Глава 24

Как заметил Коулт, большинство городских жителей пришло на обед в честь возвращения уважаемого человека.

По всей видимости, Макбрайд вполне привык обходиться без помощи левой руки, кроме того, эта утрата не могла помешать ему вернуться к прежней работе учителя.

Кэсси, казалось, шла рядом с ним только потому, что так полагалось, при этом вид у нее был отнюдь не жизнерадостный, а тем временем парочку закидывали со всех сторон вопросами о предстоящей свадьбе.

В одном Джетро был, безусловно, прав: ни ее, ни его нельзя было назвать счастливыми и радостными.

Коулт внимательно разглядывал толпу гостей, пока не заметил Кэти, как обычно, хлопотавшую возле стола с угощениями.

Когда очередь поздравляющих поредела, Коулт подошел к Кэсси и Теду. Она представила его своему будущему мужу. После той ночи Коулт впервые разговаривал с ней, если не считать короткой встречи накануне утром, и ему сразу стало ясно, что ей неловко. Он поздравил Макбрайда с возвращением домой, затем выразил сожаление, что не сможет присутствовать на их свадьбе, так как вскоре покидает их городок.

Макбрайд был вежлив и, в свою очередь, поблагодарил Коулта за то, что тот замещал шерифа, пока Джетро был болен. Коулт должен был отдать должное Макбрайду за проявленные им такт и обходительность, однако в поведении Теда чувствовалась нервозность, Коулт немедленно это заметил. Макбрайд испытывал неловкость и явно избегал встречаться с Коултом взглядом. Была ли это застенчивость, обусловленная чувством своей ущербности, или Кэсси рассказала своему будущему мужу о своих отношениях с помощником шерифа? Приняв и то, и другое во внимание, Коулт с облегчением прошел дальше.

Он направился к тому месту, где Кэти разливала кофе и раскладывала десерт.

– Добрый день, мисс Кэти. Я решил осведомиться у самого главного здешнего кулинара, какой десерт вы мне посоветуете попробовать.

– Полагаю, что такому взрослому мальчику, как вы, можно попробовать все из выставленных здесь угощений. Но, зная, что вы любите яблочный пирог, советую взять пудинг с яблоками.

Хотя она старалась казаться веселой, глаза у нее были опухшими, как будто она плакала.

– Джетро сказал мне, у вас дома все так возбуждены, что он не прочь перейти ночевать в тюрьму.

Она звонко рассмеялась.

– Он так сказал на самом деле?

Коулт усмехнулся:

– Ну не совсем так. Он сказал, что опять начинает работать с завтрашнего дня. Как ты думаешь, он достаточно окреп?

– Док Уильямс уверяет, что да. Старый милый ворчун понемногу опять становится самим собой. – Ее лицо озарила нежная улыбка. – Но тогда мы теряем вас, Коулт.

– Что поделать. Я с удовольствием провел здесь время, но мне пора двигаться отсюда. Я более чем уверен, что у вас также многое переменится, когда Кэсси выйдет замуж.

Он снова увидел, как в ее глазах блеснула грусть.

– Да, от былого не останется и следа. Я подумала, может, мне съездить на Запад. Я очень много слышала о таких городах, как Сент-Луис, Чикаго, Нью-Йорк, я там никогда не бывала. А ваши планы, Коулт? Вы намерены поселиться в Калифорнии или все-таки вернетесь обратно домой, в Виргинию?

– Когда-нибудь я надеюсь вернуться домой. Только нечто из ряда вон выходящее может помешать мне в этом намерении.

– Или некто, – заметила Кэти.

Он поднял свою чашку в знак одобрения:

– Верно. А не случится ли так, что некто удержит и вас от возвращения в Арена-Роха?

– Хотелось бы надеяться. – Она бросила взгляд в ту сторону, где Кэсси и Тед беседовали с доктором Уильямсом. – Что, впрочем, сомнительно.

К Коулту подошла неразлучная троица. Боуи спросил:

– Это правда, что вы уезжаете от нас дилижансом в следующий четверг?

