Ройял-Риверз. Первые робкие лучи залили глиняные стены дома на ранчо розовым румянцем, сменившимся на более темный оттенок, когда солнце поднялось выше, над покрытыми снегом пиками гор Сангре-де-Кристо.

Ледяные горные потоки, несравненно более бесценные, чем река из чистого серебра, питали долину, где паслись коровы и овцы и росла высокая кукуруза, защищенная от ураганных ветров густыми вечнозелеными лесами.

Мирная, золотистая, плодородная земля лежала под солнцем.

Натаниел Рейнолдс Брейдон мудро решил выстроить дом из глиняных, высушенных на солнце кирпичей, обмазанных жидкой грязью, сохранявших прохладу даже в самые жаркие дни и тепло в зимние месяцы. В архитектуре здания были заметны отчетливые следы испанского влияния. По периметру дома с плоской крышей шла длинная крытая галерея. Вся жилая территория была окружена высокой оградой. Тут же были разбиты сады и огороды и вырыт глубокий колодец с пресной водой. На задах находились конюшня, загон и хозяйственные постройки: коптильня, свечная мастерская, сыромятня, кузница, амбары и помещения для слуг, пастухов и работников ранчо.

Строя дом, Натаниел заботился не столько о красоте, сколько о практичности, и поэтому ранчо Ройял-Риверз скорее напоминало форт своими тяжелыми ставнями на окнах и толстыми стенами. Да и церковная колокольня служила больше для того, чтобы предупреждать обитателей о набегах индейцев.

И все же атмосфера дома была самой гостеприимной. Здесь мог найти приют любой путник, от мексиканского священника до индейца, и всех встречали с равным радушием. Всем работникам выплачивалось неплохое жалованье. Их женщины работали в большом доме, стирали и стряпали, а детей учили читать и писать, а позже и давали навыки ремесла.

За тяжелыми дубовыми дверями царила поистине королевская роскошь. Семья и гости ели серебряными приборами с фарфоровых тарелок, а в хрустальные бокалы наливались самые тонкие европейские вина и лучшее кентуккийское виски. Гости съезжались сюда со всей округи и даже из дальних мест, и никому не отказывали в крове и ночлеге.

Таким впервые увидела ранчо Ли Брейдон, урожденная Ли Александра Треверс из Треверс-Хилла. Позже она стала называть это место своим домом и полюбила с той же свирепой преданностью, что и кирпичное здание с зелеными ставнями, в котором родилась и выросла.

Каждое утро она просыпалась под сенью гор, и ее сон больше не тревожил вой одинокого койота, доносившийся из заброшенного каньона. Первое время она просыпалась затемно и, глядя на усыпанное звездами небо, тихо плакала. И думала о муже, которого едва знала. Сумеет ли она когда-нибудь стать ближе к нему? Предложить свои любовь и душу? Их брак трудно назвать обычным. И хотя они делили постель и стали мужем и женой не только по названию, все же с той ночи прошло уже больше года. Что будет, когда Нейл вернется? Захочет ли он ее?

Лежа в постели, Ли терзалась мучительными мыслями. Они оба знали, зачем идут на этот брак. Во всяком случае, не из любви. И теперь она ни за что не выкажет ему свои чувства, потому что существует сеньора Альварадо. Диоса Марина, прелестная испанка, любовница Нейла, без обиняков давшая понять при первой же встрече, что именно ей он отдал свое сердце, еще при жизни первой жены. И с тех пор ничто не изменилось… разве что прелестная сеньора овдовела.

Диоса Марина Альварадо. Вдова Альварадо. Черная вдова. Так назвала ее Алтея, редко о ком говорившая плохо. Но при виде Диосы сестра вздрогнула от омерзения и заявила, что не встречала особы отвратительнее. Она и ее брат Луис Анхель Кристобаль де ла Крус Мартинес-и-Сандоварес де Харамийос, или маленький Луис Анхель, как именовал его Гай, были частыми гостями на ранчо Альфонсо Джейкобса, ближайшего соседа Натаниела. Альфонсо и Мерседес Джейкобс приходились им тетей и дядей, а также были бывшими тестем и тещей Нейла. Сеньора Альварадо, женщина очень богатая и ставшая партнером Нейла Брейдона в судоходной компании, имела дом в Санта-Фе, но любила навещать фамильное ранчо, которым владела вместе с братом.

