Глава 21

Джону потребовалась ночь и половина утра, чтобы составить план, и теперь он был готов действовать. На ходу натягивая сюртук, он открыл дверь и чуть не столкнулся с Эндрю. Но у Джона не было времени на друга.

– Рад, что застал тебя, – сказал Эндрю. Невозмутимо натягивая перчатки, Джон ответил:

– Представь, что не застал. У меня сегодня слишком много дел, Эндрю, и нет времени принимать гостей.

– Тогда, возможно, ты уже видел это? – Эндрю протянул ему свежий номер газеты.

– Нет, и не собираюсь смотреть, – ответил Джон, тщательно поправляя манжеты. – Я устал от всех этих глупостей. Мне наплевать, о чем там пишут.

– Думаю, на сей раз тебя это заинтересует.

–Нет.

Джон взял газету у Эндрю и, скомкав, бросил ее в холл. Влетев в открытую дверь, газета упала на стойку для зонтиков. Джон закрыл дверь и направился к экипажу.

Эндрю последовал за ним.

– Ты просто не в настроении. Лучше было бы, если бы ты узнал от кого-нибудь другого, что происходит, потому что я твой лучший друг и я кое в чем виноват перед тобой. Но я не допущу этого.

Джон остановился.

– Виноват? В чем?

– Я, вероятно, был не слишком-то вежлив с мисс Рейнольдс в нашу первую встречу, но сейчас это уже не имеет значения. Похоже, в вашей с Уэстерлендом скачке будет третий участник.

– Что? Еще один джентльмен хочет участвовать в скачке? Кто же он? – Джон вполголоса выругался.

– Не джентльмен, друг мой, совсем не джентльмен. В заметке лорда Труфитта говорится, что в вашем состязании собирается принять участие сама мисс Рейнольдс.

– Какого дьявола?

– И еще он пишет, что она отличная наездница и рассчитывает на победу. Более того, после того как она выиграет, она не позволит ни тебе, ни Уэстерленду ухаживать за ней.

Джон помрачнел:

– Не надо так шутить со мной, Эндрю. Его друг поднес руку к сердцу:

– Клянусь, я не шучу.

– Проклятие! – Джон отвернулся. – О чем, дьявол побери, она думает?

– Возможно, она просто не хочет быть призом в игре двух мужчин, у которых, кроме скачек, нет других занятий в жизни.

Но теперь это изменилось. У Джона было теперь более важное занятие, и именно Кэтрин помогла ему понять это.

Неожиданно Джон рассмеялся.

Эндрю покачал головой:

– Ты находишь это забавным?

– Нет, конечно, нет. Но меня не удивляет, что Кэтрин взяла дело в свои руки. Это в ее натуре.

– Ты ведь не позволишь ей участвовать в скачке? – спросил Эндрю с озабоченным видом.

– Конечно, нет. Я и сам не собираюсь участвовать в этом безумии. Я уже кое-что придумал, чтобы покончить с этим.

– Что ты можешь сделать?

– Я хочу поступить так, как в данных обстоятельствах поступил бы любой настоящий англичанин.

– Любой известный мне англичанин рискнул бы и принял участие в скачке, ведь сейчас это стало вопросом чести, но что-то подсказывает мне, что ты не собираешься этого делать.

– К дьяволу все это! Я собираюсь похитить ее! В глазах Эндрю загорелись огоньки удивления.

– Не могу в это поверить. Ты собираешься сбежать с ней в Гретна-Грин? Насколько я знаю, там всегда заключались браки без установленных законом формальностей.

Джон улыбнулся и похлопал своего друга по плечу:

– Это слишком тривиально, друг мой. А теперь – до встречи. Я очень спешу.

Весь день и большую часть вечера Джон занимался подготовкой к осуществлению своего плана. Теперь ему оставалось лишь найти Кэтрин и добиться ее согласия. В том, что касалось посещения лондонских балов, миссис Густри была вполне предсказуемой, и Джон был уверен, что встретит Кэтрин на приеме, который устраивали в Грейт-Холле.

Граф Чатуин остановился в дверях и обвел взглядом переполненный зал.

Зрелище ярких красок, разбавленных белым и черным, предстало его глазам. Шелк, атлас и кружево дам, фрачные пары джентльменов, пелерины и драгоценности, шейные платки и ослепительные манжеты – все это сверкало и переливалось в свете тысяч свечей. Ему повезет, если он сумеет найти ее менее чем за полчаса.

