Глава 2
Крик застрял у Маркейл в горле, когда крышка люка наклонилась и ушла из-под ног. Она заскользила вниз, в подземелье.
Будь твердой. Сосредоточься. Думай!
Она упала на каменную поверхность и инстинктивно вцепилась в нее, пытаясь удержаться. Пришлось забыть о пронзившей ее острой боли и сосредоточиться на том, чтобы не свалиться вниз. Однако пальцы скользили по гладкой наклонной поверхности. Внизу темнота угрожающе распахнула свои объятия, когда крышка опустилась еще ниже.
Но тут — слава всем святым! — под руками оказалась какая-то скоба. Она схватилась за нее, как утопающий за соломинку. Пальцы заныли от боли. Ей нужна была всего секунда, чтобы найти точку опоры, а потом все-таки попытаться вылезти наружу.
Куда там!
Маркейл совсем выпустила из виду, что вокруг нее стояли Воители и вирраны. Она слишком поздно заметила, как рядом возник один из них. Удар ногой, и ребра отозвались ужасной, непереносимой болью.
Она выпустила скобу из рук и полетела вниз.
Со всего размаха Маркейл грохнулась на дно ямы. От удара в голове все смешалось. Она лежала, не шевелясь, боясь, что малейшее движение вызовет приступ боли. Секунды текли. Толпа наверху вопила и что-то возбужденно обсуждала. Что они знали такого, чего не знала она?
И тут она поняла, что именно.
В темноте она была не одна.
Забыв о боли, Маркейл приподнялась на локтях и уставилась во тьму. Кто это там? Или, может… что это там? Она ощутила на себе чьи-то взгляды. И ждала, не шевелясь.
Волосы на затылке встали дыбом, когда она услышала первый рык. Сердце ушло в пятки, а страх леденящей рукой схватил ее за горло. Теперь она знала, кто окружает ее. Воители!
Во всем теле пульсировала боль, ей показалось, что у нее сломаны ребра. Но сейчас было не время думать о них, когда реальная смерть смотрела ей в лицо.
Из темноты показался первый Воитель. Его кожа была бледно-зеленой, как только что распустившиеся почки весной. Он присел перед ней, губы раздвинулись, обнажив огромные клыки. Из-за грязи его волосы были непонятно какого цвета. Они свисали на лоб, закрывая лицо. Видны были только зеленые, ярко горящие глаза. Он собирался накинуться на нее и разорвать ее плоть своими длинными зелеными когтями.
Всю свою храбрость Маркейл истратила на Дейрдре. Остался только ужас, который сейчас окутывал ее тело, как тяжелый плащ, не давая ей возможности двинуться или просто дышать.
Встань! Ты — жрица. Веди себя соответственно.
Но при ней не было никакого оружия, чтобы защитить себя, за исключением нескольких заклинаний, которые не подействуют на этих Воителей. Ей захотелось свернуться в комочек и зарыдать.
Что о тебе подумает бабка?
К первому Воителю присоединился второй. У этого кожа была ее любимого цвета — серого моря в непогоду. Воитель склонил голову набок и облизнулся.
Господи, нет!
Из тьмы появился еще один — абсолютно белый. Этот стал разглядывать ее огромными, как молочные лужи, белыми глазами. Казалось, она его совсем не заинтересовала. Ему было интереснее посмотреть, что сделают другие Воители.
Неожиданно раздалось рычание — утробное, дикое, полное смертельной опасности. Воители застыли и глянули туда, откуда оно донеслось. Маркейл покрылась холодным потом. Ее объял благоговейный трепет.
Все произошло очень быстро. Вот Воители всматриваются во тьму, вот рычание становится по-настоящему угрожающим. Оно растет и растет, а потом нечто огромное и черное вырывается из темноты и бросается на нее.
Не в силах крикнуть, Маркейл сжалась, приготовившись к боли. Но она ошиблась.
