Глава 11

Теперь их совместное путешествие стало совсем другим. Хотя Джаррет по-прежнему твердо придерживался своего обещания не делать Ренни поблажек, его распоряжения все же стали носить характер скорее просьбы, чем приказа. Репин часто ехала рядом с ним и уже больше не поджидала с ужасом случайного вопроса. Поездка стала их общим делом, и память о ней тоже становилась их совместным воспоминанием.

Они ехали по обеим сторонам узкого, бурного потока, а вьючная лошадь следовала за Джарретом. В ушах стояло ровное и приятное бормотание ледяной воды, нарушаемое только хрустом снега под копытами лошадей. Ветра почти не ощущалось. Воздух был сухим и ужасно холодным, солнце ярко светило, но очень слабо грело. К тому моменту когда Джаррет решил остановиться, чтобы поесть, Ренни чувствовала себя так, будто без остановки едет на лошади уже несколько дней.

Они нашли убежище в затененной штольне заброшенного рудника. Сосульки хрустальной бахромой свисали у входа. Ренни нагнула голову, чтобы на них не наткнуться, но Джаррет их просто обломал.

— Но они были такие красивые, — сказала Ренни. Джаррет посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.

— Если бы одна из них вонзилась тебе в спину, ты стала бы относиться к ним по-другому.

— Хорошо, я буду об этом помнить, — сказала Ренни, содрогнувшись от представленной картины. Она огляделась, топая ногами, чтобы согреться.

— Здесь нигде нет медведей?

Джаррет размотал со своей шеи длинный шерстяной шарф и, использовав его как лассо, поймал ее. Держа оба конца, он подтянул Ренни к себе.

— Откуда мне знать? Так же, как и ты, я вижу это место впервые.

Она широко раскрыла глаза.

— Может, ты… ну… немного осмотришься кругом? Он запечатлел на ее губах неспешный поцелуй, затем, подняв голову, звонко чмокнул в покрасневший кончик носа и прижался лбом к ее лицу.

— Ты тут поищешь медведей, а я добуду дров для костра. Он оставил свой шарф у нее на плечах и исчез по направлению к выходу.

Ренни долго смотрела ему вслед. Тепло его поцелуя все еще чувствовалось на губах. Она дотронулась до своего рта и, пощупав его, поняла, что улыбается.

— Спасибо большое, я просто останусь там, где стою. Их трапеза состояла из жаркого из кролика и горячего кофе. Ренни последовала совету Джаррета, сохранив остатки моркови и картошки. На обед ожидались бобы и вяленое мясо. Ренни дочиста выскребла свою тарелку.

— Может быть, у нас сегодня вечером будет медвежатина, — сказала она. — Это хоть скрасит надоевшие бобы.

Глаза Джаррета, склонившегося над кружкой кофе, засмеялись.

— Ты собираешься убить медведя?

— Я думаю, это можешь сделать ты.

— А ты знаешь, где он находится?

Ома указала в темноту штольни, туда, где горная выработка делала поворот.

— В берлоге.

— Ну, тогда вряд ли справедливо его будить, — подыграл ей Джаррет. — Мы не станем беспокоить спящих медведей.

Ренни сморщила нос и стала собирать тарелки и столовые приборы. Оттерев их снегом и тряпками, она вернулась к поваленному участку крепи, где было ее место, и налила себе оставшийся кофе. Он немного горчил, но был восхитительно горячим.

— Мы движемся очень быстро.

Она тщательно выбирала слова, пряча свое беспокойство.

— Я не припомню, чтобы ты останавливался для каких-либо поисков, ну разве что один или два раза. Мы направляемся в какое-то определенное место или ты пока не нашел то, на что рассчитывал?

Джаррет держал кружку обеими руками, локти его лежали на коленях.

— После катастрофы снег уже раз десять падал и сходил, — сказал он. — Первая спасательная партия, прежде чем достичь места крушения, обошла почти все в пределах прямой видимости, а люди Этана во время поисков прочесали еще большую территорию. Не осталось ничего, что я смог бы найти.

— Но ты нашел очки Джея Мака.

— Это было слепое везение, Ренни. Я сомневаюсь, что молния может два раза ударить в одно и то же место.

Она кивнула.

— Значит, мы направляемся в какое-то определенное место, так?

— Это так. — Он отхлебнул глоток кофе. — Если Джей Мак во время первых спасательных работ лежал около того места, где я нашел его очки, то понятно, почему его пропустили, К тому времени, когда уцелевшие пассажиры и бригада поезда номер 412 могли добраться до места крушения, было уже темно. Вероятно, они двигались тем же маршрутом, что и мы, и так же обошли стороной Джея Мака. Когда Этан со своей поисковой группой прибыл на место через несколько дней, Джей Мак уже ушел оттуда… или, может быть, его унесли оттуда… Этого я не знаю.

Он покончил с кофе и, слегка прищурив синие глаза, смотрел на бледное лицо Ренни, пытаясь оценить степень ее усталости.

— В этих местах есть старый золотоискатель по имени Дансер Таббс, — сказал он. — Он не похож на Даффи Седара, так что не пытайся его с ним сравнивать. Дансер много лет жил сам по себе, как отшельник. Для посетителей у него находится не так уж много времени, он старается их избегать. В последний раз, когда я видел Дансера, он не пускал меня на свой участок, угрожая дробовиком.

Джаррет лукаво посмотрел на нее и усмехнулся.

— Могу сказать тебе, Ренни, что я лучше запомнил этот дробовик, чем самого Дансера.

— И мы туда направляемся? — спросила она. Он кивнул.

— Дансер бродит по этим горам как тень. Он знает все, что здесь происходит, кто приходит и уходит.

— Почему Этан его не разыскал?

— Сомневаюсь, что Этан о нем знает. Говорю тебе, этот человек замкнулся в себе. Впервые я его встретил шесть лет назад, когда выслеживал Браунвуда Райли. У меня было ощущение, что за мной следят — некоторое время я даже думал, что это сам Райли зашел мне в спину. Из-за этого я стал несколько нервным, и мой конь тоже. В результате я упал вместе с ним в каких-то скалах. Не знаю, сколько я пролежал без сознания, но когда пришел в себя, Дансер уже был туг как тут. Он пристрелил моего гнедого и вправил мне вывихнутое плечо. И все это молча, не говоря ни слова. Я бы не удивился, если бы он вместо этого пристрелил меня и вправил ногу моей лошади. Он тяжелый человек, Ренни, а смотреть на него еще тяжелее. Я хочу, чтобы ты знала это с самого начала. У него не хватает большей части левого уха, а вся левая сторона лица представляет собой сплошной шрам. Как только я поправился, он отправил меня прочь на своих двоих. У меня не было лошади и оставалось совсем немного припасов, но альтернативой была пуля. Он вряд ли захочет, чтобы ты его рассматривала — он нас может даже и близко не подпустить, — но, если Джей Мак жив и находится где-то в этих горах, Дансер об этом знает.

