Глава 23
РАЗГОВОР О БРАКЕ

— Дело в том, дорогой мой, что ты обязательно должен жениться. Это твой долг перед семьей. Впрочем, ты, конечно, и без моих нравоучений все это прекрасно знаешь, — сказала леди Гризелда Уиллоби, сделав неопределенный жест.

— Ты ужасно ленивое существо, Гриззи, — с усмешкой промолвил граф Мейн, нежно поглядывая на сестру. — Тебе даже лень искать аргументы, чтобы убедить меня в своей правоте. Впрочем, если бы ты приложила усилия и постаралась это сделать, у тебя бы ничего не вышло.

— Не понимаю, почему ты упрямишься. Я, например, рада, что в свое время вышла замуж за беднягу Уиллоби.

— Думаю, вряд ли ты помнишь, как он выглядит, — заметил граф.

— Не говори ерунды, — сказала Гризелда, уязвленная ироническим тоном брата. — Он умер всего лишь десять лет назад. Клянусь, от одного только упоминания его имени мне до сих пор становится очень-очень грустно.

Гризелда бросила на себя взгляд в зеркало и придала своему очаровательному личику трагическое выражение. Она была прелестной тридцатилетней женщиной, гордившейся тем, что выглядит по крайней мере лет на восемь, а при свете свечей — и на все десять моложе своего возраста.

— Не смеши меня, — сказал граф. — Конечно, Уиллоби был по-своему неплохим парнем, но ты пробыла замужем за ним всего лишь год или два, а потом он отбросил копыта. И с тех пор ты не делала попыток вступить в брак. Не понимаю, почему ты толкаешь меня на этот шаг?

— Мы сейчас говорим не обо мне, а о тебе, — заявила Гризелда. Порывшись в сумочке, она достала листок бумаги. — Хотя при желании я могла бы выйти замуж за Корнелия. Ты только посмотри, Гаррет, какое восхитительное стихотворение он мне написал!

— Корни Бамбер — фат и великосветский хлыщ, — презрительно сказал Мейн. — Но если тебя не тошнит от его манер, я не буду возражать против вашего брака.

— Моя любовь подобна льду, — мечтательным тоном прочитала Гризелда строчку из посвященного ей стихотворения.

— А я огню подобен, — продолжил ее брат.

— Откуда ты знаешь это стихотворение? — изумилась она. От удивления Гризелда выпрямила спину. Она делала это крайне редко, поскольку считала, что ее фигура выглядит лучше, когда она полулежит.

— Знаешь, я пришел к выводу, что тебе все же не стоит выходить замуж за Бамбера. Человек, без зазрения совести присвоивший стихотворение Спенсера, не достоин тебя.

— Какие глупости! — воскликнула Гризелда. — Я и не думала выходить замуж за Бамбера. А Спенсер… это, наверное, друг Байрона? Он еще жив? Мне бы очень хотелось познакомиться с ним.

— Этот поэт уже умер, причем давно. Его звали Эдмунд Спенсер, он был современником Шекспира.

Надув губки, Гризелда отбросила в сторону листок бумаги со стихотворением.

— Вернемся к вопросу, который мы обсуждали, — сказала она. — Тебе необходимо жениться, Гаррет. Пройдет еще какое-то время, и ни одна приличная невеста не посмотрит в твою сторону.

Мейн пожал плечами:

— Я ни разу не замечал, чтобы женщины косо или презрительно посматривали на меня.

— Это потому, что ты не общаешься с матронами, у которых есть дочери на выданье.

Граф хмыкнул:

— А с какой стати я должен общаться с ними? У таких женщин нет времени на любовные игры.

— Тебе пора думать не об играх, а о чем-нибудь более серьезном, — с упреком сказала Гризелда. — Мне не хотелось бы читать тебе нравоучения, Гаррет, но не забывай, что у меня нет детей. И если ты вдруг умрешь, все состояние нашего отца и его титул перейдут по наследству этому бездельнику, отпрыску кузена Хьюго. Запомни, Гаррет, я никогда не прощу тебе, если это произойдет.

— Я не собираюсь пока умирать, — заявил Мейн. Обилие роз, букеты которых стояли повсюду в гостиной его сестры, начало раздражать графа. — А что касается брака, то я женюсь, когда придет время.

— И в каком же возрасте ты намерен завести семью? — спросила Гризелда, насмешливо поглядывая на брата. Она была единственным человеком, от которого Мейн терпеливо сносил колкости и издевки. Несмотря на то что они постоянно пикировались, брат и сестра были искренне привязаны друг к другу. — Я хочу, чтобы ты произвел на свет наследника, пока еще полон сил и находишься в добром здравии, Гаррет. Ты должен успеть научить парня держаться в седле и править лошадью.

— Да что ты меня все время хоронишь! — возмутился Мейн. — Неужели, по-твоему, я так стар, что скоро могу оказаться совершенно беспомощным?

— Тебе уже тридцать четыре года. В течение многих лет ты вел себя как настоящий кобель, и вскоре ни одна женщина не будет воспринимать тебя серьезно.

Мейн вдруг разозлился.

— А ты могла бы обойтись без оскорблений? — процедил он сквозь зубы.

Гризелда раскрыла веер и начала обмахиваться им.

— Я намеренно оскорбила тебя, Гаррет, чтобы привести в чувство. Тебе нужна встряска. Пойми, скоро в Лондоне не останется ни одной женщины, с которой бы ты еще не переспал.

Мейн отвернулся к камину, хмуро уставившись на поленья. Закусив губу, Гризелда размышляла, стоит ли продолжать этот трудный разговор. Мейн резко поднял голову и повернулся к ней.

