Глава 15

Тесса открыла глаза, увидела незнакомый потолок и нахмурилась, пытаясь понять, что бы это значило: где она и как оказалось тут. Прошло несколько мгновений, прежде чем воспоминания нахлынули горячей волной.

Едва дыша, она повернула голову и увидела Чарли. Возлюбленный крепко спал; густые волосы растрепались, темные ресницы резко выделялись на фоне щек; четко очерченные чувственные губы без обычной улыбки выглядели мягкими, но от этого не менее опасными. Если бы Тесса еще не знала, что рядом с ней самый красивый на свете мужчина, то в этот момент сомнений не осталось бы. Ну а события минувшей ночи не оставили сомнений и в другом… от одной лишь мысли сердце лихорадочно застучало.

Что же она наделала? Ночью, под дождем, одна пришла в дом неженатого мужчины. Бесстыдно целовала и просила изнасиловать. Даже не пытаясь проявить осторожность, провела ночь в его постели. И вот сейчас, при свете дня, уже не осталось надежды вернуться во Фром незамеченной. Последствия будут ужасны. Уильям придет в негодование. Луиза начнет рыдать, стенать и укорять. Даже Эжени посмотрит с болью и сожалением, а от обморока бедняжку спасет только надежда: вдруг после всего, что случилось, лорд Грэшем сделает предложение?

Тесса снова взглянула на лежащего рядом прекрасного мужчину. Наивные мечты Эжени уже не казались нелепыми. Когда Чарли смеялся над ее местью Ричарду Уилбору, она едва не расплакалась — она, которая не знала, что такое слезы. Девять долгих лет ее неотступно преследовало чувство, отвратительно напоминающее раскаяние. Родные решили, что она попросту неуравновешенная — точнее говоря, психопатка… порою казалось, что мнение сохранилось и по сей день. Отцу пришлось выплатить незадачливому жениху компенсацию за публичное унижение и расторгнутый брачный контракт. Целый год ее никуда не приглашали и не пускали, так как все вокруг шептались о ее выходке. Сама же Тесса до такой степени обиделась, разволновалась и рассердилась, что несколько месяцев не замечала никого и ничего вокруг.

К сожалению, пятно позора сохранилось дольше, чем гнев. Когда родители решили отправить виновницу скандала в Шотландию, к тетушке Донелле, Тесса молча подчинилась, хотя так и не смогла смириться с тем, что Ричарда сочли пострадавшей стороной, а ее назвали сумасшедшей. Уехала на север, чтобы вернуться лишь через год и привезти с собой память о вымышленном супруге, якобы скоропостижно скончавшемся от пневмонии, вызванной холодными шотландскими туманами. Тетушка Донелла подтвердила историю: что ни говори, а мистера Невилла придумала именно она. Семья вздохнула с облегчением. Вдове позволялось тихо жить дома и заниматься делами, недоступными для старой девы, какой бы она ни была: сумасшедшей или нормальной. Ну а главное, вдова считалась особой респектабельной, в то время как сбежавшая из-под венца невеста не могла надеяться даже на понимание.

Тесса убедила себя, что все обернулось к лучшему: в конце концов, отец доверил ей часть домашней бухгалтерии. Раньше за счетами следила мама, но к этому времени здоровье ее заметно ухудшилось. Не прошло и года, как леди Марчмонт скончалась, а управление поместьем полностью легло на плечи младшей дочери. После смерти отца Рашвуд перешел к брату. Родные пришли к общему мнению, что если Тесса предпочитает оставаться странной и непредсказуемой, то пусть хотя бы приносит пользу в хозяйстве. Восемь лет она жила интересами семьи: занималась счетами, решала бесчисленные, то и дело возникающие домашние проблемы, успешно управляла инвестициями Уильяма. Жизнь ее вполне устраивала; казалось, так будет продолжаться всегда. И только сейчас стало ясно, насколько уныло и безотрадно одиночество, как чудесно внезапно почувствовать интерес, понимание, восхищение.

