Глава 21
Он не говорил о любви. А если бы и говорил, она все равно не поверила бы ему. Но его молчание больно ранило ее.
Зато он говорил ей такие слова, от которых она пламенела, касался ее и поддразнивал до тех пор, пока с ее губ не стали срываться слова, полные страсти.
Теперь он не сводил с нее глаз, и она не возражала. Ее скромность уступила место радости. Он хотел ее, и она не сомневалась в том, что о деньгах он и не помышлял. Завернись она в десятифунтовые банкноты, он без сожаления рвал бы их и отшвыривал в сторону.
Она не решалась доверить ему свое сердце, но, если он попросит, отказать не сможет.
Временами сила чувств, которые он пробуждал в ней, пугала ее. Он находил способ ее успокоить, а потом все начиналось сначала. Вскоре она окончательно потеряла голову. Даже лишилась дара речи. Он стал для нее центром вселенной. Она желала его. Яростно. Восхищенно.
— Скажи «да». — Он прижимался к ней. — Скажи «да», Айви. Сейчас.
Она не могла. Боже, что он с ней делает? Она умрет, она этого не вынесет.
— Доверься мне, — нежно просил он. — Скажи «да», любовь моя.
В отчаянии она открыла глаза.
— Да, — всхлипнула она, и мир перевернулся, она погрузилась в пучину наслаждения. — Это… все?
Он рассмеялся:
— Далеко не все.
Так она и знала. Она наслаждалась, а он не получал ничего. Поразмыслив, она поняла, что его удовольствие стало бы ей наградой.
Но она его любит. А он ее чувств не разделяет, следовательно, не получив удовольствия, чувствует себя обманутым. Она приподнялась на локте и внимательно посмотрела на него.
— Ты не чувствуешь удовлетворения, — серьезно сказала она.
Он улыбнулся. На его лице была написана страсть, но он не терял самообладания.
— Ты ошибаешься. Я знал, что ты страстная женщина. И оказался прав. Этого мне достаточно. По крайней мере нынешней ночью.
В глубине его глаз все еще тлело желание, но он старался погасить пылавшее в нем пламя. Какая же у него выдержка! Она бы не смогла. От одного его прикосновения в ней волнами поднималось желание. Почему тогда ее прикосновение не сводит его с ума?
Надо попробовать. Она погладила его и почувствовала, что мускулы его напряглись и у него перехватило дыхание.
— Ты говорил, что в честной игре должна быть взаимность, — промолвила она и вдруг заметила, как загорелись его глаза, а на губах появилась чувственная улыбка. В ней вновь вспыхнуло желание. — Научи меня, — прошептала она, подставляя ему губы. — Научи, как доставить тебе удовольствие.
Неужели она согласилась выйти за него замуж? Только сейчас она осознала, что они лежали в ее постели. Ведь это же безумие! Но она не обещала выйти за него замуж.
Пожалуй, ситуацию стоит прояснить.
— Джордж!
— М-м-м…
— Я не говорила, что выйду за тебя замуж. Он открыл один глаз и приподнял бровь:
— Говорила. Она нахмурилась:
— Но…
Не успела Оливия опомниться, как он перекатился и пригвоздил ее к кровати своими сильными руками.
— Вы дали мне слово, мадам.
— Я этого не…
— Ты сказала «да».
Она озадаченно уставилась на него. Он что, смеется над ней?
— Ты же знаешь, что я была не в себе. — Она почувствовала, что краснеет, и посмотрела на него. — Я бы согласилась на что угодно. Пообещала бы совершить любое безумие.
Джордж расхохотался:
— Ты мне льстишь! Ты плавилась в моих руках, как воск.
— Повторяю, я была не в себе.
— И не только плавилась, — продолжал он. Джордж вытянулся рядом с ней, и каждой частичкой тела она ощущала его волнующую близость.
— И сейчас плавлюсь, — согласилась она. Он наградил ее поцелуем, который вновь разбудил в ней желание. Инстинктивно она потянулась к нему, но он поднял голову и посмотрел на нее.
— Хочешь, чтобы я взял тебя сейчас, Оливия? — хрипло спросил он. — Скажи!
Прежде чем Оливия ответила, рука Джорджа скользнула между их телами и нежно коснулась ее.
— Ты девственница, любовь моя?
Она кивнула, ловя ртом воздух. Его пальцы замерли. Решение давалось ему нелегко. В конце концов он убрал руку и откатился от нее:
— Тогда дождемся нашей первой брачной ночи. Первая брачная ночь! Она завернулась в простыню и села на постели.
— Джордж, нет! — сказала она. В голосе ее звучало страдание. — Я не хочу выходить замуж. А ты не хочешь жениться.
Она схватила его за руку и увидела ленивую, насмешливую улыбку на его губах. Внезапно слова так и полились из ее уст:
— Ты думал, что женитьба положит конец всем твоим неприятностям. Но деньги — это далеко не все, Джордж. Твои беды лишь начались бы.
Он удивленно поднял брови.
— Ты настолько проницательна? — спокойно спросил он. — Это для меня новость.
— Я тебе не всепрощающая жена, которая будет мириться со всеми твоими пороками, — предупредила она. — Я превращу твою жизнь в ад, можешь не сомневаться! Я женщина, и ты можешь подумать, что я бессильна против тебя, но у меня есть влиятельные друзья. Я не вынесу, если муж будет мне изменять.