Словно в бурлящий поток, он вошел в бальный зал.

– Кто выиграет скачку, граф? – окликнул его кто-то. Джон махнул рукой, но поговорить не остановился.

– Лорд Чатуин, я поставил на вас, – сообщил ему еще кто-то из толпы.

Улыбаясь знакомым, Джон не останавливаясь продолжал пробираться сквозь массу гостей. Он не понимал, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, что Кэтрин – это единственная женщина, с которой он хотел быть сегодня, завтра и всегда. Но что же он будет делать, если она не чувствует того же?

Об этом думать не хотелось.

Наконец он увидел ее: Кэтрин разговаривала с двумя дамами. Вся троица стояла у дверей, ведущих на террасу; радостная, почти чувственная дрожь охватила его. В платье цвета слоновой кости, расшитом крошечными голубыми цветочками, с соблазнительным декольте, она выглядела великолепно. Такие же цветы были вплетены и в ее волосы. Сапфировое ожерелье и такие же серьги прекрасно гармонировали с ее платьем и глазами, но это были не те украшения, которые он хотел бы на ней видеть.

Подойдя к дамам, он поклонился:

– Добрый вечер, мисс Лоусон, мисс Андерсон и мисс Рейнольдс.

Он едва замечал двух других девушек, но понял, что они ему отвечают, тогда, как Кэтрин молчит. Ее глаза были холодными, как голубые льдинки. Он и так понял, что Кэтрин сердится, даже говорить ничего было не нужно, но в том, как она на него смотрела, было еще кое-что, что беспокоило его еще больше. Она выглядела раненой. Боже! Неужели она не понимает, что намеренно он никогда не причинит ей боли?

У Джона сжалось сердце. Он не винил ее. Ему не следовало соглашаться на этот вызов. Как же ему хотелось помириться с ней.

– Граф, вы слышали о том, что Кэтрин намеревается участвовать в скачке? – спросила мисс Андерсон.

– Да, слышал, – ответил Джон и обратился к Кэтрин: – Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом, мисс Рейнольдс. Вы не могли бы уделить мне минутку?

Кэтрин холодно посмотрела на него:

– Мне жаль, граф, но, право, сейчас не совсем удобно. Возможно, как-нибудь в будущем году.

– Дело очень важное, и мне действительно необходимо поговорить с вами.

Она глубоко вздохнула.

– Ну, хорошо. Прошу меня извинить, дамы. Когда они шли, он слегка коснулся ее спины и сразу же почувствовал, как сжалась девушка от его прикосновения.

– Не могу поверить, что у вас хватило смелости заговорить со мной, – сказала она.

– Когда я сказал, что у меня важное дело, именно это я и имел в виду. Сюда! – сказал он, указывая на парадную дверь.

Она посмотрела на него:

– Куда мы идем?

– За твоей накидкой.

Вопрос, появившийся в ее глазах, секунду спустя слетел с ее губ.

– Зачем?

– Кэтрин, несколько дней назад ты сказала, что доверяешь мне. Это все еще так?

Ему не понравился ее пытливый изучающий взгляд. В выражении ее лица он увидел сомнение, которого раньше не было. Чтобы его план сработал, ему необходимо было ее полное доверие. Она отвела глаза:

– Все еще доверяю, хотя мне этого уже не хотелось бы.

Дожидаясь ответа, он непроизвольно затаил дыхание, но когда услышал ее слова, понял, что принял правильное решение.

– Сейчас мы возьмем твою накидку, потом спокойно выйдем через парадный подъезд и сядем в мой экипаж.

– Что? Это невозможно. Нас обязательно кто-нибудь увидит. Джон, я с радостью согласилась выйти через сад, чтобы тайно встретиться с тобой, но сегодня здесь не менее двухсот человек. Я не могу просто так взять и выйти с тобой на глазах у всех. Это безумие.

Они остановились у высоких дверей парадного входа. Один слуга подал Джону цилиндр, второй отправился за накидкой Кэтрин.

– Если ты веришь мне, ты поедешь со мной.

– Если ты хочешь уйти тайно, зачем тогда, мы ждем, пока принесут мою накидку? Нас могут увидеть.

– В этом-то и весь смысл, Кэтрин. Я хочу, чтобы публика видела, как мы уезжаем.

В ее голубых глазах заблестели искорки удивления.

– Не могу этому поверить. Почему ты хочешь, чтобы нас видели?

– Потому что я хочу, чтобы все знали, что я похитил тебя с этого бала.

