Глава 19

Эбигейл не спала, когда услышала, как ее дверь тихо отворилась. Было уже довольно поздно, но она не испугалась. Луна светила в открытые окна, и в ее лучах она увидела Кристофера. Он с вызовом смотрел на нее, и Эбигейл попыталась представить себе, как она сейчас выглядит, одетая лишь в одну ночную рубашку, с плечами, прикрытыми покрывалом, и волосами, заплетенными в косу.

Воротник на рубашке Кристофера был, расстегнут, темные волосы растрепаны. Эбигейл заметила, что он пришел босиком, и вздрогнула.

Кристофер пристально смотрел на нее. Глаза его горели.

— Я пришел, чтобы исполнить свою часть сделки, — тихо проговорил Кристофер.

Эбигейл медленно села. Она попыталась сначала удержать покрывало, которое упало ей на колени, но в итоге решила оставить все, как есть. Ее простая ночная рубашка закрывала ее по горло, но под ней больше ничего не было, и под огненным взглядом Кристофера Эбигейл казалось, что она была совсем обнажена.

— Какой сделки? — прошептала она.

— Я должен был показать тебе, что нужно делать, когда ты остаешься с мужчиной.

Кристофер стал расстегивать рубашку. Эбигейл словно завороженная смотрела на его грудь. Она забыла обо всем на свете.

— Но почему…

— Молчи. — Кристофер распахнул рубашку, повел плечами, и когда она упала на пол, Эбигейл охнула, любуясь его стройным торсом. — Я не хочу разговаривать, не хочу думать.

Он стал расстегивать брюки, и какая-то часть разума Эбигейл крикнула, что Кристофер все еще злится на нее, что она должна оттолкнуть его сейчас, когда они оба не понимают, что делают.

Но Эбигейл было все равно. Она хотела только смотреть на него, замечая с возрастающим волнением, что волосы на груди Кристофера сужаются и исчезают за поясом брюк.

Вдруг Кристофер заговорил низким, глухим голосом, полным неутоленной страсти:

— Ты поразила меня еще во время нашей первой встречи, когда сидела в карете на аллее в Гайд-парке.

Эбигейл судорожно сжимала покрывало, чтобы не потянуться к нему. И вдруг она поняла, что не хочет останавливать Кристофера. Она скинула с себя покрывало и, повернувшись лицом к нему, придвинулась чуть ближе к краю кровати. Эбигейл больше не думала о том, кем она была, какую цель преследовала. Сейчас единственное, чего она хотела, — это любить его.

Кристофер расстегнул последнюю пуговицу на брюках, Эбигейл распустила волосы. Кристофер замер, глядя на нее. Эбигейл стала развязывать ленты на ночной рубашке. Ее пальцы дрожали. Развязав ленты, Эбигейл спустила рукава с плеч. Полотно задержалось на груди, раскрылось, и она предстала перед Кристофером обнаженной. Оба замерли, не сводя глаз, друг с друга.

— Я изо всех сил старался не соблазнить тебя. Но это выше моих сил.

Кристофер перестал удерживать брюки, и когда они упали на пол, переступил через них. Волосы, которые сужались ближе к поясу брюк, окружали его жезл. Вместо того чтобы испугаться, Эбигейл почувствовала восхищение, смешанное с гордостью, ведь это она так возбудила его.

Кристофер опустился на колени и, обняв Эбигейл за талию, притянул ее к краю кровати. Он раздвинул ей ноги, ночная рубашка задралась. Эбигейл нагнулась к нему, ожидая поцелуя, но вместо этого Кристофер взял в ладони ее груди и приподнял их. Она обвила ногами ему спину и прижала его ближе к себе, чувствуя его твердый жезл. Губы Кристофера прошлись по ее животу, язык углубился в пупок. Кристофер со стоном широко развел ее бедра и поцеловал ее потайное местечко.

Он дразнил, ласкал ее языком до тех пор, пока Эбигейл не закричала.

Наконец Кристофер выпрямился и, даже не забравшись на кровать, обхватил ее ягодицы и вошел в ее лоно одним быстрым движением. Мгновенная боль заставила Эбигейл охнуть, и Кристофер остановился, наблюдая за выражением ее лица. Его жезл казался огромным.

