Глава 21

Вейл наблюдал, как Джоан медленно бродит среди его собрания древних ваз и каменных саркофагов. Она остановилась перед стеклянной витриной, где лежали ожерелья из цветных камней. Свет, падавший из соседнего окна, золотил волосы, уложенные в модную прическу, превращая их почти в такой же драгоценный металл, что и тот, из которого были отлиты украшения древних римлян.

Вейл подумал, что ее классический профиль сделал бы честь любой статуе греческой богини. Но не ее внешность привлекала его. Немало знакомых дам превосходили ее красотой, хотя, на его взгляд, были лишены элегантности и уверенности — неотъемлемых качеств зрелости.

Нет, все дело в неодолимой силе ее индивидуальности. Той самой, что властно взывала к его мужскому началу.

Он дивился глубине своего желания. И сам не мог припомнить, когда начал влюбляться в эту женщину. Знал только, что теперь это чувство сжигало его, став таким исступленным, что затмило страсть к другой великой любви: римским древностям, найденным в Англии.

Он никогда не позволял себе думать о Джоан как о женщине, пока ее муж был жив. Филдинг Дав был одним из его немногих очень близких друзей. Вейл почитал эту дружбу и слишком высоко ценил, чтобы вожделеть прекрасную жену Дава. Впрочем, даже если бы ему взбрело в голову нечто подобное, все усилия были бы бесплодны. Джоан никогда не посмотрела ни на одного мужчину, пока рядом был любимый.

Но Филдинга нет вот уже больше года, и Джоан наконец вышла из траурного кокона. Он вел сложную и очень медленную тактику обольщения, соблазняя ее своей коллекцией древностей и долгими разговорами о взаимных интересах. Страсть между ними вспыхнула и загорелась ровным пламенем, но где-то на полпути он понял, что хочет большего.

Хочет, чтобы ее любовь не уступала тон, что испытывал к ней он.

Какое-то время он надеялся, что на его чувства отвечают. Но за последние несколько дней Джоан, казалось, отдалилась от него. Он интуитивно ощущал опасность потерять ее, и сознание этого наполняло его тихим отчаянием, но понять, в чем дело, никак не мог.

— Мистер Марч просил вас проконсультировать его по поводу колец «мементо мори»? — осведомилась Джоан, не поднимая глаз от камеи из оникса. — Насколько мне известно, его и миссис Лейк крайне тревожит новое дело.

— Марч упоминал о кольцах, но я мало чем сумел ему помочь. Он и Крекенберн пытаются узнать, кто получил наибольшую выгоду от заказных убийств.

— Они имеют в виду финансовую сторону дела. Но мы с миссис Лейк находим интересным тот факт, что все убийства привели к изменению свадебных планов, освободив трех молодых девиц, принадлежавших к светскому обществу.

— Считаете, что тут какая-то связь? Мне это кажется весьма маловероятным.

— На вашем месте я не была бы так уверена.

Джоан отошла от витрины и направилась к шкафчику с керамикой.

— На первый взгляд трудно представить, будто кто-то может заказать убийство просто ради того, чтобы расстроить один брак или способствовать другому.

— Вы должны признать, что звучит это, мягко говоря, не правдоподобно.

Она провела пальцем по резному ребру каменного алтаря.

— Ничуть, если учесть, что подчас стоит на карте, особенно когда речь идет о светском браке.

Вейл вспомнил об огромных суммах, переходивших из в рук в руки по брачным контрактам, не говоря уже о поместьях и титулах, за которые зачастую шла жестокая борьба.

— Возможно, вы правы, — признал он, — и не так уж странно, что иногда человек готов на изощреннейшее преступление, лишь бы изменить содержание особо выгодного брачного соглашения. Как любит говорить Марч, деньги — самый веский мотив для убийства. Но, насколько я понял, у всех погибших были законные наследники, и ничто не изменилось в судьбах тех, кто должен был получить деньги после их смерти.