– Похитил меня? Джон, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Наконец появился слуга, и, взяв накидку, Джон шепнул девушке:

– Мы вынуждены отправиться немедленно. Я вижу, что к нам направляется миссис Густри. Иди и не останавливайся.

Джон подхватил Кэтрин под руку, и они почти бегом спустились по широкой лестнице к щегольскому экипажу графа Чатуина. Лакей тут же распахнул дверцу и откинул ступеньки, беглецы забрались внутрь, и экипаж тронулся.

Джон слышал, как миссис Густри зовет Кэтрин.

Кэтрин выглянула в заднее окошечко и увидела, что в дверном проеме парадного входа в растерянности стоит Виктория в компании нескольких джентльменов. Они удивленно смотрели вслед отъезжающему экипажу.

С плохо скрываемым ужасом Кэтрин смотрела на Джона.

– Мы действительно это сделали?

Он улыбнулся и обернул ее плечи накидкой.

– Да, мы это сделали.

– Ты сошел с ума?

– Да, я безумно тебя ревную и не хочу рисковать тобой в этой идиотской скачке. Да, я сошел с ума, Кэтрин, я сошел с ума от любви к тебе.

При свете желтых уличных фонарей ее округлившиеся от удивления глаза казались загадочно зеленоватыми.

– Не надо шутить со мной, Джон.

– Я не шучу. Я люблю тебя, Кэтрин. Она покачала головой:

– Нет. Ты любишь всех женщин. Для тебя мы все одинаковы.

– Так было до встречи с тобой. Но ты заставила меня понять, что я люблю не всех женщин, хотя ко всем испытываю глубокое уважение. Красота и возраст никогда не имели для меня особого значения. В каждой женщине я ценю индивидуальность. Но ты единственная из всех, кого я по-настоящему люблю.

Ее взгляд смягчился.

– Как я могу тебе верить? Ты мог потерять меня, участвуя в скачках.

– Нет, с того самого момента, как я позволил Уэстерленду втянуть меня в эту авантюру, я пытался найти способ выбраться из западни.

– Как ты можешь это сделать? Твоя честь будет запятнана, если ты откажешься от скачки. Он взял ее руку и задержал в своей.

– Ты для меня значишь больше всего остального, я не могу рисковать тобой, поэтому я и решил тебя похитить. Все будут думать, что мы направляемся в Гретна-Грин, мы так и сделаем, но я придумал кое-что еще. Уэстерленд будет в бешенстве, узнав, что добыча ускользнула от него, но, в конце концов, он переживет это. К тому же я послал ему утешительный приз.

– Какой?

– В настоящий момент Генерала переводят в его конюшню.

Ее сердце отчаянно заколотилось, а потом затрепетало.

– Этого не может быть. Ты ни за что не отдашь ему свою лошадь. Он кивнул:

– Я уже отдал. Мне нужна ты, Кэтрин. Ты для меня важнее всего на свете.

– Думаешь, маркиз посчитает вопрос решенным?

– У него не будет выбора. – Коляска остановилась. – Выходим. Мы приехали.

Джон вышел из экипажа и помог Кэтрин спуститься по ступенькам.

Она огляделась.

– По-моему это твое пустующее помещение, в котором мы были в прошлый раз.

– Да. Входи, и я кое-что покажу тебе.

Джон велел вознице ждать, затем постучал в дверь, и та отворилась. Сторож вышел, а Джон и Кэтрин вошли в здание.

Кэтрин не могла поверить своим глазам.

– Я же говорил тебе – это помещение можно приспособить подо что угодно, – сказал он.

При виде того, как все преобразилось, Кэтрин изумилась. Стены были задрапированы голубым бархатом, земляной пол покрывал большой персидский ковер. На самой середине ковра стояла кровать с ослепительно белыми простынями и подушками. С обеих сторон кровати стояли столики с серебряными подсвечниками, и горевшие свечи окутывали комнату золотистым сиянием.

– Не могу поверить, что ты сделал все это, – сказала она, пытаясь осмыслить этот невероятный вечер. Она действительно сбежала с Джоном. Возможно, в этот самый момент Виктория разыскивает ее.

Их взгляды встретились. Его рука крепче обхватила ее талию.

– Ради тебя, Кэтрин, я готов перевернуть земной шар. В этот момент Кэтрин поняла, что правильно поступила, доверившись ему. Она посмотрела на него, в ее взгляде была вся любовь, которую она чувствовала.

