Глава 17
Удивительно, как мало времени нужно, чтобы стать женатым человеком.
Джулиан был ошеломлен. Церемония венчания представлялась ему всегда чрезвычайно торжественной и длинной.
Но несмотря на то что викарий, обратившись лицом к Лили, старался говорить медленно и раздельно, чтобы она могла повторять за ним слова брачной клятвы, не прошло и четверти часа, как Лили Чатуик и Джулиан Беллами стали мужем и женой — в горе и в радости, в богатстве и в бедности, перед Богом и людьми. На всю оставшуюся жизнь — а если очень повезет, и дольше.
Венчаться решено было в гостиной. После того как они обменялись брачными клятвами, Джулиан достал два гладких золотых кольца, совсем простых. Джулиан даже представить не мог, что будет так потрясен, увидев это простенькое колечко на тоненьком изящном пальце Лили… и совсем растерялся, когда она надела ему на палец точно такое же кольцо. Первое, что он почувствовал, было ликование — оттого, что Лили теперь принадлежала ему. И почти сразу же на него нахлынуло глубокое, невероятное облегчение — наверное, потому, что теперь он тоже принадлежал ей.
Потом они все поставили на бумаге свои подписи: Лили, Холлинг, Свифт, викарий. Джулиан подписался после всех. Сказать по правде, он еле-еле заставил себя это сделать. Сейчас он все отдал бы, чтобы имя, которое он вывел на документе, принадлежало ему по праву.
Взяв себя в руки, Джулиан нацарапал свою подпись. Все, дело сделано.
Он посмотрел на свою невесту, нет — на свою жену… Господи, теперь она навсегда принадлежит ему! — и она ответила ему широкой, радостной улыбкой. Она так удивилась, когда он сегодня утром сделал ей предложение, даже растерялась слегка. Однако потом Джулиану пришло в голову, что Лили, возможно, предчувствовала это — и даже оделась соответствующим образом.
Наверное, любая невеста в день свадьбы кажется красивой, но Лили была ослепительна. Любуясь ею, Джулиан твердо знал — даже через много лет, когда они с Лили состарятся, она навсегда останется в его памяти такой, какой он видит ее сейчас, в день их свадьбы. И пусть ее волосы поседеют, для него она всегда будет прежней Лили. Он смотрел на нее, стройную, тоненькую, с гордо поднятой головой и решительно расправленными плечами и вместе с тем такую удивительно нежную и женственную в этом розовом платье, с трогательной ниткой жемчуга на шее, и душа его пела от счастья. Пышные кудри подчеркивали молочную белизну кожи и глаза цвета темного янтаря. Лили была так хороша, так соблазнительна, что у него пересохло во рту.
— Ну, — спросила она, сцепив руки за спиной и выжидательно глядя на него. — Что теперь?
Она не догадывается? Что ж, сейчас он покажет ей, что теперь.
Поблагодарив викария, Джулиан вручил ему солидную сумму на нужды прихода и вежливо выпроводил за дверь.
Потом настала очередь Холлинг и Свифта.
— Поставьте слугам угощение и не забудьте про вино, — велел он. — Скажите им, что они свободны до завтрашнего утра. Оставьте поднос с едой в коридоре у дверей спальни и после этого чтобы никто — слышите? — никто не смел подниматься наверх, пока мы не позвоним. Ни служанка, ни лакей, ни горничная, ни даже мальчик с дровами для камина. Ни сегодня, ни завтра. А может, и послезавтра. Даже если пройдет три дня и вы решите, что мы умерли с голоду, не смейте даже близко подходить к спальне, вы меня поняли? Мы с женой не желаем, чтобы нас беспокоили.
— Но, сэр… — неуверенно начала Холлинг.
— Мы не желаем, чтобы нас беспокоили, — с нажимом повторил Джулиан.
— Как прикажете, мистер Беллами. — Экономка почтительно присела.
Выпроводив слуг, Джулиан быстро пересек комнату и остановился в двух шагах от Лили.
— А теперь мне очень хочется поцеловать свою невесту.
Розовые губы Лили сложились в улыбку.
— Ваша невеста тоже не прочь, чтобы ее поцеловали.
— Но есть одна проблема. Если я поцелую тебя прямо тут, то мы скорее всего просто не доберемся до спальни.
— Что ж… — Темные ресницы затрепетали и опустились на щеки. Лили с преувеличенной озабоченностью окинула взглядом комнату. — Тогда остается диван…
— Как-нибудь в другой раз. — Джулиан, шагнув к Лили, опустил руку ей на плечо. — Кстати, пожалей нервную систему бедняги Холлинг — ей ведь и так немало досталось — и постарайся не вопить, хорошо?
Не дав Лили даже слова сказать, Джулиан подхватил ее на руки. От неожиданности она, конечно, взвизгнула, но негромко. А потом обвила его шею руками — слегка удивленно, а потом с комическим отчаянием. Ее ноготки шаловливо царапнули ему кожу, и Джулиана захлестнуло желание. Лили была легкой, как перышко — отнести ее наверх, в спальню, не составило бы никакого труда. Но Джулиану нравилось ощущать, как она прижимается к нему… нравилось чувствовать себя ее защитником — могучим и даже немного свирепым. Джулиан самодовольно напыжился.