Диоса. Черноволосая красотка с томными глазами, вечно презрительной улыбкой и оценивающим взглядом находила извращенное удовольствие в издевательствах над другими. С самого первого дня Ли часто оглядывалась, почти уверенная, что между лопатками вот-вот вонзится стилет из закаленной толедской стали, ибо прелестная Диоса не делала секрета из своей неприязни к чужачке. Как Ли бороться с испанкой, тем более что та была полностью уверена в вечной привязанности Нейла? Ли так надеялась, что когда-нибудь сумеет завоевать его любовь! Но ведь Камилле так и не удалось разбудить в муже пылкие чувства! Она сохранила достоинство, смирившись с поражением, и пользовалась великодушием и щедростью Натаниела, никогда не смотревшего на жену с нежностью. Только с холодной учтивостью. Но Ли не сможет жить без любви Нейла. И не захочет делить его с другой.

Но была ли Диоса его единственной любовью? Той, кто владеет его сердцем? Может, именно поэтому он сначала отказался жениться на Ли? Надеялся вернуться домой и просить овдовевшую любовницу стать его женой? Неужели Адам, слепо веривший в то, что его жертва спасет их, даст им будущее, разрушил шансы этих людей на счастье?

И хотя Ли подозревала, что у Диосы имеются свои мотивы, все же пришлось задуматься, когда та подстерегла ее во дворе.

— Вы ведь знаете правду? — спросила она, пытливо глядя черными глазами в лицо соперницы. — Нейл был несчастлив в первом браке. Серина любила другого и тайно обвенчалась против воли отца. Как истинная дочь церкви, она верила в святость первых обетов и осталась верна первому возлюбленному. А Нейл? Бедняга! Никто не согревал его одинокую постель! Но он не из тех, кто хранит целомудрие, даже если жена предпочла жизнь мученицы. Эль-Дорадо. Золотой Человек. Он обжигает, как расплавленное золото! Или вы, подобно Серине, тоже отказываете ему? Неудивительно: в вас нет того огня, который нужен Нейлу. Ваши глаза светятся невинностью. Холодная недотрога, совсем как Серина. Зачем он женился на женщине, которая не может дать ему любви?

Она улыбнулась своей медленной, таинственной улыбкой и стала рассказывать о несчастной жизни с человеком лет на тридцать старше и к тому же калекой, за которого ее выдали замуж родители.

— Мы с Нейлом искали утешения и нашли его во взаимной страсти. Потом умерла Серина. Такая трагедия! Я была потрясена, потому что не желала ей зла. Она знала о наших отношениях и не возражала. У меня были свой дом и муж, а Нейл не пытался лечь в ее постель, так что их отношения оставались самыми дружескими. Мне ничего не нужно было, кроме его любви. Моя семья очень богата. Во мне течет кровь настоящих испанцев, конкистадоров. Чего еще желать?

Ли промолчала, хотя на языке так и вертелся колкий ответ. Такие, как испанка, никогда не удовлетворятся тем, что имеют. Они всегда хотят большего.

— К сожалению, узнав Нейла лучше, Серина сделала трагическую ошибку и влюбилась в него. Бедный дядя Альфонсо, видя, как сияют глаза дочери, воображал, что она счастлива и когда-нибудь у него появятся внуки. Но Серину угораздило спросить отца, что сталось с ее бывшим мужем. Тот солгал, заверив, что он мертв, в надежде убедить дочь стать истинной женой Нейла. Но это было неправдой, потому что дядя Альфонсо посылал тому человеку деньги. Мой брат Луис вызвался самолично отправлять золото, чтобы Серина ничего не узнала. Поэтому она посчитала себя свободной и как-то ночью пришла к Нейлу. Но тот отверг ее притязания, и они ужасно поссорились. Говорят, она в дикой ярости вскочила на коня и умчалась. Больше ее никто живой не видел. Она заблудилась и погибла. Дядя Альфонсо так и не простил Нейла. Я тогда была замужем и не представляла угрозы для Серины. Нейл сам оттолкнул жену. Дядя Альфонсо меня не винил. Впрочем, я не уверена, знает ли он, что мы с Нейлом любовники. Мы были очень осторожны.