Ренни проглотила последние остатки кофе.

— Как далеко мы находимся от его участка? — спросила она.

— Я знаю, что недавно он построил себе хижину. Мы доберемся туда завтра утром.

Она поставила чашку. Взгляд Ренни был спокойным, брови серьезно сдвинуты.

— Ну, тогда мы должны разработать план.

Джаррет ее не слушал. Его глаза были прикованы к огромной бесформенной тени за спиной Ренин. Он медленно протянул к ней руку. Голос его был тихим и напряженным.

— Возьми меня за руку, Ренни.

Она так и не поняла, что заставило ее повиноваться без разговоров. Ее пальцы ухватились за его руку. В следующее мгновение Джаррет грубым рывком выбросил ее из рудника наружу. Ренни упала лицом в снег, затем перекатилась и встала на четвереньки. Выплюнув снег изо рта, она стала беспокойно озираться по сторонам и увидела, как Джаррет вытаскивает свой карабин из чехла, привязанного к седлу Зилли.

Затем он с силой хлопнул лошадь по крупу. Та моментально исчезла из виду, а Джаррет повернулся к штольне и прицелился.

Взгляд Ренни неотрывно следовал за карабином. В ее глазах промелькнули кленовое ложе, курок, предохранитель и неподвижно замерший ствол ружья. Она увидела медведя одновременно с Джарретом.

Коричневый медвежонок слегка покачивал головой. Одну лапу он приподнял, словно желая протереть глаза со сна. Он огляделся, сбил лапой одну из капающих сосулек, которые пропустил Джаррет, затем шарахнулся в сторону, услышав шум, который сам же и произвел, наступив на камень.

— Он совсем ребенок, — прошептала Ренни, восхищенная чудачествами медведя и успокоенная его размерами.

Если бы Джаррет мог одновременно вытаращить глаза и сохранить прицел, он бы это сделал.

— Меня как раз беспокоит мама.

Медвежонок вновь поднял голову, с опаской посмотрел на неподвижные фигуры Джаррета и Ренни и медленно, как лунатик, заковылял в сторону от штольни.

«Вот ведь увалень!» — подумала Ренни. Краем глаза она увидела, как Джаррет медленно опустил ружье и зачерпнул горсть снега. Догадавшись о его намерениях, она сделала то же самое, слепив снежок такого размера, чтобы он как раз умещался в ее ладони. Не говоря друг другу ни слова, они одновременно метнули свои снаряды.

Медвежонок получил одно попадание в нос, а другое — в бок и поспешно ретировался в свое убежище в стволе шахты.

Джаррет помог Ренни встать на ноги. — Пойдем, а то мама решит, что ей тоже нужно поиграть.

Он подсадил ее на Альбион, зачехлил карабин и сел на Зилли. Их собственный отъезд был не менее поспешным, чем бегство медвежонка.

Ренни поехала рядом с Джарретом.

— Знаешь, а ведь мы оставили там свои кружки, — сказала она, оглянувшись через плечо.

Джаррет натянул поводья.

— Я здесь подожду, — сказал он, — а ты вернись и забери их.

Ренни стянула шарф, который закрывал нижнюю часть лица, и показала ему язык.

— В такую погоду не стоит валять дурака. Так ты можешь замерзнуть.

Он слегка толкнул Зиллн и снова тронулся с места.

Ренни подумала, что в его предупреждении все же есть некоторый смысл. Она подняла шарф и направилась следом. Достаточно и того, что он видел, как она смеялась.

Вечером они устроили лагерь в образованной несколькими скалами естественной выемке. Палатка была привязана к карликовым соснам, а костер они развели такой, что тепло ощущалось даже внутри.

— Когда-нибудь тебе придется перестать смеяться, — сказал Джаррет.

Они сидели в палатке. Она прижималась спиной к его груди. Джаррет отдал Ренни половину своего куска вяленого мяса.

— Вот, съешь это.

Ренни принялась грызть высушенное мясо. Проглотить пищу было не легче, чем подавить собственный смех.

— Мы оба уже приготовились увидеть устрашающего зверя и вдруг… — Она икнула. — Извини, пожалуйста.

Она справилась с дыханием и продолжала:

— И навстречу выходит… навстречу выходит этот пухленький увалень-медвежонок. Бедное существо больше испугалось наших снежков, чем твоего карабина.

— Лучше бы ты не была Деннехи с вашим чувством юмора, — сухо сказал он.

— Я и не такая.

Джаррет издал звук, выражающий сомнение.

— Ты в самом деле не знала, что этот медведь все время там находился, а?

Темные пушистые брови Ренни приподнялись.

— Я ведь не совсем сумасшедшая, — сказала она, толкнув его локтем.

— Я знаю. — Он поцеловал ее в макушку. — Расскажи мне о своем плане, о котором не дал поведать наш очень опасный медвежонок.

Ренни изложила свою идею, довольная тем, что Джаррет слушает ее не прерывая. Выслушав все до конца, он не стал сразу критиковать, а задумался.

— Это может сработать, — наконец сказал он. — Знаешь, Ренни, но ведь здесь нет гарантий. Может быть, Джея Мака уже нет в живых. И тогда Дансер Таббс, возможно, приведет нас только к могиле, или же он вообще ничего не знает. Ты к этому готова?

Перед тем как ответить, Ренни долго молчала. Она думала о своем путешествии на Запад, вспоминала стычку с разгневанным Холлисом из-за своего права уйти, вспоминала встревоженное и заплаканное лицо матери при прощании. Мэри Френсис сказала, что будет молиться за нее. Скай и Мэгги провожали ее на вокзале, на их бледных и напряженных лицах было написано сочувствие и неуверенность в том, что она поступает правильно. В Денвере Майкл и Этан пытались отговорить ее от дальнейшей поездки. Она выслушала все их аргументы, но не смогла найти в них никакой логики. У нее было ощущение, что Джей Мак жив, и она не могла, не имела права позволить этому чувству исчезнуть.