Держа Лили на руках, он вихрем взлетел по лестнице, промчался по коридору и плечом толкнул дверь, ведущую в комнаты Лили.
— А как ты догадался, которая из комнат моя? — с любопытством спросила она, когда Джулиан переступил порог ее будуара.
— Просто догадался.
В три прыжка он пересек комнату, влетел в спальню и вместе с Лили упал на кровать. Белоснежные простыни взметнулись вверх, мягкая перина приняла их в свои объятия — ощущение было такое, словно они провалились в сугроб. Беззвучно выругавшись, Джулиан выплюнул попавший в рот кружевной край простыни, перекатился на бок и улегся так, чтобы видеть Лили. Близился полдень, и солнце, нахально заглядывая в окна спальни, заливало комнату ярким светом. Все здесь было таким белым, что слезились глаза.
— О, это просто невыносимо, правда? — простонала Лили, с трудом выпутываясь из простыней. — Я приказала отделать ее в белых тонах, когда мне было семнадцать, и с тех пор тут ничего не меняли.
Джулиан с хищной усмешкой подмигнул Лили.
— Типичная спальня девственницы, — хмыкнул он.
И самое подходящее место, чтобы избавить тебя от этой самой девственности, дорогая, мысленно добавил он. Постель, на которой они лежали, превосходила его самые смелые мечты. Бросить хорошо воспитанную леди на такую вот постель, вонзить трепещущее от нетерпения копье в ее нежную плоть, которой до него не касался другой мужчина. И это было куда лучше, чем в его самых смелых мечтах — ведь теперь Лили принадлежала ему. Она стала его женой. Ее невинность теперь принадлежала ему.
Бог свидетель, такого сумасшедшего, дикого, безумного желания Джулиан не испытывал ни разу в жизни. Бриджи вдруг стали настолько тесны, что, казалось, ткань вот-вот лопнет по швам.
— Тогда все в порядке. Я хочу сказать, она как нельзя лучше подходит… — Ее щеки вспыхнули. Он смущения Лили зарылась лицом в подушку. — Ты ведь знаешь, что будешь первым…
Заставив себя выкинуть из головы все похотливые мысли, Джулиан ласково откинул в сторону упавшую ей на лоб прядь.
— Ты волнуешься?
— Нет. То есть да, немного. Но это приятное волнение.
— Не нужно волноваться. Это будет потрясающе. Поверь мне.
— Какая самонадеянность! — рассмеялась Лили.
— Причем тут самонадеянность? Это обещание. Все будет чудесно, поверь мне, — настаивал он. — Послушай, если в какой-то миг, пусть даже на мгновение, ты почувствуешь что-то помимо наслаждения, тут же скажи, и я остановлюсь. Ты поняла? Я никогда не сделаю тебе больно.
Лили кивнула.
— Ты на удивление быстро вошел в роль мужа, — хихикнула она. И с легким вздохом вытянулась на кровати, блаженно зажмурив глаза. — Впрочем, я и есть твоя жена, Джулиан. Теперь я миссис Беллами.
В глазах Лили вспыхнула радость, и сердце Джулиана наполнилось счастьем. Еще никогда она не казалась ему такой красивой, как в этот миг.
— Нет. — Покачав головой, он сел. — Ты по-прежнему остаешься дочерью маркиза. Ты — леди Лили Беллами.
— Господи! — Лили со стоном схватилась за голову. — Еще одна буква «л» в моем имени. Теперь их будет уже четыре!
— Слишком поздно. Теперь уже ничего не изменишь.
— Ты уверен? — Лили шаловливо потянула его за галстук. — Между прочим, ты до сих пор меня не поцеловал!
Джулиан медленно нагнулся к ней — достаточно медленно, чтобы ее кокетливая улыбка сменилась гримаской нетерпения. Чуть слышно вздохнув, Лили подставила ему губы. Последнее, что он услышал прежде, чем утонуть в ее глазах, было:
— Я люблю тебя, Джулиан.
Он поспешно припал губами к ее губам, словно пытаясь удержать эти слова, не дать им растаять в воздухе, сполна насладиться ими. Лили со стоном прижалась к нему, и ее руки запутались в его волосах. Желание захлестнуло Джулиана с такой силой, что он слегка испугался. Потребовалось неимоверное напряжение воли, чтобы сдержаться и не нарушить обещания, данного Лили. Если бы не это, он бы попросту опрокинул ее на кровать и одним толчком ворвался в нее.
Заставив себя оторваться от ее губ, Джулиан уткнулся носом в ее шею, пощекотал кончиком языка за ухом и блаженно зажмурился. У Лили была такая нежная кожа, от нее так восхитительно пахло, что он не удержался от искушения и слегка куснул ее.
Лили сдавленно вскрикнула.
