Глава 38
С той минуты как я ее увидел, она стала той самой единственной, которая способна заполнить собой всю мою душу, сгладить все ее шероховатости и отполировать грубые края, образовавшиеся за долгие годы неправедной и беспутной жизни, охоты за нечистыми наслаждениями и погони за замужними женщинами. Я увидел ее на другой стороне улицы и мгновенно полюбил...
Из мемуаров графа Хеллгейта
Было странно и неловко проснуться снова, когда послеполуденный свет уже струился в окна, однако горничная не нашла в этом ничего странного.
Наконец Джози вышла из ванной, оделась и спустилась вниз по лестнице, смущаясь тем, что все к ней так добры. Ей не сразу пришло в голову, что теперь она хозяйка этого дома; скорее она все еще чувствовала себя гостьей. Неужто это она, Джози, – графиня Мейн? Может быть, ей все это приснилось?
– Все это слишком правильно, – сказала Джози вслух. – Сначала вышла замуж Тесс, потом Аннабел, потом Имоджин, а теперь я!
И все равно это походило на сказку – все четыре сестры замужем и счастливы! Джози решила, что станет такой женой Мейну, какую он и вообразить не мог: она всегда будет с ним нежной, любящей, и это не такая уж большая жертва.
Джози прекрасно знала, в каких женщин влюбляются мужчины: в женщин, сладких как мед.
Она нашла Мейна в конюшне, где он разговаривал с Билли.
Гаррет поднял на нее глаза и улыбнулся.
– Доброе утро, Билли, – сказала Джози, на мгновение переключив внимание на конюха. – Как вы себя чувствуете после Аскота? И как вы справились с этой чертовой лошадиной болезнью?
– Никаких проблем, – ответил грум. – Я использовал рецепт, который вы мне прислали, миледи. Могу вас заверить, мы просто счастливы, что вы вышли замуж за его сиятельство.
Джози почувствовала, что краснеет.
– Что ты думаешь о Селки? – спросил Мейн и кивнул в сторону поджарого гнедого жеребца.
– О, он прекрасен! – Джози протянула руку к Селки, и тот коснулся губами ее ладони.
– Он вел себя отлично. Выиграл несколько раз в малых скачках, а потом его выбрали для дерби.
– Арабский скакун?
– Верно. Кстати, происходит от Байерли Турка.
– Родословная Байерли, кажется, восходит к 1600 году?
– Какая радость иметь жену, обладающую такими познаниями по части лошадей!
Все шло так легко и приятно, что Джози не могла предвидеть того, что произойдет дальше.
Конечно, во всем был виноват Мейн: он почему-то решил, что жеребец-производитель способен передать своим сыновьям характеристики отца, а дочери унаследуют качества матери.
– Это абсурд, – возразила Джози вполне резонно. – Ты утверждаешь, что характеристики лошади обусловлены полом животного!
– Именно так. – Мейн кивнул. – Если у тебя жеребец с хорошим корпусом, то и его сын будет таким же. Характеристики лошади передаются по наследству от одного животного мужского пола к другому.
Джози мгновенно возбудилась.
– Возьмем, к примеру, какую-нибудь знаменитую лошадь. Как ты думаешь, откуда у потомков Заката темперамент? Не от Заката. Их стати перешли к ним от кобыл, с которыми случали жеребцов. Более того, отцом Заката был Марски, и все же широкая грудь у Заката от его матери Спилетты, что известно всем!
Глаза Мейна сердито сузились, и он уже не выглядел таким сонным.
– И, откровенно говоря, можно ли утверждать, что Король Фергус не великий чемпион и отличный скакун?
– Можно, потому что он таким не был.
– Его родословная по линии производителя была безупречной, лучшей во всей стране!
– Потомки Заката обладали темпераментом и были норовистыми и злыми, потому что его скрещивали с такими кобылами. Все как на подбор! – Джози уже с трудом сдерживала себя.
– Всегда возможны исключения, – упорствовал Мейн. – Как я и сказал, некоторые комбинации выявляют дефекты. Кто может сказать, что жеребята унаследовали от матери? Возможно, в родословной вашей Джентиан было полно таких производителей. Двадцать лет назад в Шотландии едва ли вели строгий учет качеств лошадей.