— Речь идет о совершенно иных вещах, — возразила Джоан, глядя куда-то вдаль. — Если учесть, как невероятно рискует женщина, идя к алтарю, еще удивительно, что мы не сталкиваемся с гораздо большим числом преступлений, совершенных во имя будущего молодой девушки.

— Простите, мне что-то неясно, — нахмурился Вейл.

Джейн встала перед обломком колонны, найденным на раскопках римского храма вблизи Бата.

— Поймите, — повторила она, — женщина очень рискует, выходя замуж. И дело не только в финансовых соображениях.

— Боюсь, что не могу проникнуться смыслом ваших рассуждений, дорогая.

— Вспомните об опасностях родов, не говоря уже о полной потере контроля над своим состоянием.

— Так уж устроен мир, — кивнул Вейл.

Она ответила жестким, раздраженным взглядом, заставившим его пожалеть о своих словах.

— Кроме всего прочего, существует немалая вероятность оказаться во власти человека жестокого, способного причинить физическую боль не только жене, но и собственным детям, — мрачно продолжала Джоан. — Или заключить брак с мотом, который может за одну ночь проиграть наследство своих отпрысков. Я уж не говорю о возможности стать одной из отчаянно одиноких сторон холодного, равнодушного делового соглашения.

— Джоан…

Он осекся, не зная, что сказать. Разговор неожиданно принял совершенно непредсказуемое направление.

Она медленно повернулась к нему лицом и опустила густые ресницы.

— Для женщины нет выхода. Нет избавления от всех этих несчастий, едва обеты произнесены и контракты подписаны.

Неужели все женщины именно так относятся к замужеству? Видят в нем исключительно огромный риск не только для себя, но и для своих детей? Он никогда не рассматривал супружество с этой точки зрения.

Браки в высшем обществе редко совершались по любви. Чаще всего сразу после рождения наследника каждый из супругов шел своей дорогой. В так называемом свете для мужа и жены считалось вполне допустимым иметь тайные связи.

Разумеется, у всякой свободы имелись границы. Развод считался вещью почти невозможной. Джоан права: как только сделка совершилась, у женщины просто нет выхода.

Вейл должен был признать, что до этого момента вовсе не думал о весьма реальной физической, эмоциональной и финансовой опасности, подстерегающей замужнюю женщину.

— Кажется, я кое-что сообразил, — кивнул он, прислонившись к римскому надгробию и складывая руки на груди. — И согласен, что, кроме денег и поместий, тут могут быть замешаны другие факторы. Но куда нас это приводит? Судя по всему, семьи были крайне довольны условиями контрактов. Допускаю, что у девушек могли возникнуть сомнения, но неужели вы верите, будто у них хватило духу и денег нанять профессионального убийцу?

— Нет, мы с миссис Лейк считаем, что заказчики, вероятнее всего, старше и, что еще вернее, финансово независимы. И все они крайне заинтересованы в том, чтобы помешать намечавшимся бракам. Не удивлюсь, если окажется, что те трое, кто нанял убийцу, хорошо знакомы друг с другом.

— Почему вы так считаете? — удивился Вейл.

— Отчасти из-за одинаковых поводов для всех трех убийств. Вполне вероятно, что преступник, чьи услуги востребованы членами высшего общества, вынужден полагаться на устные рекомендации тех, кто уже давал ему определенные заказы.

— Ах да, проблема рекламы, — слегка улыбнулся Вейл. — Я об этом не подумал.

— А вот я тем временем узнала имена самых почтенных дам в тех семействах, где происходили эти печальные события. Именно их больше всего волновал исход затеи со свадьбой. У каждой поистине железная воля. Каждая владеет значительным состоянием.

— То есть это знатные светские леди?

— Совершенно верно.

Вейл развел руками:

— Но как женщина, проводящая время в гостиных и бальных залах, сумеет найти убийцу, которому доверит столь щекотливое дело? Я первый соглашусь, что дамы, которые вращаются в обществе, имеют свои причуды и странности, но вряд ли они обычно общаются с криминальными кругами.