Но все это обман. Тесса лучше других знала, как опасно поддаваться сильным чувствам. Горький опыт призывал к осмотрительности и благоразумию.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и осторожно, стараясь не разбудить Чарли, выбралась из постели. Увидела на полу сорочку, надела и принялась в панике искать платье. Вспомнить, где именно Чарли его бросил, никак не удавалось. На лестнице? В коридоре? В сознании всплыли новые пикантные подробности вчерашнего вечера, однако ничего, кроме смущения, не принесли.

«Спокойно», — строго приказала себе Тесса. Она твердо помнила, что пришла в Милл-Коттедж в платье и плаще. Следовательно, и то и другое должно быть где-то здесь, в доме. Посмотрев по сторонам, обнаружила мужской пеньюар и поспешно закуталась. Шелк оказался мягким, уютным и хранил ароматы Чарли, кофе, бренди и табака. Не удержавшись, Тесса прижалась носом к воротнику и глубоко вдохнула. Странно, почему она прежде не замечала, что мужчина может чудесно пахнуть?

Она на цыпочках пробралась к двери. Осторожно выглянула в коридор, убедилась, что путь свободен, вышла и как можно тише закрыла за собой дверь. Повернулась к лестнице и испуганно замерла: перед ней стоял человек с белоснежным полотенцем и кувшином горячей воды в руках.

— Доброе утро, мадам, — с поклоном произнес он. — Могу ли чем-нибудь помочь?

— Ох, ах… да, наверное, — растерянно ответила Тесса и сжала на груди пеньюар. — Вам, случайно, не попадалось платье? — От одной лишь мысли о том, что может подумать слуга, щеки зарделись. А ведь все это правда…

— Да, мадам, попадалось, — ответил человек без тени осуждения. — Я позволил себе повесить его сушиться, а потом почистил подол. Сейчас прикажу немедленно отгладить и как можно быстрее принесу.

Тесса смущенно откашлялась.

— Право, гладить вовсе не обязательно… не могли бы вы принести его сию же минуту?

Камердинер поклонился.

— Как пожелаете. — Обошел ее стороной и скрылся в той самой спальне, из которой она только что выскользнула. Тесса помедлила в нерешительности. Нет, без платья нельзя сделать ни шагу. Хороша она будет, если и другие слуги увидят постороннюю женщину в пеньюаре господина. Оставалось одно: вернуться в комнату.

— Ага, а вот и ты. — Голос заставил вздрогнуть. Тесса посмотрела на кровать и увидела, что Чарли лежит на спине, скрестив руки за головой, и улыбается лениво и обольстительно.

Захотелось скинуть пеньюар и прыгнуть в постель, однако в комнате хозяйничал камердинер: поставил кувшин на стол и теперь наводил порядок. Разбросанные повсюду вещи без стеснения свидетельствовали о бурной ночи, проведенной в греховных утехах.

— Да.

— Иди сюда. — Он шутливо поманил пальцем. — Барнс сейчас приготовит кофе — самый настоящий, а не тот отвратительный суррогат, который подают в Фроме.

— Спасибо. Думаю, мне лучше как можно скорее вернуться домой. — Тесса снова смущенно взглянула на слугу. — Спасибо за то, что приютили ночью, когда я заблудилась под дождем.

Чарли смотрел прямо, уверенно. Он не хуже ее самой понимал, что камердинер ни на секунду не поверит легенде.

— Барнс никогда в жизни даже словом не обмолвится, если увидит в моем доме что-нибудь неприличное.

— Именно так, милорд, — подтвердил слуга. — Тем более что ничего неприличного в вашем доме нет и быть не может.

— Верно. Каким бы я был хозяином, если бы позволил простудившейся под дождем леди рано утром отправиться пешком во Фром?

Тесса молча прикусила губу, а Чарли невозмутимо сел в кровати.

— Барнс варит очень хороший кофе. Конечно, до мастерства моего лондонского повара ему далеко, но в походной обстановке вполне сгодится.

— Стараюсь изо всех сил, милорд, — пробормотал слуга.

— Ну так отправляйся скорее на кухню, — приказал граф, не сводя с Тессы восхищенных глаз. Выглядела она необыкновенно красивой: в его пеньюаре, с рассыпавшимися по плечам и спине распущенными волосами. Если бы гостья перестала смотреть на Барнса как на констебля, явившегося, чтобы арестовать нарушителей порядка, то наверняка удалось бы заманить ее в постель для обстоятельного утреннего приветствия. А там и кофе поспеет. — Свари покрепче и не забудь принести немного патоки.

