Глава 29

Вечером в пятницу в амбаре бродячие актеры представляли пьесу «Она сдается, чтобы победить». Следуя семейной традиции, слуг пригласили на спектакль, и они удобно расселись в задних рядах, радуясь, что их включили в праздничное развлечение. Хит не мог смотреть пьесу. Игра актеров была чудовищной, реплики или подавались не вовремя, или пропускались вообще. Однако зрители смеялись, и Джулия в том числе. Это было бездумным развлечением, облегчением, и если не радость, то смех доставляла самая плохая игра.

Хит получал удовольствие только оттого, что сидел рядом с Джулией, плечом к плечу, в плохо освещенном амбаре на связках сена. Там, где они сидели, было достаточно темно, так что он мог время от времени прикасаться к ней и украдкой целовать. Именно такой представлял он себе их дальнейшую жизнь. Его рука обвила ее талию. Большой палец игриво касался крутого бедра.

– Как замечательно слышать твой смех, Джулия.

– Как я могу не смеяться? – шепотом ответила она. – Актеры чудовищно плохи. Одна из них в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл играет мужчина. Мне кажется, что она… что он забыл побриться..

Хит с улыбкой взглянул на сцену, но был слишком заинтересован женщиной, сидящей рядом. Она выглядела такой очаровательной в серебристом шелковом платье с ниспадающей с плеч шалью. Ему нравилась изящная линия ее спины и то, как переходил изгиб талии в высокую нежную грудь. Он вспомнил тот последний раз, когда они занимались любовью, и тело его отозвалось таким взрывом похоти, что амбар мог бы вспыхнуть огнем.

Пьеса закончилась довольно рано. Гермия и Джулия рука об руку медленно направились к дому, со смехом обсуждая представление. Джейн и Одем восхищались залитым луной садом, волкодавы следовали за ними по пятам.

Хит шел сзади с Дрейком и Грейсоном. Он мог видеть стоявшие на краю имения фургоны бродячей труппы. Многие из актеров еще оставались в амбаре, разбирая декорации. Поместье старшего брата было единственным местом на свете, где Хит чувствовал себя в безопасности и мог расслабиться.

– Мы с Гермией собираемся отнести актерам немного угощения, – сказала ему Джулия.

– Я понаблюдаю за вами из окна, – крикнул он вслед ее удаляющейся фигуре.

Грейсон с ухмылкой повернулся у нему.

– Ты и в самом деле считаешь, что между домом и амбаром ее настигнет смертельная опасность?

Он услышал, как фыркнул Дрейк.

– Этого никогда нельзя знать заранее. Вдруг на нее выпрыгнет лягушка из фонтана?

– Или, – добавил Грейсон, – она может провалиться в грязь, и никто больше ее не увидит.

– Да и кусты роз в это время года склонны к убийству, – продолжал Дрейк.

– Чертовы ублюдки, – проворчал Хит, но к тому времен и, как они вернулись в дом, он тоже смеялся.

Хит закурил сигару и подошел к окну библиотеки. Он обещал Джулии, что прочтет книгу о египетских иероглифах, которую она ему подарила. И много раз собирался это сделать.

Грейсон и Дрейк отправились с Хэммом и Одемом в карточную комнату, но Хит отклонил предложение присоединиться к ним.

Он перевернул страницу и уставился на рисунок с нерасшифрованными надписями. Считалось, что эти символы содержат тайны древних веков. Ученые и лингвисты тщетно старались их разгадать. Именно такое исследование привлекало Хита, но сейчас мысли его бродили далеко.

«Защитить ее. Уберечь от скандала».

Он нахмурился. Темноволосая его голова окуталась душистым дымком сигары. Как странно, что он так четко помнил последние слова Рассела перед отъездом друга в Париж. А теперь им предстояло встретиться лицом к лицу.

Что ж, от опасности он Джулию уберег. А вот от скандала…

Хит покачал головой. Он мог наблюдать за Джулией в окно. Она с Гермией пересекала залитый лунным светом газон. Джулия сама представляла собой небольшой скандал.

Но иной он и не хотел ее видеть.

Они с Гермией достигли амбара. Перед тем как она исчезла внутри, Хит заметил последний отблеск серебра ее платья.

Он снова раскрыл книгу. Оттуда выпал какой-то обрывок бумаги.

Хит три раза перечитал его, прежде чем вскочить на ноги. Кровь отлила от его лица.

Хит потрясенно уставился в книгу. Лицо его побелело от ужаса. Тот незнакомец, поднявший книгу, когда Джулия ее уронила около книжной лавки, видимо, был Оклер. И прежде чем вернуть книгу, он вложил в нее эту записку. Тогда они все вместе стояли на улице.