Кристофер начал двигаться. Эбигейл застонала, ее тело ответило ему, вновь ощущая все возраставшее вожделение, желание достичь какого-то неведомого ей пика, и это чувство заставило Эбигейл выгнуться навстречу Кристоферу и приподнять ягодицы. Эбигейл хотела дотронуться до Кристофера, доставить ему наслаждение, но не знала, что именно должна сделать. Наконец она коснулась его груди, шеи, провела по его влажным горячим плечам.

Кристофер еще ближе нагнулся к ней, взял в рот ее сосок, Эбигейл прижала к себе его голову. Внутри у нее будто взметнулось пламя, она вытянулась вдоль тела Кристофера.

И тут внутри у Эбигейл будто что-то взорвалось, тело ее содрогнулось. Она забыла обо всем на свете, единственной реальностью было их чудесное слияние и то, как они двигались в одном ритме. Кристофер издал хриплый, гортанный стон, вошел в нее еще глубже и остановился.

Эбигейл протянула к нему руку, желая коснуться его, разделить приятное чувство удовлетворения, от которого ее чуть клонило ко сну. Но Кристофер рывком встал и, шатаясь, потянулся за своей одеждой. Страсть лишила Эбигейл сил, она едва могла двигаться, но когда Кристофер, не глядя на нее, натянул брюки и застегнул их, Эбигейл стало не по себе.

— Крис? — Эбигейл не узнала собственного голоса. Он звучал робко, почти испуганно.

Стараясь не встречаться с ней взглядом, Кристофер принялся застегивать рубашку.

— Я выполнил свою часть сделки.

Эбигейл нахмурилась:

— Что ты хочешь этим сказать? — Может, ей нужно покинуть поместье? После того, что было между ними? Эбигейл не могла задать ему эти вопросы, потому что боялась услышать ответ.

Эбигейл потянула ночную рубашку вниз, пытаясь прикрыть свою наготу.

Кристофер даже ни разу не поцеловал ее.

Хотя он целовал ее тело. Эбигейл знала, что ей следовало стыдиться того, что сейчас произошло, но она этого не чувствовала. Она хотела Кристофера и не могла винить его в этом.

Он повернулся к двери, потом остановился.

— Не знаю, — произнес Кристофер, стоя к ней спиной. — Я больше ничего не знаю.

Он ушел, даже не поинтересовавшись, есть кто-нибудь в коридоре или никого нет.

Эбигейл долго сидела в оцепенении. Потом, наконец, заставила себя подняться, в темноте подошла к гардеробу и спрятала ночную рубашку в самом низу, чтобы горничная ее не нашла. Эбигейл слышала о том, что происходит во время первого акта любви — на рубашке могли остаться следы, свидетельствующие о том, чем она занималась ночью.

Эбигейл умылась, надела чистую рубашку. Ее не покидало ощущение, что тело не принадлежит ей, что оно изменилось. Эбигейл со вздохом сказала себе, что все изменилось. Она не знала, была ли у нее теперь какая-то цель, потому что все больше убеждалась в том, что, несмотря на то, как холодно обошелся с ней сейчас Кристофер, она не сможет написать о нем статью. Эбигейл не простит себе, если причинит ему боль.

Позволит ли он ей вернуться в Лондон? Даже после того, что произошло между ними, Эбигейл раздражало, что ее жизнь теперь зависела от Кристофера. Он говорил, что у него никогда не было любовницы, значит, и на нее он смотрел как на одну из многих женщин, с которыми оставался на ночь, а потом уходил, не связывая себя никакими обязательствами.

Но разве не этого она хотела?

Ей еще предстоит встретиться с ним утром за завтраком, притвориться, будто ничего не случилось. Эбигейл хотелось плакать, но печаль уступила место гневу. Кристофер не доверял ей и собирался сделать все, чтобы у нее ничего не вышло со статьей. Интересно, как же он будет вести себя с ней.

Она будет скрывать свои чувства к нему, чего бы это ей ни стоило.

Кристофер не спустился к завтраку, и облегчение боролось в сердце Эбигейл с досадой. Она сидела одна и с отсутствующим видом ела тосты, надеясь, что ей не прикажут в скором времени собирать вещи. Неожиданно по обеим сторонам от нее сели леди Мэй и леди Теодосия и поставили перед собой тарелки, полные всякой снеди. Они никогда раньше не появлялись в столовой так рано.

— Доброе утро, — поздоровалась с ними Эбигейл, переводя взгляд с одной на другую.