— Как я могу быть готова к этому? — с болезненной откровенностью сказала Ренни. — Я прошла весь этот путь только потому, что надеялась на другой исход.

Руки Джаррета были сложены у нее на талии, она накрыла их своими, повернула голову и потерлась щекой о его плечо.

— Но я рада, что ты со мной, — прошептала она. — Я попытаюсь сделать так, чтобы ты не жалел о том, что взял меня с собой.

Джаррет просидел так некоторое время, укачивая ее, как ребенка. Когда Ренни уснула, он уложил ее, подоткнул одеяла и сам лег рядом.

— Я не буду жалеть, — сказал он, поглаживая ее шелковистые волосы. — Об этом я не буду жалеть.

Дансер Таббс выслеживал всадников уже две мили. Один из них был ему знаком, его спутник — нет. Пытаясь вспомнить имя этого человека, он поскреб ту часть лица, без растительности, которую пересекал шрам. Он смутно помнил, что много лет назад вправлял ему плечо, а более свежее воспоминание состояло в том, как они стояли с ним нос к носу, а ствол дробовика — против карабина охотника за преступниками.

— Салливан, — пробормотал он. — Проклятый ирландец запросто гуляет по чужой земле, не обращая внимания на то, кому она принадлежит.

Глаза Дансера переключились на другого всадника. Даже сверху, со скал, Дансер мог видеть, что это женщина. Он нахмурился, и глубокая складка пролегла между его бровями.

Женщина сильно раскачивалась в седле, все время наклоняясь вперед, как будто с трудом удерживала равновесие. Время от времени Салливан поправлял ее, но как только он убирал руку, женщина вновь безвольно оседала вниз.

Дансер опустил ружье, но продолжал внимательно следить за их продвижением. Всадники направлялись прямо к его хижине.

— Нарушители, — пробормотал он. Поврежденные голосовые связки придавали его голосу гортанный, дребезжащий оттенок.

— Проклятые ирландские захватчики.

Дансер оглянулся на своего пепельно-серого мерина.

— Они что, думают, у меня здесь пансион? — спросил он. Не привыкший к грубому голосу Дансера, мерин нервно забил копытом.

Старатель вновь посмотрел на путешественников. Саллнван наконец оставил попытки привести в равновесие свою спутницу и просто взвалил ее на свое седло. Она не протестовала, так как, по всей видимости, была слишком слаба, чтобы понять, как неудобно ехать вдвоем на лошади. Дансер тихо выругался и сплюнул, затем убрал свое оружие и вскочил в седло. Если он подъедет поближе и взглянет на них еще раз, это не повредит.

— Ты думаешь, он нас видел? — прошептала Ренни, обращаясь к пальто Джаррета.

— Точно сказать нельзя, — сказал тот. — Хотя он где-то поблизости. У меня на затылке волосы стоят дыбом.

— Ты боишься?

— Я был бы полным дураком, если бы не боялся. Хорошая доза страха делает человека осторожным. Проблема в том, чтобы страх не захлестнул тебя с головой.

Что касается Рента, то ей было слишком поздно этому учиться. Сердце молотом стучало в ее груди, а пробиравшая все тело дрожь не имела отношения к холоду. Желудок у нее закрутило, и Ренни тихо застонала.

— Наверно, я заболеваю, — прошептала она.

— Вот и хорошо, — сказал Джаррет, проявив практичность. — Это соответствует плану. — Но в то же время обхватил ее покрепче.

Дансер Таббс за милю до хижины поставил своего мерина поперек узкой тропы и перекрыл ее. Когда Ренни и Джаррет выехали из-за поворота, они попали прямо под дуло дансеровского винчестера.

Ренни старалась подготовиться к встрече с этим человеком, но не могла и думать, что реальность окажется хуже любых ее представлений. На самом деле получилось именно так. Белые шрамы рельефно выделялись на лице Дансера, как будто на него была наложена сотня перекрученных сетей. Перекрученная половинка уха была прижата к голове. Левый угол рта навсегда застыл в дикой усмешке. Росшая справа борода закрывала лишь три четверти лица. Густая и всклокоченная, она была черной, как сапожный крем, и настолько длинной, что закрывала вторую пуговицу на его серо-голубой шинели. С правого плеча свисал золотой шнур эполета. На поясе висела сабля.

Ренни попыталась скрыть свой испуг или, что еще хуже, свою жалость. Но внутри нее все сильнее нарастал страх, не давая дышать, и она почувствовала, как знакомая волна мрака захлестывает сознание. Джаррет держал ее слишком крепко. Она попыталась сказать ему об этом, но, когда он понял, в чем дело, было уже поздно. Ренни сползла вперед, потеряв сознание.

Высокий смех Дансера напоминал кудахтанье и звучал так, словно у него в горле что-то трескалось. Он ткнул ружьем в сторону Джаррета.

— Ты должен был сказать ей обо мне, Салливан. От энтого моего лица они падают в омморок.

На мгновение Джаррет почувствовал облегчение от того, что Дансер Таббс его вспомнил. Сейчас была дорога каждая секунда, и не для представления друг другу, а для переговоров.

— Она не та женщина, для которой главное смазливое личико, Дансер. Она упала в обморок по другой причине.

— Вот как? — с подозрением спросил тот.

— Посмотри сам. — Джаррет приподнял Ренни за подбородок, чтобы Дансер мог сам проинспектировать е лицо. Оно как на заказ было очень бледным.

— А чего с ней не так?

— Я не знаю. Она начала жаловаться прошлой ночью. Я думал, это уловка, но теперь кажется, что я ошибался.

Дансер приподнял одну бровь и снова ткнул ружьем в сторону Джаррета.

— Э, так чего там насчет уловки? Чего ты хочешь сказать? Она чего, бегет от тобе?

Джаррет почувствовал, как Ренни у него на руках зашевелилась. Он не должен был показывать своего облегчения.

— За нее обещано вознаграждение. Три сотни долларов.

— Как так? И чего же она сделала? — Дансер снова закудахтал. — Грабеж или убийство?

— Убийство. Однажды вечером она вышла из себя и зарезала своего мужа.

— Могет быть, он энто заслужил, — сказал Дансер, обдумав информацию. — Я знаю не так уж много мужчин, которые бы энтого не заслужили. И куды ты ее везешь?

— В Денвер. Именно там я должен получить вознаграждение.

Зубы старателя раздвинулись в пародии на задумчивую улыбку.

— А мотет быть, мне лучше тобе убить и взять вознаграждение самому.