Хит разминулся с ним на секунду. Хотя вряд ли он смог бы опознать заклятого врага по старому рисунку.

Потом были сад Джулии, театр, улица. Что еще? Оклер не выказывал страха. И что это за безумная чепуха насчет того, что Хит убил его сестру? Он никогда не убивал женщин… Господи Боже! Неужели убивал?.. Тот месяц, навсегда исчезнувший из памяти… он подсознательно преследовал его. После пыток Хит долго ничего толком не мог вспомнить.

Что он натворил? Что делал Оклер?

Хит ощутил, как кровь бросилась ему в голову, и попятился от окна. Джулия дала ему в руки ответ. Если бы Хит уделил ее подарку больше внимания, то мог бы и сам догадаться о правде.

«Одна из актрис в последнюю минуту заболела, и роль миссис Хардкасл сегодня играет мужчина. Я думаю, что она… что он забыл побриться…»

Гермия приостановилась, чтобы поправить висящую на руке тяжелую корзинку с холодным мясом, сыром и хлебом. Лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала.

Джулия остановилась, чтоб дать тетушке возможность передохнуть.

– Нам нужно было попросить Хэмма помочь. Или кого-нибудь другого из слуг. С тобой все в порядке, тетя Гермия?

Гермия с досадой посмотрела на нее. Они почти добрались до двери в бревенчатый амбар. Внутри стояла тишина, но фонари еще были зажжены, и сцена оставалась неразобранной.

– Я вполне способна донести корзинку, Джулия. – С этими словами она сделала следующий шаг.

Джулия улыбнулась:

– Тогда скажи, пожалуйста, почему у тебя такое красное лицо? Почему ты едва переводишь дыхание?

Слегка смущенная Гермия вздохнула.

– Из-за Одема. Когда мы уходили из дома, этот глупец меня поцеловал. О Боже! В амбаре нет никаких актеров.

Джулия бросила взгляд на маленький лесок позади амбара.

– Наверное, они разошлись по своим фургонам.

– Мне хотелось повидать актера, который играл сквайра Хардкасла, – пробормотала Гермия, взгляд ее погрустнел. – Он напомнил мне покойного мужа.

– А миссис Хардкасл выглядела как мой покойный муж, – безрадостно усмехнулась Джулия.

– Одем снова просил выйти за него замуж. – Гермия отломила кусочек сыра и положила его в рот. – На этот раз я серьезно подумываю сказать ему «да». Знаю, это прозвучит глупо, но когда я сегодня вечером смотрела пьесу, у меня возникло странное чувство, что дорогой мой Джеральд велит мне быть счастливой…

Джулия повернула голову.

– Тогда отнеси свою корзинку к сквайру Хардкаслу и скажи Одему, что принимаешь… Смотри-ка, один из актеров остался в амбаре. Я попрошу его помочь нам.

– Я пойду вперед.

– Только недолго, тетя Гермия, – шутливо произнесла Джулия. – Одем соскучится по тебе.

К тому времени как в амбар вошла Джулия, все фонари, за исключением одного, были потушены. Она приблизилась к столу, чтобы поставить на него тяжелую корзинку с фруктовыми тарталетками, кругом сыра и двумя бутылками вина.

Одинокий актер еще оставался на грубо сколоченной деревянной сцене, практикуясь с саблей в схватке с воображаемым противником. Джулия удивилась, зачем ему репетировать такую схватку к следующему представлению, ведь, по словам Грейсона, в репертуаре труппы были только сегодняшняя пьеса и «Ромео и Джульетта».

Клинок актера завершил грациозный выпад. Черный плащ эффектно взмыл в воздух, Джулия почувствовала, что актер знает о ее присутствии: он явно работал на публику. Впрочем, для его профессии это было проявлением привычного тщеславия. Она сделала шаг к сцене и сказала:

– Мне понравилось представление.

Он картинно поклонился и спрыгнул с невысокой платформы.

– Мне это приятно.

Она всмотрелась в его лицо, грубо вылепленное, небритое, привлекательное на непритязательный вкус. У него был жесткий взгляд, а глаза сверкали в полумраке, как черные угли.

– Вы играли миссис Хардкасл. Я не сразу узнала вас без костюма.

Он снова поклонился, прижав саблю к сердцу.

– А я вас, – произнес он мягким голосом, в котором звучал слабый акцент. – Вы Джулия Хепуэрт Уитби. Женщина, которую желают сразу двое: Боскасл и Олторн. Как мило с вашей стороны предоставить мне такое удобное орудие мщения.