— Доброе утро, — в один голос ответили девушки. Они рассмеялись так, будто стали подругами. А в Эбигейл видели соперницу, и это их объединяло.

— Прекрасная погода, — прочирикала леди Мэй.

— Рано утром шел дождь, — сказала Эбигейл, — думаю, в саду сейчас не сыро.

— Вас разбудил дождь? — спросила леди Теодосия.

— Я плохо спала, — призналась Эбигейл.

— Тогда вам необходимо прогуляться, — сказала леди Мэй.

А леди Теодосия с улыбкой добавила:

— Вы можете пойти с нами. Мы хотим дойти до леса на западной границе Мэдингли-Корта.

Эбигейл хотела, было отказаться, но представила себе, как будет бродить по дому одна, избегать встречи с Кристофером.

— Спасибо за приглашение. Я пойду с вами. Девушки обменялись улыбками и продолжали есть.

— Скоро проснется леди Гвендолин, — сказала Эбигейл. — Возьмем ее с собой?

— У нас нет времени ждать, — быстро возразила леди Мэй. — У нас есть планы на утро. Я полагаю, некоторые из наших джентльменов будут сегодня фехтовать. Это так интересно!

Эбигейл кивнула. Они явно хотели, чтобы их было только трое, и это показалось ей подозрительным. Через час Эбигейл поняла, в чем состоял план этих девиц. В какой-то момент, когда она любовалась клумбой, на которой рос сиреневый водосбор, они покинули ее, да так тихо, что Эбигейл даже не услышала шелеста юбок в кустах. Эбигейл плохо ориентировалась на местности.

Так что скоро она заблудилась, чего с самого начала и добивались леди Мэй и леди Теодосия…

Еще не рассвело, а Кристофер уже работал у себя в кабинете, стараясь не думать об Эбигейл. Но это было выше его сил.

Он всегда гордился своей способностью противостоять соблазнам, принимать правильные решения в жизни, но теперь не мог подавить всепоглощающего влечения к женщине, которая пришла к нему в дом с намерением его предать. Прошлой ночью он лег в постель, думая об Эбигейл, и лежал без сна, вспоминая ее запах, ее нежную кожу, и эти образы гасили любые разумные доводы. И тогда он пошел к ней.

А когда перед ним предстала Эбигейл, освещенная лунным светом, ему стало ясно, что он не устоит. Эбигейл смотрела на него так серьезно, зная, зачем он пришел, и молча, соглашаясь на это. И это было все, чего жаждало его измученное тело.

Кристофер говорил себе, что она еще одна из многих, с кем он оставался на ночь.

Но Эбигейл была девственницей, а он ее даже не поцеловал. И что они делали — занимались любовью или наказывали друг друга? Да, он доставил ей наслаждение, но после этого едва сказал пару слов.

Внутренний голос твердил ему, что она заслужила такое обращение, но Кристофер все равно ощущал стыд. Ведь ему с детства твердили, что нужно относиться к дамам совсем по-другому.

Но Эбигейл не была дамой.

Кристофер со стоном откинулся на стуле. Что же ему теперь делать? Он не может выслать ее из поместья до тех пор, пока не убедится, что она не станет писать о нем статью. Но Кристофер с горечью напомнил себе о том, что статью о нем уже пишет другой журналист.

Или он просто обманывал себя. Ему хотелось, чтобы Эбигейл осталась, потому что он не мог забыть о ночи, проведенной с ней, потому что снова хотел ее. Возможно, из-за того, что он злился на нее, но их близость потрясла его своей страстностью и всепоглощающим чувством удовлетворения, которое ему никогда еще не доводилось испытывать.

Хватит ли у него сил притвориться, будто между ними ничего не произошло, когда он увидит ее? Он и так уже не появился за завтраком, оставшись в кабинете, как трус. Его размышления прервал лакей, который появился на пороге, чтобы напомнить о том, что сегодня джентльмены собираются поупражняться в фехтовании. Кристоферу стало ясно, что он больше не может прятаться, что настало время справиться со своими чувствами.

Когда он проходил мимо утренней гостиной, его окликнула мать.

Кристофер вошел туда и, улыбнувшись, прислонился к косяку двери. Герцогиня сидела за столом и смотрела на разложенные перед ней варианты обеденного меню.

— Доброе утро, madre.

Вместо того чтобы улыбнуться ему в ответ, она нахмурилась.

