Глава 5

– Эта подойдет? – спросил лорд Делиль кряжистого человека, распахнувшего тяжелую деревянную дверь.

Авиза заглянула внутрь и кивнула. В отличие от тех комнат, где они уже побывали, каменные полы здесь были подметены. Эта комната была меньше предыдущей, но казалась более удобной. Кто-то разжег здесь огонь, и ставень на единственном окне на дальней стене был закрыт, чтобы не дуло. До сих пор она не была уверена в гостеприимстве лорда Делиля, потому что он не приветствовал Ловеллов, как она ожидала. Ее удивило холодное приветствие барона. От его людей она не узнала ничего. Должно быть, они дали клятву не открывать его тайн. Поэтому Авиза решила выждать и спросить об этом Кристиана, когда представится случай.

Подавив свою досаду, она переключила внимание на комнату. Комната была скудно меблирована – только пустой сундук да простая кровать и никаких занавесок.

В ней было еще две двери. Одна, как она догадалась по запахам, доносившимся из-за нее, открывалась в туалет. После того, что Авиза видела в зале, ее удивило наличие здесь отхожего места.

Другая дверь вела в еще меньшую комнату. В углу на пол была брошена циновка. Из тени едва выступала молитвенная скамья, и Авиза гадала, не заняли ли они комнату домашнего священника.

Она уже была готова попросить подыскать для них другое помещение, но ее удержал от этого очередной стон Гая, утомленного долгим переходом в башню по винтовой лестнице.

Этот утомительный и долгий переход она использовала, чтобы восстановить свое душевное равновесие и спокойствие. Страх? Ей ничто не грозило со стороны Кристиана, если не считать того, что ему могла открыться правда. Авиза отступила в сторону, когда слуги Делиля попытались помочь Гаю пройти в дверь. Забавно было видеть, как они сгибали спины и наклоняли головы, и если бы она не была такой усталой и все ее тело не болело от долгих часов езды, она бы повеселилась.

Хуже было то, что Гай находился в столь скверном настроении. Она опасалась, что слуги барона бросят его на пол и уйдут.

– Благодарю вас, – сказала она им с полной искренностью. – Болдуин, помоги Гаю.

Паж положил лук и колчан возле камина, потом улыбнулся ей и направился помочь брату своего господина. Она не поняла, что паж хотел ей сказать этой своей улыбкой, но понадеялась, что он просто выразил свою радость от пребывания там, где можно было сесть и не двигаться.

Пока Гай ворчал на то, что ему не подали эль и еду немедленно по прибытии, Авиза послала Болдуина за водой, которую собиралась согреть на огне камина.

Она провела рукой по матрасу на кровати и услышала, как поскрипывает свежая солома.

– Сомневаюсь, чтобы до тебя здесь кто-нибудь спал. Поэтому можешь не опасаться вшей.

Она сбросила плащ движением плеч и, опустив крышку сундука, села на него. Потом отцепила свой меч и оперлась спиной о камни камина. Авиза не привыкла носить меч весь день, и ей было так приятно избавиться от этой тяжести.

Гай поморщился.

– Ты всегда так бодра?

Авиза взяла одно из ведер, принесенных Болдуином и девушкой-служанкой.

– Уверяю тебя, что не всегда. Просто я благодарна за то, что нам нынче ночью не придется спать под звездами.

– Но здесь нет уединения.

Он, прихрамывая, направился к ней, и она подумала, сколько притворства было в его стонах и жалобах и как он, должно быть, стремился вызвать сострадание.

Авиза подавила столь недостойную мысль и посторонилась. Она решила, что должна порадоваться, что Гай чувствует себя лучше.

– Тебе и Кристиану хотелось бы немного уединения, – продолжал Гай.

– По правде сказать, я ждала возможности поговорить с тобой.

– Со мной? – Он сделал вид, что снимает воображаемую шляпу, и усмехнулся. – Сочту за честь.

