Глава 13

Себастьян Марлоу, виконт Трент, проснулся в странном состоянии, как будто кутил всю ночь напролет, или греб на лодке, или, быть может, проигрывал семейное состояние, что было абсолютно невозможно для столь разумного человека.

И все же он не мог избавиться от ощущения, что в его мире что-то не совсем так.

– Доброе утро, милорд, – приветствовал Себастьяна камердинер Уилкс из гардеробной. – Приятно видеть, что вы наконец проснулись.

В словах камердинера прозвучала легкая насмешка, и Себастьян замер.

– Который час, Уилкс?

– Два, милорд.

– Два? – Откинув одеяло, Себастьян встал. – Два? Как это может быть?

– Вы крепко спали, милорд, – ответил камердинер, выбирая для виконта сюртук и платок. – Но ванна для вас готова, а ваша матушка ждет вас за завтраком.

– Моя мать? – Это не предвещало ничего хорошего. Себастьян запустил руку в волосы и глубоко вздохнул. Как могло быть два часа дня? Да, он пропустил утреннюю верховую прогулку и ранний завтрак в кругу своей взбалмошной семейки.

Это его мать и сестры могли проспать весь день, но никак не он.

Себастьян поспешно забрался в ванну, намылился и быстро покончил с обычно продолжительной утренней процедурой купания.

– Напомните мне, Уилкс, что у меня запланировано на сегодня, – попросил Себастьян, беспокоясь, не забыл ли он чего-то еще, помимо необходимости проснуться.

– Нынче вечером вы едете в оперу с лордом и леди Берк и с мисс Берк, – ответил Уилкс, внимательно разглядывая безупречно отглаженный шейный платок.

– Вы уверены, что сегодня я больше ничего не собирался делать? – Себастьян покачал головой.

– Я могу узнать у ее милости, – предложил камердинер.

– Нет! Меньше всего мне хотелось бы, чтобы мать вмешивалась в мою жизнь.

– Да, милорд.

Через полчаса, приняв ванну и одевшись, Себастьян сошел вниз и занял свое место во главе стола, но не стал брать газету – как можно читать под болтовню сестер?

– Себастьян, – окликнула его мать с другого конца стола, – что с тобой сегодня? Ты какой-то растерянный.

В этом отношении она была абсолютно права, потому что он в недоумении ощупывал карман жилета, зная, что там ничего не должно быть, хотя там явно что-то лежало – что-то очень ценное.

Подняв голову, Себастьян обнаружил, что на него пристально смотрят четыре пары глаз.

Господи, он становится таким же странным, как все остальное его семейство.

– Себастьян! – Леди Уолбрук, по-видимому, не ожидала от него ответа и перешла к следующей теме: – Виола говорит, ты сорвал мои оранжевые цветы для мисс Берк.

– Я забыл поблагодарить вас за них, мама. – Он бросил младшей сестре угрюмый взгляд, но она сосредоточенно намазывала маслом булочку и не обратила внимания на брата. – Лавиния пришла от них в восторг.

– Лавиния! Хм! Я берегла их для нарядов Гермионы и Виолы. Ты совершенно испортил их выступление. Ты и твоя мисс Берк. – Она снова неодобрительно заворчала. – Тебе не следует проводить с ней столько времени. Люди уже начинают поговаривать, а леди Ратледж просто убеждена, что ты готов сделать предложение. На днях она прозрачно намекнула, что объявление о помолвке будет сделано на ее званом вечере.

– Черт возьми! – Себастьян вскинул взгляд. – Берки!

– Да, Берки. Самодовольные выскочки! Знаешь, я не понимаю...

– Их завтрак в саду. Он был сегодня утром!

– Ну да, – прищурилась леди Уолбрук, – не сомневаюсь, ты прав.

Это катастрофа. Себастьян вскочил на ноги – он должен пойти туда, поскорее извиниться.

– Быть может, если мы поторопимся... – пробормотал он и взглянул на часы, которые сказали ему правду.

– О, к этому времени завтрак благополучно закончился. – Его мать вслух сказала то, что он уже и так понял. – Не имеет смысла бежать туда – ты выставишь себя дураком.

Застонав, Себастьян снова сел и заметил, что его сестра Гермиона молча злорадствует, глядя в свою тарелку.

– Нечего так торжествовать, – буркнул он ей.

– Да, я страшно рада. Быть может, теперь мисс Берк откажется от твоих ухаживаний.

– Это был бы подарок свыше, – тихо заметила леди Уолбрук.

Себастьян предпочел ничего не говорить, что само по себе было необычно. Безусловно, он собирался жениться на мисс Берк, но почему-то теперь у него не было желания спорить с матерью по этому поводу. Но к сожалению, его молчание дало леди Уолбрук возможность продолжить свои наставления.