Это нечто подхватило ее поперек талии и потащило с собой в глубину подземелья так легко, словно она весила не больше пушинки. Разбитое тело снова заболело, когда она стукнулась о каменную стену. Голова ударилась обо что-то твердое.
Она пыталась разглядеть, что происходило вокруг, но увидела лишь схлестнувшуюся в драке кучу разноцветных тел.
Тьма поглотила ее.
Куин подождал, пока до Воителей дойдет, что он будет биться с ними до последнего. Постепенно все расползлись по своим норам, и он остался один. Теперь можно было возвращаться к себе.
Ему приходилось сражаться с каждым из этих Воителей, доказывая свое превосходство, с самого первого дня, когда его бросили в подземелье.
Они и теперь продолжали испытывать его на прочность, что неудивительно. Ведь все тут были шотландскими горцами.
Однако среди них были и такие, кто взял его сторону и защищал его тылы. Правда, в этом аду нельзя было ни на кого положиться полностью.
Куин вздохнул и вернулся к тому месту, куда кинул женщину. Он почувствовал ее присутствие еще до того, как Дейрдре отправила ее в подземелье. От нее исходил запах солнечного света и дождя. Как только жрицу подвели к люку, он понял, на что рассчитывает Дейрдре, и поэтому дал знать Воителям, чтобы они держались в стороне.
Он совсем не удивился тому, что Воители были готовы наброситься на нее. И не осуждал их. Взять женщину — вот что было главным для любого мужчины после такого долгого пребывания в темнице, где постоянно подавлялись все желания, физические и эмоциональные.
Тем не менее Куин понимал, что он не может уступить требованиям Аподату — бога мести, заключенного в нем. Не сейчас. Пусть сначала братья придут и освободят его.
Несколько веков назад богов мести призвали из ада, чтобы те вселились в тела самых сильных кельтских Воителей и сражались с римлянами.
Друиды не понимали, что совершают ошибку, призывая богов, но у них не было выбора. Шаг за шагом Рим уничтожал Британию. Кельты поступили так, как должны были поступить, чтобы сохранить свою землю.
Увы, когда римлян изгнали, жрецы не смогли убедить богов вернуться в ад. Они так и остались жить в кельтах, а те превратились в Воителей — бессмертных людей, наделенных мощью, поражавшей воображение. С ними не могли сравниться даже друиды.
Распавшись на два клана, которые владели белой и черной магией, друиды тем не менее объединились, чтобы сковать богов в людях. Поначалу им это удалось, но никто из жрецов представить себе не мог, что боги через кровь будут передаваться из одного поколения в другое и лелеять надежду на то, что в какой-то момент они все равно вырвутся на свободу.
Так и получилось. Все началось с Куина и его братьев.
Закрыв глаза, он вспомнил тот роковой день. Вспомнил о смертях, о том, как кровь залила его любимую страну. В считанные секунды его жизнь изменилась коренным образом, и он не мог сделать ничего, кроме как бороться с богом внутри себя и из последних сил надеяться, что победит.
Чтобы не дать богу власти над собой, Куин поступил так, как поступили бы его братья. Он спас женщину.
Куин выгнул пальцы с угрожающе длинными ногтями — настоящими когтями — и вздрогнул, когда коснулся ран на боку и спине. Они, конечно, со временем затянутся, но не так быстро. А Воители скоро снова накинутся на него, потому что им нужна женщина.
Куин вернулся в свою пещеру, куда закинул женщину, и остановился перед ней. Он ощутил силу ее магии, как только она коснулась пола подземелья. И задался вопросом, зачем Дейрдре сбросила жрицу сюда, к Воителям? Хотя сейчас его больше занимало, почему жрица лежит без движения.
Может, он обошелся с ней чересчур грубо, и она потеряла сознание? Или хуже того? Вдруг он убил ее? Куин пытался действовать не в полную силу, но иногда забывал, насколько силен его бог.
Он опустился перед ней на колени и поднес палец к ее носу. Теплое уверенное дыхание коснулось его черной кожи, и Куин вздохнул с облегчением.
— Она ранена?