– Почему этот старик тебя расстроил? – Его легкомысленная улыбка испарилась. Он не ответил, и Авиза продолжала: – Я заметила, как ты расстроился, когда увидел, что он сидит в одиночестве. Почему?

– Ты хочешь совать свой прелестный носик во все наши дела?

– Нет. У меня нет к ним ни малейшего интереса. Я спросила только потому, что опасаюсь всего, что может задержать вас с Кристианом и помешать спасению моей сестры.

Он засунул руку под одежду, вытащил кольцо и поднял его. Стеклянная бусина была оправлена в серебро. В центре ее можно было разглядеть три переплетенные друг с другом синие спирали.

– Что это? – спросила она шепотом, глядя на кольцо как зачарованная – цвета, казалось, закружились вихрем, когда Гай слегка наклонил кольцо и в нем отразился огонь камина.

– Простое кольцо. Я выиграл его у старика когда-то давно.

– Если ты его выиграл, то почему вид старика опечалил тебя?

Он пожал плечами, подбросил кольцо в воздух и поймал его.

– Я удивился, увидев его здесь. Не знал, что он принадлежит к дворне Делиля. Он сидел один. Возможно, он тоже путешественник, нашедший здесь приют.

– Верно.

Гай сжал кольцо в ладони.

– Возьми его. Синее идет к твоим глазам, а мне оно слишком мало. Я не могу принять такой подарок.

– Но ты приняла нашу помощь в деле спасения твоей сестры. По сравнению с этим кольцо – пустяк. – Он силой заставил ее сжать руку с кольцом. – Возьми его.

Авиза нахмурилась, почувствовав дрожь его руки. С ним было что-то неладно и было что-то странное в том, что он подарил ей кольцо, но что, она не знала.

Она начала было возражать:

– Я...

– Вода готова, – раздался голос Болдуина от камина, и это помешало ей ответить.

– Уже? – нахмурился Гай.

– Она уже вскипела на кухонной плите и по пути сюда почти не охладилась.

Авиза указала на постель:

– Пожалуйста, ляг, Гай.

Он хмыкнул и снова показался ей плутом.

– Это приказ, которому я с радостью подчинюсь. Можешь распоряжаться мной, прекрасная Авиза. Я весь твой. Можешь просить меня о чем угодно.

– Просто ляг.

Она услышала какой-то приглушенный звук за спиной и посмотрела на Болдуина.

Смех? Волосы пажа упали на лицо, и нельзя было разглядеть его выражения, пока он вынимал из-за пояса свой кожаный мешочек и передавал ей.

Она держала в одной руке кольцо, в другой мешочек.

– Что у тебя там?

– Нитки и игла, а также полотно для перевязок, – ответил мальчик.

– Ты хорошо подготовлен.

– Как и полагается пажу. – Он вскочил на ноги. Авиза улыбнулась ему, и мальчик ответил ей гордой и довольной улыбкой. Он был похож на щенка, полного желания понравиться и приходящего в восторг от похвалы. Ее улыбка потускнела, когда она повернулась к кровати и увидела, что Гай пытается уложить рядом с собой служанку, принесшую воду. Его свободная рука оказалась на груди девушки, и он что-то нашептывал ей на ухо. Девушка хихикала.

Авиза схватила служанку за руку и силой заставила подняться.

– Уходи! – приказала она так резко, как говорила только со своими ученицами, притворявшимися, что упражняются, но не прилагающими усилий, чтобы отточить свое мастерство к следующему уроку.

Улыбка девушки поблекла.

– Если я заняла ваше место, миледи, я...

– Ступай!

Девушка метнулась из комнаты.

«Ваше место»? Авизе вовсе не хотелось, чтобы Гай Ловелл лапал ее. Он был красивым мужчиной, похожим на брата, но в глазах его она видела холодное лукавство, и это ее смущало. Будто он оценивал каждого из них, чтобы добиться своего быстрейшим и самым легким путем.

Она уронила кольцо на постель возле него.