– Твой отец не одобрил бы эту женитьбу. Ему никогда не нравился лорд Берк, и не думаю, что лорд Уолбрук особенно высокого мнения о дочери этого человека.

– Так как отца здесь нет и он не может высказать своего мнения, то вам придется смириться с моим выбором.

– Я полагала, что имею право говорить от имени твоего отца, ведь мы, между прочим, женаты последние тридцать лет. – Леди Уолбрук всплеснула руками и нахмурилась. – А ты женишься на этой девушке только из-за ее денег.

– И соседних земель в Кенте, и титула, который она даст своему первенцу, – заметил Гриффин.

– Нет, – вступила в разговор Виола, протягивая Фенвику свою чашку, чтобы он наполнил ее шоколадом, – он женится на ней, потому что она такая же зануда, как он сам.

– Мисс Берк не зануда. – Себастьян расправил плечи. – И я тоже.

На этот раз его семья дипломатично промолчала – почти целую минуту, что, по его представлению, было своеобразным рекордом.

– Тебе удается очень хорошо это скрывать, – с выражением объявила леди Уолбрук. – Как говорится, такие умные и такие молодые долго не живут.

Шекспир.

В кризисные моменты его мать обрушивала на своих врагов цитаты из Шекспира, как французы пушечные ядра, – и часто с такими же разрушительными последствиями.

– Мама, я не собираюсь пользоваться советами давно усопшего сочинителя пьес.

– Тебе следовало бы прислушаться к нему, Себастьян. Он кое-что знал о любви.

– Все было бы прекрасно, мама, – вмешалась Гермиона, – но это цитата из «Ричарда Третьего». – Она взглянула на брата. – Из трагедии...

За столом снова воцарилось неловкое молчание.

Ну почему его семья не может понять, что ему крайне необходимо выгодно жениться?

– У меня есть хорошие новости, – объявил Гриффин, – Я получил приглашение в Королевское научное общество. Сэр Джошуа устроил так, что на следующем заседании будет представлена моя статья, посвященная путешествию во времени и обществу будущего. Две недели – это не слишком много, чтобы довести до совершенства мою теорию о...

– Двадцать четвертого? – перебила его леди Уолбрук.

– Да, – ответил он, – в четверг после...

– О нет, это совершенно невозможно, – заявила ему мать.

– Почему? – удивился Гриффин.

– В это время у леди Ратледж званый вечер, – раздраженно вздохнув, объяснила графиня. – Ты нужен мне, чтобы участвовать с девочками в живых картинах. Корделия категорически отказалась приехать из Бата, а мне нужен кто-то третий, чтобы играть...

Все за столом застонали, а Виола опустилась вниз на стуле, так что осталась видна только макушка ее темноволосой головы.

– Что? – спросила их всех мать, никогда не обращавшая внимания на критическое отношение детей к ее увлечению театром.

– Мама, пожалуйста, не нужно, – взмолился Себастьян. – Не могут ли девочки представить что-либо менее... менее...

– Смущающее? – пробормотала Виола из-под скатерти.

– Оскорбительное? – предложила Гермиона.

– Ужасное? – подытожил Гриффин.

– Да будет вам известно, что мои живые картины всегда ожидают с нетерпением. – Леди Уолбрук развернула салфетку и обвела всех не допускающим возражений взглядом.

– Говорят, и старая кошка может вызвать добрый смех, – буркнул себе под нос Гриффин, но его мать с энергией, достойной адмирала Нельсона, снова сосредоточила все внимание на Себастьяне.

– Мой дорогой мальчик, обещай, что не женишься на этой тупой девице. Она погубит твою душу, покончит с твоим замечательным веселым нравом.

– Его? – Чуть не подавившись тостом, Гермиона указала пальцем на Себастьяна. – Мама, не сгущаете ли вы немного краски?

Леди не стала обращать внимания на дочь, хотя та и была права. Никто никогда не назвал бы Себастьяна весельчаком и душой общества.

Прозвонили часы на камине, и Себастьян понял, что его первое дело, дело чести, принести Беркам извинения за отсутствие его и всей их семьи на праздничном завтраке. И, уже приготовившись оставить семью, он вдруг почувствовал, что совсем не торопится навестить барона с женой и даже очаровательную мисс Берк.

Оказалось, что после этой ночи завоевать расположение наследницы больше не представлялось ему таким важным делом, как прежде, потому что в мрачном предостережении матери содержалась доля правды – Лавиния Берк явно была занудой.