Оглянувшись через плечо, Куин увидел, что Арран наблюдает за ним. Практически сразу после того как Куин очутился в подземелье, белый Воитель вычислил его по имени и примкнул к нему.
— Она дышит. Но боюсь, я чересчур грубо обошелся с ней, — откликнулся Куин.
Арран медленно приблизился к нему, не выпуская из поля зрения темные углы, в которых притаились наблюдавшие за ними Воители. В этом каменном мешке никто из Воителей не мог позволить себе принять человеческий облик, чтобы не погибнуть.
— Она сильно ударилась при падении, — сказал Арран. — Многие ломают кости.
Куин кивнул, зная это по своему опыту. Когда его скинули в люк, он сломал руку и несколько ребер. Надо было быстро определить, что с ней, и оказать помощь. Но Куин молился, надеясь, что обошлось без переломов. Она была смертной и вряд ли легко пришла бы в себя, как они.
— Давай, я осмотрю, — предложил Арран.
Куин сначала решил отказаться от помощи Аррана, потому что ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще касался женщины. Она стала принадлежать ему, когда он спас ее. Это его обязанность — ухаживать за ней. Куин покачал головой, сообразив, что ведет себя как его брат Лукан, когда тот привез Кару к ним в замок. Это было так странно: Куин ни с кем не хотел делить жрицу. Но, даже понимая, насколько все это странно, он жаждал ее.
Желание возникло в тот момент, когда он увидел, как мужественно она держится и насколько красива.
— Можешь мне помочь, — сдался он.
Вдвоем мужчины обследовали ее и, к облегчению Куина, не нашли серьезных повреждений. Только на затылке прощупывалась огромная шишка.
— Что ты собираешься с ней делать? — спросил Арран, поднимаясь.
Куин пожал плечами и уселся на огромный камень возле женщины.
— Понятия не имею.
— Дейрдре явно желает ей смерти.
— После представления, которое мы для них разыграли, они уже считают ее мертвой.
Арран фыркнул.
— Дейрдре хочет тебя, если ты забыл. Она пока держится в стороне, но это долго не продлится. Она придет за тобой, а тут еще и женщина…
— Не знаю, что и сказать, Арран. Я только знаю, что должен спасти ее.
Арран всплеснул руками. Белые когти мелькнули в темноте, а длинные волосы утонули в тени.
— Успокойся, Куин. Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на мою преданность. Я просто надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь. Женщина здесь, среди Воителей, которые не видели их в течение долгих лет, — это чудовищная проблема.
Куин провел рукой по лицу. Что это с ним? Жрица пахла просто божественно. Она разбудила в нем все его инстинкты защитника и покровителя. Но Арран прав. Другие Воители в подземелье захотят не только разорвать ее в клочья, но и утолить с ней свою похоть.
И Господи прости, он не смог бы осудить их за это.
Он и сам почувствовал прилив возбуждения, стоило легкому аромату солнца и дождя донестись до него. Но несмотря на то, каким чудовищем он был, он не будет стоять в стороне и поможет ей.
— Йен и Дункан доказали тебе свою преданность, — напомнил Арран. — Они будут с нами заодно.
— Пожалуй.
Куин посмотрел на двух Воителей, которые стояли у входа в его пещеру. Близнецы. Как и Куин со своими братьями, по отдельности они были сильными Воителями, но когда сражались вместе, превращались в смертельное оружие.
Йен и Дункан обеспечат ему надежные тылы. Но как долго это продлится, прежде чем похоть вскружит им голову?
Взгляд Куина остановился на другом Воителе, стоявшем по ту сторону прохода. У Харона была кожа цвета меди. Он всегда держался особняком, не участвовал в схватках против Куина, но и не выступал на его стороне. Сейчас он разглядывал женщину, и его глаза были полны вожделения.
О черт!
Куин тяжело вздохнул. Жизнь в темнице была сущим адом, а он добавил себе новых мучений. Куин внушил себе, что спас женщину, потому что поступить так означало проявить человечность. Но на самом деле он бросился ей на помощь, потому что ее запах и вид разбудили в нем желание.