Джаррет покачал головой. Он почувствовал, как Ренни напряглась, и, чтобы предупредить ее, сжал ее пальцы. Она молчала, оставаясь в неподвижности.

— Ты этого не сделаешь, Дансер.

— Энто как так? — спросил тот, и все его лицо покраснело, кроме паутины шрамов. — И чего ж мене остановит?

— Ты ведь целитель, — сказал Джаррет, чуть-чуть сдвинув вперед свою лошадь. — Вот почему я привел ее к тебе — потому что ты можешь ей помочь.

— Чтоб ты мог потом забрать ее и отправить болтаться на веревке? Я только потеряю время.

Джаррет молчал, не желая подчеркивать значение сказанного. Пусть Дансер сам все обдумает.

Старатель остановил свой взгляд на Ренни и медленно опустил винчестер.

— Ладно, — неохотно сказал он, — но когда она будет в порядке, вы не останетесь здесь ни минуты.

Джаррет кивнул:

— Договорились. Мы задержимся только до тех пор, пока она не сможет ехать дальше.

Дансер убрал оружие, коротко кивнул Джаррету в знак заключения соглашения и пустил свою лошадь шагом.

Направив ЗНАЛИ вперед, Джаррет вскоре догнал Дансера.

До тех пор пока тропа не стала шире, они ехали друг за другом по коридору из разросшихся сосен.

— Ты видел то крушение у Джампа? — спросил Джаррет.

— Могет быть. — Он искоса взглянул на Джаррета. — Вы пришли оттудова? Так ежели ты в Денвер, то малость сбился с пути.

— Как будто я этого не знаю! — Джаррет приподнял Ренни вверх. Ее голова, как у тряпичной куклы, свесилась вперед. — Она устроила мне веселую охоту.

— Не похоже, что она могет одна долго продержаться в энтих горах.

— Ты сейчас как раз можешь убедиться, насколько это верно. Если бы я ее не настиг, она бы уже умерла от истощения.

Дансер в раздумье поджал губы, и его рот покрылся белыми морщинами. Его ясные, холодные голубые глаза смотрелись бы необычно на любом лице, но на таком бесформенном, как у него, они казались совершенно удивительными. Они жгли Джаррета подобно двум пучкам опаляющего света.

— Ты выбрал очинно ужасный способ зарабатывать на жисть, охотник за преступниками, — выслеживать людей только затем, чтобы они умерли в цивилизованном мире.

Он коротко засмеялся и медленно покачал головой.

— Благодаря Господу я избавлен от цивилизации. На это Джаррету нечего было сказать. Он в молчании ехал дальше рядом с Дансером Таббсом.

Хижина старателя была сложена из бревен, срубленных для того, чтобы расчистить для нее место. Она располагалась на маленьком холме, с трех сторон защищенном возвышающимися соснами и осинами, а с четвертой — широким стремительным потоком. Они пересекли вброд ручей и подъехали к навесу, где Дансер привязал лошадей. Джаррет сделал вид, что поддерживает Ренни, слезая с лошади, а затем помог ей соскользнуть в его объятия.

— Ты иди, — сказал Дансер, — Тащи ее унутрь. Я позабочусь о лошадях и о твоих припасах.

Джаррет поднял Ренни и понес ее к двери. Открыв дверь здоровым плечом, он вошел в дом, и тут же уронил женщину на пол.

— Ну, большое тебе спасибо, — прошептала она, поднимаясь на ноги.

— Твое счастье, что я не уронил тебя прямо в снег, — сказал Джаррет, встряхивая рукой.

— Твоя рука?

— Хмм-мм. — Джаррет работал пальцами, сгибая и разгибая их, и одновременно внимательно рассматривал хижину. Здесь был каменный очаг, который Дансер использовал для отопления и приготовления пищи. Золотоискатель не утруждал себя такими радостями жизни, как плита. Насос также отсутствовал, и его означало, что вода набиралась прямо из ручья.

Мебель, сделанная из сосны, была довольно тщательно обработана. Стол имел ровную, гладкую поверхность и правильные, совершенно прямые углы. Два стула с высокими веревочными спинками были отшлифованы песком так, что на поверхности дерева проступала его структура. На стене около очага висели котелки и чайники, стеганое одеяло из цветных лоскутов лежало на кровати. Глаза Джаррета переместились с кровати в сторону лестницы, ведущей на чердак. Он уже собирался выяснить, как Дансер использует чердак, когда услышал шаги старателя, и подтолкнул Ренни к кровати.

Ренни легла на бок поверх одеяла, слегка подтянув колени к груди и сложив руки на животе. Разочарование и Досада, как живые существа, грызли ее изнутри, и изображать больную ей было не так уж и сложно.

Ренни не сознавала, как сильны были ее ожидания, до тех пор пока она не переступила порог хижины Дансера и не увидела, что здесь нет никаких следов ее отца. Она, правда, говорила Джаррету, что не готова к такому исходу, и так и оказалось. Как ни малореальна была другая перспектива, Ренни всегда видела ее в своем сознании: она падает в объятия своего отца/вознагражденная за упорство и целеустремленность.

Боль в сердце Ренни прорвалась тихим стоном. Он был совершенно настоящим.

Дансер перевел взгляд с Ренни на Джаррета.

— Я оставил твои припасы под навесом. Иди и возьми, чего нужно.

Он снял перчатки и бросил на стол.

— Я поищу для нее какой ни на есть отвар. У мене есть пара трав, они могут ей помочь.

Джаррет не хотел оставлять Ренни одну, но не мог позволить себе это показать. Он вышел наружу.

Дансер подождал, пока дверь закрылась, и стряхнул с себя шинель.

— Энтот парень тобе не верит, — сказал он, — Он думает, что ты встанешь и убегешь. — Дансер задумчиво посмотрел на Ренни. — Могет быть, он и прав.

Ренни открыла глаза и захлопала ресницами. Дансер поглаживал свою длинную черную бороду. Ренни понимала, что та боль, которую она действительно сейчас испытывала, ей на руку, но не знала, будет ли этого достаточно. Она не была актрисой я никогда раньше не собиралась ею быть.

— Я бы ушла, — сказала она срывающимся голосом и облизнула пересохшие губы. — Но не могу.

— Мотет быть, ты мене дурачишь, — сказал Дансер и отвернулся. Он принялся шарить по открытым полкам, переставляя с места на место кувшины, бутылки, банки, пока не нашел то, что искал. К тому времени, когда он расставил все на столе, Джаррет вернулся в хижину. Когда Джаррет подтащил к себе стул и уселся на него верхом, Дансер даже не взглянул в его сторону.

