатель, не знающий ни слова по-арабски, глядя на обезумевшие глаза и слыша истерические нотки в его голосе, сразу понял бы, что он до безумия боится одновременно потерять и работу, и голову.

Фарук поднялся на ноги, отряхнул штаны от пыли и отмахнулся от потока отчаянных извинений и объяснений надсмотрщика.

— Ни к чему брать на себя вину, — сказал султан. — Это я приказал рабочим спуститься со стены до того, как все камни были закреплены.

Надсмотрщик направился к рабочим, то и дело оборачиваясь и кланяясь султану, а Эш тем временем медленно поднялся и, прищурившись, стал осматривать верх стены. Он не был полностью уверен в том, что случившееся — результат беспечности работников. За долю секунды до того, как его мозг уловил опасность, он заметил, как солнечные лучи заискрились на чем-то блестящем — в этом Эш был готов поклясться.

Это что-то весьма походило на клинок кинжала.

Эш начал подозревать, что враги Фарука прячутся не за стенами замка, а в их пределах.

Но не успел он привести эту мысль к какому-то мрачному выводу, как Фарук сильно хлопнул его рукой по плечу. Эш неохотно повернулся к нему лицом, сдерживая стон, готовый вырваться из его груди, когда он понял, что сделал.

Если бы он позволил валуну превратить Фарука в мокрое место, ему никогда больше не пришлось бы смотреть на то, как султан властно поглаживает затылок Кларинды, в то время как сам Эш, давясь от ярости, пытается проглотить кусок еды, поданной на ужин.

— Благодаря бесконечной милости Аллаха ты уже дважды спас мне жизнь. — Фарук с силой сжал плечо Эша своей большой рукой, а в его глазах вспыхнул огонь, пугающий больше, чем блеск в глазах наемного убийцы. — С этого дня и навсегда, Берк-младший, ты мне больше не друг. Ты — мой брат!

— О, Кларинда, сейчас тако-ое произошло! Ты слышала о?..

Взволнованная речь Поппи резко прервалась на полуслове, когда, ворвавшись в одну из комнат гарема, она заметила акварель, приколотую к стоявшему в углу мольберту.

Кларинда лежала на плюшевой кушетке, а ее лицо скрывалось под толстым слоем ярко-зеленой косметической маски, пахнувшей так, будто ее сделали из брюссельской капусты с глазом тритона. Кларинда опустила свиток, который изучала до прихода Поппи, а ее подруга подошла к мольберту и, прищурившись, стала внимательно разглядывать иллюстрацию.

— Боже правый, что это такое?

— А ты как думаешь?

Поппи склонила голову на одну сторону, потом — на другую, осторожно поглядывая на рисунок.

— Даже не знаю… Может, это какой-то овощ? Брюква, например?

Кларинда закатила глаза к потолку, а затем опустила их на свою подругу.

— М-м-м… Никогда не слышала прежде, чтобы это называли брюквой, но женщины, которые объясняли мне, в чем состоят его многочисленные достоинства, то и дело называли его… — она опустила голос до заговорщического шепота, — мужским корнем.

Похоже, ее слова заставили Поппи недоумевать еще больше.

— Мужским… чем? О! Боже мой! — Она зажала глаза рукой, но потом слегка раздвинула пальцы. — Если бы в Англии учили таким вещам, каким учат здесь, то, боюсь, все колыбельки скоро были бы заняты младенцами. А в каждой знатной семье появился бы наследник и как минимум дюжина других детей.

Хорошо, что Поппи в это мгновение все еще смотрела на иллюстрацию, а не на Кларинду, иначе она заметила бы печаль в ее глазах.

— Местные женщины знают и то, как предохраняться от этого, — тихо промолвила Кларинда.

— М-да, но я уверена, что наша наставница в семинарии мисс Трокмортон никогда не попросила бы кого-то из нас нарисовать нечто подобное, — сказала Поппи.

— Мисс Трокмортон краснела, если тычинка у нарисованной лилии казалась слишком крупной. А эта акварель и вовсе довела бы нашу уродливую старую деву до апоплексического удара, — проговорила Кларинда.

— Да она и меня чуть до него не довела, — вымолвила Поппи, наконец-то осмеливаясь опустить руку.

— А о чем ты говорила до того, как тебя отвлекла… м-м-м… как ее… брюква?

Отведя взор от мольберта, Поппи уселась на край кушетки. Ее глаза заблестели тем самым огнем, который вспыхивал в них всякий раз, когда она собиралась передать какую-то особенно увлекательную сплетню.

— Ты уже слышала, что сделал капитан Берк?