Барнс неслышно выскользнул из комнаты. Тесса отошла от двери, чтобы его выпустить, однако не сделала ни шагу в сторону кровати. Чарли откинул одеяло, встал и направился к ней.

— Хотела улизнуть? — поинтересовался он, закрывая дверь.

— Да, — честно ответила Тесса, стараясь смотреть только в лицо.

— Понятно. — Он взял ее за руку, поцеловал в костяшки пальцев, а потом в ладонь. — А почему?

— Чарли, ты же голый…

— И что же? — Он дотронулся губами до пульсирующей жилки на запястье. — Разве на этот счет имеются серьезные возражения?

Тесса не удержалась и посмотрела вниз. Лицо застыло в откровенном вожделении.

— Нет.

Он улыбнулся.

— Значит, немедленно возвращайся в постель.

— Эжени будет волноваться, — жалобно пискнула Тесса, однако сопротивления не оказала и покорно подошла к кровати.

— Разумеется, будет. — Чарли взял с письменного стола перо, чернила и лист бумаги. — Ложись.

— Зачем?

— Чтобы я мог написать ей и успокоить, — наставительно пояснил Чарли и заставил наконец-то выпустить ворот пеньюара, который она все еще сжимала. — Прояви сознательность, ведь забочусь исключительно о благополучии твоей дорогой родственницы.

— Сомневаюсь, что это самый целесообразный способ писать письма, — пожала плечами Тесса.

— Что за мысли! — воскликнул Чарли, срывая пеньюар, а следом и рубашку. — Кто сказал, что я должен писать письма целесообразным способом?

Он легко подтолкнул Тессу, и она упала на постель. Волосы веером раскинулись вокруг головы, словно у русалки, только что вышедшей из воды.

— Но этот способ к тому же неприличен.

— Лежи тихо, а то почерк будет неразборчивым. — Он положил листок на живот, а чернильницу пристроил между грудями.

— Чарли, — прошептала Тесса, когда он склонился и провел языком по твердой вершинке.

— Да? — Он продолжал дразнить, и слова уже с трудом приходили на ум.

— Разольешь чернила, — выдохнула она, когда язык переключился на другую вершинку.

— Запросто, — пробормотал Чарли. Сделав над собой усилие, выпрямился и посмотрел торжественно, словно на распростертую языческую жертву. — Что ж, если настаиваешь…

Он раздвинул ее колени и устроился между ног. Тесса с готовностью впустила и даже свела колени за его спиной.

— Теперь можно начинать.

Снял с чернильницы колпачок, окунул перо, надежно уперся локтями в постель по обе стороны бедер и принялся писать, диктуя самому себе:

«Дорогая миссис Бейтс! Пожалуйста, не переживайте за Тессу. Она находится у меня дома, в полной безопасности».

Тесса рассмеялась.

— Тише, не дергайся, — строго предупредил Чарли. — Размажешь.

— Щекотно, — пожаловалась она.

— Очень хорошо. — Он опустил голову и поцеловал в живот. — Надо еще пощекотать.

— Чернильным пером?

— Значит, дай закончить. — Он снова начал писать. — «Вчера, поздно вечером, она отправилась гулять, попала под дождь и случайно набрела на мой дом. Я ее приютил, чтобы согреть и обсушить».

«Письмо придется запечатать прежде, чем Тесса увидит безобразный почерк», — подумал Чарли. Сосредоточиться на листке бумаги никак не удавалось: внимание отвлекала восхитительная грудь и мечтательное выражение лица. Тесса смотрела в потолок и накручивала на палец локон. Она выглядела такой счастливой в его постели, обнаженная, соблазнительно раскинувшаяся в ленивой позе. Надо было как можно скорее ставить точку.

— «Как только станет окончательно ясно, что опасность не грозит, сразу доставлю ее в Фром», — добавил Чарли, не обращая внимания на кляксу в последнем слове, и размашисто подписался.