— Я тебя не видела за завтраком.

— Я работал.

— Мне кажется, твое отсутствие расстроило леди Мэй и леди Теодосию, с которыми ты флиртовал накануне вечером и дал им надежду.

Его улыбка стала несколько натянутой.

— Но мне же нужно общаться со всеми молодыми леди в поместье, разве не так? Разве ты не этого от меня хочешь?

Герцогиня ответила со вздохом:

— Не перекладывай на меня ответственность за свое поведение. Когда всем уже стало ясно, что ты не собираешься жениться на одной из них, ты вдруг переменился и стал ухаживать за ними обеими. Ты вновь заставил их вспомнить о соперничестве с мисс Шоу. Кстати, сегодня утром они куда-то ушли втроем. Кристофер выпрямился:

— Куда именно?

— Не знаю. Но несколько минут назад они вернулись без Эбигейл. Я как раз собиралась послать за тобой.

— Наверняка она решила еще немного погулять. Погода сегодня прекрасная, — заявил Кристофер.

— Да? Тогда почему обе девушки сияли от удовольствия?

— Ты не вправе их обвинять.

— Некоторые женщины готовы на все, лишь бы досадить сопернице. Они могут не нарушать законы, но их поступки все равно доставят другой девушке много зла. Мне кажется, тебе стоит поискать мисс Шоу. Или, может, ты хочешь ее за что-то наказать? — сухо добавила герцогиня.

Неужели он сейчас покраснеет, как часто происходило в детстве, когда мать распекала его за проступки?

— Я не наказываю ее, — произнес Кристофер. — И поговорю с дамам и…

— В этом нет никакого смысла. Они ни в чем не признаются.

— Хорошо, тогда пойду, посмотрю, нужна ли мисс Шоу моя помощь. Наверное, она рядом с развалинами замка.

Его мать приподняла брови и вернулась к составлению меню.

Эбигейл у развалин не было.

Поговорив с садовниками, Кристофер узнал, что три девушки ушли в сторону леса, и направился туда. Вскоре на его пути стали все чаще попадаться дубы, и солнечным лучам становилось все труднее проникать сквозь переплетенные ветви. Этот лес раньше был частью королевских охотничьих угодий, и многие деревья выглядели очень древними.

Кристофер шагал все дальше, зовя Эбигейл. От главной тропы в разные стороны разбегались тропки поменьше, и он не знал, по какой из них ему пойти, чтобы найти Эбигейл. Кристофер даже не знал, была ли она здесь. Наконец он услышал, как эхо донесло его собственное имя, и крикнул в ответ. Так, перекликаясь, Кристофер и Эбигейл наконец встретились. Они вышли на поляну с разных сторон, остановились и посмотрели друг на друга. Какое-то мгновение Кристофер мог думать лишь о том, что они одни в чаще леса. Он представил себе, как сейчас прижмет ее к дереву, поднимет к себе ее бедра, найдет прорезь в ее панталонах и…

Тут Кристофер с негодованием одернул себя. Эбигейл покраснела, словно прочла его мысли, и отвела глаза. Она явно избегала его взгляда.

— Ты даже не хочешь на меня посмотреть? — спросил Кристофер.

Эбигейл заглянула ему в глаза.

— Стоит мне посмотреть на тебя, и я вспоминаю, где побывали твои губы.

У Кристофера пересохло в горле.

— Эбигейл…

— Ты не разрешил мне говорить, ночью, но теперь я все скажу. Я не такая, как леди Теодосия, или леди Мэй, или другие дамы, которых ты встречаешь в высшем свете. Я не буду закатывать истерику из-за того, что произошло между нами. Я взрослая женщина и сама решила отдаться тебе. Но в моих планах на жизнь для тебя нет места. Я хочу стать журналистом, хочу сама о себе заботиться и быть независимой.

Кристофер приподнял брови, стараясь скрыть радостное удивление. Куда же делся его гнев, неужели так быстро прошел? После всего, что Эбигейл натворила, Кристофер был не вправе восхищаться ею. Ведь он совершил не один неблаговидный поступок, за которые просил прощения.

— Я даже не знаю, хочу ли выйти замуж, — продолжала Эбигейл. — Думаю, от мужчин тоже есть польза, но позволить им контролировать каждый наш шаг? Это не для меня.