Глаза Джози округлились.
– Неудивительно, что за два года ни одна твоя лошадь не одержала победы на скачках.
– Это несправедливое заключение. В конце концов, я ведь еще не начал внедрять свою программу...
– Так у тебя есть программа? Хотела бы я ее увидеть в действии, но боюсь, что твоя теория – полная чушь.
Мейн засмеялся:
– Сейчас я начну молиться, чтобы твой характер и темперамент не перешли к нашей дочери!
Джози некоторое время смотрела на него, удивленно моргая, и тут вдруг вспомнила о своих намерениях быть покорной и нежной женой.
Мейн все еще смеялся над ней, когда она заметила, что в его взгляде что-то изменилось: теперь он смотрел куда-то в глубь длинного пустого коридора конюшни. Там не было никого, кроме нескольких лошадей, дремавших в своих денниках, и только пятна солнца высвечивали золотистый оттенок соломы.
– Пойдем, я покажу тебе чердак. – Он взял Джози за руку.
– Чердак? – удивилась Джози, но тотчас же напомнила себе, что собирается оставаться благонравной, очень милой и доброй. – Конечно, дорогой, как пожелаешь.
Мейн подвел ее к приставной лестнице, стоявшей у стены.
– Надеюсь, ты сможешь по ней подняться?
У Джози снова округлились глаза, но она тотчас же вцепилась в лестницу и начала так быстро подниматься, что вскоре оказалась на верхней перекладине. Но тут ее башмачок зацепился и Джози плашмя растянулась на охапке сена.
За ее спиной раздался смех, и у нее возникло неприятное подозрение, что Мейн смотрит на ее зад, поэтому она стремительно перевернулась лицом вверх.
Мейн стоял, широко расставив ноги, у люка, ведущего на сеновал, и оглядывался вокруг с довольным видом; панталоны плотно обтягивали его ноги. По мнению Джози, было просто несправедливо, что ему досталось столь совершенное тело, а она...
Через мгновение Мейн присел возле нее на корточки, будто она была маленькой девочкой, упавшей на траву.
– О чем ты думаешь?
– О твоих ногах, – ответила Джози честно. Мейн насмешливо фыркнул:
– О ногах? И что ты о них думаешь?
Тут Джози снова ощутила странное и сладостное чувство где-то внизу живота; кровь быстрее побежала по ее жилам, и от этого она, перестав чувствовать себя толстой и неуклюжей, повернулась на бок и положила руку на колено мужа.
– А ты не знаешь?
– Нет.
– Вероятно, тебе приходилось выслушивать целые поэмы о красоте твоего тела, и я не хочу, чтобы ты стал еще тщеславнее.
– Вот как? – Мейн прищурился. – Хочешь верь, хочешь нет, но среди женщин, которых ты походя мне приписываешь, ни одна ни слова не сказала о моих ногах.
– Должно быть, все они слепы.
– Не думаю, просто ни одна из них не оценила мои ноги по достоинству.
– Тогда что они оценили по достоинству? – Джози почувствовала прилив желания и тут же одернула себя. – Впрочем, – сухо добавила она, – это неприличная тема.
– Думаю, позволять себе неприличные высказывания – это твое врожденное свойство.
– Неправда. Всему виной твои красивые ноги. – Голос Джози пресекся. – А еще...
Но она так и не смогла придумать, что ей сказать: он обладал слишком многим, чего не хватало ей, – силой, грацией... И при этом на его теле не было ни одной лишней унции жира.
– Странно, но я бы сказал то же самое о тебе, а никак не о себе, – возразил Мейн озадаченно, и его руки оказались у нее под юбкой.
– Мои ноги...
– Да, они нежные и красивые. – Пальцы Мейна прошлись по ногам Джози, и в ней сразу проснулось желание танцевать, да столь сильное, что она едва не поддалась ему. – У тебя кожа белая, как лепесток. Знаю, мои комплименты не слишком оригинальны, и все же...