— Я дам знать о вашем мнении миссис Лейк и мистеру Марчу. Пусть они займутся этими дамами. А сама попробую установить связь между ними. Я узнала, что две из них — старые подруги, которые вместе играют в карты каждое воскресенье и часто встречаются по будням. Но третья вообще не живет в Лондоне. Неизвестно даже, знакома ли она с первыми двумя.

— А кто эти трое, которые, как вы подозреваете, могли нанять убийцу?

— Подруги — это леди Хаксфорд и леди Ферринг. А вот третья — миссис Стокард. Она не любит столичную жизнь и очень редко бывает в Лондоне. Живет в одном из поместий сына.

— Так, так, так — тихо протянул Вейл.

Джоан отвернулась от витрины с римскими монетами и внимательно посмотрела на него.

— Вы это о чем?

— Не знаю, имеет ли это какое-то значение, но прошлым летом в Бате я сам видел миссис Стокард в компании леди Хаксфорд и леди Ферринг, когда исследовал мозаичные полы на римской вилле.

Лицо Джоан просветлело.

— Вы видели их вместе? И как, по-вашему, они в хороших отношениях?

— Вы знаете меня, дорогая. Я не слишком люблю общество и тех, кто в нем вращается, но Бат такой маленький город, что трудно время от времени не столкнуться с теми, кто в нем бывает.

Джоан понимающе улыбнулась.

— Зато наблюдательность — одно из ваших лучших качеств, сэр. Скажите, что вы знаете об этих трех леди?

— Немного. Несколько раз я встречал их на улицах и в книжных лавках, — пояснил он и, поколебавшись, добавил:

— Но, судя по обрывкам фраз, у меня сложилось впечатление, что дамы много лет и довольно регулярно приезжают в Бат на воды.

Тобиас вошел в кабинет в начале шестого, как раз когда Лавиния допивала второй стаканчик шерри — своего обычного лекарства от всех невзгод. Усидев его, она с улыбкой поднялась.

— Вот и ты! Я так волновалась! Садись, Тобиас. Я налью тебе стаканчик шерри.

— Не хочу я никакого шерри, — буркнул он, показывая завернутый в ткань сверток, который держал под мышкой. — Я пришел к выводу, что если мы ведем дело вместе, значит, мне потребуется более сильное подкрепляющее.

— Что же именно? — нахмурилась она.

— Французское бренди.

Он положил сверток на стол и развернул ткань. Внутри оказалась темная бутылка.

— Улыбчивый Джек был так любезен, что позволил мне приобрести образчик из новой партии товара.

Лавиния с интересом наблюдала, как он вынимает пробку и наливает почти полный стакан бренди.

— Как по-твоему, оно контрабандное?

Тобиас насмешливо вскинул брови:

— Учитывая крайнюю нелюбовь Джека к таможенным сборам, думаю, можно наверняка сказать, что так оно и есть. — Он с удовольствием глотнул бренди и поднял глаза на Лавинию. — По правде говоря, я как-то не потрудился справиться о его происхождении. Хочешь немного?

— Нет, спасибо, с меня вполне достаточно шерри.

Она подошла к шкафчику, подняла графин и плеснула в стакан немного жидкости. Потом проверила уровень содержимого, подумала и добавила еще немного: уж слишком трудным был этот день.

Тобиас уселся в любимое кресло и устроил левую ногу на табурете. Лавиния устроилась в своем кресле.

— А теперь выкладывай, — велела она. — Что ты сделал с Милым Недом?

— Отдал в руки Джека.

Лавиния испуганно заморгала:

— Но почему?!

— Мальчишке следует обучиться более надежному ремеслу.

— Верно, но при чем тут Джек?! Будет преподавать ему искусство содержания кабачка?