Что с ним происходит? Он ведь должен сосредоточиться на том, чтобы держать своего бога в повиновении, дожидаясь, когда Фэллон и Лукан вызволят его. Куин не имел ни малейшего сомнения, что братья придут за ним. Он одновременно и хотел этого, и боялся.
Если Дейрдре удастся захватить и его братьев, их конец будет настолько ужасен, что об этом страшно было думать.
Куин снова обругал себя. Он сбежал от своих братьев, от их любви, потому что не мог оставаться рядом с Луканом и его женой Карой. Их любовь друг к другу постоянно напоминала ему о том, чего у него никогда не было и не будет.
Но сейчас его единственным желанием было вернуться в их полуразрушенный замок к воспоминаниям, которые гнездились в раскрошившихся камнях.
— Мы можем прятать ее некоторое время.
Куин вздрогнул, когда Арран прервал его мысли.
— Возможно. Но тут по крайней мере двенадцать Воителей. Большинство из них мы не видим, потому что они держатся в сторонке.
— После того, как ты дал им понять, кто в подземелье хозяин…
В голосе Аррана прозвучал намек на шутку.
Глянув на него, Куин фыркнул. Неделя, которая понадобилась ему, чтобы установить здесь свои порядки, была мучительной, и не из-за многочисленных ран, а потому что приходилось выпускать на волю своего бога ради того, чтобы остаться в живых.
Только ему, Аррану и близнецам было известно, что, когда Куин возвращался в темноту своей пещеры, он снова принимал облик человека. Это делало его счастливым. Но Куин был настолько близок к тому, что его бог возьмет над ним власть, что даже не понимал остроты ситуации.
Только не теперь, после всего пережитого за эти несколько недель в глубине горы.
— Ты слышал, что сказала Дейрдре?
Куин постарался выкинуть из головы мысли о безнадежности, которая все больше и больше овладевала им.
Арран опустился на корточки.
— Я следил за другими, когда женщину скинули вниз. Она жрица, так ведь?
— Ты прав, Арран. Она жрица. Интересно, почему Дейрдре не убила ее, как других? — спросил Дункан.
Посмотрев направо, Куин увидел одного из близнецов с голубой кожей. Это был Дункан. За ним — Йен. Они подошли ближе, чтобы не пропустить ни слова.
— Я как раз об этом думал, Дункан. Всех жриц, которых притаскивали сюда, она убила.
— Несколько все еще остаются в живых, — поправил его Арран. — Айла, к примеру.
— Верно. — Куин погладил себя по заросшему подбородку. Сразу захотелось побриться. — Кого-то она оставила. Но не ее. Почему?
Скрестив руки на груди, Йен разглядывал женщину, лежавшую у его ног.
— Что в ней такого особенного?
Куин дал им знак подойти ближе. Ему не хотелось, чтобы их услышали.
— Должно быть, есть какая-то важная причина, если Дейрдре не стала убивать эту жрицу и не воспользовалась ее кровью, чтобы увеличить свою силу. У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?
Близнецы переглянулись и покачали головами.
— Нам почти ничего не известно о жрицах, Куин. Ты же знаешь, — сказал Дункан.
Куин посмотрел на Аррана. Тот, сдвинув брови, думал о чем-то.
— Арран?
— Могу только предположить, что жрица что-то узнала. Если это так, тогда Дейрдре могла просто убить ее. Так что в этом нет никакого смысла. Должна же существовать какая-то причина, почему Дейрдре не стала убивать ее, чтобы забрать себе ее силу.
— Вот это нам и нужно выяснить.
Куин встал и оглядел свои руки с черными когтями. Они были длинными и острыми и вполне годились для того, чтобы срубить дерево. Но совсем не годились, чтобы касаться нежной женской кожи.