Он подвел ее ближе к кровати. На низком резном столике в изголовье кровати стояла темная бутыль и два бокала. Джон налил в них темно-красное, густое, как кровь, вино и подал один бокал Кэтрин, а другой взял себе и высоко поднял его.

– Ты соблазнила меня с момента нашей первой встречи. Я решил, что настало время мне соблазнить тебя.

– Разве ты не знаешь, что ты меня уже соблазнил?

– Я на это очень надеялся.

Они сдвинули бокалы и, сделав по глотку, поставили их на столик.

– Ты изменила мою жизнь, и теперь нужно расставить все по своим местам.

– Как я могу это сделать? – спросила она.

Он взял в руки черную бархатную коробочку и достал из нее жемчужное ожерелье. Три нитки великолепного жемчуга матово сияли в свете свечей.

– Можно? – спросил он.

Она кивнула, все еще не веря, что сбываются ее мечты.

Джон снял с ее шеи сапфировое ожерелье и надел жемчуг, его теплые пальцы слегка ласкали ее шею, когда он застегивал фермуар, а потом он нагнулся и поцеловал ее в затылок. Ее охватила дрожь желания, и она отдалась объятиям его теплых рук.

– Я всегда знал, что твоя кожа просто создана для жемчуга, – прошептал он и притянул ее ближе к своей груди. – Кэтрин, я всегда знал, что подарю жемчуг женщине, которую полюблю. Сегодня я обратился за специальным разрешением на брак. Скажи мне, что любишь меня и что выйдешь за меня замуж, как только придет разрешение.

Кэтрин показалось, что ее сердце готово выскочить из груди.

– Да! О да! Джон! Я полюбила тебя, хотя изо всех сил старалась удержаться от этого. Конечно, я выйду за тебя замуж. Я… я не могу жить без тебя.

– Значит, ты согласна провести со мной нашу первую брачную ночь?

Его слова и его взгляды были столь соблазнительны, что огонь желания охватил все ее естество. Кэтрин обвила руками его шею и крепко прижалась к нему всем телом.

– Да. Да, милорд, – еле слышно прошептала она, и их губы слились в нежном долгом поцелуе, дарующем расслабление и удовлетворение.

Их рты слились, языки играли, зубы покусывали сладкую плоть, они наслаждались свободой полного уединения. Его губы блуждали по ее губам, она же в нетерпении изо всех сил обняла его.

Никогда в своей жизни Кэтрин не чувствовала себя так замечательно. Никогда она не была так счастлива. Она выяснила, кто был ее отцом, Джон любит ее, и скоро они пойдут к алтарю.

Не прерывая поцелуя, он осторожными движениями стал вытаскивать шпильки и цветы из ее волос, роняя их на ковер. Волосы упали ей на плечи, и он стал медленно пропускать их сквозь пальцы.

– Скажи мне, что у тебя нет никаких сомнений и никаких сожалений.

– Никаких. Я хочу быть твоей, Джон.

Ее язык нырнул глубже в его рот, и их поцелуй стал еще более страстным. Его рука скользнула ниже и стала ласкать нежную грудь, все еще скрытую шелком платья, Она слабо вздохнула, наслаждаясь теми ощущениями, которые доставляли ей его ласки. Одежда стала помехой, ей хотелось ощущать его руки на своей коже. Она повернулась к нему спиной и перекинула волосы на грудь. Джон гладкими и горячими губами поцеловал ее в затылок и начал расшнуровывать платье. Когда ее платье, наконец, соскользнуло на ковер, все ее тело трепетало.

Кэтрин перешагнула через платье и оказалась в его объятиях. Она потянула за его шейный платок и развязала узел. Джон помог ей размотать его и снять воротничок. Потом он сбросил на ковер свой фрак, жилет, а затем и рубашку.

Кэтрин провела руками по его широкой обнаженной груди. Его кожа была теплой, гладкой, твердой.

– Мне так нравится смотреть на тебя и прикасаться к тебе, – прошептала она.

Джон улыбнулся ей, и ее сердце растаяло.

– Мне нравится, как ты выглядишь и как ты чувствуешь.

Он поднял ее на руки и уложил на постель, а сам сел рядом. Неторопливо и нежно касаясь ее тела, Джон снял с нее нижнюю одежду.

Кэтрин не отводила от него глаз. Все так же неторопливо Джон до конца разделся сам, и в слабом свете она увидела, как желание проявляется в его естестве.