— Нет, все не так просто. Как оказалось, Джек благодаря связям, которыми обзавелся еще в прежней профессии, знает многих морских капитанов. А тем всегда нужны матросы. И пока мы тут беседуем, Милый Нед уже начал свою карьеру моряка.

— Из того, что ты сказал мне о своем друге Джеке, ясно, что бедняга Нед станет членом команды контрабандистов.

— Почему бы тебе не взглянуть на это с другой, более светлой стороны? Если все будет хорошо, парень заработает достаточно, чтобы через несколько лет уйти на покой. Нам с тобой, дорогая, можно только надеяться на такой счастливый исход.

— А если все пойдет не так хорошо, как ты это представляешь?

— По этому поводу волноваться не стоит. Джек позаботился о том, чтобы Нед отплыл под командой опытного, знающего свое дело капитана.

Лавиния откинула голову на спинку кресла.

— Он так молод, Тобиас. Совсем мальчик. И скорее всего один на свете.

— Не трать на него свое сочувствие, Лавиния. Он не задумываясь взял деньги за то, чтобы пригрозить тебе ножом. Через год-другой он мог с легким сердцем воткнуть тебе кинжал между ребер за такую же плату.

— О, я не думаю…

— Поверь, Лавиния, у Неда все задатки профессионального злодея.

— Возможно. Но если вспомнить о том, в каких трущобах он рос, нельзя не пожалеть парня.

— Уверяю, жалость — это совсем не та эмоция, которую я испытал, когда нашел вас сегодня.

— Только не говори, что ты не подвержен обычным людским слабостям, — улыбнулась она. — Ты мог бы отвезти мальчика на Боу-стрит, где его, вне всякого сомнения, заковали бы в кандалы, а потом повесили. Вместо этого ты привел его к Улыбчивому Джеку.

— Много хорошего мне это даст, как же, — проворчал Тобиас, глядя в стакан. — Он и без того, вероятно, окончит свою жизнь в петле.

— Если и так, то не потому, что ты его туда послал, — мягко напомнила она.

Тобиас глотнул бренди и ничего не ответил. Но лицо немного просветлело.

Они долго сидели молча. Тобиас первым нарушил молчание:

— Что хотела обсудить с тобой Аспазия?

Лавиния покрутила в руках стаканчик и быстро выпила.

— Хотела заверить, что не претендует на тебя.

— Я с самого начала мог тебе это сказать, — фыркнул он. — И даже, если память не изменяет, говорил. Вполне недвусмысленно.

— Ничего подобного. Ты сказал, что не питаешь к ней романтических чувств.

Тобиас пожал плечами:

— Это одно и то же.

— Не совсем, — холодно бросила она. — Но из ее рассказа я заключила, что с бедняжкой плохо обращались и муж, и отец. Она поклялась никогда не выходить замуж. Но потом встретила Закери Элланда. Ты прав: она действительно считала, что они созданы друг для друга. И была убита, обнаружив правду о нем.

— Я рад, что между вами возникло взаимопонимание. Жаль только, что для объяснений она потащила тебя на это проклятое кладбище.

— Она тут ни при чем. Милый Нед следил за мной, с той минуты, как я вышла из дома. Он просто ждал возможности застать меня одну, и, не будь кладбища, нашлось бы что-то другое. Переулок или парк, например.

— Не напоминай мне.

Он снова выпил бренди и поставил стакан на подлокотник кресла.

— Давай поговорим, почему убийца нанял кого-то вроде Милого Неда, чтобы отпугнуть тебя.

— У тебя появилась версия?

— Вполне возможно, что новый Мементо Мори считает тебя серьезным препятствием, — пояснил Тобиас. — Он стремится бросить вызов мне и запугать Аспазию, но ты ему не нужна.

— Поэтому он хочет убрать меня с дороги?

— Возможно, уверен, что я не позволю тебе помогать мне в этом деле, если посчитаю, что твоя жизнь в опасности, — выговорил Тобиас, глядя ей в глаза. — И он скорее всего прав.