За триста лет ярость из-за потери жены и сына, погибших в бойне, устроенной против его клана, почти позволила богу мести взять власть над Куином. Сейчас, разглядывая свои когти, ему было противно видеть это подтверждение присутствия в нем бога.
— Дождемся, пока она очнется. А пока посторожим ее. Мне не хочется, чтобы другие приближались к ней, — заявил Куин.
Трое Воителей согласно кивнули и отошли, занимая позиции при входе в его пещеру.
Куин выглянул в подземелье. В центре его находилось довольно большое свободное пространство, куда Дейрдре сбрасывала своих жертв и где разворачивались сражения, за которыми она наблюдала. В разные стороны от этой площадки отходили пещеры — настоящие норы. Воители считали их своими домами.
«Или темницами без решеток» — так думал о них Куин.
Его пещера была самой большой. Чтобы отвоевать ее для себя, ему не пришлось никого убивать. В пещере было достаточно места не только для него, но и для трех других Воителей. Они даже не натыкались друг на друга. Помимо того, у Аррана и близнецов были свои собственные закутки по бокам от пещеры Куина.
В дальнем конце пещеры имелась каменная плита. Ее Куин использовал как лежанку и спал на ней. Во сне он забывал о том, что находится в глубине горы. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним появлялись лица братьев или возникали сны о том, как его бог берет над ним верх и соединяет с Дейрдре.
Куин постоянно носил в себе тяжкое чувство вины за то, что бросил братьев, поставив их перед необходимостью освободить его.
Почти триста лет они провели вместе, охраняя свой замок и набрасываясь на любого виррана, который осмелился приблизиться к их дому. Предчувствуя надвигающуюся войну, к ним пришло много Воителей, готовых драться с Дейрдре.
А он что натворил? Взял и сбежал, разрушив все.
Как он мог так поступить с Фэллоном и Луканом? И это после всего, что они сделали для него? Бессчетное количество раз братья пытались убедить его контролировать своего бога.
Это Лукан привез их назад в замок. Ему показалось, что так будет лучше для Куина. Куин поначалу отказывался, но Лукан оказался прав. Возвращение в родной дом помогло Куину успокоиться.
Вздохнув, он взял жрицу на руки и поднялся. Она весила не больше перышка. Куин прижимал ее к себе дольше, чем это было нужно, а потом опустил на плиту, где всегда спал сам. Ему страшно захотелось лечь рядом, коснуться ее кожи, узнать вкус ее губ. Он убрал темные вьющиеся пряди волос от ее лица и с удивлением обнаружил мелкие косички, заплетенные на макушке и затылке.
Улыбнувшись, провел пальцем вдоль одной косички. Дитя кельтов! Легко ощущалась магия, струившаяся по ее жилам. Она была сильной, очень сильной.
Он опять подивился тому, что Дейрдре не убила ее. Несмотря на то что от подземелья было далеко до зала для приемов, Куин слышал разговор Дейрдре со жрицей, когда та сказала, что ее могут спасти Маклауды.
Женщина что-то знала о нем и его братьях? Пожалуй, это вряд ли остановило бы Дейрдре. Тут была какая-то другая причина. Одну вещь про Дейрдре он знал совершенно точно: она была помешана на собственной безопасности, ее персона для нее самой была важнее всего.
В качестве причины это могло сгодиться. Это, а еще черная магия, которой она пользовалась. Ненависть к ней зашевелилась внутри, а бог в нем зарычал и стал умолять выпустить его, обещать, что отомстит Дейрдре. Еще бы немного, и Куин согласился бы.
Сосредоточившись, он заставил бога замолчать и вновь восстановил над ним контроль. Каждый раз это становилось делать все труднее. Он с тоской подумал, что братьям надо бы поторопиться, иначе произойдет непоправимое.
Куин замер, когда женщина застонала. Должно быть, она страдала от боли, но он ничем не мог помочь ей здесь. К тому же в темнице было холодно. Они находились глубоко под землей, по стенам бежала вода, а воздух был очень влажным.