— Опасность не грозит, — повторила Тесса и приподняла голову, чтобы посмотреть в глаза. — Это с тобой-то?

— Опасность лишь одна: быть изнасилованной еще до кофе. — Он закрыл чернильницу и поставил на пол, а рядом положил перо и бумагу. — Впрочем, сообщать об этом миссис Бейтс я не стал.

Она лукаво улыбнулась.

— Но я ведь не просила кофе.

— Очень хорошо. — Ответная улыбка сулила многое. — Барнс долго его готовит.

Чарли снова склонился, радуясь, что сейчас на пути нет ни чернильницы, ни бумаги. Он не спешил. Сегодня, при свете дня, можно было позволить себе детально изучить ее кожу — гладкую и белую как фарфор. На правом колене обнаружилась маленькая родинка; он целовал ее до тех пор, пока Тесса не рассмеялась. Рассмотрел высокий подъем, обнаружил, что пальцы на ногах при прикосновении забавно поджимаются. Умилился ямке пупка, восхитился деликатной линией ребер и совершенным изгибом груди.

Сам того не замечая, бормотал бессвязные ласковые слова, которые приходили на ум, — не для того, чтобы произвести впечатление или соблазнить, а чтобы дать выход переполняющему восторгу. Время от времени Тесса что-то отвечала, однако туман вожделения мешал разобрать смысл сказанного, — в сознание проникал лишь тон. Было ясно, что любимой нравится все, что он делает: процесс познания захватил обоих в равной степени. С ее губ не слетело ни единого возражения. Каждое свое слово Чарли сопровождал действием, и она с готовностью принимала новые впечатления.

Ирония ситуации заключалась в том, что самый опытный светский лев Англии пал к ногам женщины, не знающей неискренности и фальши, не ведающей искусства соблазнения, склонной говорить правду даже тогда, когда по общепринятым меркам делать это было глупо. Она открыла глаза и посмотрела с таким выражением, что Чарли понял: отпустить ее он уже не сможет.

— Хочешь меня? — выдохнул он. — Здесь? — Пальцы скользнули по бедру и скрылись в таинственной ложбинке.

— Да. — Тесса сжала запястье, настойчиво требуя продолжения.

— Сейчас?

Она залилась румянцем и кивнула.

Чарли ощутил на лбу капли пота. Вожделение требовало немедленного действия, однако спешка помешала бы насладиться чувственным, охрипшим от желания голосом, увидеть, как собранная, деловая, строгая Тесса тает от страсти — так же как и он сам. Жалко было бы пропустить хоть один драгоценный момент.

Два пальца погрузились в горячее лоно; Тесса сдавленно вскрикнула и схватила за руки. Движением бедер показала ритм прикосновения. Чарли с готовностью подчинился и почти перестал дышать.

— Пора, — прорычал он. Быстрым движением перевернул ее, заставил встать на колени и упереться ладонями в кровать… — Бог мой, Тесса…

— Да, — вздохнула она и выгнула спину, чтобы оказаться еще ближе. Он на мгновение замер, пытаясь совладать с собою, однако почувствовал, что страсть одерживает верх, и с силой вонзился в нее. Увидел, как опустилась голова, поникли плечи, и на мгновение отстранился — лишь для того, чтобы перевернуть любимую на спину. Хотелось видеть ее лицо в момент высшего наслаждения — о его близости красноречиво свидетельствовало учащенное, прерывистое дыхание.

И вот глаза ее сомкнулись, голова откинулась, а губы раскрылись в негромком возгласе экстаза. Чарли едва успел перевести дух, как Тесса вздрогнула всем телом и увлекла его следом за собой.

Сначала казалось, что он умер. В голове стоял звон, а легкие отказывались работать. Когда же наконец ощущение жизни вернулось, первым делом он вдохнул аромат любимой: жар согретой страстью кожи, легкий оттенок розмарина в волосах, свежую нотку дождя, — а потом открыл глаза и увидел на подушке отрешенное, блаженное лицо. Благодарно улыбнулся и легко прикоснулся губами к пульсирующей на шее тонкой голубой жилке.

Все, пропал окончательно. Теперь ему не поможет даже Бог.