— Даже не думай, — предупредила она. — Ты не можешь заставить меня прекратить расследование. Я слишком глубоко в нем увязла… — Она осеклась, услышав стук в дверь. — Да, миссис Чилтон?

Дверь открылась.

— К вам миссис Дав и лорд Вейл, — торжественно объявила миссис Чилтон тоном, приберегаемым для самых важных гостей.

— Господи Боже! Сразу оба?!

Лавиния вскочила. Она уже успела привыкнуть к визитам миссис Дав, но Вейл — дело совершенно иное..

— Пожалуйста, миссис Чилтон, проводите их в гостиную. И принесите чайный поднос, только заварите новый, китайский сорт. Передайте, что мы с мистером Марчем сейчас будем.

— Да, мадам, — кивнула миссис Чилтон и удалилась, закрыв за собой дверь.

— Поверить не могу, что лорд Вейл здесь, в моем доме!

Лавиния расправила складки платья и подошла к зеркалу, чтобы проверить прическу.

— Как по-твоему, Тобиас, достаточно подать чай или предложить еще и шерри?

Тобиас лениво поднялся.

— Что-то подсказывает мне, что лорд Вейл предпочтет стаканчик моего французского бренди.

Лавиния отвернулась от зеркала.

— Прекрасная мысль. Нам понадобятся стаканы. Иди в гостиную, а я перемолвлюсь словечком с миссис Чилтон.

Тобиас весело покачал головой:

— Ты и вполовину не была так взволнована, когда я наткнулся на тебя возле проклятого кладбища, бегущую от злодея.

— Мы говорим о лорде Вейле. В этом городе есть немало дам, готовых убить за то, чтобы заполучить его в свои бальные залы, а он сидит здесь, в моей крошечной гостиной! — воскликнула Лавиния и замахала руками, прогоняя его. — Скорее же! Не хочу, чтобы он подумал, будто мы нарочно его задерживаем. Я скажу миссис Чилтон, чтобы принесла еще стаканы.

— И попроси ее положить на поднос пару маленьких пирожных со смородиной, хорошо? — Тобиас захватил бутылку с бренди и неторопливо направился к двери. — Насколько я помню, она сказала, что у нее еще осталось несколько штук.

— Ладно-ладно, иди уж!

Он зашагал к гостиной. Лавиния повернула налево и побежала к кухне.

— Стаканы для бренди, миссис Чилтон, — задыхаясь, выпалила она. — А мистер Марч попросил пирожные со смородиной.

Миссис Чилтон подняла чайник с кипятком.

— Да, мадам. Сейчас принесу поднос. Идите к гостям.

— Разумеется.

Лавиния глубоко вздохнула, собралась и пошла по коридору. Дверь гостиной была открыта. Она постаралась принять величественный вид, прежде чем вплыть в комнату.

Вейл и Тобиас стояли у окна. Джоан сидела на диване. Каждая складочка ее красивого лазурно-голубого платья дышала безупречной элегантностью.

— А, вот и вы, миссис Лейк! — воскликнул Вейл, наклонив голову. — Должен сказать, выглядите вы совсем неплохо для дамы, которая полдня играла с грабителем в кошки-мышки на кладбище.

— Вижу, Тобиас уже успел все рассказать, — вздохнула Лавиния, приседая.

— Вас не ранили? — с беспокойством спросила Джоан.

— Слава Богу, нет. — Она села на стул, надеясь, что складки будут спадать так же изящно, как у Джоан. — Мы с Тобиасом как раз обсуждали мотивы покушения. Он считает, что для убийцы я нечто вроде препятствия. Поэтому он хочет запугать меня и заставить отказаться от расследования.

— Именно ваше расследование и привело меня сюда, — пояснила Джоан, бросив быстрый взгляд на Вейла. — У меня появилась информация, которая может вам помочь. Мало того, я почти убедила его сиятельство, что эти убийства как-то связаны с неудавшимися свадьбами.