— От нас тоже есть польза? — Кристофер закашлялся, чтобы не рассмеяться. — Например, мы можем спасти несчастную девушку, заблудившуюся в лесу.

Эбигейл вздернула подбородок:

— Дело в том, что я родилась и выросла в Лондоне и редко бывала за городом. Если не считать парков, я вообще была в лесу всего раз, и то в детстве.

— Значит, ты выросла не в Дареме. — Кристофер улыбнулся.

— Нет. Но я не ожидала, что мне будет так трудно отыскать дорогу назад.

— Значит, ты пришла сюда одна и потерялась?

— Да, — после минутного колебания ответила она. Эбигейл опять солгала ему, чтобы выгородить двух глупых девушек.

— Странно, но моя матушка утверждает, что видела, как ты выходила из дома с леди Мэй и леди Теодосией.

— Герцогиня сказала неправду.

— Моя мать никогда не лжет. А твоя? Кристофер подошел к ней, и они вместе отправились в поместье.

— Нет, моя мама — образец честности. И папа тоже. Представляю, в какой ужас они пришли бы, если бы узнали, что я тут делаю.

Это заявление можно было истолковать по-разному. Кристофер хотел понять ее, хотел узнать, что заставило Эбигейл пойти на обман.

— Твои родители знают, что ты любишь писать?

— Да, они сами и научили меня этому. Мне очень нравилось вести дневник.

— И мне тоже, — сказал Кристофер, но тут же пожалел об этом, когда увидел, с каким удивлением и интересом посмотрела на него Эбигейл. Он не хотел пускаться в откровения с женщиной, которая старалась раскрыть его секреты. Но ему хотелось узнать о ней больше.

— Ты пишешь, — с недоверием произнесла Эбигейл. И Кристофер почувствовал себя оскорбленным.

— Каждого джентльмена учат правильно излагать свои мысли, — сказал он.

— И не только джентльменов, — сухо заметила Эбигейл. — Может, тебе это покажется удивительным, но среди людей ниже тебя по положению тоже попадаются хорошо образованные люди.

— Ты слишком рьяно их защищаешь. Разве я когда-нибудь говорил о представителях других классов с презрением?

— Нет. Но когда ты с детства читаешь в статьях о том, как дворяне обращаются с теми, кто стоит ниже их по положению…

— Значит, ты решила, что я такой же, как герои тех заметок, и потому с легкостью решилась пойти на обман.

— Мне это далось не легко, — тихо проговорила Эбигейл. — Просто я была в отчаянии.

— Так объясни мне, почему ты на это пошла. Я не могу понять мотивов твоего поступка.

Эбигейл свернула с тропы и направилась к берегу небольшого ручья. Вода журчала между камнями, и этот звук, похоже, действовал на нее успокаивающе, потому что печаль на ее лице сменилась решимостью.

— Я с самого детства видела, как «Морнинг джорнал» помогал людям, улучшал наше общество. Но когда скандалы и слухи стали интересовать читателей больше, чем новости, мой отец не последовал новой моде. И газета стала терять свою популярность. Когда в очередной раз я принесла театральное обозрение, редактор сказал мне, что «Морнинг джорнал» на грани банкротства.

Итак, Эбигейл решилась на это, чтобы заработать денег для газеты и защитить отца. Это свидетельствовало о ее благородстве.

— Я знала, что скандальная статья может увеличить тираж, — продолжила Эбигейл, — и решила написать о семье, которая больше остальных привлекает к себе интерес лондонцев.

— О Кэботах.

Эбигейл пожала плечами:

— Только ты не давал пищи для сплетен.

— Но ты не поверила в мою безупречность?

— Не хотела верить, — развела руками Эбигейл. — Мне необходимо обнаружить в твоем прошлом какую-нибудь страшную тайну. Тогда отцу волей-неволей придется опубликовать мою статью.

— Ты думала, отцу не под силу справиться со своими проблемами?

— Я бы не стала вмешиваться, но он задумал оградить меня от возможных трудностей, выдав замуж, причем только за джентльмена, чтобы улучшить связи нашей семьи. А для этого нужно солидное приданое, — с иронией добавила она. — Отец, видимо, боялся, что в ближайшее время полностью обанкротится, и ради моего же блага решил выдать меня замуж против моей воли. Недавно я поняла, что он так же поступил с моей матерью. Она была дочерью простого портного, и отец настоял, чтобы она оставила своих прежних друзей и общалась только с его знакомыми. И она его послушалась. Я не хочу быть такой смиренной, ведь журналистика очень много для меня значит. Разве джентльмен позволит своей жене работать? — с горечью спросила Эбигейл.