– Оставь его у себя и подари бабенке в надежде на то, что она даст тебе, что ты хочешь.

– Я так и поступил.

– В таком случае зря старался.

Он схватил ее левой рукой и заставил надеть кольцо на безымянный палец.

– Это еще посмотрим.

Авиза попыталась стянуть кольцо, но от ее усилий палец только покраснел и распух.

– Ну? – пробормотал Гай, поднимая короткую, до колен, тунику. Его кожаные чулки доходили только до колен и придерживались там ремешками, которые, как ей было известно, крепились к штанам. – Тебе надо спустить мои чулки.

Он схватил ее за руку и силой заставил просунуть руку под тунику.

Она отдернула руку, прежде чем он успел прижать ее к своему паху. Ее пальцы сжались в кулак, когда она отвернулась, чтобы не видеть его понимающей улыбки. Что за животное!

– Я думала, что ты взрослее и больше, – сказала Авиза, и голос ее не дрогнул.

– Больше? – Его шаловливая улыбка уступила место гневу, окрасившему его щеки.

– Взрослый человек знает, что не должен уступать плотским желаниям во время поста.

Он сплюнул, а она склонилась над его ногой, чтобы скрыть улыбку. Возможно, она была несведуща в вопросах отношений мужчин и женщин, но не страдала отсутствием мозгов. За то время, что Авиза путешествовала с Кристианом и его спутниками, она многое усвоила.

Тем же тоном она сказала:

– Ты должен снять штаны. Дырка, проделанная стрелой, не дает мне возможности легко обработать твою рану.

– О! – Он нахмурился. – Уж лучше бы это сделал Болдуин.

Авиза посмотрела ему в лицо и тотчас же отвела глаза. Несмотря на все ее усилия, его наглая усмешка выводила ее из равновесия. И тотчас же ей на ум пришла улыбка Кристиана, прежде чем он ее поцеловал. Она была совсем иной. Глаза Кристиана горели страстью, в глазах же Гая она видела холодный расчет.

– Сюда, миледи, – сказал Болдуин, – вот влажная ткань, чтобы помочь вам снять с него повязку.

– Благодарю, – сказала она, гадая, понял ли Болдуин, что она поблагодарила его не только за предложенную ткань.

Ей хотелось сказать мальчику, что она справится с раной Гая, но она промолчала. Одно необдуманное слово могло изменить намерения этих людей. А она больше всего боялась, что они откажутся продолжать путешествие с ней в замок лорда де Соммервиля.

– Будь со мной помягче, прекрасная Авиза, – пробормотал Гай, когда она склонилась над его раненым бедром.

– Я не собираюсь причинять тебе боль.

– Но ты причина боли, которая таится в глубине моей души.

Она не обратила внимания на его слова, а сосредоточилась на том, чтобы снять прилипшую к ране заскорузлую повязку. Она осторожно размочила края, где кровь полосами пропитала и окрасила ткань, отчего концы повязки слиплись.

Гай пробормотал проклятие, потом закричал:

– Ты хочешь содрать с меня кожу?

– Я еще и не дотронулась до твоей кожи.

– В таком случае, может быть, тебе следует это сделать. Это лучше, чем если ты будешь тыкать пальцем в мою рану.

И снова Авиза не обратила внимания на его слова. Сделав знак Болдуину приподнять ногу Гая и свернуть повязку, отклеив ее от ноги, она порывисто вздохнула, почувствовав, что ее схватили за руку.

– Ты могла бы сделать это занятие более увлекательным, – сказал Гай, проводя большим пальцем по ее ладони.

– Замечательная мысль.

Его глаза расширились.

– Неужели?

– Действительно. Почему бы нам не попытаться поиграть в игры? – Она понизила голос до шепота, стараясь воспроизвести тон служанки гостиницы, где останавливалась на ночлег. – Хочешь поиграть в игры, Гай?

– Если ты будешь играть хорошо, прекрасная Авиза.

– Несомненно буду.

– И что это за игра?