— Я сделал тебе больно? — Джулиан испуганно отодвинулся.
— Нет. — На лице Лили появилось озадаченное выражение. — А почему ты спрашиваешь?
— Ты же закричала.
— Серьезно? — Лили с притворной скромностью опустила глаза. — Ну… вероятно, мне это понравилось.
Отлично. Джулиан и сам не заметил, как скомкал белое кружево простыней.
— Ну и кто из нас больше волнуется? — насмешливо хмыкнула Лили. — Странно, с чего бы это? По-моему, прошлой ночью я издавала столько разных звуков, что тебе пора бы и привыкнуть. Кстати, в тот раз мне показалось даже, что тебе это нравится.
— Прошлой ночью все было по-другому. — И сам он тоже был другой. Тогда, в карете, он был вором, пытающимся украсть то, что ему не принадлежит. Зато сегодня он был женихом, давшим клятву беречь и защищать эту женщину до конца своих дней. По мнению самого Джулиана, разница была настолько очевидна, что не заметить ее было просто невозможно.
— Тогда давай договоримся о каком-нибудь условном знаке, — хихикнув, предложила Лили. — Пусть это будет какое-то слово, которое я скажу, если мне вдруг станет больно или просто неудобно. А все остальные звуки будут означать, что мне приятно. Ну, что скажешь?
— Может, паук? — Джулиан, не выдержав, захохотал во весь голос. — Кому придет в голову думать о пауках в такую минуту? Верно?
— Естественно, никому, — со смехом согласилась Лили. — По-моему, идеальный вариант.
Однако Джулиан, подумав, покачал головой.
— Нет, давай что-нибудь другое… чтобы ног было поменьше.
— Ладно. — Взгляд Лили устремился поверх его плеча, остановившись на двери будуара. — Как насчет «кресло»? Совершенно безобидная штука, и ножек всего четыре.
— Не пойдет, — отрезал Джулиан. — Попытайся представить себе, что будет, когда ты попросишь меня, — а однажды такое непременно случится, — «Джулиан, давай займемся любовью в кресле». И момент будет непоправимо испорчен.
Брови Лили взлетели вверх. Она догадывалась, что Джулиан ее дразнит, однако сильно подозревала, что это своего рода проверка — своеобразное состязание на остроту ума.
— Вот как? — лукаво спросила она, теребя его галстук. — Что ж, тогда получается, выбор у нас невелик. Такие слова, как «кресло», «диван», «ванна», «ковер», «кофейный столик», «обеденный стол», «гардероб», и прочее отметаем сразу — чтобы не было проблем в будущем. — Она стащила с Джулиана галстук, и он едва сдержался, чтобы не заскрипеть зубами.
Покончив с галстуком, Лили взялась за жилет.
— По той же самой причине придется исключить такие слова, как «карета», «экипаж», и прочее в том же духе. А также «трава», «луг», «конюшня»… Господи, Джулиан, что же тогда остается?! — Расстегнув одну за другой несколько пуговок, она просунула руку внутрь, и Джулиан чуть не застонал, почувствовав прикосновение ее ладони. Лили явно дразнила его, однако ему это нравилось.
— Повернись, — хрипло попросил Джулиан. И для пущей ясности покрутил рукой, показывая, чего он хочет.
Лили покорно повернулась, и Джулиан мысленно присвистнул, окинув взглядом длинный ряд пуговок, сбегавший вниз вдоль ее узкой спины.
— Как насчет «зеркала»? — лукаво спросила Лили, улыбаясь своему отражению в огромном, занимавшем почти всю противоположную стену, зеркале.
— Насмешница, — хмыкнул Джулиан, перехватив в зеркале ее взгляд. — Нет уж, зеркало исключается.
Лили засмеялась. Джулиан между тем принялся расстегивать одну за другой пуговки платья. Впрочем, он не жаловался. Добравшись до середины, Джулиан не удержался и провел кончиком языка вдоль ложбинки у нее между лопатками. Наградой ему стал негромкий стон.
— Столбик кровати? — сипло предложила она. И тут же, покачнувшись ухватилась за вышеупомянутый предмет, поскольку Джулиан как раз в этот момент стянул с ее плеч платье. Глазам его предстал корсет и шемизетка из тончайшей, полупрозрачной кисеи.
Зарычав от нетерпения, Джулиан рывком сорвал с нее кружева, поспешно расшнуровал корсет и повернул Лили лицом к себе. Корсет раскрылся, как распускающийся цветок, и Джулиан смог наконец накрыть ладонями ее грудь. Соски мгновенно напряглись, и Джулиан с хриплым стоном припал губами к ее молочно-белой коже.
Лили, запрокинув голову и подставив Джулиану шею, с интересом уставилась в потолок.
— Я бы предложила слово «люстра», — протянула она, — но от одной мысли об этом меня бросает в дрожь.
Джулиан не выдержал и прыснул, ткнувшись носом ей в шею.
— «Пластырь», — тут же предложила она.
— Что? — Джулиан вытаращил глаза.
