Глава 14

Кто-то шел за ней следом. Знакомое чувство, что за ней следят, не покидало Антуанетту с той минуты, как она вышла из дома и направилась в лесную чащу. Изредка она оборачивалась через плечо, осторожно оглядывая заросли кустарника, а иногда даже останавливалась и прислушивалась, не донесется ли до ее слуха шорох чьих-то шагов. Несмотря на все предосторожности, ей не удалось заметить ничего подозрительного — по всей видимости, за ней никто не следил, — однако ощущение тревоги не покидало ее. Возможно, за ней шпионили Уоникоты, люди, преданные лорду Эпплби. Кумб в ее глазах вроде не выглядел таким уж плохим, но ему тоже не стоило слишком доверять. Пока не стоило.

Углубляясь в чащу, Антуанетта вдруг пришла к выводу: тот, кто следит за ней, намного умнее и хитрее простодушных Уоникотов, которые непременно выдали бы себя каким-нибудь неосторожным действием. Заколебавшись, она уже подумывала о возвращении в дом, но затем опять решительно пошла вперед.

Казалось, чем глубже она забирается в лес, тем ужаснее завывает ветер, тем грознее шумят ветви деревьев, тем страшнее скользящие по траве и листве тени. Накануне Антуанетта твердо решила выяснить, кому принадлежит огонек в лесу, замеченный ею еще в первую ночь своего приезда. Она подозревала, что это место обитания небезызвестного ей мужчины. Несмотря на ветреный день, а также растущую обеспокоенность, Антуанетта была полна решимости все выяснить до конца. Да и где еще мог прятаться ее грабитель, как не поблизости от поместья? В пользу этой версии говорило поведение прислуги, которая пыталась замять случившееся, представив этого мужчину в виде безобидного шутника.

Раньше она считала его человеком Эпплби, преданным лорду душой и телом, посланным добыть нужное письмо. Возможно, он действительно был преступником, но Антуанетта больше не верила в то, что он ставленник Эпплби. Отважное сердце и острый ум делали его особенно опасным для нее. Если бы она нашла место его обитания в лесу, то, возможно, сумела бы открыть его истинное лицо.

Или даже установить его имя.

Возможно, она сумеет кое-что показать сэру Джеймсу Тревелену или пригрозить грабителю разоблачением. Тогда он вынужден будет оставить ее в покое, а она окажется на безопасном расстоянии от его ласк и поцелуев, ее растущее увлечение им пройдет, как и удовольствие находиться в его объятиях. Да, так будет лучше всего, пока она окончательно не потеряла голову и не успела погубить себя вместе с сестрой.

Антуанетте нравилось считать себя сильной натурой, не подвластной его ухищрениям и обаянию, однако положение у нее было сложным. Для того чтобы избавиться от опасности, надо было готовить побег или устранить источник душевных волнений.

Тропинка, по которой она шла, едва виднелась в лесном сумраке, и она то и дело останавливалась, чтобы не сбиться с пути. Идти быстрее ей мешала длина ее юбок, которые оборками и каймой все время цеплялись за сучки и листья, несмотря на то что Антуанетта шла, старательно подбирая подол повыше и стряхивая с него пристающие листья. Ее слишком длинное платье было явно не приспособлено для прогулок в лесной глуши, и это вызывало у нее раздражение.

Антуанетта взглянула на небо, еле видимое сквозь густую листву и частые ветви деревьев, которое затягивалось облаками. В воздухе запахло дождем. Она передернула плечами, представив, как холодные струи дождя стекают с веток деревьев ей на шею.

Но через минуту, к ее несказанной радости, она вышла на поляну, на которой стоял коттедж.

Коттедж очень походил на сказочный домик, в котором жила злая колдунья, заманивавшая к себе непослушных детей. Полуразрушенный, с покосившейся крышей, двухэтажный домик был окружен, как живой изгородью, разросшимся вокруг высоким кустарником. Темные неосвещенные окна смотрели на нее с первого этажа, на втором окна были заколочены, из трубы не вился дымок. Коттедж производил впечатление заброшенного.