– Она начнется с того, что ты не будешь ничего произносить как можно дольше. – Она надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно завлекательно. – Отсроченное наслаждение.

– Зачем лишать себя удовольствия быть с тобой, прекрасная Авиза?

Он потянулся к ней, но тотчас же упал на постель, опираясь на локти.

– Осторожнее ты, болван! – бросил он Болдуину, все еще продолжавшему сматывать повязку.

Авиза догадывалась, что паж привык к высокомерию Гая, и надеялась, что Гай не заметил смешинок в глазах пажа. Она снова увлажнила повязку в том месте, где она прилипла к телу.

Гай вскрикнул.

Авиза молча молилась о даровании ей терпения, и не ради Гая, а ради себя самой. Не было иного способа снять с него присохшую повязку. Она уперлась в кровать правой ногой и приподняла подол платья. Когда Гай пошевелился, она приостановилась, заметив, что он заглядывает ей под юбку.

Авиза отвернулась и приподняла достаточно ткани, чтобы вынуть нож, прикрепленный к ее правой ноге. Она никогда не умела так ловко управляться с ножом, как с мечом, хотя его рукоять была выполнена по тому же фасону, что и рукоять меча. Может быть, различие было в весе оружия. Меч требовал от нее напряжения всего тела, когда она взмахивала им. Нож требовал только напряжения руки, и когда Авиза оказывалась лицом к лицу с противником, он служил более слабой защитой.

Она оправила и разгладила платье. Сделав знак Болдуину подвинуться, она принялась осторожно срезать излишки ткани с повязки.

– Какие еще сюрпризы таятся под твоей юбкой? – спросил Гай.

– Я надеялась, что ты помолчишь.

Она положила нож на кровать рядом с кожаным мешочком. Сняв срезанную ткань, она ахнула. Кожа вокруг раны сильно покраснела. Болдуин указал на еще одну рану меньшего размера, где наконечник стрелы прочертил линию по коже Гая. Ее ничто не удивило, кроме того, что рана оказалась широко разверстой.

– Ты не сшил края раны, – сказала Авиза.

– Нет, – ответил Болдуин, бросая снятую повязку в огонь.

– Почему же? У тебя довольно ниток, чтобы зашить не только эту рану, но и множество других.

– Надеюсь, для других они не понадобятся, – сказал Кристиан из-за ее спины.

Она стремительно обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, так, что она чуть не вышибла блюдо с едой из его рук. Отступив на шаг, она наткнулась на пажа, поспешившего убраться с дороги.

– Господи, братец! – застонал Гай, приподнимаясь на локтях. – Что ты здесь делаешь?

– Пришел посмотреть, как ты, и принес вам ужин.

Передав блюда Болдуину, чтобы тот разогрел их на огне камина, он остался стоять. Поэтому Авизе пришлось проскользнуть мимо него.

– Скажи мне, Авиза, как дела?

Хотя ей был неприятен выбранный им для разговора тон, будто у нее было опыта не больше, чем у юного Болдуина, она была рада его видеть. Теперь, как она надеялась, можно было не опасаться скабрезных замечаний Гая, раз здесь появился его брат.

И должно быть, в этом была причина того, что ее сердце громко застучало, будто узник, колотящий в дверь камеры и требующий свободы. Она была уверена в своей безопасности, но, взглянув на Кристиана, вспомнила, как его губы скользили по ее коже, и изо всех сил попыталась удержаться, чтобы не упасть ему на грудь.

«Ты принадлежишь аббатству Святого Иуды. Не забывай об этом. Ты не должна забывать». Возможно, если бы она постоянно твердила себе об этом, то могла бы противиться его сильным рукам и жадному рту.

– Гай... – начал было Болдуин.

– Я просил Авизу рассказать мне о положении дел. – Голос Кристиана звучал напряженно. – Почему ты вдруг онемела?

Авизу охватила ярость при виде его бесчувственности к ее состоянию, к обуревавшим ее ощущениям, мешавшим сосредоточиться. Авиза подняла руки и с силой толкнула его в грудь.