Он дотронулся до ее руки. Кожа была ледяной. Куин попытался представить себе, что на его месте сделали бы братья. У него не было ни еды, ни одеял, ничего, что помогло бы унять боль. Может, таким образом он лишь оттянет ее смерть?
Куин опустился на плиту и вспомнил о Лукане и женщине, которую тот любил. Кара прекрасно подходила его брату во всех смыслах. Ему было интересно, поженятся ли они или нет. Он думал, что поженятся, но мысль о том, что церемония состоится в его отсутствие, наполняла его такой болью, что становилось трудно дышать.
Затем его мысли обратились к Фэллону. Как самого старшего, его с рождения готовили исполнять обязанности главы рода. Никто и предположить не мог, что какой-нибудь злодей вроде Дейрдре уничтожит весь клан и оставит их в одиночестве.
Куин собственными глазами видел, как трудно было Фэллону справиться со своим богом. Однако он ничем не мог помочь ему, потому что сам убивался по жене и сыну.
Лукан сделал все от него зависящее, чтобы братья остались вместе. Куин ненавидел себя за ревность к нему. Лукан столько сделал для того, чтобы Куин справился со своей яростью, а Фэллон — с состоянием оцепенения, что в полной мере заслужил счастье.
Вместо того чтобы разделить с Луканом его радость, Куин обиделся на него. Он завидовал ему. Брат получил то, что Куин пытался отыскать всю свою жизнь — любовь. Чистую, настоящую любовь.
Такого рода привязанность Куин не испытает никогда. В этом он был уверен.
Он повернулся и глянул на женщину. Она была маленькой и настолько хрупкой, что в первый момент ее можно было принять за ребенка. Но потом глаза останавливались на очертаниях ее груди, полной и зрелой.
Ее одежда была сшита из простой материи, хотя полоска золота, которая скрепляла ее волосы, говорила о том, что она птица высокого полета. Правда, по ее виду это трудно было сказать, но со жрицами всегда так.
Не удержавшись, он наклонился и еще раз вдохнул ее аромат. Она пахла чудесно, и он как будто снова оказался в своем замке на берегу моря.
Куин оглядел ее лицо. Длинные черные ресницы были спокойно опущены. Темные брови выгнулись аккуратными дугами. Ему стало любопытно, какого цвета у нее глаза. Наверное, какого-нибудь необычного, как все в ней.
У нее были высокие скулы, маленький вздернутый нос и рот, который просто умолял себя поцеловать. От вспыхнувшего желания заныло в паху, перехватило дыхание. Ничего не соображая, Куин пальцем коснулся ее губ. Они оказались такими нежными, что он чуть не наклонился, чтобы поцеловать ее.
Вкусить. Насладиться. Затвердить свое право.
Держи себя в руках!
Стиснув кулаки, Куин зажал их между бедер. Возбуждение овладевало им. Он не мог отвести от нее взгляда. Ее грудь равномерно поднималась и опускалась, и у него вдруг возникло желание сорвать с нее одежду и насладиться неземной красотой. Этой молочно-белой кожей, этими изящными линиями обнаженного тела. Ласкать ее, обнимать, держать в объятиях…
— О, дьявол, — простонал он, борясь с волной вожделения.
Он не предавался воздержанию, как это делали Фэллон и Лукан. Нет, когда становилось невмоготу, Куин удовлетворял свои плотские желания. Незаметно для братьев он покидал замок, уходил по ночам, держась в тени.
Но еще никогда ему так не хотелось дотронуться до женщины, попробовать на вкус, почувствовать ее, как эту жрицу, которая лежала рядом.
Женщина издала долгий и низкий стон. Взгляд Куина метнулся к ее лицу. Он закусил губу, чтобы не застонать самому. Краешком глаза он увидел, что Арран и близнецы тоже уставились на нее.
Дрожащей рукой Куин дотронулся до ее лба. Вероятно, от прикосновения ей стало больно, потому что она задержала дыхание.
— Не надо шевелиться, — шепотом предупредил он, стараясь оградить ее от нового приступа боли.