Возможно, она не туда попала? Может, в лесной чаще был еще один домик? В конце концов, не померещился же ей свет в лесу.

Антуанетта замерла на месте, не торопясь подходить ближе, причем вовсе не из страха. Она не была трусихой, однако безмолвная гнетущая тишина, нависшая над коттеджем, поляной, лесом, если не пугала ее, то отнюдь не прибавляла решительности.

Держась настороже и не доверяя тишине, она пошла через поляну к домику. Вблизи он выглядел не таким заброшенным, каким казался издали. Чьи-то руки вырвали близко подобравшиеся к двери сорняки, оставив нетронутой большую часть травы, видимо, для маскировки. Стекла в окнах поражали чистотой. Скорее всего хозяин временно отлучился, и потому создавалось обманчивое впечатление, что домик покинут.

Подобная хитрость вполне была в духе ее знакомого грабителя.

Антуанетта толкнула тяжелую старую дверь, и, к ее удивлению, та распахнулась без скрипа: дом не был заперт. Она осторожно вошла внутрь, каблучки ее туфель еле слышно простучали по каменному полу. Пылинки танцевали в луче света, упавшего на пол сквозь приоткрытую дверь. Внутри стояли два кресла, стол и буфет, наполненный старой посудой. В комнате приятно пахло травами, запах был застоявшийся — похоже, он принадлежал прежнему обитателю домика, который любил собирать и сушить лекарственные растения.

Восхищенная, забыв об осторожности, Антуанетта сделала несколько шагов вперед. Вдруг позади нее послышался шум, кто-то быстро пересек порог, и две сильных руки обхватили ее, прижав к груди, а знакомый голос прошептал в ухо:

— Мой маленький воробышек…

От испуга Антуанетта вздрогнула и вся напряглась. Она рванулась, но не тут-то было — он крепко держал ее, с наслаждением ощущая ее теплую и мягкую кожу. К счастью, он вовремя заметил, как она подкрадывалась по лесу к его коттеджу. Маска на нем была, но, готовясь к визиту сэра Джеймса, он привел себя в надлежащий вид, не имевший ничего общего с обликом конюха Кумба.

Ему приятно было держать ее в объятиях, хотя ее появление в его убежище встревожило его. Он не подозревал, что она догадывается о наличии лесного домика, Уоникоты не могли проговориться. Но теперь он не знал, как ему быть! Открыв его местонахождение, мисс Дюпре могла разнести эту весть, требуя его ареста и тем самым ставя сэра Джеймса в крайне затруднительное положение. Теперь Гейбриелу нужно было подыскивать себе другое убежище, но кому же захочется уходить с насиженного места. Зажатый между Антуанеттой и Эпплби как в тисках, он рисковал остаться без крыши над головой.

— Вы знаете, что бывает с глупыми, но излишне любопытными воробышками? — прошептал он не без злости.

— Нет. А что с ними бывает? — переспросила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

— Их запирают в клетки.

Он подхватил ее на руки и закружился с ней на одном месте, чем вызвал у нее немалое удивление. Она уцепилась за него руками, замирая от восторга.

— Позвольте мне уйти, — прошептала она.

— На этот раз уже вы противоправно нарушаете мои владения, — пошутил он, продолжая кружиться, держа ее на руках так, что ее длинные юбки развевались едва ли не по всей комнате.

Антуанетта вскрикнула и судорожно приникла к нему.

Гейбриел вздохнул и мягко поставил ее на пол, не отпуская от себя. Он вовсе не собирался пугать ее, по складу характера он принадлежал к тому типу добродушных мужчин, которым не доставляет удовольствия запугивать людей, тем более женщин. С блаженным видом он положил свой подбородок ей на макушку, наслаждаясь запахом ее волос, а также теплом и мягкостью тела, которое он прижимал к себе. Внезапно, помимо его воли, им овладело желание, его дружок откровенно заявил о своем существовании. Смутившись, Гейбриел отступил на шаг назад, чувствуя себя не в своей тарелке, как и во время их последнего свидания.

— Антуанетта… — простонал он.