Себастьян покачал головой. Вот до чего можно дойти, проводя время за завтраком со своей семьей. Лавиния тупая? Что за чушь! Если он еще немного посидит здесь, он начнет цитировать Шекспира и будет носить тюрбан, как старший кузен его матери, Мерлин.

– Мне нужно идти. – Себастьян решительно встал.

– О, разумеется, – откликнулась Гермиона. – Виола, Гриффин, вы обещали пойти со мной в парк. Нужно поторопиться.

Все трое вместе выбежали из столовой, опередив Себастьяна, а мать послала ему еще одно последнее напутствие:

– О, Себастьян, как бы мне хотелось, чтобы к тебе вернулся разум и ты полюбил кого-нибудь, чтоб Титания разожгла в тебе страсть.

– Мама, – ответил Себастьян, остановившись на пороге, – я не могу вам этого обещать. А кроме того, всем известно, что желания никогда не осуществляются.

Для Шарлотты утро началось почти так же. Она проснулась в своей старой узкой кровати в доме на Куин-стрит.

Очевидно, она нашла способ отказаться от своего желания без помощи Куинс, потому что от него ничего не осталось, за исключением странного небольшого кольца, которое все еще упрямо не хотело сниматься с пальца.

Она накрыла подушкой лицо, чтобы заглушить мучительные рыдания, поднимавшиеся из ее разбитого сердца.

– Себастьян, о, Себастьян, как я буду без тебя?

– Пойдете и завоюете его, – сказал знакомый голос.

– Куинс! – воскликнула Шарлотта и, сбросив с лица подушку, оглядела комнату. Она уже собралась вскочить с кровати, но вспомнила, что остается совершенно голой после прошедшей ночи.

Улыбнувшись, пожилая дама бросила ей старую сорочку.

Взяв строгое муслиновое платье, Шарлотта вздохнула при виде его высокого воротника – в нем не было ни ленты, ни вышивки, чтобы сделать его хотя бы чуть-чуть привлекательным.

– Ну-ну, еще не все потеряно, – подбодрила ее Куинс.

– Нет, все. Я позволила ему уйти. – Шарлотта закрыла глаза. – Я должна была это сделать, – удалось ей пролепетать, прежде чем она расплакалась.

– Понимаю, дорогая, я все понимаю, – успокоила ее Куинс и, подойдя к кровати, села рядом с девушкой. – Но еще не все потеряно.

– Как вы можете так говорить? – между всхлипываниями отозвалась Шарлотта. – Я больше не она.

– Не кто? – спросила Куинс, подавая ей тот же самый вытертый носовой платок, что и раньше.

– Не Лотти. – Шарлотта снова тяжело вздохнула и высморкалась в платок. – Теперь я просто Шарлотта.

– Глупая девочка, – рассмеялась Куинс искрящимся, как солнце, смехом, – конечно же, вы все еще она. А кем еще вы можете быть?

– Посмотрите на меня. – Она руками указала на свое простое платье, на спутанные локоны. – Разве я похожа на куртизанку?

– В этом ужасном платье – нет. – Куинс сморщила нос. – Но важно лишь то, что под этим муслином. У вас та же фигура, та же грация, которые заставляли весь Лондон говорить о миссис Таунсенд.

Шарлотта фыркнула, почти как Финни, когда она возражала против одного из непристойных платьев Лотти.

– А-а! – Куинс указала на нее пальцем. – Вижу, будучи Лотти, вы совсем не впустую провели свое время.

Шарлотта секунду молчала, почувствовав крохотную надежду, но в следующее мгновение осознала свою обреченность.

– Слишком поздно. К этому времени Себастьян скорее всего уже решил жениться на мисс Берк.

– Не больше, чем когда вы покинули эту жизнь, – покачала головой леди. – То было... о, проклятый календарь, – пробурчала она, считая по пальцам. – Десять дней назад.

– Тогда я высказала свое желание.

– Да, – подтвердила Куинс. – Все осталось так, как было в тот день. Ничто не изменилось. – Она на минуту замолчала. – Кроме вас самой. И быть может, еще кое у кого сохранились смутные воспоминания.

– Вы думаете, он помнит? – Шарлотта не забыла ничего, и у нее по спине пробежала странная дрожь.

– Возможно, с некоторой помощью вспомнит, – тихо ответила Куинс. – Но не столько, сколько вы. Это будет больше похоже на неопределенные мысли, странные картины.

Шарлотта кивнула. Если Себастьян однажды влюбился в нее, то возможно...

– Но должна вас предупредить, – продолжала Куинс. – У вас немного времени. По прошествии двух недель все это – ваши воспоминания, его чувства, – все исчезнет. Вы должны торопиться, если хотите покорить его сердце.

Две недели? Шарлотта покачала головой.