– Как быстро здесь распространяются новости.

– Так уезжаете? – спросила и Сэм.

– Полагаю, да, Красотка.

– Ну вот, вы уезжаете в четверг, а в следующую субботу Кэсси выходит замуж. Город уже не будет прежним.

– Ну, у вас остается Джефф, с которым вы будете по-прежнему воевать, да и Кэсси выходит замуж, а не уезжает из городка.

– Да, но очень скоро у нее появится куча детишек, и ей уже будет не до нас.

– Ну, к тому времени, вполне вероятно, вам уже будет не до нее. А тогда ей более всего понадобится ваша помощь.

– Хм-м, – задумчиво протянула Сэм, – может быть, вы и правы.

– Красотка, я утратил дар речи. Даже не верится, что ты согласилась со мной.

– Конечно, во всем не согласна, но в этом, как я подозреваю, вы правы.

– Я тоже подозреваю это, – согласился Боуи.

Коулт взглянул на Пити, который, улыбаясь, смотрел на него.

– А как ты, парень?

– Да, я тоже подозреваю это.

Коулт подмигнул им всем и пошел своей дорогой. Он так привык к этим сорванцам. Странно, как получилось, что за очень короткий срок многие люди в городе стали ему небезразличны?

После трех неудачных попыток незаметно ускользнуть с праздника Коулт в конце концов, решил дождаться его завершения. Поэтому он устроился за столом в компании Джетро и дока Уильямса. Он огляделся, выискивая Кэсси, и увидел, что она о чем-то беседует в группе женщин.

Сейчас она выглядела более оживленной, чем тогда, когда стояла рядом с Тедом, натянуто улыбаясь и приветствуя пришедших гостей. Коулт не мог удержаться, чтобы не поговорить с ней. Он извинился, встал и направился к ней, но тут его взгляд невольно задержался на открытой двери.

Снаружи стояли Макбрайд и Кэти и о чем-то беседовали. У обоих были серьезные лица. Когда Макбрайд быстро отошел в сторону, Кэти промокнула глаза платком.

Что такое мог сказать Макбрайд, что вызвало бы слезы у Кэти? Хотя это вовсе не касалось Коулта, ему было крайне неприятно видеть Кэти расстроенной.

Едва Макбрайд присоединился к Кэсси, как у нее на лице тотчас же появилась неестественная, вымученная улыбка. Потеряв опять возможность переговорить с Кэсси, Коулт повернулся, ища глазами Кэти, намереваясь подойти к ней и, по возможности, утешить ее, но Кэти уже исчезла.

Здесь явно скрывалась какая-то загадка, и он намеревался выяснить, в чем здесь дело. И поскольку в данный момент его более всего волновали чувства Кэти, он вышел на улицу, чтобы найти ее.

Кэсси надо было поговорить с Коултом. Ей также было необходимо многое обсудить с Тедом. За исключением короткой встречи по его прибытии, им больше так и не довелось побыть наедине. А еще столько вопросов между ними оставались невыясненными, в том числе самый главный из них: почему он так долго не возвращался домой? Этот человек стал для нее почти чужим. Испытания и лишения, выпавшие на его долю во время войны, словно бы воздвигли вокруг него стену, и она не знала, как ей проникнуть сквозь нее.

Вероятно, было бы намного благоразумнее не стремиться с устройством свадьбы, но Кэсси понимала: чем дольше она будет откладывать ее, тем сильнее ее будет томить желание вернуться в объятия Коулта.

Когда она, в конце концов, смирилась с мыслью, что Тед никогда не вернется, она изменила ему, и это произошло непреднамеренно. Однако Тед вернулся к ней с полученными на войне шрамами и увечьем, поэтому она никогда больше не предаст их любовь и свой долг, невзирая на ее чувство к Коулту.

Кэсси довольно долго не сводила глаз с Коулта. Как ей хотелось, чтобы он обнял ее, крепко-крепко обхватил еще раз. Но через четыре дня он все равно уедет навсегда, и она никогда его больше не увидит. Итак, еще четыре дня, и потом, может быть, ей удастся избавиться от этого наваждения.