— Смотря о чем ты, — ответила Кларинда, сдувая с глаз упавшую на них прядь волос. — Ты говоришь о битве со взрослым львом? О том, как он удерживал на расстоянии целую орду облаченных в черное наемных убийц, которые взбирались на крепостные стены, чтобы попасть во двор замка? Или о том, как он убил разъяренного крокодила голыми руками? Ибо, по словам женщин из гарема, он сделал все это и еще много чего всего лишь за один день.

Кларинде не хотелось признаваться, но ей было приятнее слушать, как каждая наложница султана, захлебываясь от восторга, рассказывает об отчаянной храбрости Эша, чем читать о ней в глупых скандальных газетенках.

Оживление Поппи погасло.

— Так ты уже обо всем слышала?

— Боже мой, Поппи, надеюсь, ты не веришь во всю эту нелепую чепуху?! Да это же просто глупо — думать, что… — Кларинда осеклась, только сейчас заметив, что очки Поппи вернулись на свое обычное место на кончике ее носа. — Где же ты нашла свои очки?

— Там, где я их потеряла. — Поппи нервно поправила очки, явно избегая при этом смотреть Кларинде в глаза. — Конечно, ты можешь смеяться над этим, но, насколько мне известно, капитан Берк рисковал своей жизнью, спасая султана от неминуемой смерти, когда на того падал валун размером с верблюда.

— Учитывая, насколько преувеличенными всегда бывают слухи о его подвигах, я рискну предположить, что он всего лишь вынул из сапога султана маленький камешек, чтобы он не поранил Фаруку пятку, — усмехнулась Кларинда.

— Мне абсолютно достоверно известно, что этот рассказ — чистая правда, — заявила Поппи. — Один из рабочих оставил камень незакрепленным, а сам стал спускаться вниз со стены. Как только я начинаю думать о том, что могло произойти, если бы капитана Берка не было рядом… — Поппи поежилась, кровь отхлынула от ее обычно розовых щек.

— Я рада, что Фарук спасся, — призналась Кларинда. — Конечно, я не стремлюсь провести в его гареме остаток жизни, но и не хочу, чтобы с ним что-то случилось. К тому же я уверена, что капитан был рад еще одной возможности выступить в роли героя.

Эш всегда оказывается рядом, когда кто-то нуждается в его помощи, подумала Кларинда. Если только этот «кто-то» не она.

Тем временем на лицо Поппи вернулись и румянец, и улыбка.

— Сегодня вечером Фарук — я хочу сказать, его величество — устраивает роскошный праздник в честь капитана Берка, — сообщила она. — Девушки будут танцевать, выступят жонглеры, акробаты, заклинатели змей, маги… даже взрослый тигр!

— Которого капитан Берк, без сомнения, в два счета приручит на глазах у собравшихся гостей. Если только ему не вздумается для начала приручить танцующих девушек, — вполголоса добавила Кларинда.

От ее внимания не ускользнуло, что чем больше Эш сопротивлялся мощным чарам девушек из гарема, тем более неотразимым он становился в их глазах. Каждый вечер за ужином танцовщицы повязывали ему на шею свои шарфы, как шелковые арканы, и трясли перед его лицом своими грудями, а Кларинда была вынуждена попивать вино и делать вид, будто ей безумно интересно все, о чем говорит султан.

Как раз вчера, прогуливаясь по залу гарема, Кларинда слышала, как наложницы ставили на кон свои безделушки и гребни, заключая пари о том, кому из них первой удастся заманить красивого англичанина в постель. Похоже, в тот момент пари выигрывала Ясмин.

— Ох, я и не заметила, что уже так поздно! — воскликнула Поппи, глядя в зарешеченное окно на опускавшееся вниз по небосводу солнце. — Мне надо найти какое-нибудь подходящее платье для праздника.

— Фарук пригласил тебя?! — удивленно выпалила Кларинда, не успев подумать о том, как грубо прозвучали ее слова.

Обычно Фарук избегал компании Поппи как чумы. Кларинда с первого дня своего пребывания во дворце умоляла султана приглашать ее подругу на ужины, однако он твердо отвечал на ее просьбы отказами.

Лицо Поппи зарделось еще более ярким румянцем.

— Возможно, заглянув в глаза смерти, султан стал более великодушным, — промолвила она.

— Возможно… — пробормотала Кларинда, задумчиво посматривая на подругу. Обычно Поппи казалась прозрачной, как оконное стекло, но в последнюю неделю она вела себя как-то странно и все чаще заставляла Кларинду недоумевать по поводу ее поступков.

Кларинда снова поднесла к глазам свиток, который читала до этого, чтобы скрыть выражение своего лица. В ней как-то не возникало воодушевления при мысли о том, что придется провести еще один вечер, воспевая героизм лихого и учтивого капитана Берка.