– Какая мне польза от манер куртизанки и ее опыта? Себастьян решил сделать предложение мисс Берк. Какие у меня шансы по сравнению с ней? – У нее с губ снова сорвались рыдания, и она, бросившись на кровать, закрыла руками лицо.

Куинс громко вздохнула, терпеливо ожидая, когда Шарлотта придет в себя.

– Что, по-вашему, мне делать? – спросила ее Шарлотта, взглянув сквозь пальцы.

– А как поступила бы Лотти?

– Надела бы голубое бархатное платье, отправилась в оперу, – Шарлотта шумно вздохнула, – и на глазах у всех беззастенчиво флиртовала бы с Рокхестом.

– Значит, именно это вы и сделаете, – объявила Куинс и, не спеша подойдя к гардеробу, распахнула дверцы. Она заглянула внутрь, а потом, нахмурившись, обернулась к Шарлотте: – Здесь не слишком большой выбор.

– Я думаю точно так же, – согласилась Шарлотта. – То, что вы предложили, неосуществимо. У меня нет ни одного платья, подходящего для такого случая, не говоря уже о том, что я никогда не была представлена графу. – Шарлотта сделала паузу. – Во всяком случае, здесь, то есть как мисс Уилмонт. – Она снова спрятала лицо в ладонях и застонала. – О, Куинс, это невозможно. Я не могу составить конкуренцию мисс Берк с моими скудными средствами и отсутствием связей в обществе – тем более в двухнедельный срок.

– Значит, вам следует перестать думать как Шарлотта Уилмонт и использовать всю хитрость, которой обладала Лотти. Она до сих пор еще здесь – внутри вас. – Куинс пересекла комнату и костлявым пальцем ткнула Шарлотту в лоб. – Вам известно все, что необходимо знать, чтобы завоевать сердце Себастьяна, – а оно принадлежит вам по праву, если только вы об этом заявите.

– Правда? – прошептала Шарлотта.

– Да, – кивнула Куинс. – Осуществите свое желание, Шарлотта. Мисс Берк обладает многими преимуществами, но у вас есть что-то, намного более ценное.

– И что же это такое?

– Вы знаете, как заниматься с ним любовью.

– Не могу же я просто броситься на него! – Шарлотта села. – Я опозорю себя.

Но, возражая, Шарлотта вспоминала тысячу и один способ, которыми она и Себастьян дарили друг другу любовь – и не только у нее в спальне: тайные взгляды в зале оперы; поглаживание рукой его рукава во время верховой прогулки в парке; украдкой сорванный поцелуй.

Шарлотта знала, как он любил то французское выдержанное вино, которое Рокхест купил у контрабандиста в Гастингсе, ей было известно, что коллекцию Таунли он считал неповторимой, что мог цитировать стихотворения Кольриджа и обожал считать веснушки у нее на спине. Однако она не учла еще одну проблему.

– Себастьян, которого я, как Лотти, знала, был беспутным, беззаботным человеком, а мой Себастьян довольно... в общем, как любят говорить его сестры, скучный и чересчур рассудительный. Не знаю, соблазнит ли его то, что предлагала Лотти.

– Ему все еще это нравится, хотя он этого и не осознает. – Куинс улыбнулась. – Пока еще нравится. И я сомневаюсь, что мисс Берк – это та женщина, которая может дать ему шанс... Конечно, если вы сами ей позволите...

Шарлотта подняла глаза на Куинс, и острый укол ревности положил конец ее колебаниям. Мисс Берк целует Себастьяна? Прогуливается рядом с ним?

Нет! Никогда!

– Но разве я смогу... – Несмотря на внезапную храбрость, к Шарлотте вернулись мучительные сомнения.

– Неужели вы ничему не научились? – всплеснула руками Куинс. – Он изменился не больше, чем вы сами. Вы должны помочь ему открыть в себе ту раскрепощенность, которая пряталась все эти годы.

Помочь Себастьяну стать легкомысленным щеголем? Человеком, который любит читать в постели Кольриджа, скакать по полям на бешеной скорости, заключать пари, не моргнув глазом? Тем, кто позволяет чувствам руководить им? От одной мысли пробудить в Себастьяне такого человека на губах Шарлотты заиграла озорная улыбка.

– Вы в самом деле полагаете...

– Да! – не дала ей договорить Куинс. – Я так считаю!

Шарлотта замерла, поразившись своей забывчивости.

– Он должен жениться на мисс Берк, – сказала она, признавая собственное поражение, и повернулась спиной к Куинс, чтобы скрыть разочарование.

– Ради чего?

– Ради денег. Семья Марлоу на грани разорения.

– Тогда, как я понимаю, вы и это тоже должны изменить, – как само собой разумеющееся сказала Куинс, словно найти состояние за две недели было так же легко, как и голубое бархатное платье.