Тобиас испытующе взглянул на Вейла.

— Это так?

— Я с трудом привыкаю к этой мысли, — признался Вейл. — Но должен сказать, что Джоан назвала имена трех престарелых дам, у которых вполне мог оказаться повод для убийства. Мало того, всем троим по карману нанять убийцу, если, разумеется, они вздумают сделать это.

Лавиния испытала необычайный подъем духа.

— Три престарелые дамы? Расскажите, Джоан!

— Первая — леди Хаксфорд. У нее была вполне веская причина хотеть смерти лорда Фуллертона. Как вы помните, он был помолвлен с дочерью Пенфилда.

— Да, конечно, и что же?

— Леди Хаксфорд — ее бабка со стороны матери. Ей уже под шестьдесят, почти ровесница Фуллертона. Согласно очень надежному источнику, он соблазнил ее, когда она впервые показалась в свете. Но потом бросил ради более выгодного брака. Отец будущей леди Хаксфорд был достаточно богат, чтобы найти дочери другого жениха, пока в свете не распространились сплетни о ее погубленной репутации. Но сердце ее было разбито, и она так и не простила Фуллертона.

— Представляете, что с ней было, когда годы спустя она узнала, что гнусный обманщик сделал предложение ее внучке! — ужаснулась Лавиния. — Должно быть, леди Хаксфорд была вне себя от ярости.

— Но она никак и ничем не могла воспрепятствовать свадьбе, — добавила Джоан. — Все остальные родственники считали Фуллертона превосходной партией. Вряд ли она могла рассказать правду о своем прошлом, а если бы и рассказала, все равно никто не стал бы ее слушать.

Вошла миссис Чилтон с подносом. Тобиас налил бренди себе и Вейлу.

— А кто вторая возможная подозреваемая в списке? — осведомился он.

— Вдовствующая леди Ферринг, — ответила Джоан. — Она вполне могла нанять убийцу, чтобы избавиться от леди Роуленд, той женщины, которая, по мнению окружающих, приняла слишком большую дозу снотворного. Не забудьте, что смерть леди Роуленд привела к разрыву помолвки между ее внучкой и внуком леди Ферринг.

Лавиния кивнула.

— Вы говорили, что леди Роуленд была одержима мыслью увидеть старшую внучку замужем за молодым Фер-рингом, потому что когда-то пылала страстью к его деду.

— Да, но похоже, что леди Ферринг, знавшая об их романе, безумно ревновала мужа к леди Роуленд, которая в свое время считалась редкой красавицей. Мне как-то говорили, что между двумя дамами происходили возмутительные сцены, шокировавшие весь высший свет. Ссоры, правда, случались лет тридцать назад, но ходили слухи, что вражда между женщинами так и не угасла.

— И вдруг в один прекрасный день вдовствующая леди Ферринг обнаруживает, что ее старая соперница, леди Роуленд, замыслила соединить обе семьи, выдав внучку за молодого Ферринга, — прошептала Лавиния. — Бьюсь об заклад, она пришла в ярость.

— Не понимаю, — удивился Тобиас, — почему со смертью леди Роуленд помолвка была разорвана.

— Потому что она была единственной, кто стремился к этой свадьбе, — пояснила Джоан. — Как только отец молодой девушки завладел состоянием, у него мигом появились иные планы. Оказывается, у него не одна, а семь дочерей, которых необходимо пристроить. Он намерен разделить состояние поровну между всеми девушками. Следовательно, старшая не получит такую огромную долю, как обещала леди Роуленд, и не считается такой уж завидной невестой. Молодому Феррингу придется искать себе другую жену.

— А кто, по-вашему, заказал третье убийство? — осведомилась совершенно заинтригованная Лавиния.