В его голосе Антуанетте послышалась боль, и она попыталась приподнять голову, чтобы взглянуть ему в лицо, но он удержал ее, прижавшись к ней.

— Вы были ранены? — недоуменно спросила она. — Ведь кто-то стрелял в вас, когда вы напали на карету. Так вам и надо, но…

— Но? — повторил он хриплым голосом, взволнованный ее близостью.

— Но мне это совсем не нравится.

Гейбриел открыл было рот, чтобы успокоить ее, сказать, что он цел и невредим, как вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. В ее голосе звучала искренняя забота, слышались нотки подлинной тревоги. Если она считала его бессовестным грабителем, ну что ж, тогда он воспользуется случаем, чтобы наказать ее за проявленное ею неуместное любопытство к его убежищу.

Только сможет ли он достоверно все изобразить?

Гейбриел слегка покачнулся, словно теряя равновесие. Она охнула, боясь, что он упадет, и, слегка развернувшись, попыталась поддержать его.

— Присядьте, — велела она. — Я не смогу удерживать вас, вы слишком тяжелы.

Морщась, словно от боли, он с ее помощью медленно дошел до деревянного кресла, в которое упал якобы совершенно без сил.

— Благодарю вас, — выдохнул он. — Но если бы вы ушли, бросив меня одного, я ни в чем не стал бы вас обвинять.

— Я ни за что не оставлю вас в таком состоянии.

Сквозь прорези в маске он ясно видел на ее лице смесь тревоги и озабоченности. На ней были очки, но, как ни странно, даже вид двух круглых стеклышек бросал его в жар; непослушные завитки локонов обрамляли ее лицо. Нижняя часть юбки была заляпана грязью и порвана в одном месте — видимо, там, где подол зацепился за острый сучок.

Гейбриел никак не мог понять, почему он находит ее столь привлекательной, ведь внешне она была далека от совершенства.

— Я вел себя с вами крайне невежливо, — повинился он, как бы вздрагивая от боли.

— Да, вежливым вас никак не назовешь.

Она стояла настолько близко, склонившись над ним, что ее чудесные груди находились буквально перед его глазами. Если бы он захотел, то спокойно мог бы лечь щекой на манящую округлость и вдыхать сладостный аромат.

— Вы простите меня? — прошептал он, с тревогой глядя прямо ей в глаза.

Очки у нее сползли вниз, и он видел ее прекрасные карие глаза, поражавшие своим теплом. В уголках глаз пряталась улыбка.

Но момент был упущен.

— Куда вас ранили? — нетерпеливо спросила она, желая оказать ему помощь.

Он покачал головой и отвернулся в сторону.

— Отставьте меня, — сказал он, и лицо его исказила гримаса. — Мне слишком не везет в жизни, и я хочу умереть.

Антуанетта ласково взяла его за плечо:

— Ни один человек не заслуживает подобной участи.

— Вы не знаете и половины того, что я совершил. Я не хочу утруждать ваш слух излишними подробностями, но люди, подобные мне, рождаются для того, чтобы окончить жизнь на виселице.

— Если даже так…

Она смотрела на него неуверенным, но добрым взглядом. Только она могла так смотреть на него. Актер из него был никудышный, тем не менее она, веря в то, что он разбойник и грабитель, была готова по мере своих сил помогать ему. Она даже не подозревала, что он Гейбриел Лэнгли, сын баронета, владевшего Уэксмур-Мэнором.

Он закрыл глаза и обмяк всем телом, будто от боли. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

— Пожалуйста. — Она крепче сжала его плечо, а другой рукой откинула волосы с его лица. Он приоткрыл глаза, она смотрела на него с таким сочувствием, что ему показалось, будто перед ним стоит ангел. Ангел в очках. Вдруг им опять овладело желание, и образ ангела исчез из его сознания, а перед ним стояла обожаемая им женщина.

— Ну, скажите мне, куда вы ранены.

Она так четко и ясно произнесла эти слова, что даже человек в полусознательном состоянии смог бы их понять.

Он махнул рукой куда-то вниз.