— Пластырь, — повторила Лили, разглядывая потолок. — А что? Самое подходящее слово — простенькое и не вызывающее неприличных мыслей.
— Пластырь, значит? Ладно. — Он обхватил ее лицо руками, заглянул в сияющие глаза цвета темного янтаря. — Лили, я тебя обожаю!
В глубине пути Джулиану пришлось признать, что он напрасно тревожился, как сделать эту ночь незабываемой. Представляя, как это будет, он даже придумал пару-другую необычных любовных поз, хотя дал себе слово начать с азов, оставив их напоследок.
Но Лили подарила Джулиану именно то ощущение новизны, о котором он втайне мечтал. Теперь он мог с чистой совестью сказать, что ничего подобного с ним никогда не было — обсуждать с женщиной пластырь или пауков, прежде чем затащить ее в постель, ему даже в голову такое никогда не приходило.
Впрочем, теперь это уже не имело ровно никакого значения. Для мыслей о прошлом просто не оставалось времени.
Все было иначе, потому что это была Лили.
Все было иначе, потому что это была любовь.
И Джулиан изнывал от желания заняться с нею любовью — прямо сейчас. А потом еще раз… и еще. Столько раз, сколько она позволит. Стянув с ее плеча корсет, он припал губами к ее груди.
— Я хочу услышать твой стон, Лили!
— Ох! — чуть слышно вздохнула она. — Ох, Джулиан…
— Ох, Джулиан, — издевательски крикнул Тартюф.
Джулиан, вздрогнув, застыл. Лили, которая, естественно, ничего не слышала, потянулась, чтобы поцеловать его. И случилось то, что должно было случиться — стукнувшись носами, оба зашипели от боли. Проклятие, выругался про себя Джулиан.
— Что случилось?
— Чертова птица! — прорычал он. Потом осторожно потрогал свой нос, не идет ли кровь. — Где этот мерзавец?
— В моей гостиной, — виновато пробормотала Лили. Опустившись на кровать, она закрыла лицо руками и затряслась от смеха.
Сорвавшись с постели, Джулиан вихрем влетел в гостиную, схватил в одну руку клетку с попугаем, а в другую — накидку с кресла. Плечом отворив дверь, Джулиан вытащил клетку в коридор.
— Посиди тут, приятель, — прорычал он, опустив клетку на пол. — Рано или поздно Холлинг тебя найдет, — мстительно добавил он.
— Виновен, виновен! — сварливо проскрипел попугай.
— Сам знаю, — сквозь стиснутые зубы прошипел Джулиан. — Можешь не напоминать. — Встряхнув покрывало, он уже собрался накрыть им клетку.
— Ох, Джулиан! — пронзительно заверещал попугай. — Виновен, виновен! Мистер Джеймс Белл!
Джулиан оцепенел. Сердце разом ухнуло в пятки.
— Что ты сказал?! — ошеломленно прохрипел он.
Попугай с независимым видом принялся чистить перья.
— Спасибо. Этого достаточно, — лаконично обронил он.
— Ах ты, мерзкий пернатый… — Джулиан, поперхнувшись от злости, взъерошил волосы. Может, ему померещилось? И что теперь делать? Устроить попугаю допрос с пристрастием? Припугнуть, что ощиплет его, как курицу, если гнусная тварь сию минуту не сообщит, где он слышал это имя?
Мистер Джеймс Белл. Кто научил его произносить имя Джеймса Белла?
Прошлое, которое он так старался забыть, все равно всплыло из небытия и мертвой хваткой вцепилось в горло. Каким же идиотом он был, когда надеялся, что навсегда покончил с этим! И часа не прошло, как он женился, а счастливое будущее, которое он мысленно нарисовал себе, развеялось, словно дым из-за нескольких слов, брошенных какой-то безмозглой птицей. Джулиану вдруг стало нечем дышать. Леденящий страх полз по телу, подбираясь к горлу.
— А теперь послушай меня! — рявкнул он, нагнувшись к клетке. — Забудь, что когда-либо слышал это имя! А иначе я прикажу Холлинг, чтобы завтра на завтрак нам подали фрикасе из попугая!
Тартюф, склонив голову на плечо, смерил Джулиана злобным взглядом.
— Надеюсь, ты понял? Или скормлю тебя кошке!
Попугай, не удостоив Джулиана ответом, оскорбленно отвернулся.
— Умная птица. — Джулиан набросил на клетку покрывало.
Бредя по коридору, он пытался убедить себя, что для беспокойства нет причин.
Джулиан немного постоял, чтобы успокоиться. Не хватало еще, чтобы глупый попугай испортил ему первую брачную ночь, промелькнуло у него в голове.
Отбросив тревоги, Джулиан распахнул дверь. И застыл на пороге. Перед ним была Лили. И на ней не было ничего, даже рубашки.
Лили замерла, вскинув на него глаза — Джулиан застал ее в тот момент, когда она стягивала с ноги чулок.
Если не считать второго чулка и подвязки, она была совершенно голой. А в дверях, вытаращив глаза, стоял Джулиан и молча хватал воздух ртом.