— Мистера Ньюболда? Ну, объяснить это проще всего, — заверила Джоан. — Ньюболд был чрезвычайно богат, но все знали его как отъявленного негодяя. Когда он сделал предложение мисс Уилсон, родственники невесты были готовы закрыть глаза на его похождения, лишь бы обрести богатого зятя. Только бабка со стороны матери пожалела бедняжку. Миссис Стокард сама была замужем за грязным развратником и не желала, чтобы внучке досталась такая же судьба.

— Превосходная работа, Джоан! — воодушевленно воскликнула Лавиния и, обратившись к Тобиасу, задорно продолжала:

— Вот видите, сэр, у нас все есть: веские мотивы и средства, чтобы добиться цели.

Тобиас и Вейл переглянулись.

— Что ж, определенная логика в этом наблюдается, — признал Вейл.

Джоан деликатно откашлялась.

— Есть и еще одно важное связующее звено. Все три женщины, похоже, давние приятельницы. Их дружба выдержала испытание временем. Я сама готова поклясться, что леди Хаксфорд и леди Ферринг почти неразлучны.

— Весьма интересно, — кивнул Тобиас. — Этим как раз можно объяснить, каким образом все они обратились к одному услужливому убийце. Одна узнала о нем и рассказала остальным.

Лавиния сосредоточенно постучала пальцами по подлокотнику, чтобы собраться с мыслями.

— Как бы мне хотелось получить возможность расспросить этих дам!

Никто не ответил. Она огляделась и увидела, что остальные пристально за ней наблюдают.

— Крайне тактично, разумеется, — вкрадчиво добавила она.

— Ну как же, конечно, — проворчал Тобиас. — Зная, как вы, мадам, поднаторели в искусстве тактичной беседы…

— Но, Тобиас…

— Насколько я припоминаю вашу последнюю попытку в этой области, именно благодаря вам нас вышвырнули из замка Бомон. Причем даже не дав позавтракать.

— Как, сэр, вы намереваетесь тыкать меня носом в этот глупый инцидент при каждом удобном случае?

— Именно, — ехидно подтвердил Тобиас.

Джоан улыбнулась.

— По-моему, я знаю, как вам помочь, Лавиния. В отношении миссис Стокард ничего не предпримешь, поскольку ее нет в Лондоне. Но я могу договориться о встрече с леди Хаксфорд и леди Ферринг.

— Я была бы вам крайне благодарна, — обрадовалась Лавиния. — Но как этого добиться?

— Если верить моей знакомой, которая любит посудачить, обе дамы часто посещают летние концерты в Воксхолле, особенно по тем вечерам, когда устраиваются фейерверки. Завтра как раз такой концерт. Думаю, неплохо бы нам пойти вдвоем, и я вас представлю вроде бы случайно. Ну как?

— Идеально! — с энтузиазмом воскликнула Лавиния. — Великолепные новости. У меня такое предчувствие, что мы приближаемся к завершению расследования!

— В таком случае, — вздохнул Тобиас, уставясь в окно, — почему у меня такое предчувствие, будто мы проглядели что-то жизненно важное?

— Естественно, потому что одно из свойств вашего характера — рассматривать каждое событие как нечто вроде очередного несчастья, — отрезала Лавиния. — Вам следует культивировать в себе более положительный, оптимистичный взгляд на вещи, и, поверьте, ваш характер чудесным образом переменится.

К немалому удивлению Тобиаса, Вейл предпочел присоединиться к нему, когда он выразил желание покинуть дом Лавинии и отправиться в клуб. Кто бы подумал, что такой скрытный и замкнутый человек, как Вейл, согласится разгуливать по городу пешком! С другой стороны, он проводил немало времени в провинции, на раскопках римских развалин, так что привык к физическим упражнениям.

Розовые лучи заходящего летнего солнца окутывали улицы и парки мягким, прозрачным сиянием, характерным для этого времени года. В уличных сценах были заметны некая глубина и определенность, привлекавшие взор. Каждое окно и дверной проем выделялись с особой четкостью, передать которую было бы не под силу самому искусному художнику. И все же залитые теплым светом пространства только подчеркивали непроницаемость теней в узких переулках и тупиках.