Антуанетта нахмурилась, не понимая, куда же он все-таки был ранен. Она осторожно провела ладонью по груди, животу, пристально глядя ему в глаза и желая удостовериться, все ли делает правильно. Он отрицательно помотал головой, ее рука легла ему на бедро.

— Ну, скажите мне где? — попросила она. — Как же я нам могу помочь, если вы ничего не говорите?

— Чуть выше, — простонал он.

Руки Антуанетты осторожно ощупали бедра, а ее встревоженный взгляд беспомощно перебегал с одной его ноги на другую в поисках раны. Гейбриелу казалось, что еще немного, и он умрет от сладостного томления. Притворяться дальше у него уже не было сил.

— Вот здесь, — вздохнул он, указывая рукой.

Она протянула руку и положила ладонь на выпуклость между его ног. Гейбриел никак не ожидал, что она настолько наивна или, может быть, невинна. Слишком поздно осознала она, какую глупость сваляла. В следующий миг она вскочила на ноги, оскорбленная, взбешенная, с горящими от гнева глазами и сжатыми кулаками — живое воплощение ярости.

— Вы негодяй!

Гейбриел рассмеялся, его глаза в прорезях маски сверкали от ловкой проделки.

— Не могу себе представить, чтобы я хотя бы еще раз проявила заботу о… — она запнулась, не решаясь вслух произнести нужное слово.

— …таком негодяе! — закончил ее мысль Гейбриел, трясясь от смеха. — Я и не знал, Антуанетта, что вы такая заботливая.

— Я вам не заботливая, — вскрикнула она.

Он прекратил смеяться и резко встал со стула. Ее глаза тревожно забегали, и она отступила на шаг назад.

— Вы говорите неправду.

— Нет.

Неужели ее глаза стали влажными от слез? Нет, невозможно. Тем не менее его сердце сладко сжалось при мысли, что они могли такими быть.

— Прошлой ночью… — начал он.

Она повернулась к нему спиной:

— Не хочу ничего слышать о той ночи.

— Вы же наслаждались. Меня-то вы не обманете.

— Мне не надо было…

— Из-за Эпплби? — фыркнул Гейбриел. — Почему вы так преданны такому человеку, как он?

Она взглянула на него через плечо:

— Похоже, что вы ненавидите его.

Ее голос звучал удивленно. В свою очередь, он был не менее ее удивлен тем, что она никак не предполагала в нем ненависти к Эпплби. Конечно, он ненавидел Эпплби! Разве Эпплби не поделился с ней своими планами? Возможно, что и нет. В итоге Антуанетта не догадывается, что разговаривает с Гейбриелом Лэнгли, жертвой хитроумных козней Эпплби. В ее глазах он лишь вор и грабитель.

Похоже, пришло время для объяснений.

— Письмо… — начал было Гейбриел.

— Господи, как вы мне надоели! — закричала Антуанетта. — Я так устала от вас, от лорда Эпплби. Вы оба мне отвратительны.

В сердце у Гейбриела похолодело, но он быстро напомнил себе: «Я не похож на него. Он не мой отец».

— И все это из-за денег, — уже спокойнее, с ноткой презрения, добавила она, и ее губы задрожали.

Неужели в этом и состояла причина ее сближения с лордом? Деньги?! Должна же она была жить на что-то, но ведь существовали и другие пути заработать себе средства на жизнь.

— Вы правы. Я ненавижу его, — откровенно признался Гейбриел. — У меня есть причина на это. Но теперь я ненавижу его прежде всего потому, что вы принадлежите ему.

Она откровенно удивилась, услышав это. Но слово не воробей, вылетело — не поймаешь. Он явно желал ее. Гейбриел уверял себя, что опытная женщина, подобная Антуанетте, знает, как использовать свое обаяние в общении с мужчинами.

Но его это нисколько не встревожило. Время любовного флирта уже закончилось.

— Идите сюда, Антуанетта, — сказал он, и по ее глазам он понял, что она также поняла, что он имел в виду.

Она повернулась и вышла из коттеджа. Он устремился вслед за ней.