Кэсси увидела, как Коулт вышел на улицу, и затем, глубоко вздохнув, она повернулась к мужчине, который любил ее и нуждался в ней.

На улице Коулт нигде не заметил Кэти, но вслед за ним вышел Джетро, подуставший от празднества, и Коулт решил проводить его до дома.

По пути Коулт позволил Джетро убедить себя зайти к ним и остаться на обед. Ему не терпелось утолить свое любопытство, так что приглашение явилось неплохим поводом, тем более что Тед вместе с Кэсси обещали также скоро прийти.

К тому времени, когда они достигли дверей дома, Кэти уже почти приготовила обед, чем, видимо, и объяснялось ее раннее исчезновение. Но общее настроение, царившее за обеденным столом, почти ничем не отличалось от атмосферы во время приема в честь Макбрайда, только один Джефф, по-видимому, не замечал того, что происходило вокруг него. На общем угрюмо-унылом фоне происшедшая в его облике положительная перемена еще заметнее бросалась в глаза.

Коулт сделал несколько наблюдений. И вскоре ему стало совершенно ясно, в чем заключалась проблема. Он никак не мог поверить, что, кроме него, никто не заметил этого.

Когда Макбрайд вышел покурить сигару, Коулт устремился следом за ним.

– У меня сложилось впечатление, что вы меня недолюбливаете, мистер Фрейзер, – обратился к нему Макбрайд.

Коулт даже слегка опешил.

– Что же вас подвигло на такую мысль?

– На протяжении всего обеда вы то и дело бросали в мою сторону сердитые взгляды. Не обидел ли я вас чем-нибудь?

– Что за чепуха! Я едва знаю вас.

– Я понимаю, что я не очень компанейский человек. Кроме того, меня здесь долго не было.

– Ради всего святого, Макбрайд, только не извиняйтесь, что остались в живых.

– Я полагаю, что утрата руки отнюдь не улучшила мой и без того невеселый характер.

– Именно в этом суть дела или это чувство вины?

– Что вы имеете в виду?

– Это ваша настоящая причина, почему вы так долго не возвращались домой? Я совсем не намерен умалять ваше несчастье, вызванное потерей руки, Макбрайд. Однако многие вернулись с войны калеками, и я не верю, что именно поэтому вы так долго здесь не появлялись. Дело в том, что я долго наблюдал за вами – и за Кэти. Когда вы поняли, что вы помолвлены не с той женщиной? Вы влюблены в Кэти, ведь так?

Макбрайд начал было отпираться, но затем умолк и тихо произнес:

– Я не приезжал, потому что боялся сделать больно Кэсси.

– А как вы думаете, женившись на ней, хотя на самом деле вы любите ее сестру, разве вы не сделаете ей больно, когда она обнаружит правду?

Тед огрызнулся:

– Она ничего не узнает, если вы ей ничего не скажете.

– Итак, вы готовы жениться на преданной вам глупышке, которая, как вы полагаете, любит вас, чтобы потом всю жизнь страдать и мучиться только потому, что не в состоянии обидеть ее? Дьявол побери! А что будет с Кэти, которая по-настоящему любит вас? С женщиной, которую вы сами любите? Ее вы не боитесь обидеть?

– Ради всего святого, Фрейзер, как вы думаете, почему я так долго не приезжал? Когда я вдруг осознал, что на самом деле люблю Кэти, я принял решение не возвращаться в Арена-Роха.

– Вы говорили об этом Кэти?

– Конечно, нет. Я люблю их обеих и не хочу причинять боль ни той, ни другой. Я полагал, что за время моего долгого отсутствия Кэти выйдет замуж, и надеялся, что Кэсси поступит таким же образом.

– Тогда зачем вы вернулись?

– Потому что я не мог больше оставаться вдалеке. Вы сами когда-нибудь пробовали долго не видеться с женщиной, которую любите? Ну-ка, выкладывайте начистоту.