— Ты?! — заикаясь, пролепетала она. — Как ты быстро!
Джулиан ничего не ответил. Просто молча пожирал ее глазами. К счастью, распущенные волосы скрывали наиболее интимные части ее тела. Лили застыла, не смея шевельнуться из опасения предстать перед ним совершенно обнаженной. Платье, сорочка и прочее жалкой кучкой валялось на полу возле кровати.
— Я хотела раздеться до того, как ты вернешься, — сбивчиво объяснила она. — Решила ждать тебя в постели. Собиралась сделать тебе сюрприз.
Джулиан молчал.
Лили покраснела с головы до ног. Сказать по правде, она рассчитывала, что Джулиан с извинениями выскользнет за дверь, посчитает до десяти и только потом войдет. Но он даже не шелохнулся.
— Нет, так лучше, — еле ворочая языком, пробормотал он. — Намного лучше.
И остался стоять, где стоял.
— И долго ты собираешься глазеть на меня?
— Не очень. — Он умоляюще протянул руку. — Не уходи. — Джулиан нагнулся и принялся торопливо стаскивать башмаки.
Не уходи?! Интересно, куда, по его мнению, она могла деться?! Провалиться от смущения под землю, что ли?
Конечно стоять перед Джулианом раздетой было странно… но не страшно. Лили уже успела почувствовать свою власть над ним. И подтверждением тому была внушительная выпуклость, распиравшая его бриджи. Он хотел ее, это ясно. А решительный взгляд недвусмысленно говорил о том, что у Джулиана на ее счет имеются определенные планы.
Лили осталась сидеть, где сидела, глядя, как Джулиан, стащив башмаки, швырнул их в сторону и принялся расстегивать жилет. Наконец, оставшись в одной рубашке и бриджах, он двинулся к ней — неторопливо, словно зверь, подбирающийся к своей добыче.
Встав перед Лили, Джулиан замер, не сводя с нее глаз.
— Если бы ты знала, как давно я об этом мечтал…
Голодный блеск в его глазах был лучшим подтверждением его слов. Но Лили внезапно стало не по себе. Вдруг то, что он увидел, разочаровало его? А ей так хотелось ему понравиться!
— Ты веришь мне? — Его пальцы коснулись ее щеки.
— Да. И всегда верила.
И тогда он вдруг гибким движением, словно кошка, скользнул мимо и встал у нее за спиной. Что-то мягко коснулось ее кожи, и Лили краем глаза увидела, как его рубашка упала на пол у ее ног. Мгновением позже за ней последовали бриджи. Лили с улыбкой закрыла глаза — она и не глядя могла сказать, что очень скоро поверх этой кучки окажется и его нижнее белье.
Ладони Джулиана легли ей на плечи, скользнули вниз по обнаженным рукам. А в следующую минуту его мускулистая грудь прижалась к ее спине.
Ах, как приятно! Блаженное тепло приятно согрело покрытую пупырышками кожу, стекло вниз, к самому животу. Джулиан потерся о нее грудью, сжал плечи, разминая затекшие мышцы, и Лили немного расслабилась. Его горячее дыхание обожгло ей шею. Исходившее от Джулиана тепло успокаивало — и одновременно возбуждало ее. В кольце его рук она чувствовала себя в безопасности.
Лили шевельнулась, попыталась высвободиться, но Джулиан провел рукой вдоль ее спины, коснулся бедер, потом его рука скользнула вверх, легла на грудь. Пальцы Джулиана слегка сжали упругий сосок и замерли. Лили, нетерпеливо поерзав, уронила голову ему на плечо, наслаждаясь тем, как его губы скользят вдоль ее шеи.
Только сейчас она наконец сообразила, почему Джулиан не дал ей повернуться к нему лицом. Не видя его, она могла позволить себе полностью отдаться его ласкам. Джулиан дал ей возможность бездумно наслаждаться.
Она вдруг почувствовала, как кончик его языка пощекотал ей шею, отчего кожа у нее снова покрылась мурашками. Потом он мягко запрокинул ей голову, обвел пальцем очертания ее губ. Лили, не совсем понимая, чего он от нее хочет, слегка укусила его за палец, и хриплый стон Джулиана подтвердил, что она все сделала правильно. А в следующий миг он вдруг приложил слегка влажный палец к ее напрягшемуся соску, и у Лили потемнело в глазах.
Его возбужденная мужская плоть, затвердев, нетерпеливо тыкалась ей в спину, пока Джулиан, обхватив ладонями ее грудь, ласкал губами ее шею. Его руки были сильными, губы ненасытными. Воздух в комнате был пропитан ароматом мускуса, и Лили задыхалась. Инстинктивно она задвигала бедрами, словно умоляя его не останавливаться.