— Она иию здесь, — сказал Дансер.

— Вижу, — ответил Джаррет.

Дансер достал из каждой банки по щепотке каких-то трав и кореньев и растолок их все вместе в фарфоровой ступке. Он снял чайник, висевший на крюке около очага, и обнаружил, что тот пуст.

— Энто надо наполнить, — сказал он, передавая чанник Джаррету. Когда Джаррет вышел, Дансер засылал смесь в жестяное ситечко для чая.

— Вот что, мэм, — сказал он своим дребезжащим голосом, — я могу убить его раньше, чем он войдет сюды.

У Ренни от ужаса перехватило дыхание. Она попыталась скрыть свою реакцию, свернувшись еще теснее. Теперь Ренни боялась даже взглянуть на Дансера — настолько сильным оказался эффект от сыгранной ею роли — и поэтому плотно зажмурила глаза.

В ожидании возвращения Джаррета Дансер со стуком поставил ситечко на край стола, продолжая сверлить Ренни взглядом своих голубых глаз.

Джаррет отряхнул снег с ботинок, постучав ими о дверной косяк, и протянул Дансеру чайник.

— Нужно еще дров?

— Дров полно, — сказал Дансер, забирая чайник. — Повесь свое пальто вон туды на гвоздь и возьми пальто леди. Ты могешь положить его на одеяло, ей будет сухо и тепло.

Он повесил чайник на крюк и слегка помешал дрова в очаге, раздувая огонь.

— Я предложил ей пристрелить тобе, чтобы она могла уйти. Полагаю, чичас она энтого не очень хочет. Надо посмотреть, чего она захочет, когда ей будет лучше.

Джаррет закончил с устройством Ренни на кровати. Дансер не видел, как он ободряюще пожал ей руку.

— Что ж, будет чего ждать.

Странный смех Дансера заполнил собой хижину. Снова оседлав стул. Джаррет положил руки и спишу и опустил на них подбородок.

— Ты что-нибудь знаешь о том крушении? — равно душно спросил он.

— Могет быть.

Дожидаясь, когда вода закипит, Дансер прислонил свой стул к стене. Пятки он пристроил на скамеечку для ног.

— Ты ужо второй раз говоришь о том крушении. Чего энто тобе так интересно?

Джаррет пожал плечами:

— Просто любопытно, разве нет? Не так уж много событий случается в этих краях. Наверно, горы здесь прямо-таки кишели людьми.

— Чертовски недавно здеся был просто парад, — проворчал Дансер.

— И никто тебе не надоедал?

— Не так много народу знает, где я живу. — Он угрюмо посмотрел на Джаррета. — Кроме как тобе, только двое могут мене найти, ежели нужно.

— Ты не спускался к месту крушения? Дансер поскреб свою бороду.

— Ну, к чему мене энто? Я не сую свои нос куды не надо. Он подвинул стул вперед, легко встал на ноги и с помощью полотенца снял чайник с петли. Затем поместил ситечко в щербатую кружку с широким носиком и калил кммггку.

— Я слыхал грохот, — сказал он, отставляя в сторону чайник. От чашки поднимался вверх душистый пар. — Минут пять потом слышалось вроде как эхо. Я поехал было посмотреть, но покедова туды добрался, люди с поезда ужо все сделали. Опосля энтого не было смыслу там болтаться.

Дансер подтолкнул кружку по поверхности стола к Джаррету.

— Дай ей сам. Могет быть, она не хотит, чтоб я к ней прикасался.

Ренни открыла глаза и сделала слабую попытку подняться.

— Нет, — сказала она голосом почти таким, же гортанным, как у Дансера. — Я лучше возьму у вас.

Глаза Дансера широко открылись.

— Хо-хо, — сказал он, хлопнув ладонью по столу. — Да она тобе ни на грош не верит.

Он поднял кружку и поднес ее к кровати.

— Вы должны сесть, мэм. Энто нельзя пить, покедова вы не усядетесь.

Ренни позволила Дансеру помочь ей. Она поправила волосы, которые выбились сзади на шее из-под ленты, и взяла кружку. Осторожно поднеся ее к губам, она сделала глоток. Как только душистое варево обожгло ей язык, голова прояснилась. От такого эффекта глаза Ренни слегка расширились.

Дансер засмеялся над ее изумлением.

— Получили пинка, а? Давайте дальше. Энто для вас полезно.

Он подождал, пока она допьет все до конца.

— А топерича просто ложитесь снова. Ничего, ежели я потрогаю вашу голову, мэм?

Ренни покачала головой. Она постаралась смотреть ему прямо в лицо, без страха и без отвращения. Подушечки его пальцев были мозолистыми и грубыми, но их прикосновение оказалось мягким. Дансер положил руку ей на лоб.

— Вы не горите, — сказал он. — Вам надоть не боле одного дня отдыха, и он смогет вас забрать отседова.

Он выпрямился.

— Я должен работать на участке, — сказал Дансер, обращаясь к Джаррету. — Топерича пусть она поспит. Ежели я правильно помню, ты сносно готовишь. Могешь сделать обед вместо платы.

Когда он ушел, Ренни села. Она подвернула полы своей рубашки и поправила ленту в волосах.

— Что мы собираемся теперь делать? — устало спросила она. — Мы подобрались к нему настолько близко, что смогли поговорить, но Джея Мака здесь нет. Почему бы тебе не спросить прямо, знает ли он что-нибудь о моем отце?

— Потому что он нам пока что не доверяет. Он по натуре подозрителен. Он не совсем уверен в том, что ты больна, и не может понять, то ли это ты так притворяешься для того, чтобы избавиться от меня, то ли мы оба притворяемся, чтобы подобраться к нему поближе. Если он что-то знает, он может нам не сказать, и это будет хуже, чем если бы он вообще ничего не знал.

Ренни свесила ноги на пол. Ее плечи опустились, голова поникла.

— Я только подумала, что…

Скрипнул отодвигаемый стул. Джаррет подошел к Ренни и сел рядом с ней, положив руку ей на плечи. Она прижалась к нему.

— Я знаю, о чем ты подумала. Давай поиграем свою роль еще немного и посмотрим, что из этого получится.

Глаза Джаррета блуждали по комнате, переходя с двух стульев у стола к отверстию чердака.