– Из этого ничего не выйдет. – Шарлотта направилась к чулану. – Тогда я жила жизнью Лотти, но теперь я просто Шарлотта. Моя мать никогда... – Она обернулась, но в комнате никого не было, Куинс исчезла.

А затем во внезапной тишине комнаты Шарлотта услышала тихий шепот:

– У вас есть все, что нужно, дорогая. Я вас уверяю.

– Как это может быть? – спросила Шарлотта, но ответа не получила. В досаде она снова плюхнулась на кровать и почувствовала под простыней что-то твердое и холодное.

Удивившись, она рассеянно сунула руку под простыню и пока пробиралась глубже, у нее в подсознании всплыло воспоминание. «Нет, этого не может быть». Она встала, откинула покрывало и окаменела – там, среди простыней, лежали бриллианты от Рокхеста.

Шарлотта медленно протянула руку и подняла тяжелые холодные камешки, все еще не зная, верить или нет, что это подношение последовало за ней домой. Однако они были вполне реальными и сияли и искрились в утреннем свете. Но если они были настоящими, то это означало, что кое-что возможно.

– Я же вам сказала, – снова раздался шепот, сопровождаемый тихим смехом. – Найдите им хорошее применение, дорогая, хорошее применение.

Взяв у Фенвика шляпу, перчатки и трость, Себастьян широкими шагами вышел через парадную дверь, непонятно почему стремясь спастись от совета матери, пока он не показался разумным и не пустил корни.

Однако его бегство было неожиданно прервано в тот самый момент, когда Себастьян спустил ногу с последней ступеньки на тротуар, потому что он столкнулся с ослепительным сиянием муслина.

Трость выпала у него из рук на землю, и Себастьян подхватил леди, чтобы не дать ей упасть.

На краткий, как вспышка, миг к Себастьяну словно вернулись воспоминания, и изгибы тела под муслином показались ему знакомыми, как собственные руки. То, как леди подходила ему, и слабый аромат фиалок, щекотавший ему ноздри, вывели его из задумчивости, подобно пушечному выстрелу. И неожиданно его исключительно важное дело, его строгое расписание были полностью забыты.

– Мои глубочайшие извинения, мадам, – пробормотал он, глядя сверху вниз на самую жалкую, самую уродливую шляпу из всех, какие он видел.

Себастьян не мог сказать, что он ожидал увидеть у себя в руках, – быть может, создание, способное окончательно и бесповоротно завладеть его чувствами, но, безусловно, не эту скромную маленькую девушку.

Но когда из-под потертых полей этой уродливой шляпки на него посмотрела пара глаз, он почувствовал, как их взгляд пронзил его сердце.

Голубые, ясные и светлые, они заворожили Себастьяна и показались ему такими знакомыми, что он не знал, что и думать, – потому что они принадлежали не кому иному, как маленькой старой деве, подруге Гермионы. Он бросил еще один взгляд – чтобы убедиться в ошибке – и обнаружил, что еще сильнее околдован завитками волос, выбившимися из-под шляпы. Когда ее волосы успели приобрести этот каштановый оттенок и, перестав быть похожими на воробьиное крыло, стали блестящими и горящими огнем?

И как они будут выглядеть, когда, освобожденные от шпилек, рассыплются по шелковым простыням. Как эти глаза будут смотреть на него с желанием и страстью, когда под его руками будет ее нагое тело, трепещущее от его прикосновений?

– Вы в порядке, милорд? – спросила девушка, глядя на него таким понимающим взглядом, что у Себастьяна создалось впечатление, будто она безошибочно читает его мысли.

Он так быстро отпустил ее, что девушка чуть не опрокинулась назад, но больше поддерживать не стал, решив не рисковать обнять ее и допустить еще более непристойные мысли о лучшей подруге своей сестры.

Господи, до чего неловко все вышло! Он выставил себя полным посмешищем, держа ее так... так неприлично... так развязно, и теперь, как полагал Себастьян, ему следовало извиниться за свое предосудительное поведение.

«О, черт бы побрал меня, как же ее зовут?» И затем ее имя само прорезалось в его памяти.

– Простите, Лотти. К сожалению, я вас не заметил. – А потом он обнаружил, что снова держит ее – на этот раз за локоть – совершенно без стеснения, прямо посреди Беркли-сквер, на виду у всех. Он снова отпустил ее (с большей неохотой, чем ему хотелось бы признаться) и растерялся, не зная, что еще сказать.

– Вам не за что извиняться, милорд. – Проскользнув мимо него, девушка направилась вверх по парадной лестнице, как грациозная очаровательная кошка, как Титания, входящая в свои владения.