Кэтрин удивлялась, почему она не испытывает никакой неловкости, лежа перед ним обнаженной. В самом деле, она совершенно не стеснялась. Разве могла она чувствовать себя смущенной, находясь с человеком, которого любит и за которого собирается выйти замуж? Это было просто невозможно.

Джон наклонился и поцеловал ее живот. Его рука спустилась по ее бедру и отыскала место между ее ногами, но не задержалась там.

– У тебя такая красивая грудь, – сказал он.

Кэтрин почувствовала, что ее соски затвердели и приподнялись.

Он расстегнул фермуар, и нитки жемчуга легли в ложбинку между грудей. Джон окинул ее взглядом и прошептал:

– Я люблю тебя, Кэтрин. Ее душу переполняло восхищение.

– Я люблю тебя, Джон.

Он наклонился и припал губами к розовому соску, его руки медленно ласкали ее груди. Мышцы ее живота сжались и конвульсивно задрожали от пламенной страсти его прикосновения. Желание, сильное и страстное, охватило Кэтрин, она со стоном вздохнула и выгнула спину.

Он лег на нее, локтями придерживая свой вес. Его руки двигались по ее спине, прижимая ее к нему.

– Я так отчаянно нуждаюсь в тебе, Кэтрин, – шептал он, уткнувшись в ее теплую шею. – Я думал, что потерял тебя, когда осознал, какую глупость я сделал, приняв вызов Уэстерленда.

– Не надо больше думать об этом. Ты сделал меня самой счастливой девушкой в Лондоне. А теперь сделай меня своей.

Он закрыл ее губы своими, его грудь была прижата к ее груди.

Джон опустил руку между их телами и, обнаружив сладость ее желания, начал медленно поглаживать ее. Он двигал кончиками пальцев мучительно медленно. Через несколько секунд она почувствовала, что ее бедра поднялись и двигаются в такт его руке. Она не могла лежать неподвижно, когда он так прикасался к ней.

Ее затопила волна удовольствия, она ощущала силу его рук и страсть его поцелуев. Он лежал, тесно прижавшись к ней, и она чувствовала, как сильно в нем его желание обладать ею, и это переполняло ее сердце любовью к нему.

– Какие чудесные ощущения!

– Наслаждайся ими, Кэтрин, наслаждайся, – шептал он.

Внезапно она почувствовала твердые толчки и сначала не поняла, в чем дело. Она была изумлена и замерла, но он продолжал свое движение.

И, забыв о боли, она приняла его в себя, осознав, что двигается вместе с ним.

Вцепившись в его плечи и поднимая бедра навстречу его бедрам, она громко стонала, а Джон входил в нее все глубже и глубже, спрятав лицо в изгиб ее шеи, сотрясаясь, и, наконец, она услышала его полные блаженства стоны.

Его дыхание было тяжелым и прерывистым, и она торжествовала, ощущая на себе тяжесть его плоти.

Наконец Кэтрин прижала Джона к себе и прошептала:

– Я люблю тебя, Джон, я люблю тебя. Он приподнялся на локте и улыбнулся:

– Я верю тебе, моя любовь.

– Ты ведь не передумал, правда? Насчет того, чтобы жениться на мне?

Он посмотрел на нее удивленным взглядом:

– Как ты можешь спрашивать? Всему Лондону уже известно, что я увез тебя в своем экипаже. И даже если бы мне не хотелось, теперь я просто не могу не жениться на тебе, – Он поцеловал кончик ее носа. – А мне очень хочется. Ты теперь моя навсегда.

Она облизнула свои губы и сказала:

– Мне хотелось убедиться, что все это не сон. Он подсунул ей под спину свои руки и прижал ее к себе.

– Это не сон. Я похитил и соблазнил тебя. Никто не может отнять тебя у меня, даже грозная миссис Густри. Потом мы оденемся, и я отвезу тебя к ней домой, а через три дня мы обвенчаемся.

– Думаю, что Виктория хотела выдать меня замуж за тебя, но, мне кажется, она мечтала не о такой скорой свадьбе.

– Думаешь, она будет недовольна?

– Скорее всего. – Кэтрин приподнялась и поцеловала его в губы. – Но у меня такое чувство, что со временем она простит тебя.

Джон от души рассмеялся.

– Ты моя, Кэтрин, и я буду любить тебя до конца своих дней.

Кэтрин удовлетворенно улыбнулась:

– И я буду любить тебя всегда. Джон перекатился на спину, приподнялся и притянул ее к себе.

Кэтрин затрепетала от одного его прикосновения.