Неожиданно он оказался на ней, и Джози закрыла глаза, отдаваясь странному чувству...
– Думаю, эта часть твоего тела мне нравится больше всего, – прошептал Мейн, гладя ее ягодицы и целуя в шею. – Твои бедра вызывают у мужчины желание нырнуть в тебя, пить тебя мелкими глотками, ощутить на вкус скрытую в тебе сладость.
– О! – выдохнула Джози, и ее руки зарылись в его взъерошенные темные волосы.
Мейн ловко выскользнул из ее рук и стал пробовать ее сладость на вкус, отчего она испытала смятение и наслаждение одновременно. Теперь Джози мало заботило, что ее платье собралось вокруг талии и солнечный свет освещает самые сокровенные места ее тела.
– Даже если бы одна из тех моих женщин, Джози… Если бы она...
– О!
– Что, больно?
– Нет, я получаю удовольствие... Черт!
Он остановился, и лицо его приняло смущенное и обескураженное выражение.
– Я идиот. Прошу прощения, дорогая.
Джози тут же заставила его замолчать.
– Просто оставайся со мной, – выдохнула она, и Мейн замер. – Ну вот, теперь все отлично, – сказала Джози.
– Отлично?
– Ты можешь... – Она махнула рукой. – Ну, сам знаешь. Ты можешь продвинуться еще немного... – Она неожиданно засмеялась. – Видишь ли, я просто не знаю, есть ли слова для подобных вещей...
Мейн медленно, дюйм за дюймом, начал продвигаться вперед. Волосы упали ему на лицо, но все равно он выглядел таким милым, что Джози даже не заметила, когда он достиг максимальной глубины.
– Ты уверена, что хочешь продолжать? – услышала она и выгнула спину.
– Да, разумеется.
Вскоре они начали двигаться в одном ритме, и это, как показалось Джози, чем-то напоминало танец.
– Мне нравится твой зад, – сказала Джози, поглаживая его ягодицы.
Мейн тут же привстал, опираясь на руки, чтобы видеть ее. Джози знала, что волосы ее спутаны и влажны от пота, но ей было все равно. Он разорвал ее платье, чтобы целовать грудь, и она подалась к нему, будто приглашая к себе. Он смеялся, тяжело дыша, и снова пробовал ее на вкус, а потом сказал:
– Разве леди употребляют слово «зад», Джозефина?
– Так ты хотел жениться на леди? – спросила она, и волны восхитительного огня окатили все ее тело до кончиков пальцев ног. Ей было решительно все равно, что он говорит, пока держит ее в объятиях.
Мейн смотрел на жену, и ему казалось, что Джози состоит из сливок и роз, задыхающаяся и влажная от пота, крепко сжимающая его руками и ногами. Нет, он не хотел бы жениться на леди.
Он перевернулся на спину, увлекая Джози за собой, чтобы солома не поцарапала ее нежную кожу.
– Если бы хоть у одной из этих ста женщин было твое тело, Джозефина, жена моя, я не женился бы на тебе, и это чистая правда.
– Почему? – изумленно произнесла она.
– Я не смог бы ее оставить. Вероятно, мне пришлось бы сразиться на дуэли с ее мужем, я убил бы его, а потом мне пришлось бы бежать из страны.
– Ну, я рада, что этого не случилось, – сказала Джози насмешливо. – Должно быть, ты слеп и потому наверняка проиграл бы дуэль.
Гаррет улыбнулся и прижался губами к ее волосам.
– Это ты слепая, но зато очень хорошо пахнешь.
Джози благоухала именно так, как нравилось ему; она была всем, о чем он только мог мечтать.
– Подумать только: ты был слишком занят тем, что бегал от одной юбки к другой, как кролик, гоняющийся за морковкой, и в результате не успел жениться!
Мейн слегка ущипнул ее.
– Думаю, я искал подходящую нору.
– Это порочная практика! – убежденно сказала Джози. – И я не кроличья нора...
– Гм... – пробормотал он сонно. – Зато у меня есть для тебя морковка.
Это было нелепо, но Джози все равно засмеялась, а когда он заснул, провела рукой по его волосам и не стала будить.