– Это единственно разумное, что вы сказали. Итак, взгляните, как и подобает мужчине, на это дело и расскажите все Кэсси.

– Разбить ей сердце?

– Вы нисколько не разобьете ей сердце. Наоборот, вы снимете с ее души бремя вины.

– Вины?

– Она вас не любит, Макбрайд. Я даже сомневаюсь, что она когда-либо вас любила. Между настоящей любовью и почитанием героя большая разница. Она была сильно увлечена своим школьным учителем, но с тех пор минуло пять лет, и она уже переросла свое школьное увлечение. Она больше не наивная девочка, она теперь женщина и заслуживает лучшей участи, чем стать женой человека, который ее не любит.

– Если это, правда, тогда почему она не признается в том, что не любит меня? – заволновался Тед.

Коулт взглянул на него с презрением:

– Неужели вы настолько прониклись к себе жалостью, что ничего не соображаете? Через пять лет вы наконец-то вернулись домой с войны с увечьем. Веря, что вы любите ее, Кэсси по своей сердечной доброте и мягкости не открывает вам правду. Если бы она только подозревала, что мешает вашему с Кэти счастью, она без промедления сказала бы вам правду.

– Итак, вы хотите сказать, что если бы я вернулся с войны целым и невредимым, то она, не таясь, открыла бы мне свои настоящие чувства?

– Вы правильно это подметили, Макбрайд. Хотя вы не представляете всей силы ее незаурядной натуры. Даже если бы она по-прежнему любила вас, то, узнав правду о ваших чувствах к Кэти, она незамедлительно отошла бы в сторону.

– Но вам-то, какое дело до всего этого, Фрейзер? Вы же уезжаете из городка через несколько дней.

– Вы правы. Меня действительно это нисколько не касается. Более того, признаюсь, я уже сыт по горло этой трагедией в греческом духе.

Коулт круто развернулся и вышел из дома.

Тед до поздней ночи ходил взад и вперед по своей комнате, не в силах уснуть. Наконец, боясь разбудить кого-нибудь в доме, Макбрайд вышел во двор. Он неустанно думал о разговоре с Коултом, сказавшим ему, что Кэсси больше не любит его. Если это, правда, тогда не было никакого смысла в предстоящей свадьбе: в итоге они оба стали бы несчастными, и только. Положение выглядело безнадежным. Лучшее, что ему удалось придумать, – это уехать навсегда из Арена-Роха. Скорее всего, потом их жизнь войдет в привычную колею. Как бы это ни было тяжело, но он решил, что завтра он расскажет всем, что уезжает.

Он повернулся, чтобы зайти в дом, как вдруг увидел стоящую на крыльце Кэти.

– Прошу прощения. Я не разбудил тебя?

– Нет, я не могла уснуть. – Она сошла с крыльца.

– Я тоже, – признался Тед.

– Кажется, нам всем немного не по себе. Думаю, что после свадьбы все образуется.

– Кстати, по поводу свадьбы. У меня тут состоялся крайне любопытный разговор с помощником шерифа Фрейзером.

– Тебя что-то взволновало?

– Да. Ты знаешь, планы часто осуществляются не так, как они задумывались. Думаю, Фрейзер прав. После возвращения мне надо было честно открыть все Кэсси.

– Открыть честно что? – спросила его Кэти.

– Насчет моих чувств к ней. Я очень хорошо к ней отношусь и навсегда сохраню ее образ в сокровенном уголке моего сердца, но, увы, я не люблю ее, Кэти. Я осознал это во время войны. Именно поэтому я так долго не возвращался, а вовсе не из-за того, что потерял руку.

Кэти побледнела.

– Ты любишь другую?

– И очень сильно, – признался Тед.

– Тогда почему ты не сообщишь об этом Кэсси? К чему тогда готовиться к свадьбе?

– Я боюсь причинить ей боль. Я думал, что сумею справиться с этим, но, увы…

– Как ты можешь так поступать с ней? Ведь она любит тебя.