Диоса тяжело вздохнула.

— Но я все же считаю себя в какой-то степени виноватой в случившемся. Видите ли, я сказала Нейлу, что мы должны расстаться. Серина пришла ко мне, заявила, что она — его жена и намерена исполнить супружеский долг. Мое сердце было разбито, но я ответила, что склоняюсь перед ее желаниями. Но Нейл оказался не столь галантным. Он хотел, чтобы мы были вместе постоянно, а не встречались украдкой. Он знал, что мой муж скоро умрет и тогда… если что-то случится с Сериной… ах, Нейл был всегда так нетерпелив!

Предупреждаю, дорогая, не совершите ту же ошибку. Думаю, Нейл знает о смерти Серины гораздо больше, чем говорит. Может, вы спросите его, где он был в тот день? Он мог последовать за Сериной в каньон. Иногда я думаю, что Нейл убил Серину, зная, что иначе мы никогда не сможем жить вместе. Впрочем, многие считают, что это был несчастный случай. Но дядя Альфонсо утверждает, что в смерти его дочери виноват Нейл. Дядя встретил ее в тот день, когда она покидала ранчо. Серина была в слезах. Она не остановилась, чтобы объясниться с отцом. Сказала только, что все пропало и что ее предали. Бедняжка была в таком отчаянии, и Альфонсо знал, кто всему причиной. Даже если Нейл не убивал ее собственными руками, то довел до безумия.

Ли понимала, что какая-то часть истории Диосы вполне правдива. Она сама слышала, что Альфонсо Джейкобс привел в Ройял-Риверз виджилантов, членов «комитета бдительности», и не выйди Натаниел встречать их с ружьем в руках, Нейла наверняка повесили бы. Правда, местные власти не предъявляли ему обвинений в гибели жены.

— Разумеется, ничего не было доказано, но, чтобы разрядить ситуацию, Нейлу пришлось уехать в гости к родственникам, в Виргинию. За время его отсутствия очередная болезнь сразила моего мужа. Когда Нейл вернулся, я была в трауре, и, хотя он умолял меня стать его женой, несмотря на все, что скажут люди, пришлось отказаться. А потом эти глупые гринго затеяли войну, и нам снова пришлось разлучиться. Я все еще люблю его, даже зная, на что он мог пойти ради меня. Его любовь ко мне все еще не угасла, и вам следует помнить это. Серина так и не добилась его, и вам тоже не удастся.

Вспомнив эти слова, Ли вздрогнула, хотя утро выдалось теплое. Черные глаза Диосы уставились на нее с такой ненавистью! Страшно представить, каким ударом было для испанки известие о женитьбе Нейла! Но Диоса не глупа, и, если действительно была так близка к Нейлу, как утверждает, значит, столь поспешный брак вызовет у нее подозрения. Правда, родные Нейла искренне считали, что тот влюблен в Ли и, естественно, пожелал отправить жену и ее семью в безопасное место. Ли всячески поддерживала эту иллюзию, заявив сестре и брату, что у нее еще осталась какая-то гордость. Так или иначе, они не выдадут ее секрета. Но как поведет себя Нейл, когда приедет? Алтея и Стюарт Джеймс скорее всего были правы тем летом, утверждая, что все это лишь увлечение. Нейл Брейдон, считая, что муж любовницы все еще жив, хотел немного позабавиться и вовсе не желал связать с Ли свою жизнь. А позже Адам поставил его в безвыходное положение. Нейл должен был спасти своих людей и помочь кузену устроить будущее родных.

Да и что она знает о Нейле, кроме того, что он человек безжалостный? Хотя… даже если и так, мог ли Нейл устранить мешавшую ему жену таким бесчеловечным способом? Бросить умирать в каньоне? Или намеренно довести ее до безумия? Нет. Она никогда не поверит этому, что бы там ни расписывала Диоса.