Несколько мгновений Себастьян мог, разинув рот, только смотреть ей вслед, пока она через плечо не бросила на него еще один лукавый взгляд, как будто знала, что он еще будет стоять там и с вожделением смотреть на нее. Но что еще хуже, она, казалось, была абсолютно довольна собой и наслаждалась его непристойным вниманием.

Себастьян вздрогнул, поднял трость, торопливо поклонился и, словно за ним по пятам гнались французы, быстро зашагал по улице, направляясь к фешенебельному дому Берков на Гросвенор-сквер.

И только потянув шнурок колокольчика на дверях дома Берков, он осознал, как назвал девушку.

Лотти?

Имя звучало слишком знакомым, слишком интимным для простого приветствия.

Интимным. Да, это было именно то слово, которое ему не хотелось употреблять в одном предложении с именем... о, проклятие, как же ее зовут? Уилкокс? Уилсон? Уилмонт! Мисс Уилмонт – не Лотти и даже не Шарлотта, а просто и обыденно – мисс Уилмонт.

Себастьян набрал в грудь воздуха и выпустил его, как мать часто советовала делать, чтобы очистить темные закоулки мозга.

Но это не помогло. Закрыв глаза, Себастьян представил себе мисс Уилмонт, с понимающим самоуверенным выражением на лице лежащую обнаженной в кресле, – ее губы удовлетворенно кривятся, а ясные голубые глаза искрятся желанием.

Себастьян открыл глаза и увидел перед собой Прауза, дворецкого Берков, стоящего на пороге и смотрящего на него – точнее сказать, изумленно смотрящего.

– А, Прауз, добрый день, – пробормотал Себастьян, когда его пригласили в дом. «Что со мной сегодня?» Ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы избавиться от всех непрошеных картин, пока дворецкий Берков провожал его через холл в гостиную, где Себастьяна ждала Лавиния и где его снова закружит водоворот привычной жизни – внезапно показавшейся ему скучным существованием.

Шарлотта в изумлении провожала взглядом шедшего по улице Себастьяна. Как он назвал ее?

Лотти.

Нет, она ослышалась, он не мог такого сказать.

Но он это сказал, и его уверенный бархатный голос еще звучал у нее в ушах.

Шарлотта засмеялась, радуясь открывшейся перед ней возможности.

– Мисс Уилмонт? Это вы? – окликнул ее от двери Фенвик.

– Доброе утро, мистер Фенвик! – ответила она, бегом поднимаясь по последним ступенькам лестницы.

– Если позволите, мисс, я бы сказал, что вы совершенно оправились после вчерашнего.

– Я чувствую себя совершенно новым человеком, – призналась Шарлотта.

– Леди Гермионы нет, – кивнув, сообщил дворецкий. – Она и леди Виола вместе с молодым мистером Марлоу отправились на прогулку в парк. Однако она ожидала, что вы можете зайти, и попросила меня передать, чтобы вы нашли ее там на ее обычном месте.

– Великолепно! – воскликнула Шарлотта. Повернувшись на одном каблуке, она побежала вниз по ступенькам, быстро пересекла площадь и в мгновение ока оказалась в парке.

Первый раз в жизни она стояла посреди шумного сборища в парке и не чувствовала ни малейшего смущения перед избранным лондонским обществом.

«Каким необычным выглядит всё и все», – думала Шарлотта, глядя на все по-другому, пока шла к рододендроновой роще, которую любила Гермиона.

Сестре Себастьяна нравилось стоять возле больших кустов, тем более что сейчас они были усыпаны цветами, и ждать, когда мимо верхом проедет граф Рокхест. Она заявляла, что растения создают ей выразительный фон, а сама Гермиона, верная себе, одевалась во все цвета радуги от ярко-оранжевой накидки до широкополой пурпурной шляпы с броско окрашенными страусовыми перьями.

Рядом с сестрой стояла Виола в обыкновенном муслиновом платье и наблюдала за проезжавшими мимо экипажами и красивыми повесами на лошадях, как будто делала для себя заметки на то время, когда наступит ее черед выезжать в свет. А Гриффина, который, как предполагалось, должен сопровождать сестер, не было видно.

– Гермиона! – воскликнула Шарлотта. – Вот ты где! – Она крепко обняла девушку, несказанно радуясь, что снова ее видит. О, ей казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она встречалась с любимой подругой.

– О, Шарлотта! – пришла в восторг Гермиона. – Ты даже появилась в парке! У тебя хорошие новости? Ты выглядишь совершенно оправившейся. Нет, нет! Позволь мне догадаться – поверенный нашел ренту или какое-то ценное имущество, которых не заметил вчера? О, скажи, что это правда.