— Похоже, что интуиция вашего партнера правильно подсказала мотивы убийств, — заметил Вейл.

— Должен признать, что дамы настолько верно подметили связь между тремя женщинами и их стремлением помешать свадьбам, что я больше не могу отмахнуться от их мнения, — покачал головой Тобиас. — Хотя, согласитесь, мысль о престарелых светских леди, готовых оплатить убийство, чтобы добиться своего, более чем неприятна.

— Скажу по чести, когда Джоан впервые изложила мне выводы, к которым пришла вместе с Лавинией, меня дрожь пробрала.

Тобиас едва не улыбнулся.

— Беда в том, что мы слишком часто склонны недооценивать слабый пол.

— Точнее не скажешь.

Вейл мельком глянул на компанию мальчишек, запускавших в парке воздушных змеев.

— Сегодня мне самому преподали очень важный урок в этой области. Беседа с Джоан оказалась крайне познавательной. Вам когда-нибудь приходило в голову, как мало может дать замужество умной, зрелой женщине с собственным состоянием?

Тобиас, задрав голову, любовался змеем, поднявшимся над деревьями.

— Если намереваетесь сообщить мне, что институт брака не слишком привлекателен для подобных женщин, не тратьте слов. Я и сам в последнее время немало размышлял на эту тему.

— Ясно.

Тобиас повернулся к нему:

— Могу я предположить, что и вы со мной согласны?

Вейл едва заметно наклонил голову.

— Я не собирался вступать в брак после смерти моей жены. И до недавних дней не видел в этом необходимости. У меня два сына, которые сами успели обзавестись детьми, так что мои титулы и поместья перейдут к законным наследникам. До сих пор исследования оставленных римлянами следов пребывания в Англии составляли мой основной интерес. Что же до удовольствий и утешения, которые мужчина может получить от женщины… согласитесь, это не так уж трудно найти.

«Особенно когда ты богат, знатен и титулован, и тогда женщины сами будут падать к твоим ногам», — подумал Тобиас, но мудро оставил свои замечания при себе. В конце концов, это не совсем справедливо. Хотя у Вейла наверняка были тайные связи, он не из тех, кто выставляет напоказ дорогих куртизанок или заводит содержанок среди ярких бабочек полусвета.

— Я и сам не представлял, как одинок, тюка не начал проводить больше времени с Джоан, — продолжал Вейл. — Поверите, я словно обнаружил эликсир, о жизненной необходимости которого не имел ни малейшего представления, пока не попробовал.

— И теперь, попробовав, терзаетесь мрачными сомнениями в том, удастся ли вам полностью утолить вашу жажду.

Вейл бросил на него устало-насмешливый взгляд.

— Вижу, что и вы приобрели вкус к некоему снадобью.

— Все же в нашем положении есть одна светлая сторона, Вейл.

— В самом деле? Какая же именно?

— Понимаете, если мужчины в подобной ситуации ухитрятся убедить своих возлюбленных выйти за них, можно по крайней мере с полной уверенностью сказать, что их брак основан на любви и доверии.

— А не на финансовых и иных соображениях? — невесело улыбнулся Вейл. — И что, черт возьми, мы будем делать, если они нам откажут?

— Думаю, именно это тревожное обстоятельство и мешает нам просить их руки.

— Именно, — кивнул Вейл. — Ну а пока дальнейшая дискуссия на эту тему не имеет смысла и будет угнетать нас еще больше. Лучше скажите, вы правду говорили там, в гостиной миссис Лейк? В самом деле считаете, что проглядели какой-то жизненно важный след?

— Просто уверен, — кивнул Тобиас, наблюдая, как один из змеев круто рванулся вниз и, завиваясь штопором, беспомощно полетел к земле. — Не одна моя партнерша обладает тонкой интуицией. Я дорогой ценой усвоил правило: никогда не игнорировать мои собственные инстинкты в подобных делах.