В первый миг Джулия не поняла значение его слов. Потребовалось несколько секунд, чтобы до нее дошел их смысл. И тогда она его узнала, незнакомца с улицы в высокой фетровой шляпе, и с ужасом поняла, что находится наедине с французским офицером, который так жестоко пытал Хита в Саагуне. Это казалось невозможным. Не здесь, в имении Боскаслов, где она чувствовала себя в полной безопасности. Такой защищенной. Не здесь, где он может причинить зло стольким невинным людям.

– Оклер, – промолвила она, не двигаясь с места.

Сердце ее билось где-то у горла. Казалось, даже звук этого имени отравил воздух. Это и был тот монстр, который наслаждался зрелищем чужих страданий.

Он легко перекинул саблю в другую руку, словно она ничего не весила. Джулия увидела красные следы ожогов на костяшках его пальцев и содрогнулась от его холодной усмешки.

Где Хит? Как давно она отсутствует? Наверное, лишь несколько минут. Недостаточно долго, чтобы он встревожился. А Гермия? О Боже, пусть только это не коснется ее тетушки.

Оклер, видимо, заметил отчаянный взгляд, брошенный ею на дверь. Он приближался к ней, и Джулия отступала, пока не уперлась в сцену. Ее пронзил холод, она поверить не могла в происходящее. Нет, она не покажет ему, как напугана.

– Он появится, я уверен. Едва поймет, что вы исчезли.

Оклер сократил расстояние между ними. Она почувствовала укол его клинка сквозь легкое платье. Раньше в амбаре было неимоверно жарко. Теперь воздух леденил ее. Рот, казалось, был полон известки. Он пересох от страха. Темные глаза Оклера ничего не выражали. Они были пустыми… и жестокими.

– Зачем вам все это? – спросила она, пытаясь глотнуть, чтобы прогнать горечь во рту.

– Разве он вам не сказал?

– Нет.

– Он убил мою сестру, – хмуро ответил Оклер. – Она оставалась в том монастыре, где, сбежав от меня, укрылись Боскасл и Олторн, Они потребовали убежища, и монахини его предоставили. Ваш любовник выстрелил ей в сердце. Среди бела дня. Когда я ее нашел, она была мертва.

Хит бежал сломя голову и впопыхах чуть не сбил с ног Джейн и ее служанку, наткнувшись на них на вьющейся между кустами дорожке к амбару.

– Господи, Хит! – воскликнула Джейн, когда он схватил ее за локти. – Ты бежишь за Джулией или от нее?

Однако шутливая улыбка сошла с ее губ, когда она увидела его лицо, бледное, испуганное, с безумным взглядом.

– Оклер – один из актеров, которые играли сегодня перед нами, – произнес он. – Найди Грейсона и Дрейка. И ради Бога, поторопись!

Джулия слышала отзвук своего голоса, эхом отдававшегося в балках потолка. Лучик лунного света упал сверху на неосвещенное крыло сцены.

Ей казалось, что она смотрит какой-то спектакль. Было чувство отрешенности. Она оцепенела и едва соображала, что говорит и делает. Пальцы ее сомкнулись на маленьком пистолете, спрятанном в складках плаща. Покойный муж дал ей этот пистолет за четыре месяца до смерти. Предупреждения Хита в лесу и какой-то инстинкт побудили Джулию взять оружие с собой. В мозгу стучали слова покойного мужа. Может быть, Адам пытался ей помочь?

«Не носи его на виду, Джулия. В этом зверском мире я могу не оказаться рядом, чтобы тебя защитить».

Она почувствовала прилив грусти при мысли о нем, боль, которую загнала внутрь с момента отъезда из Индии. Сейчас настал миг, когда она впервые по приезде домой позволила себе погоревать об Адаме. Его смерть оставила ее растерянной и даже озлобленной: Джулия была полна неуверенности, не знала, что с ней станется. Возвращение в Англию, к умирающему отцу, в родные места успокоило ее, но одновременно принесло новую боль и горькие сожаления.

Джулия верила, что навсегда потеряла Хита, единственного человека, которого тайно любила. Она утратила молодого мужа, которого тоже любила, пусть не с такой обжигающей страстью, как Хита. С репутацией буйной, но богатой вдовушки она вернулась в свет, который никогда ее не одобрял.

Она была Джулия Хепуэрт Уитби, которая бросалась в жизнь, как в омут, предаваясь душой и телом, тем радостям и неприятностям, которые встречались на пути. Нет, она не покорится и будет драться за свою жизнь до конца.

– Моей сестре было всего лишь девятнадцать, – произнес Оклер, вскидывая саблю над головой. – Я оставил ее в монастыре, чтобы защитить. Твой любовник ее убил, и я…

Джулия подняла пистолет и приготовилась стрелять.