– Он будет жить, – сказала она, хмуро оглядывая братьев. – Будет жить, если прислушается к мудрости тех, кто мудрее его.

Гай издал рев, но Авиза, не обращая на него внимания, подошла к ведру с водой возле камина. Стоя на коленях, она смыла с рук частицы засохшей крови и тотчас же осознала, что их нечем вытереть. Пришлось вытирать о юбку. Аббатиса не раз пеняла ей на то, что она так поступает, но ведь аббатисе не приходилось иметь дело с этими беспокойными мужчинами.

Когда она попыталась подняться с колен, на ее плечо легла рука Кристиана.

Если он намеревался помочь ей подняться, то его прикосновение оказало прямо противоположное действие. Колени ее внезапно задрожали. Она покачнулась, и ему пришлось крепко обнять ее за талию.

– Может быть, – сказал он, и от его дыхания ее волосы взметнулись, – может быть, тебе следует отказаться от ухода за Гаем? Должно быть, тебе становится дурно от вида крови.

– Нет, это не так.

Она сделала попытку отступить назад, но он ее не выпустил. А возможно, она не слишком сильно старалась высвободиться, потому что могла бы сделать это, применив один из приемов, которым ее научила Нарико.

– Вчера вечером ты чуть не потеряла сознание там, на поляне, да и теперь держишься на ногах не более уверенно, чем новорожденный жеребенок. И оба раза это случилось с тобой при виде его раны.

– Я прекрасно себя чувствую. Пусти меня.

– Нет, не у камина. Ты можешь упасть в огонь.

Он привлек ее к себе и заставил опереться на грудь. Из другого конца комнаты до них донеслось ворчание Гая, когда Болдуин принялся обрабатывать его рану. Авиза не откликнулась на эти звуки. Она должна была все внимание обратить на свое предательское тело, чтобы держать его во власти разума. Одна мысль о возможном прикосновении Кристиана вызывала в ней дрожь.

– Как мой брат?

Этот неожиданный вопрос застал Авизу врасплох, но она сказала себе, что выдержит. Кристиан беспокоился о брате. Она не должна была воображать, что его обуревают чувства, сходные с ее, только потому, что она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его прикосновения, улыбки, глаз...

Следя за тем, чтобы ее голос звучал твердо, она ответила:

– Насколько я могу судить по его ранам, стрела угодила в него, когда он обернулся.

– Значит, он стоял в этот момент боком?

– Да, и хорошо, что это произошло, когда мы убегали.

Губы его сжались в одну прямую линию, будто он старался удержаться от высказывания, которое просилось наружу. И он процедил сквозь стиснутые зубы:

– Слову «убегали» я предпочел бы любое другое.

– Нет ничего дурного в том, чтобы отступить, когда на тебя нападает много врагов.

– Но и хорошего в этом тоже ничего нет.

Она кивнула:

– Согласна, но ты должен признать, что нет никакой доблести в том, чтобы умереть без всякого смысла.

– Должен?

Он прижал руку к груди и наклонился к ней.

Нет, она не должна допустить, чтобы его необузданная мужественность снова лишила ее разума и сил. Вскинув подбородок, Авиза отважно встретила его взгляд.

– Если не хочешь, чтобы тебя сочли глупцом.

– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь так называл тебя, Авиза.

– Я такого не припоминаю.

Выражение его лица смягчилось, и он рассмеялся:

– Приму это как предостережение.

– Мудро с твоей стороны.

– И тебе следует быть не менее мудрой, – сказал он, приподнимая ее лицо за подбородок, – и помнить, что ты согласилась подчиняться мне на пути к де Соммервилю и освобождению твоей сестры.

– Угрожать мне – пустая потеря времени.

– Это потому, что ты думаешь, будто можешь одолеть меня своим маленьким мечом?