Почувствовав немой призыв, Джулиан раздвинул ей ноги, и его искусные пальцы, слегка раздвинув влажные складки, коснулись тугого нежного бугорка. Лили пронзительно вскрикнула. Она бы упала, но Джулиан, крепко обхватив ее одной рукой, прижал к себе. Миг, и у Лили потемнело в глазах. Сердце, только что скакавшее галопом, остановилось. А потом все стало прозрачным, как хрусталь, сердце забилось и ей показалось, что она падает в пропасть с головокружительной высоты.
Словно сквозь густой туман она почувствовала, что Джулиан привстал. Сильные руки раздвинули ей ноги, и вздыбленное, нетерпеливо подрагивающее копье, совсем недавно упиравшееся ей в спину, уютно устроилось у нее между ног, придвинулось ближе и замерло, словно ожидая сигнала.
Лили подняла затуманенные глаза.
— Джулиан, — едва слышно выдохнула она. — Мне нужно…
Но он и сам знал, что ей сейчас нужно. Приподнявшись на локтях, Джулиан слегка раздвинул влажные складки и чуть-чуть протиснулся внутрь. Она была такая маленькая… такая тугая, что Джулиану вдруг стало страшно.
Инстинктивно Лили еще шире развела ноги — по всему телу ее пробегали судороги, из горла рвался крик. Джулиан застыл, упиваясь совершенно новыми для себя ощущениями. Извиваясь, Лили так туго сдавила его плоть, что появилась боль, но Джулиан почти не замечал этого — тем более что наслаждение от этого стало только острее.
Она наконец видит и чувствует его таким, какой он есть, пронеслось у него в голове. Он внутри ее. Он принадлежит ей.
Выждав какое-то время, Джулиан высвободился. Осторожно подхватив обмякшее тело Лили, он уложил ее на кровать, раздвинул ей ноги и удобно устроился между ними. И усмехнулся, только сейчас заметив, что чулки по-прежнему на ней. Нагнувшись, Джулиан пожирал Лили глазами.
Впрочем, Лили делала то же самое — полуприкрыв еще затуманенные глаза, жадно разглядывала его гладкую, мускулистую грудь, маленькие темные соски, узкую полоску курчавых волос, сбегавшую от пупка вниз.
Приподнявшись на локтях, Джулиан напрягся, собираясь снова вонзиться в нее. Сейчас он было похож на туго сжатую пружину, готовую распрямиться.
— Подожди…
Джулиан замер. Лили вскинула на него глаза — его подергивающееся лицо говорило, чего ему стоит сдерживаться. Однако он ждал, потому что она попросила его остановиться.
Его напряженная, закаменевшая плоть тяжело опустилась ей на живот. Он хотел ее… сомневаться в этом было бы глупо. В остальном он по-прежнему оставался для нее незнакомцем. А ей так хотелось узнать его… всего — от макушки до кончиков пальцев.
И Лили начала с того, что протянула к Джулиану руку, осторожно потрогала курчавые темные завитки внизу его живота. Его мужская плоть вздрогнула, и Лили испуганно отдернула руку.
К удивлению Лили, Джулиан, перехватив ее руку, мягко потянул обратно, заставил обхватить пальцами возбужденно подрагивающее копье. Хриплый стон, вырвавшийся из груди Джулиана, подтвердил, что Лили оказалась способной ученицей. Пальцы стали липкими — опустив глаза, Лили заметила на них чуть заметные следы крови. У нее перехватило дыхание.
— Джулиан… — Она закинула руки за голову, словно предлагая ему себя.
Дважды повторять ей не пришлось. Приподнявшись на локтях, Джулиан одним резким толчком ворвался в нее. И задвигался, ровно и мощно, с каждым мгновением продвигаясь все глубже. Поцелуи сыпались на нее, точно теплый дождь. Она заметила, как двигались его губы — похоже, он что-то говорил, задыхаясь от страсти, и Лили вдруг отчаянно пожалела, что не может разобрать слова.
«Ты чувствуешь», — прочитала она по губам. А потом: «Не могу». «Такая красивая». И еще: «Люблю».
— И я, — прошептала Лили, прижимая его к себе и лаская пальцами вздувшиеся бугры мышц у него на спине. — Я тоже тебя люблю.
Джулиан задвигался быстрее, в горле у него заклокотало. Вдруг он содрогнулся всем телом — раз, другой — и замер, тяжело и хрипло дыша.
Потом тело его обмякло, всей своей тяжестью придавив ее к постели. Что было неплохо — потому что, не будь этого, она просто взмыла бы в воздух, до такой степени она была переполнена счастьем.
«Я его жена, — пронеслось у нее в голове. — Теперь я его жена!»
Отдышавшись немного, Джулиан приподнялся на локтях, отбросил прилипшую ко лбу Лили прядь и ласково коснулся поцелуем ее щеки.
— Ты в порядке?
— В полном, — кивнула она. — А ты?
— Никогда в жизни не чувствовал себя лучше. — Он поцеловал уголки ее губ. — И это чистая правда, Лили.
Сердце Лили едва не разорвалось от радости.
Перекатившись на бок, Джулиан вытянулся рядом и обнял ее, крепко прижав к себе. Лили поерзала, устраиваясь поудобнее, чтобы видеть его лицо.