— Еще слишком рано делать те или иные выводы. Ренни кивнула и потерлась лбом о его плечо. Джаррет приподнял ее лицо и заглянул в глаза. Затем его взгляд упал на ее губы и задержался там. Джаррет наклонил голову и поцеловал ее — до боли сладко.

Затем он отстранился и внимательно посмотрел ей в лицо. Изумрудные глаза Ренни все еще блестели от слез, рот был соблазнительно приоткрыт. Он обхватил рукой ее щеку и провел большим пальцем по губам.

— Поверь мне, Ренни. Я не могу ничего обещать на счет результата, но поверь — будет сделано все что нужно.

— Я верю.

Джаррет отпустил ее и встал.

— Почему бы тебе не посмотреть, что Дансер хранит в своей кладовой, пока я взгляну на его чердак? Вытащи все, что мне нужно, чтобы приготовить обед. И обязательно загляни в подвал. У него привычка держать там некоторые овощи. Когда вернусь, достану мясо из коптильни.

Ренни гадала, что такого Джаррет надеялся обнаружить на чердаке, поэтому, когда он отправился в коптильню, сама вскарабкалась по лестнице. Там стояло несколько сундуков, все заполненные одеялами или тряпьем, а также некоторыми странными сокровищами. Пуховая перина, очень похожая на ту, что была на чердаке у Джаррета, занимала большую часть пола. В отличие от тщательно заправленной кровати внизу здесь не было сделано никаких попыток как-то привести в порядок покрывала. Он лежали на перине, сваленные в кучу.

Пожав плечами, Ренни спустилась вниз, и, когда Джаррет вернулся, она уже рылась в подвале, выбирая картошку и репу на жаркое. Она подала все это наверх, затем Джаррет вытащил ее оттуда. Ренни заметила, что он снова встряхивает свою правую руку, но никак не отреагировала. Казалось, что после падения с Зилли это доставляет ему больше беспокойства.

— Есть что-нибудь интересное на чердаке? — спросила она.

— Абсолютно ничего, — с подчеркнутым безразличием сказал Джаррет. Подобрав овощи, он бросил их на стол и стал озираться в поисках ножа.

— Что, если налить немного воды из этого чайника в один из котелков?

Ренни сделала то, что он просил, но при этом расплескала воду на всем пути от очага до стола. Когда Джаррет сердито посмотрел на созданный ею беспорядок, она ответила ему невинным взглядом.

— Миссис Каванаг очень редко разрешает мне помогать на кухне. Наверно, я для этого слишком неуклюжа.

Он смерил ее лукавым взглядом.

— Скорее всего, ты так неуклюжа потому, что не хочешь помогать.

— Могет быть, — ответила она, подражая речи Дансера. Ренни просмотрела кладовую старателя и отложила в сторону приправы и специи.

— Мне кажется, их стоит проверить дважды, прежде чем ты добавишь это в жаркое. Я не знаю, что представляют собой некоторые вещи. Мы можем сами себя отравить.

Она расставила все коробочки и баночки со специями перед носом Джаррета, продолжавшего чистить и нарезать картошку.

— Пахнет как будто нормально, — сказал он, все обследовав.

Ренни закрыла все крышки и села.

— Что у него с лицом?

— Взрыв в шахте. Это случилось очень давно. Когда в пятьдесят восьмом году здесь открыли россыпное золото, Дансер был в составе первой группы. По крайней мере мне так сказали те немногие, кто его помнит по тем временам. Он не очень разбирался в горном деле и еще меньше во взрывчатых веществах. Тогда еще не было динамита и любой серьезный шахтер вынужден был использовать нитроглицерин. Может быть, ты знаешь, какой он неустойчивый.

— Мне самой доводилось им пользоваться.

Синие глаза Джаррета сузились, брови сошлись на переносице. Он сурово посмотрел на Ренни, на след от разлитой воды, затем опять на Ренни.

— Поразительно, — тихо сказал он, качая головой.

— Нет, правда.

— О, я тебе верю. Просто это поразительно, вот и все. Он подтолкнул к ней лук и репу и подал нож.

— Нарежь это и не трогай свои пальцы. Я пока отрежу оленины.

Ренни сморщила нос, но не стала отказываться.

— Значит, Дансер все эти годы после несчастного случая оставался один?

— Это так, время от времени он принимает подарки от тех, кому когда-то помог, но очень редко появляется среди людей. Как видишь, здесь не так-то много вещей, привезенных из города.

— Перед тем как найти золото, он был медиком?

— Не похоже. Тому, что он знает о лечении болезней, он выучился сам или научился от индейцев.

— А откуда шинель, которую он носит? И ножны? Он что, воевал?

— Не думаю. Его ранило при взрыве еще раньше. Вероятно, он снял их с какого-то замерзшего дезертира, который забрел сюда. Это совсем немного добавляет к той атмосфере безумия, которую он создает.

Несомненно, Дансер ее действительно создавал. Другим ее аспектом был его резкий, почти яростный смех. Дребезжащий голос, звук которого напоминал скрип железа по стеклу, довершал картину.

— Он очень осторожно прикасался ко мне, — тихо сказала Ренни.

— Это другая его сторона, благодаря которой мы смог ли сюда попасть, но не заблуждайся: он не шутил, когда он говорил, что убьет меня, чтобы ты могла уйти. Я думаю, он может это сделать.

— Джаррет! Но ведь ты же сказал ему, что я убийца. Почему он может так поступить?

Джаррет отложил нож и долго-долго смотрел в глаза Ренни. Его лицо было очень серьезным.

— Разве ты не знаешь, как много может сделать мужчина ради твоей улыбки?

Ренни отвела взгляд.

— Не говори так.

— А почему? Это же правда.

Она покачала головой, начала резать лук и почти сразу же порезала палец. Слезы от боли, слезы от досады, слезы от лука — все это смешалось и подступило к глазам. Ренни попыталась улыбнуться.

— Вот видишь, что ты наделал? — дрожащим голосом спросила она.

Стоило только Джаррету назвать ее по имени — и шлюзы открылись. Он обошел вокруг стола, поднял Ренни на ноги и прижал к себе, обмотав палец своим носовым платком. Рубашка Джаррета впитала в себя все ее слезы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ренни успокоилась.

— Прости меня, — сказала она, шмыгая носом, и вытерла слезы завязанным пальцем. — Наверно, я уже дошла до точки.

— Думаю, в этом нет ничего удивительного, раз она растянулась от Нью-Йорка до Джагглерс-Джамп.