— Хорошо, я подумаю над твоими словами, — пообещал он. — И возможно, действительно приму решение жениться в ближайшее время.

— Вот и отлично, — обрадовалась леди Уиллоби.

— Но это произойдет не завтра, — предупредил он. — Я должен еще кое-что довести до конца.

Гризелда знала характер брата и понимала, что в этой ситуации его нельзя торопить.

— Речь идет об отношениях с графиней Годуин? — подняв бровь, спросила она.

— Ты угадала.

— Я слышала о том, что произошло на балу у леди Гамильтон. На твоем месте, Гаррет, я была бы осторожна. Граф не вполне вменяемый человек, ты же знаешь.

— Он держался в рамках приличия, когда застал нас с графиней наедине, — пожав плечами, небрежно заметил Мейн. — Но вся загвоздка в том, что леди Годуин внезапно исчезла. Никто не видел ее уже несколько дней.

— Возможно, она удалилась в деревню, расстроившись из-за того, что ей пришлось обкромсать свои волосы, — предположила Гризелда, невольно дотронувшись до своих роскошных белокурых кос.

Она ни за что на свете не обрезала бы их.

— Ее слуги говорят, что леди Годуин уехала на воды. Но я ездил в Бат и навел справки. Там никто ничего не слышал о ней. В своем имении она тоже не появлялась.

— Не надо принимать все так близко к сердцу, — насмешливо промолвила Гризелда. — Я вижу, ты сбился с ног, разыскивая эту даму. Даже в Бат ездил. А я ведь могу тебе совершенно точно сказать, где она находится!

— Где же она? — быстро спросил Мейн.

— Она прячется в укромном месте и ждет, когда у нее отрастут волосы. После своего скандального появления на балу леди Годуин наверняка пожалела о том, что сделала. И я ее отлично понимаю, Гаррет. Я сама оказалась в подобном незавидном положении, когда произвела фурор на праздновании дня рождения королевы, приехав в прусском наряде, украшенном синими страусовыми перьями.

— Но где именно она, по твоему мнению, прячется? — спросил Мейн. — Я хочу разыскать ее. Что же касается волос Хелен… На мой взгляд, у нее восхитительная стрижка!

— Ты непременно найдешь ее, — успокоила Гризелда брата, поглядывая на него в карманное зеркальце, которое незаметно достала из сумочки. — Но я прошу тебя побыстрее закончить этот флирт. Ты должен нынешним летом наконец-то определиться в жизни, выбрать себе невесту и попросить руки у ее родителей.

Мейн невольно содрогнулся от ее слов.

— Я не могу себе представить, что найду ту женщину, которую захочу каждое утро видеть за завтраком, — признался он.

— Не беспокойся, вам вовсе не обязательно завтракать вместе, — промолвила Гризелда, подкрашивая кисточкой губы. — Когда я узнала, что Уиллоби обожает есть по утрам пироги с телячьими мозгами, мы стали завтракать в разных комнатах. И поверь, наш брак от этого нисколько не пострадал.

— Ну, я пошел, — сказал Мейн. Наклонившись, он чмокнул сестру в щеку. — Прихорашиваешься для Бамбера, то есть для Эдмунда Спенсера?

— Конечно, — ответила Гризелда, любуясь на себя в зеркальце. — Я с нетерпением жду, что еще он придумает, чтобы обольстить меня. Дорогой братец, ты оказал мне неоценимую услугу. Я всегда поражалась твоим многочисленным талантам. Бьюсь об заклад, что ни один человек в Лондоне не смог бы определить настоящего автора стихотворения, которое Корнелий выдал за свое.

Граф Мейн пропустил ее комплимент мимо ушей. Он невысоко ценил свою цепкую память. Время от времени граф тоже использовал любовную лирику, пытаясь обольстить ту или иную даму, но он никогда не приписывал авторство этих стихотворений себе.

Сейчас же его интересовало только одно — местонахождение пропавшей графини Годуин.

Ее исчезновение привело его в настоящее бешенство. Он никак не мог выбросить из головы мысли об этой стройной грациозной женщине с нежной линией плеч, огромными глазами, тонкими изогнутыми бровями и оригинальной стрижкой. Нет, Мейн был уверен, что Хелен не собиралась отращивать волосы. Такой изящной даме не нужны были кукольные кудряшки или локоны, похожие на те, которые были у его сестры.

Волосы Хелен были шелковистыми и гладкими. И ему хотелось вновь и вновь ласкать ее великолепное тело.

Выйдя из особняка сестры, граф постоял на крыльце, поправил накидку и направился к ожидавшему его во дворе фаэтону. «Если Хелен действительно прячется в укромном месте, дожидаясь, когда отрастут ее волосы, — с усмешкой подумал он, — то она наверняка не откажет себе в удовольствии поразвлечься со мной в своем добровольном изгнании».

Его улыбка стала шире, когда он представил себя в интимной обстановке вдвоем с Хелен. Граф не верил, что Хелен уехала на воды, как бы слуги и друзья ни убеждали его в этом. Она была не из тех женщин, которые способны часами сидеть у источника и пить маленькими глоточками воду, пахнущую тухлыми яйцами. Нет, версия Гризелды казалась Мейну более правдоподобной. Скорее всего Хелен действительно жалела, что остригла волосы, и теперь пряталась ото всех, как куропатка от охотников.

Щелкнув хлыстом по крупу лошади, Мейн направил свой фаэтон по Шандуа-стрит. Он знал, кто может ему сказать, где сейчас скрывается Хелен. Мейн был хорошим охотником и умел выслеживать дичь.