— А ты научишь меня языку жестов? Помнишь, ты разговаривал с Анной, хозяйкой кофейни?
Джулиан поперхнулся. Столь неожиданного поворота он явно не ожидал.
— Я хочу сказать… — запинаясь, продолжала Лили, — что помню отдельные жесты, но я никогда не пробовала ни с кем говорить. — Правда, она умолчала о том, что после того случая отыскала в письменном столе азбуку для глухонемых и провела немало времени, восстанавливая ее в памяти.
— Конечно, научу, если хочешь. — Джулиан приподнялся на локте. — Только постарайся понять — это не совсем язык. Часть знаков, которыми я пользуюсь, обозначают слова, взятые из диалекта, на котором говорила моя мать, остальным меня научили в кофейне. Английская же азбука для глухонемых немного другая — ты должна иметь это в виду, если собираешься пользоваться языком жестов, чтобы разговаривать с другими людьми.
— Тогда нам обоим придется попрактиковаться. — Лили погладила его грудь. — Мы ведь теперь женаты. У нас впереди целая жизнь, и мне страшно думать, что я могу пропустить хоть одно слово из того, что ты мне скажешь.
Поджав ноги, Лили села, не сводя с Джулиана глаз. Пальцы ее задвигались, сначала робко и неуверенно, потом все быстрее, по мере того, как она вспоминала букву за буквой.
— Я. Люблю. Тебя.
Улыбаясь, Джулиан прижал ее руки к губам.
— Есть еще знак, который обозначает конец каждого слова. Смотри внимательно.
Лили уставилась на его руки, стараясь ничего не упустить.
— Я. Тебя. Люблю, — прочитала она, заметив слабое движение кисти, которым одно слово отделялось от другого. — Тоже, — разобрала она последнее слово и вздохнула. Глаза наполнились слезами.
Джулиан обхватил ее лицо руками.
— Бога ради, Лили, не плачь. Неужели это так ужасно?
— Нет. Все чудесно. — Она сердитым жестом смахнула повисшие на ресницах слезы. — Прости. Я не хотела. Просто мы любим друг друга. Мы теперь муж и жена. Это самый счастливый день в моей жизни, правда! Мне только жаль, что нам потребовалось столько времени, чтобы это понять.
Джулиан растерянно уставился на нее. Потом запрокинул голову и оглушительно захохотал.
— Что? — Лили возмущенно фыркнула. — Не понимаю, что тут смешного?
— Естественно. — Джулиан с усмешкой почесал затылок. — Ответь мне на один вопрос, Хорошо? Ты знаешь, что у тебя есть привычка трогать левое ухо, когда сердишься?
— Нет. Что за глупости? Неужели правда? — Спохватившись, Лили спрятала за спину руку, которой машинально потянулась к уху.
— Правда-правда! — засмеялся Джулиан.
Руки его задвигались, и Лили напряглась, пытаясь разобрать, что он говорит. К сожалению, она понимала не все, но ей нравилось наблюдать за его руками — как нравилось смотреть, как он играет на фортепьяно.
— В ту ночь, когда мы впервые увидели друг друга… — разобрала она. — Это случилось в твой двадцать пятый день рождения. Был прекрасный вечер, удивительно теплый для апреля. На тебе было платье из лилового шелка, по подолу украшенное золотой тесьмой. И перчатки до локтя. И еще у тебя была прелестная прическа — высоко поднятые волосы сколоты узлом на макушке и украшены лентами, а лицо обрамляли локоны. Ты носила ее какое-то время, но недавно почему-то перестала. У тебя другая горничная?
— Да… — растерянно протянула Лили. — С прошлой весны.
— Я так и подумал.
— Но как ты… — Лили озадаченно нахмурилась. — Ты ведь только на прошлой неделе уверял, что даже не помнишь, когда именно мы впервые увидели друг друга!
— В тот вечер ты велела, чтобы на стол были поданы блюда индийской кухни, — словно не слыша, продолжал Джулиан. — Сплошная экзотика — карри, чатни и ягненок под острым соусом. Я помню, как меня насмешило, что в день своего рождения ты приказала подать совершенно незнакомые блюда. Именно тогда я впервые стал подозревать, что ты в душе авантюристка.
— Я? Нисколько. — Это она-то авантюристка? Она, чувствующая себя уверенно только за письменным столом, в окружении груды счетов и бухгалтерских книг? Тем не менее это было лестно.
— Неужели? — Джулиан бросил на Лили насмешливый взгляд. — А если подумать? Только на прошлой неделе ты танцевала сначала на балу, а после — в таверне, потом отправилась в театр, нарядившись в столь откровенное платье, что даже меня бросило в дрожь, а чуть позже пыталась соблазнить меня и где? Прямо в кебе! Но вернемся к тому вечеру, когда мы встретились. Ты будто хотела, чтобы мы ненадолго перенеслись в Индию. Даже карточки с именами гостей на столе были украшены миниатюрными изображениями слонов, помнишь? Кстати, я храню свою до сих пор, — признался он.