– Ты права. – Улыбнувшись, Шарлотта отступила на шаг. Гермиона нечаянно решила ее главную проблему: как объяснить появление бриллиантов. – Он нашел ожерелье, которое, по-видимому, прилагалось к кольцу.

– Я так и знала, – важно заявила Гермиона. – Какой толк от наследства, если оно ничего не стоит? – Она помолчала. – А оно ведь дорогое, правда?

– Очень, – ответила ей Шарлотта. – Но это тайна, и ты не должна никому раскрывать ее. – Она взглянула на Виолу: – И ты тоже.

Один Бог знает, что сказали бы мать Шарлотты и Финелла, если бы узнали, что в ее распоряжении оказалось бриллиантовое ожерелье.

– Вряд ли меня кто-нибудь станет слушать, – пожала плечами младшая сестра.

– О, ожерелье! Это великолепно, – размышляла Гермиона. – И первое, что тебе нужно сделать, – это продать его.

– Именно так я и собираюсь поступить – с помощью Гриффина, – призналась Шарлотта.

– Он все время продает вещи, которые выигрывает в карты, чтобы финансировать свои опыты, – кивнув, согласилась Гермиона. – Он-то знает, как это делается, потому что, ей-богу, не можем же мы просить Себастьяна помочь нам.

Виола громко фыркнула и закатила глаза к небу.

– О, Шарлотта, я так рада твоей новости, – весело продолжала Гермиона, – потому что Себастьян твердо решил жениться на мисс Берк, и у нас не так много времени, чтобы заставить его передумать.

– Какой ужас – они идут сюда! – сообщила Виола, встав на цыпочки и взглянув поверх плеча сестры.

Гермиона и Шарлотта одновременно обернулись и увидели Себастьяна, который шел по аллее под руку с этой самой мисс Берк.

– Чтоб ей провалиться. – Гермиона театрально застонала, словно была призраком Бэнко. – А еще хуже, она тащит за собой этих отвратительных сестер Дьюмонт.

Виола засопела и повернулась спиной ко всем, словно от этого они могли бы исчезнуть.

Шарлотта же практически не видела ни мисс Берк, ни подруг девушки – ее взгляд был прикован к Себастьяну. Ей стоило огромных усилий не броситься к нему в объятия, не потребовать поцелуя и не предложить ему намного больше, и она почти не слышала сетований Гермионы.

– О Господи, это просто катастрофа! Сюда приближается граф со своей тетей, леди Ратледж. Мой день вконец испорчен, – объявила Гермиона, отодвигая в сторону покачивающиеся перья шляпы, которые настойчиво опускались ей налицо.

Рокхест? Шарлотта вскинула голову и увидела прямо перед собой знаменитого графа. К ее удивлению, он тоже посмотрел на нее и сразу же осадил лошадей.

– Он останавливается, – едва дыша, пролепетала Гермиона.

– Не вывали свой завтрак, – посоветовала Виола. – Хотя, быть может, это и неплохая идея. Может быть, когда твой лосось окажется у него на сапогах, он наконец-то заметит тебя, Минни.

Шарлотта бросила юной девушке укоризненный взгляд, который, как ни странно, подействовал на обычно неугомонную маленькую Марлоу.

– Смотрите, Трент, там ваши сестры, – сказала мисс Берк, направляя виконта в их сторону, и сестры Дьюмонт послушно, как утята, последовали за ней.

Мисс Лавиния Берк была безукоризненной леди во всех смыслах этого слова. Модно и со вкусом одетая, она обладала к тому же изысканными манерами. Если бы не высокомерие, с которым она держалась, Шарлотта, возможно, даже посчитала бы искренним каждое слово вежливого приветствия девушки.

– Леди Гермиона! И леди Виола! Как приятно встретить вас здесь. – Она оглянулась по сторонам. – Но вы без сопровождения.

Это критическое замечание побудило Себастьяна высказаться:

– Да, что вы обе делаете здесь одни?

Шарлотта отметила, что он не спускает глаз с сестер и даже мельком не взглянул на нее.

– Гриффин только что отошел с сэром Джошуа и мисс Кенделл. – Гермиона выпрямилась. – Он обещал очень скоро вернуться, так что ничего страшного не произошло, Себастьян. Кроме того, с нами теперь Шарлотта.

– Мисс Уилмонт. – Себастьян слегка поклонился ей.

– Лорд Трент, очень приятно встретиться с вами... снова. – Слова сорвались с языка Шарлотты, словно она была Лотти, полные намека, который она не имела права делать.

– Снова? – спросили в один голос Гермиона и мисс Берк, первая с удивлением, а вторая с женской подозрительностью.