У Авизы возникло искушение сказать ему, что она уверена в своем оружии, но она тотчас же вспомнила о роли беспомощной женщины, нуждающейся в поддержке отважного рыцаря. Хотя эти слова и были горькими, она их произнесла:

– Потому, что я никогда бы не забыла о своем обязательстве, данном ради спасения...

– Как зовут твою сестру?

– Мавиза.

Она назвала имя одной из сестер аббатства Святого Иуды, которой было суждено сыграть роль похищенной сестры.

– Мавиза и Авиза? Эти имена очень похожи.

– Оба этих имени, – ответила она, – происходят от имени нашей прапрабабушки, и мы польщены тем, что носим имя столь достойной женщины. А лорд Уэйн стремится обесчестить это имя. Он доказал, что способен на все, лишь бы унизить нашу семью. Даже убить людей моего отца и похитить невинную деву.

Его пальцы нежно погладили ее щеку.

– Он заплатит за свои преступления, Авиза. Ты ведь мне веришь, не так ли?

– Я поверила в свое везение, когда встретила тебя.

Она сжала его руку в запястье, но вместо того чтобы отвести ее от своего лица, медлила, наслаждаясь щекотным прикосновением жестких волосков. Она позволила себе потонуть в его жарком взгляде, и их дыхание стало одинаково быстрым и порывистым.

– Это твое, – сказал он едва слышно.

– Это?

Она не поняла, имеет ли он в виду свою руку, взгляд или дыхание. В последнем она особенно нуждалась, потому что, кажется, забыла, как дышать самостоятельно.

Он вручил ей нож.

– Он не принадлежит никому из нас. Поэтому я подумал, что он твой. Ты так хорошо вооружена, Авиза, что я начинаю понимать, как тебе удалось избежать участи остальных членов твоей семьи.

Проклятие из другого конца комнаты нарушило чары их единения. Кристиан выпустил ее и, хромая, направился к кровати. Авиза поднялась на ноги и спрятала нож в ножны под одежду.

Прижав руку к бурно бьющемуся сердцу, она молчала, пока Кристиан задавал вопросы Гаю и Болдуину, пытаясь разобраться, как обстоят дела. Болдуин показал ему, как пытался наложить повязку на рану Гая.

– Он неуклюж, – пожаловался Гай. – Я предпочитаю нежную заботу Авизы. – Он поманил ее к себе согнутым пальцем: – Поди сюда, прекрасная Авиза, и исцели меня своими нежными ласками.

– Тебе придется довольствоваться Болдуином.

Кристиан протянул руку Авизе:

– Авиза, давай возложим этот труд на Болдуина.

– Уходим? Куда? – спросила она. – Ты должен дать покой своей щиколотке. Почему бы тебе не посидеть у камина и...

– Ты ведь обещала слушаться меня.

В надежде на то, что это будет последний случай пожалеть о своем обещании, она вложила руку в его ладонь. Его пальцы сжали ее. Она могла бы при необходимости высвободиться, применив снова один из приемов Нарико, в которых практиковалась столь долго, но, обнаружив свое искусство, она бы никогда не смогла удивить его в будущем. И потому теперь неохотно согласилась следовать за ним.

– Благодарю, – тихо сказал Кристиан.

– За что?

– За то, что признала, что нуждаешься во мне. Авиза не знала, что на это ответить, и потому предпочла промолчать.

Вместе с Кристианом она направилась к двери, заметив, что губы его сжались от боли.

Вслед им раздался выкрик Гая:

– Напрасно стараешься, братец. Прекрасная Авиза считает, что мужчины больше всего нуждаются в церковном покаянии во время поста, чтобы усмирить свою плоть, чем в... Как ты это назвала? Чем в удовлетворении плотских желаний.

Она почувствовала, что спина ее будто окаменела, и заметила, как дрогнули губы Кристиана. Неужели он снова пытался сдержаться, чтобы не высказать вслух своих мыслей? Что бы он ни хотел сказать, все осталось несказанным. И он увлек ее к двери.