— Лео терпеть не мог индийскую кухню. — Лили тихонько прыснула, вспомнив побагровевшее до синевы лицо брата, отважившегося отведать карри. Казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. — Он тогда потребовал, чтобы все немедленно убрали и велел лакею подать ему холодный ростбиф.
— Точно. И хотя все твои труды пошли прахом, ты улыбнулась и ничего не сказала. Потом разговор незаметно перешел на другое, и тут я впервые заметил, как твои пальцы теребят мочку левого уха. А потом вдруг наши глаза встретились. И в этот момент я понял три вещи. Во-первых, как бы сильно ты ни любила своего брата, в глубине души ты считала его ужасным занудой.
— Я? — Лили даже поперхнулась от возмущения. — Никогда!
— Во-вторых, — невозмутимо продолжал Джулиан, — даже если бы в этот момент тебе приставили к горлу нож и потребовали признаться в этом, ты все равно стала бы с пеной у рта отрицать, что это так. И в-третьих — и это самое главное, — я вдруг понял, что ты никогда не сможешь скрыть это от меня. Даже если бы захотела. Не знаю, как это получается, но я чувствую тебя, Лили. И почему-то уверен, что то же самое ты можешь сказать и о себе.
Она знала, что имеет в виду Джулиан. Лили тоже с самой первой минуты ощутила эту связь, хотя до поры предпочитала думать, что между ними нет ничего, кроме дружбы.
— Уже к третьей перемене блюд я почувствовал, что влюбился как мальчишка. — Губы Джулиана дрогнули в улыбке.
В самом деле? Значит, все это время он знал, что любит ее… и молчал? Лили даже не знала, что на это сказать. Но если он любил ее все эти годы, как же он мог?.. А как же тогда другие? Другие женщины?
— Почему? — с трудом шевеля вдруг как будто онемевшими пальцами, спросила она. — Почему ты мне не сказал?
Джулиан виновато пожал плечами:
— Разве непонятно? Я ведь незаконнорожденный.
Если это шутка, то не смешная, с негодованием решила Лили.
— Не знаю, — наконец со вздохом пробормотал он. — Сначала, наверное, боялся. А потом это вошло в привычку.
В комнате повисла тишина. Когда Джулиан снова заговорил, пальцы его задвигались с такой скоростью, что Лили с трудом разбирала слова.
— Понимаешь, большую часть своей жизни я чего-то хотел. Еще маленьким, сколько себя помню, всегда хотел есть, хотел забиться куда-то, чтобы было тепло и безопасно. Хотел, чтобы снова рядом была мама. Позже, уже став взрослым, хотел стать богатым, иметь свой дом, потом хотел отомстить. К тому времени, как меня пригласили на обед в честь твоего дня рождения, я добился почти всего, чего хотел, став завсегдатаем лондонского света. И все же я не был удовлетворен. Понимаешь, я всегда хотел большего. Со временем я даже научился наслаждаться этим. Привык делать вид, что мне нравится, что я не в состоянии держать все под контролем. Привык рисковать. Это стало частью моей жизни.
Джулиан немного помолчал.
— А потом я встретил тебя. Я не мог забыть тот миг, когда мы обменялись взглядами, когда я впервые понял, что есть человек, которого знаю, как самого себя. Мне кажется, я даже слегка испугался. — Джулиан, пожав плечами, окинул выразительным взглядом спальню, смятые простыни на постели. — В тот вечер я даже подумать не мог, что такое возможно. Ну, что мы с тобой…
Лили хорошо его понимала. Она всегда старалась держать свои чувства в узде, уверенная, что Джулиан не испытывает к ней ничего, кроме обычной дружбы.
Может, она тоже боялась?
На кончике языка у нее вертелся вопрос, который ей не хватало духу задать. Но любопытство пересилило.
— Итак, мы теперь вместе. Значит, у тебя есть все, чего ты хотел?
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты для меня все.
О Господи, как романтично. И тем не менее Лили вдруг стало страшно. Быть для мужчины всем — нелегкая задача.
— Посмотри, я все делаю правильно? — Лили, глядя ему в глаза, снова задвигала пальцами: «Я люблю тебя». Повинуясь неясному побуждению, она вдруг в последнюю минуту передумала и слово «тебя» заменила словом «твой».
Джулиан, не выдержав, хихикнул.
— Тебе нравится мой… что?
— Твой ум, твое сердце, твоя израненная, измученная душа. А еще…
На этот раз Лили не спешила — движения ее пальцев стали томительно-медленными. Она дразнила его. Убедившись, что Джулиан глаз не может от нее оторвать, Лили вызывающе выпятила грудь.
«Я. Люблю. Твой. Большой. Горячий. Твердый…»
Она могла бы продолжать до следующего утра — фантазии бы хватило. Зато Джулиан почувствовал, что его терпение на исходе. Прежде, чем она успела придумать еще одно сравнение, он схватил ее за плечи и опрокинул на постель.
И хотя ее перебили, Лили не хватило духу его бранить.