– Я столкнулся с мисс Уилмонт, когда выходил из дома, – объяснил Себастьян.

– Да, и у меня есть синяки, которые могут это подтвердить, – пошутила Шарлотта.

Сжав очаровательные розовые губки в строгую линию, мисс Берк окинула взглядом Шарлотту. Но, отметив давно вышедшую из моды шляпу, простое платье и отсутствие чего-либо модного, без малейшего сомнения оставила Шарлотту без внимания и, слегка отвернувшись от нее, обратилась к Гермионе и Виоле:

– Я только что говорила вашему дорогому брату, что недостаточно времени провожу с вами обеими. И мне очень жаль, леди Гермиона, что мы не ходили вместе с вами в школу, потому что тогда я могла бы близко познакомиться с вами.

Виола сдавленно хихикнула, но быстро превратила усмешку в кашель, потому что Себастьян метнул в ее сторону недовольный взгляд.

Мисс Берк не стала ждать ответа, потому что, по всей вероятности, и не надеялась его получить, и поспешила принять достойную позу перед своей патронессой, леди Ратледж.

И почтенная матрона, конечно же, тотчас же заметила девушку, потому что разве не она объявила Лавинию Берк истинным образцом этого сезона и убеждала (вернее, принуждала) других хозяек гостиных и все великосветское общество поддержать ее?

– Да, Рокхест, вы были правы, это мисс Берк, – говорила пожилая леди, подходя к ним под руку с племянником.

К досаде Шарлотты, рядом с графом трусил Роуэн, и едва пес увидел Шарлотту, он остановился и издал низкое угрожающее рычание.

– Роуэн! – прикрикнул на собаку Рокхест, потянув за поводок, который вряд ли мог удержать огромное животное. – Как ты себя ведешь? Сидеть!

Пес исполнил приказание, но так и не отвел от Шарлотты настороженных недобрых глаз.

– Рокхест, это животное опасно! – воскликнула леди Ратледж и, глубоко вздохнув, повернулась к собравшейся группе молодых людей: – Ну-ка кто тут у нас?

– Для нас, как всегда, большая честь видеть вас, миледи, – заговорила мисс Берк фальшиво радостным тоном. – Теперь у нас великолепное общество.

Пожилая дама смотрела на представителей семейства Марлоу, как терьер, ищущий, что бы съесть.

– А, Трент, это вы. И ваши сестры. Как раз сегодня утром я получила от вашей матери записку вместе с предложением для моей программы. Это сцена из «Сна в летнюю ночь», как я понимаю, и она должна быть самым захватывающим моментом всего вечера.

Близнецы Дьюмонт тихо засмеялись, потому что всем было известно, что в интерпретациях леди Уолбрук знаменитый бард претерпевал недозволенные искажения. Лавиния просто прикрыла рот рукой в перчатке, чтобы скрыть язвительную усмешку, Гермиона покраснела до корней волос, а Шарлотта изо всех сил старалась подавить растущее чувство негодования.

– Леди Корделия тоже примет участие? – обретя способность говорить, спросила мисс Берк.

– Нет, – коротко ответила Гермиона, – она в Бате до конца сезона.

– Опять ее занятия латынью с вашей тетей, леди Дэви? Я бы сказала, они весьма оригинальная пара.

Шарлотта взглянула на Себастьяна. Почему он молчит? Он мог бы заткнуть рот этой самодовольной девице, вместо того чтобы позволять ей унижать его семью. Но по его лицу она поняла, что Себастьян погружен в собственные мысли и, очевидно, ничего не слышит. Ну что ж, черт с ним. Если он не собирается ничего предпринимать, то она сама это сделает.

– Что вы готовите, мисс Берк? – заговорила Шарлотта. – Я имею в виду, к званому вечеру.

Шарлотта знала, что до самого этого момента никто не придавал никакого значения ее присутствию, но теперь все повернулись в ее сторону и застыли в изумлении.

– Я прочитаю оду о святости брака, которую сама сочинила. – Мисс Берк, вздернув нос, свысока посмотрела на Шарлотту. – Боюсь, во мне есть что-то от «синего чулка». – Девушка немного рисовалась.

– Ничего подобного, Лавиния! – с жаром воскликнула одна из сестер Дьюмонт, а другая присоединилась к ней, как безмозглый попугай:

– Абсолютно ничего!

Мисс Берк, как и положено, запротестовала, а затем, к досаде Шарлотты, снова обернулась к Гермионе, приготовившись выпустить когти, поэтому Шарлотта решила броситься в бой, воспользовавшись всей остротой языка Лотти:

– Мне это кажется довольно скучным. Правда, мисс Берк, что вы знаете о браке, не говоря уже о мужчинах?