Кристофер подумал, что Эбигейл права. Разразится скандал, если жена дворянина вдруг захочет сделать карьеру.

— И как ты намерена поступить? — спросил Кристофер.

— Со своей жизнью? Не знаю.

— Тогда с моей жизнью.

— Я уже сказала — мне не удалось узнать о тебе ничего, что можно было бы опубликовать в газете. Хотя кое-что мне все-таки стало известно.

Кристофер молчал.

— Но даже если бы я узнала всю историю, все равно не смогла бы опубликовать ее, — продолжила Эбигейл. — Я очень привязалась к… к твоей семье и теперь понимаю, что причинить ей зло выше моих сил. Когда эта идея впервые пришла мне в голову, я решила, что такие богатые и влиятельные люди, как ты, не раскаиваются в том, что когда-то совершили нечто скандальное. В конце концов, твоя жизнь казалась мне слишком приятной — за исключением настойчивых девиц, жаждущих выйти за тебя замуж.

Кристофер улыбнулся, и Эбигейл почувствовала облегчение. Значит, она правильно поступила, рассказав ему правду. Кристофер все еще не доверял ей по-настоящему, и она не винила его за это, но после событий прошлой ночи он хотел выслушать ее. И это ее радовало.

— Так что ты собираешься делать? — опять спросил Кристофер.

— Я уже сказала…

— Я имею в виду твое будущее, твоего отца? Печаль и страх отразились на лице Эбигейл.

— Не знаю. Но выйти замуж, не любя я не смогу. Вот если встречу мужчину, к которому буду чувствовать такое же влечение, как и к тебе, может, передумаю.

— Я пока не могу отпустить тебя, Эбигейл. Эбигейл вздохнула:

— Да, из-за мистера Уолтона и его статьи. Опасаешься, что я объединюсь с Уолтоном?

— Опасаюсь, что он может заставить тебя рассказать то, что ты тут узнала.

— Итак, ты меня защищаешь. — Хотя Эбигейл хотела произнести это с иронией, но в ее тоне слышалось веселье. — Надо же, как все изменилось. Вчера были шантаж и насилие, сегодня ты решил оставить меня в поместье ради моего же блага.

— Ты говоришь так, будто я твой отец.

— Ошибаешься.

— Что ж, это хорошо. — Кристофер опять обвел ее взглядом.

Она не должна терять над собой контроль, когда он так смотрит на нее.

— Если бы ты просто попросил меня помочь с Уолтоном, я постаралась бы выполнить твою просьбу, причем не только из чувства вины.

— В тот момент я был не в себе и не ведал, что творю.

— Но ты не думал о моем предательстве прошлой ночью, не так ли?

Кристофер напрягся.

— Нет, не думал. Я же сказал тебе, что вообще не хотел думать, что в тот момент имела значение только моя страсть к тебе.

— А теперь, когда ты удовлетворил ее, перестанешь обращать на меня внимание, и будешь держать в поместье, пока не решишь, что опасность миновала.

— Нет, но я бы хотел, чтобы это было именно так. — Его темные глаза, казалось, сияли собственным светом даже под лучами солнца. — Я не смогу игнорировать тебя, Эбигейл, потому что одного раза мне было недостаточно.

Откровенный разговор с Кристофером волновал и в то же время успокаивал ее, но после последнего его заявления в ее теле вспыхнул пожар, который поглотил все остальные чувства.

— Хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?

— У меня никогда не было любовницы и, надеюсь, не будет.

— Но ты хочешь меня, — набравшись храбрости, возразила Эбигейл.

Кристофер шагнул к ней.

— Да, — сказал он.

— Звучит противоречиво.

— Я об этом пока не думал.

Эбигейл пошла к нему, замечая, как напрягся Кристофер.

— Думай что хочешь, но я собираюсь сейчас посмотреть на фехтование. — Она остановилась рядом с ним. — Ты будешь участвовать?

Кристофер замешкался, и Эбигейл уже приготовилась услышать «нет».

— Буду, — ответил он, наконец. Эбигейл с интересом посмотрела на него.

— Может быть, я даже поставлю на твой выигрыш.