Ли оглядела комнату. Когда-то в спальне, принадлежавшей Нейлу, царила суровая, чисто мужская обстановка. Но теперь на постели лежало яркое, захваченное из Треверс-Хилла одеяло, чей цветочный рисунок вызывал в памяти столько счастливых минут! А у окна стоял секретер Беатрис Амелии, которая вместе с Джоли железной рукой правила Треверс-Хиллом… Ли велела принести с чердака кресло-качалку, в которой каждый день убаюкивала Люсинду. Колыбель малышки всегда находилась рядом с кроватью, и часто по ночам Ли пела ей колыбельные.

Она с грустью посмотрела на спящего ребенка. То, что в тот день казалось безумием, обернулось блестящим планом. Адам великолепно претворил его в жизнь, и Ли даже казалось, что он искренне наслаждается своей жестокой проделкой с преподобным Калпеппером.

Адам.

Дорогой, чудесный, благородный Адам. Его больше нет. Несколько месяцев назад они получили письмо от Дрейтонов. Благополучно переправив родных в Нью-Йорк, он вернулся и жил в их доме до самой смерти. Как он и просил, его похоронили рядом с Блайт на семейном кладбище Треверсов.

Ли закрыла глаза. Невозможно поверить, что ей на долю выпало пережить столько трагедий!

Но Адам смирился со своей участью и, зная, что умирает, сделал все для спасения живых. Несчастный понимал, что больше никогда не увидит дочь, и в отличие от многих, ослепленных понятиями ложной чести и фальшивой гордости, видел, что война проиграна, и страшился того дня, когда Югу придется признать поражение.

Ли вспомнила свой последний взгляд на Треверс-Хилл. Каким одиноким и заброшенным казался дом с закрытыми ставнями и поломанной оградой, с которой облупилась краска. Пастбища пусты, поля не засеяны, а на кладбище появилось так много свежих могил. Она почти завидовала слепоте Гая, сидевшего в фургоне с гордо расправленными плечами. Может, и он в этот момент вспоминал былое: мать на веранде за вышиванием, отца с бокалом мятного джулепа, смеющихся сестер и серьезных братьев…

Подобно беженцам, они сложили в фургон все необходимое. Адам сумел достать несколько парусиновых мешков, и, сшитые вместе, они давали некоторую защиту от ветра и дождя. Упряжка рабочих лошадок медленно тащила фургон по неровной раскисшей дороге. Гай и Стивен поочередно сидели рядом с Ли, крепко державшей поводья. У ее ног неизменно лежало ружье, на случай стычки с дезертирами. Адам скакал рядом с пистолетом наготове. К задку фургона были привязаны кобылка, пони и корова. Гончие весело бежали впереди, иногда залезая в фургон грязными лапами и весело махая хвостами в ответ на упреки.

Несколько ночей они провели в пути, спали то под раскидистым дубом, то в заброшенном сарае, а однажды даже в гостинице, где наслушались жутких историй о деяниях капитана Даггера. Адам при этом не удержался и фыркнул. Интересно, куда он исчез на следующий день после свадьбы? А когда вернулся, с широкой улыбкой объявил, что капитан Даггер и его люди благополучно убрались из Виргинии. И теперь они могут спокойно отправляться в путь, поскольку Нейл Брейдон сделал все, чтобы жене и ее родным не чинили препятствий.

Они без помех добрались до Ричмонда. Никто не подумал усомниться в подлинности пропуска, предоставленного Адамом, особенно при виде Гая в сером кавалерийском мундире.

Гостиницы были переполнены, так что пришлось сразу подняться на борт «Блайт спирит», где они спокойно дождались отплытия. Алтея почти не поднималась с узкой койки. Дети не отходили от нее. К счастью, она догадалась захватить книгу волшебных сказок, дагерротип Натана в серебряной рамке, игрушки Стьюарда, включая его деревянный меч, и две куклы Ноуэлл, тряпичную, сшитую бабушкой Брейдон, и фарфоровую, одетую в атласное с кружевами платьице работы бабушки Треверс. Ноуэлл не расставалась с ними и так и держала в руках.