Уголки ее рта приподнялись в слабой улыбке.

— Ты всегда знаешь, что надо сказать.

— Не всегда. — Он взял ее за подбородок. — И дело совсем не в этом. Разве мне нельзя считать, что ты красива, или мне просто нельзя об этом говорить?

— Як этому не привыкла, — сказала Ренни, отводя взгляд в сторону. — Такое ощущение, будто ты посмеиваешься у меня за спиной.

Не отдавая себе отчета, он слегка встряхнул ее.

— Ничего не может быть дальше от правды.

— От этого я не стану слышать Лучше.

— Что? — спросил он. — О чем ты говоришь?

— Ты меня трясешь, — терпеливо объяснила Ренни. — От этого я не стану слышать лучше.

— О Боже!

Он посмотрел на свои руки, сжимающие ее плечи, и отстранился.

— Ренни, я никогда не скрывал, что ты делаешь поразительные вещи. Ты не можешь пронести воду и двух метров, чтобы ее не расплескать, и в то же время имеешь дело с нитроглицерином. У тебя совсем нет слуха, но зато очень мелодичный голос. Когда речь идет о каких-то предметах, о вещах — ты проявляешь удивительную находчивость. Но когда дело касается жизненно важных вопросов — тут ты можешь принять самое идиотское решение. Я еще не встречал женщину, столь равнодушную к своей внешности, как ты, но ты и не смогла бы сделать себя более привлекательной для меня, чем сейчас.

Джаррет тыльной стороной руки легко коснулся ее щеки и намотал на палец прядь ее волос.

— В тебе есть что-то волнующее меня, Ренин, — твои глаза, твоя кожа, а в особенности твоя улыбка. Если ни один мужчина до сих пор тебе этого не говорил, так только потому, что ты любого запугаешь до смерти.

Ренни покачнулась и захлопала главами как сова.

— О Господи!

Джаррет щелкнул ее по носу указательным пальцем.

— Вот именно.

Она медленно села. Джаррет обогнул стол и снова уселся на стул. Она подобрала нож и опять занялась луком. Он взял большой мясницкий нож и принялся нарезать оленину. Несколько минут слышалось только звяканье ножей. Ренни захихикала первой. Ее смех оказался заразительным. Ни один из них не понимал, над чем они, собственно, смеются, но это было правильно и необходимо, исцеляло и сближало.

— Если когда-нибудь придет время, когда ты подумаешь, что я тебя не люблю, — не верь этому, сказала Ренни в наступившей тишине.

Джаррет посмотрел на нее с удивлением.

— Что ты хочешь… — Он остановился, заметив, что внимание Ренни переключилось на ее руку.

— Вот проклятие! — сказала она. — Я опять порезалась. Джаррет гадал, откуда у него взялось чувство, что она сделала это преднамеренно.

Войдя в хижину, Дансер сделал глубокий вдох. Его силуэт четко вырисовывался на фоне двери в серо-голубых сумерках. Дансер прислонил к стене винтовку и повесил там же шинель и ножны.

— Жаркое пахнет хорошо, — сказал он. — Завсегда приятно, когда его готовит кто-нибудь другой.

Он снял перчатки и подошел к огню погреть руки.

— Как вы себе чувствуете, мэм? — не оборачиваясь спросил Дансер. — Покамест вы смотритесь неважно.

Ренни сидела на кровати, подобрав под себя ноги и прислонившись спиной к стене.

— Я чувствую себя лучше, чем утром. Он кивнул, довольный.

— Хорошо. Через минуту у мене будет для вас ишо одна чашка чая. — Он посмотрел на Джаррета. — Говорил я тобе, что энто сработает, али нет?

— Говорил. Я тоже это высоко ценю.

Дансер выпрямился и подошел к кладовой. На этот раз банки были под рукой, и он быстро нашел то что хотел.

Дансер стол приготовлять смесь на столе прямо перед Джарретом.

— Я гляжу, у нее пальцы завязаны, — сказал он. — У тобе были с ней неприятности, покедова я ходил?

— Ничего такого, с чем бы я не мог справиться, — ответил Джаррет.

Он отодвинулся от стола и снял котелок с жарким с очага, заменив его чайником.

— Она порезалась, попытавшись схватить нож, которым я пользовался.

Когда Дансер повернулся спиной, Джаррет подмигнул Ренни.

Дансер отломил нужное количество трав и растолок их, затем взял у Джаррета тарелку с мясом.

— Если леди хочет, ты могешь дать ей немного. Ежели она положит внутрь чего-нибудь хорошее, энто ей не повредит.

Ренни уже поела раньше — на тот случай, если Дансер не окажется таким щедрым. Тем не менее, когда Джаррет поднял пустую тарелку, спрашивая, хочет ли она есть, рот Ренни заполнился слюной.

— Да, пожалуйста, — сказала она. Дансер захохотал.

— Ты, должно быть, исправил ее седни, Салливан. То она пыталась тебя убить, а топерича говорит «пожалуйста».

— Она делает то что нужно, чтобы получить то что хочет. Джаррет уже давно вышел из-за стола с порцией жаркого для Ренни. Его улыбка предназначалась ей одной.

— Разве это не правильно?

— Если вы так говорите… — серьезным тоном сказала она.

Дансер откусил большой кусок, затем продолжил:

— По ее лицу заметно, что она сегодня плакала. Энто тоже ты заставил?

— Не думаю, чтобы я мог заставить ее что-нибудь сделать. Она плакала оттого, что не смогла меня убить.

Старатель не спеша все это обдумал.

— Я ишо могу сделать за нее энту работу.

— Я уверен, что она рада это услышать.

Дансер взял чайник, налил Ренни чай и подал ей кружку.

— Есть над чем подумать, мэм.

Ренни отодвинула в сторону свою тарелку и взяла горячий чай. Она не имела представления, что ответить на предложение Дансера.

— Что вы хотите взамен? — спросила она.

— Просто чтоб вы остались здеся со мной. На шесть месяцев, могет быть, на год. Чего вы об этом думаете? Хочете обменять его жизнь на время со мной?

Было ясно без вопросов, что это время пройдет в кровати Дансера. Ренни сжалась, вновь стараясь справиться с волной отвращения.

— Я бы хотела обменять, — тихо сказала она с застенчивой улыбкой; глаза намекали на предстоящие тайные радости.

Кудахтающий смех Дансера загремел в крохотной хижине. Старатель откинул назад голову и сплясал короткую джигу, в заключение хлопнув себя по ляжке. Вытерев проступившие на глазах слезы, он вернулся к столу.