Он был ошеломлен. Прекрасно. Она заставила его задуматься.
— Вот видишь? Ты думал только о деньгах, совершенно не представляя, каково это — быть привязанным к одной женщине всю жизнь.
Он скрестил руки на затылке и уставился в потолок.
— Нет, ничего подобного я себе не представлял, — признался он. — А сейчас представляю.
Судя по выражению его лица, картина оказалась неожиданно приятной.
— Ну и? — настойчиво спросила Оливия, стараясь не смотреть на его обнаженное тело. — Что же ты себе представил? Как сразу после бракосочетания идешь к моим банкирам и начинаешь тратить мои деньги, забыв о моем существовании? — Она презрительно ухмыльнулась, распаляясь все больше и больше. — Выйти замуж за такого, как ты, значит обречь себя на одиночество, а потом и на нищету. Прости за резкость, но я говорю правду. Ты заядлый игрок и пустишь на ветер все мои деньги.
Лицо Джорджа окаменело. Он уставился на нее, словно видел впервые.
— Понятно, — медленно произнес он. — Неудивительно, что тебе претит сама мысль о том, чтобы выйти за меня замуж. — Он приподнял бровь. — Во-первых, я не собираюсь проигрывать твои драгоценные денежки.
— Заядлые игроки всегда так говорят.
— Правильно, — спокойно ответил он. — Но я не заядлый игрок. Мне абсолютно безразлична очередная партия в пикет, и я нисколько не расстроюсь, если никогда больше не попаду в этот ад, где процветает азарт. Ш-ш-ш! — Он поднес палец к ее губам. — Только ни одна живая душа не должна об этом знать.
— И ты думаешь, я тебе поверю? Ты же наследный лорд. Тебя не посадят в тюрьму, если ты станешь банкротом. А деньги тебе нужны для того, чтобы расплатиться с карточными долгами.
— Да, я должен расплатиться с карточными долгами, только не со своими. Но мы отклонились от темы. — Лицо его сохраняло серьезное выражение, но глаза смеялись. — Во-вторых, я намерен стать верным мужем.
Ее сердце забилось быстрее.
— Недаром говорят, что самые лучшие мужья — это раскаявшиеся повесы.
— Но дело в том, — язвительно заметила она, — что я не вижу тут раскаявшегося повесы.
— Оливия, — нежно сказал он, — я никогда не даю легкомысленных обещаний.
Этого Оливия не могла отрицать. Иначе он давно бы ей объяснился в любви. Он вообще ни разу ей не солгал.
Но вопреки всему Оливия не могла ему полностью доверять. Слишком много в жизни искушений, и в какой-то момент он может не устоять.
— Говорят, как волка ни корми, он все равно в лес смотрит, — прошептала она.
— Смотря какой волк. Я, например, уже не чувствую себя хищником. Хотя истребил полдеревни. — В глазах его заплясали смешинки.
— Хочешь сказать, что изменишь свой образ жизни, если женишься на мне?
— Не если. Когда. — Он крепко обнял ее и посмотрел ей в глаза. — Неужели так трудно поверить?
— Трудно, — призналась Оливия. — Да и зачем тебе это?
— Думаешь, я только и делал, что развлекался? Она подняла бровь:
— По крайней мере так говорят.
— Незачем слушать сплетни.
— При чем тут сплетни? Ты сам говорил, что ты повеса и авантюрист, хвастался, как хорошо играешь в пикет.
— Да, но жизнь повесы не такая уж веселая, как многим кажется. — Он приподнялся и посмотрел на нее. — Оливия, сладкая моя. Нет ничего скучнее грехов. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я грешил много лет и смертельно устал. Такая жизнь лишь поначалу кажется заманчивой. А потом надоедает.
— И для разнообразия ты решил жениться на богатой наследнице. — Голос ее зазвенел от обиды.
Он нахмурился:
— Не стану этого отрицать. Но у меня были на то веские основания. Причем даже не эгоистичные..
— Избавь меня от подробностей! — вспыхнула она, закрыв руками лицо, чтобы он не увидел на нем выражение боли. — Уходи! Ищи себе другую наследницу.
— Нет! — Он обнял ее. — Ты сказала, что выйдешь за меня, дала слово.
— Ты обманом заставил меня! И не стыдно тебе? Ты обещал не жульничать.
— Я и не жульничал. Это ты не подумала о том, что такое брак, — мягко сказал он.
— Я все обдумала! — воскликнула она. Он легонько щелкнул ее по носу.
— Ты обвинила меня в том, что я учитываю только финансовую сторону брака.
Она уставилась на него. Он пригладил ее растрепавшиеся волосы и приобнял за плечи. Его насмешливая улыбка сводила ее с ума.
— Недавно ты очень мудро заметила, что деньги — это не все.
Он поцеловал ее, но она отстранилась.
— Меня никогда так не оскорбляли! Ты предлагаешь мне купить твою мужскую силу?
Он нахмурился:
— Я просто пытаюсь тебе объяснить, что брак — нечто большее, чем сделка. У нас будет общий дом, моя милая. И постель. — Он поцеловал ее в ушко, и она задрожала. — И дети.
Дети. Она старалась не думать о них. Потому что не собиралась выходить замуж. Но если она согласится на брак, ее тайная мечта осуществится.
И во второй раз за ночь Оливия Фэрфакс, когда-то осторожная и разумная, улыбнулась и сказала «да».