Гай часами простаивал на палубе, а Джоли оккупировала камбуз, вышвырнув оттуда худого нервного коротышку, решившего, что жизнь дороже. А вот Стивену приходилось хуже. Его высокомерие, привычка задирать нос и держаться с неизменным достоинством сделали беднягу мишенью грубых шуток матросов.

Они провели в порту немного больше недели, пока шхуну готовили к плаванию и грузили хлопковыми кипами. Ли спросила Адама, что будет, если их настигнут патрульные суда северян. Она слышала, что корабль отведут в порт и продадут с аукциона, груз конфискуют, а всех находившихся на борту отправят в тюрьму. Но Адам только рассмеялся и заверил, что такое бывает редко. Он прекрасно знает побережье, а северян легко одурачить, недаром так много судов еженощно прорывают блокаду. Кроме того, «Блайт спирит» — слишком резвая леди, чтобы попасться в лапы янки. Он приведет корабль в Нассау, продаст и его, и груз и этими деньгами заплатит налоги за Ройял-Бей и Треверс-Хилл. Блайт наверняка не возражала бы, хотя любила плавать на «Блайт спирит» и называла ее своей третьей сестричкой.

Объяснив все это, он вдруг обнял Ли, но тут же поспешно отвернулся, пробормотав, что в глаза попала соленая вода. Странно, ведь они все еще стояли на якоре…

И Адам оказался прав. Он и капитан как свои пять пальцев знали побережье с его бесконечным лабиринтом бухточек, заливов и пещер. Капитан вел судно к тому месту, где их должен был встретить человек Нейла. Как-то безлунной ночью «Блайт спирит» бросила якорь в уединенной бухте. Адам заметно нервничал, видимо, опасаясь, что Нейл не успел связаться с друзьями или те не согласились помочь мятежникам. Он метался по палубе, и Ли, поймав его оценивающий взгляд, поняла: он рассчитывал на то, что жена Нейла Брейдона станет залогом их безопасности.

Адам посигналил дважды и, подождав, посигналил еще раз. Целая вечность прошла до той минуты, когда на берегу мелькнули ответные огни.

Не успели они опомниться, как их всех усадили в лодку и погребли к берегу. Потом перевезли сундуки и бесцеремонно плюхнули за борт всех животных. Адам пришвартовал судно так близко к берегу, что даже коротконогий лохматый Тыковка благополучно добрался до суши.

Ли до сих пор удивленно покачивала головой, вспоминая, что было потом. Очень вежливый пожилой джентльмен представился другом Нейла Брейдона и поговорил с Адамом, прежде чем проводить всех к экипажам. Адам в последний раз прижал к себе дочь, улыбнулся и помахал на прощание рукой. Ли оглянулась, но он уже исчез из виду.

Все происходившее после этого казалось сном. Ночь они провели в дороге, а к утру прибыли в Нью-Йорк. Поездка по Северу проходила без малейших осложнений. Их ни разу не задержали и не допросили по пути в Канзас, откуда начинался последний этап путешествия, по тракту Санта-Фе.

И хотя пришлось пересаживаться с поезда на поезд, с ними обращались крайне учтиво, ухаживали за животными, приглашали в свои дома, предлагая гостеприимство и дружбу, когда поезд в очередной раз задерживался, уступая дорогу воинским эшелонам.

Ли опустила голову на поднятые колени, глядя на залитые солнцем отроги гор. Глаза слепила россыпь полевых цветов, а ужасы войны казались давно померкшими воспоминаниями.

— Мисс Ли! Что это вы вскочили ни свет ни заря? И долго вы так сидите? Должно быть, замерзли, бедное дитя. Ложитесь-ка в постель. Я принесла вам сладкого шоколада! — объявила Джоли, ставя на стол поднос.

— Просто вспоминала прошлое, Джоли, и замечталась немного. Вот и все, — ответила Ли, отворачиваясь от окна.