— Ты прав насчет энтой, — сказал он Джаррету. — «Она делает то что нужно, чтобы получить то что хочет, Ренни оторвалась от стены. От сумасшедшего смеха Дансера у нее волосы на голове встали дыбом. Ренни опустила взгляд на кружку, которую держала в руке. Та была наполнена лишь на три четверти — остальное осталось на рубашке в виде постепенно расширяющегося пятне. Без всякого успеха Ренни попыталась отряхнуться дрожащими пальцами.

— Как я понимаю, это означает, что я в безопасности, — сухо сказал Джаррет.

Старатель усмехнулся.

— Я не собираюсь убивать тебя во сне.

— Это приятно слышать.

— Но я не знаю, чего ты будешь делать с ней. На это ответила Ренни.

— Я могу сказать, что он сделает. Он привяжет меня к кровати. Он уже так делал.

Джаррету удалось проглотить кусок не поперхнувшись. Он заметил скептический взгляд Дансера и кивнул, подтверждая слова Ренни.

— Я не могу спать, держа один глаз открытым, — сказал он. — И ты не можешь. Она убьет нас обоих.

— Похоже на то, — сказал Дансер.

Когда они закончили есть, Джаррет вымыл тарелки и ложки в ручье. Вернувшись, он обнаружил, что мебель слегка изменила свое расположение. Стол был подвинут поближе к кровати, у стола стоял стул, на котором расположился Дансер. Ренни сидела, тасуя потертую колоду карт.

Ренни подняла на вошедшего Джаррета недоуменный взгляд, предназначенный ему одному.

— Он захотел играть, — сказала она.

Джаррет тоже не мот этого понять, но не мог отказаться, чтобы не оскорбить Дансера. Старатель уже побеспокоился насчет свежего чая. Он в ожидании сидел за столом, бросая жадные взгляды на карты в руках Ренни.

Заняв свободный стул, Джаррет взял свои карты.

— Во что играем?

Играли в покер, а ставкой были фальшивые самородки, добытые Дансером на его участке. Они сыграли всего с полдесятка партий, когда Ренни начала зевать. Она все равно проигрывала, поэтому разделила между Джарретом и Дансером остатки своих самородков и вернулась в постель.

Джаррет перестал тасовать и положил на стол карты.

— Дай-ка я провожу ее сейчас в туалет, а то ей понадобится это потом.

— Оно конечно, — сказал Дансер. — Я сделаю ище чаю.

Джаррет помог Ренни встать на ноги и вывел наружу, поддерживая здоровой рукой.

— Это чай, Ренни, — сказал он, когда из дома их уже нельзя было услышать. — Вот почему ты себя чувствуешь такой усталой. Дансер нам что-то подмешал.

Она широко зевнула, слишком сонная для того, чтобы удивляться или беспокоиться.

— Я не думаю, что смогу этому сопротивляться, Джаррет.

— Тебе и не нужно. Я-то больше не стану пить. Ты будешь в безопасности.

— Я знаю.

Эта абсолютная уверенность, что все будет так, как он сказал, вызвала у Джаррета сильное желание поцеловать ее прямо сейчас. Он боролся с этим желанием до тех пор, пока они снова не оказались у дверей хижины. На ее теплых губах чувствовался вкус чая.

— Убери эту улыбку со своего лица, — прошептал он. Ночь была темной, как чернила.

— Ты ведь не можешь видеть, что я улыбаюсь.

— Это не имеет значения. Когда я тебя целую, я знаю, как ты выглядишь.

Ренни легонько стукнула его кулаком в живот.

— Хвастун!

Теперь уже Джаррету пришлось сгонять с лица улыбку, перед тем как они вошли внутрь. Плотно привязав руки Ренни к кровати, Джаррет сыграл еще шесть партий с Дансером. В конце концов старатель выиграл все свои самородки. Джаррету удалось сделать вид, что он проиграл более сильному игроку. Джаррету также удалось исподтишка вылить большую часть своего чая в щели между половыми досками. Чай тонкой струйкой стек в подвал, а Дансер ничего не заподозрил. Когда Джаррет усталым голосом сказал, что хотел бы прекратить игру, Дансер счел себя обязанным помочь ему постелить постель на полу. Как только Джаррет устроился, золотоискатель погасил лампы и поднялся на чердак.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Дансер Таббс снова спустился вниз. Джаррет слышал лучше, чем видел, и то, что он услышал, его удивило. Старатель надел пальто и перчатки, снял с очага котелок с остатками жаркого, взял тарелку с ложкой и вынес все это наружу. Джаррет подождал достаточно долго, чтобы убедиться, что Дансер вернется не сразу. Тогда он развязал Ренни, схватил в охапку свою кобуру и пальто и выскочил наружу как раз вовремя, чтобы услышать, как Дансер удаляется верхом на лошади.

Джаррет последовал за ним пешком, уверенный, что Дансер отправляется на свой заявочный участок и что выработка находится недалеко от хижины. Когда глаза Джаррета привыкли к темноте, он смог двигаться быстрее. Тропа понемногу поднималась вверх, но в целом местность была ровной. Джаррету удалось не отстать от Дансера, и старатель вскоре привел его прямо на участок.

Бледно-желтый свет фонаря освещал вход в выработку. Пока Дансер спешивался, Джаррет держался сзади, притаившись среди скал и теней. К шесту около входа уже был привязан мул, и Дансер привязал свою лошадь рядом. Насколько мог видеть Джаррет, старатель отцепил котелок с жарким, солдатскую флягу, солдатский же котелок со столовым прибором и понес это к штольне. Джаррет подождал минуту, затем неслышно направился к выработке, остановившись у самого входа. Он не мог ничего видеть, не рискуя быть замеченным, но мог хорошо слышать все происходящее внутри.

— Я подумал, что ты голодный, — говорил Дан сер. — Я принес тобе энто. Хорошее жаркое, из оленины.

Ответа не последовало, и Джаррет догадался, что незнакомец в штольне уже ест.

— Ты полегче, — сказал Дансер. — Ты же не хочешь от энтого заболеть. Здесь много. Мы тобе оставили. Женщина съела мало, и я съел только одну тарелку.

На этот раз компаньон Дансера ответил. Хотя он жевал и голос потому звучал невнятно, Джаррет без труда его узнал. Он шагнул в круг света и взглянул прямо в зеленые глаза ошеломленного Джея Мака.