– Если верить Фрейзеру, то не любит.

– Я не верю этому. Ни она, ни я никогда не держим секретов друг от друга.

– Тогда ради чего ему лгать?

– Я не считаю, что он лжет, но, возможно, он неправильно кое-что истолковал из того, что могла сказать Кэсси. Может быть, она на какой-то миг потянулась к нему, он такой обаятельный и красивый мужчина, и ведь она ждала тебя пять лет. Вполне естественно, что ей польстило внимание, оказанное Коултом, но, поверь, ты тот, кого она всегда любила.

– Школьное увлечение, Кэти. Разве из-за этого следует выходить замуж? Завтра я все расскажу ей, а затем я намерен уехать.

– Почему? Арена-Роха – это твой дом. Здесь твоя работа, да и детям необходим такой учитель, как ты.

– Разве ты не понимаешь, Кэти? Я не могу оставаться здесь, зная, что я не могу жениться на той женщине, которую люблю.

– Почему же нет? Разве она не может приехать сюда и жить вместе с тобой?

Тед глубоко вздохнул:

– Кэти. Моя дорогая, любимая Кэти. Неужели ты не понимаешь, что эта женщина – ты? Я люблю тебя, Кэти. Я любил тебя все эти годы.

Она изумленно взглянула на него:

– Я не понимаю. Тогда почему ты сказал Кэсси… Почему ты обещал ей жениться на ней?

– Я был ослеплен ее живостью, ее бьющей ключом энергией, всем тем, что создавало вокруг нее такую волнующую атмосферу. И только после того, как я уехал, я понял, что не люблю ее. Это скорее была привязанность учителя к своей одаренной ученице, гордость за ее успехи в учебе.

Тед смотрел куда-то в пространство, как бы вспоминая то время.

– Может быть, поэтому меня никогда не шокировало то, что она демонстративно носила мужские брюки, как и все ее дерзкое безрассудство. Под ее внешней бравадой я видел острый ум ученицы, которую мечтает встретить каждый наставник.

Его голос упал, казалось, он черпал слова раскаяния из глубины своей души.

– Я обманывался сам и обманывал ее, думая, будто люблю ее. – Тед нежно приподнял подбородок Кэти. – Кэти, дорогая, на войне у человека много времени, чтобы все обдумать. На войне то лицо, которое он рисует в своем воображении и мечтах, и есть лицо женщины, которую он любит. Это было твое лицо, любимая. В самые безнадежные моменты мне слышался твой голос. Твоя рука словно касалась моего лба и успокаивала меня. – Он ласково улыбнулся. – Милая, нежная Кэти. Тебя всегда загораживала Кэсси, и я почти не замечал этого. Кэти, я люблю тебя.

Слезы побежали у нее по щекам.

– И я люблю тебя, Тед. И всегда любила. Каждый раз, когда я видела тебя вместе с Кэсси, я хотела быть на ее месте. Я все время жила с чувством вины, так как желала быть с тем, кого любила моя сестра.

Он привлек ее к себе:

– О, моя любимая, если бы ты сказала мне об этом раньше, то, может быть, я скорее осознал бы то, что творилось у меня в душе.

Кэти отступила на шаг назад:

– Увы, Тед, теперь слишком поздно. Чтобы я обидела Кэсси – ни за что на свете.

– А что, если Фрейзер прав, Кэти? Что, если Кэсси не любит меня? Может, она просто упорно верит в миф о верности и привязанности? Не следует ли нам – и Кэсси, и мне – отказаться от такой любви, которая построена на притворстве? Любимая, мы можем уехать отсюда и начать новую жизнь.

– Нет, я никогда не предам Кэсси, как бы сильно я ни любила тебя. Как ты этого не понимаешь? Мы же оба будем страдать от своей вины. Разве можно купить счастье ценой несчастья людей, которых мы любим?

– А как же наша любовь? Как же она?

– По-видимому, нам придется привыкать жить с этой сердечной раной.

И, плача, она побежала в дом.