Глава 18
Незадолго до полуночи Аделаида зажала дневник под мышкой, пошла к двери своей спальни и вышла в коридор. В древних каменных стенах дома стояла такая тишина, что это казалось даже неестественным. Миссис Тревельян ушла в свою комнату еще после ужина и сейчас, вероятно, крепко спала. Делберт, Леггетт и Джед тоже были в своих постелях.
Аделаида провела в Эбби уже много ночей и знала вечерние ритуалы, принятые в доме. Все они касались защиты. Как волшебники, которые возводят магические обереги против сверхъестественных сил, три охранника каждый вечер методично возводили защитный барьер из самых современных замков и сложной системы сигнализации. На ночь в сад выпускали собак. Они были первой линией обороны, как называл их Джед.
Аделаида спустилась по полутемной лестнице. В парадном холле она свернула в сторону библиотеки. Гриффин ее уже ждал. Он стоял перед камином, положив руку на каминную полку, огонь едва горел. Воздух вокруг него был наполнен энергией. Когда Аделаида вошла, эта энергия сместилась, женщина почти физически ощутила, как завихрения энергии устремляются в ее сторону, окутывают ее и притягивают к нему. Это ощущение ее взволновало. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить внезапное, всепоглощающее желание броситься в его объятия. Она крепче сжала дневник. Аделаида знала, что этой ночью она должна полностью сохранять самообладание — ради них обоих.
Гриффин был одет в темные брюки и белую льняную рубашку. Воротник рубашки был расстегнут, рукава закатаны до локтя. Он не скрыл себя, используя свой талант, но все же его, казалось, окружала тень, он выглядел так, словно ему предстояло вступить в битву, что, в сущности, было до опасного близко к истине, подумала Аделаида.
Однако в комнате ощущались и другие течения — мощные энергетические потоки, наполненные сексуальной энергией. Хотя это казалось невозможным, но у Аделаиды возникло странное ощущение, что длина волны энергии желания вошла в резонанс со зловещей энергией, которая просачивалась из Горящей Лампы. Пораженная этим открытием, она замерла на пороге библиотеки.
Гриффин посмотрел на нее.
— Аделаида, входите.
Он произнес только эти два слова, ничего больше, но от чувственности, прозвучавшей в его голосе, ее охватило возбуждение. Он никогда не пытался скрыть, что его влечет к ней физически, но даже если бы и попытался, она бы все равно поняла. Так же, думала Аделаида, как он наверняка осознает ее влечение к нему. Такие мощные, первозданные силы генерируют огромное количество энергии во всем спектре. Жаркие токи страсти обычно чувствуют даже люди, не наделенные сильными паранормальными способностями. А когда такая энергия резонирует между двумя людьми, наделенными сильной психической чувствительностью, это скрыть невозможно.
Это не означает, однако, что нужно покорно отдаться во власть элементарных, потенциально опасных эмоций, напомнила себе Аделаида. Она расправила плечи, закрыла за собой дверь и решительно прошла на середину комнаты. Тяжелые портьеры на окнах были на ночь задернуты. В библиотеке горела всего одна газовая лампа, и большая часть комнаты была погружена в зыбкий полумрак, который лишь иногда прорезали местами отблески огня в камине.
Артефакт стоял на круглом столике в центре комнаты. Металл золотистого цвета тускло поблескивал в слабом свете. Все кристаллы вдоль обода Лампы были мутными.
Гриффин сказал:
— Я отдал своим людям распоряжение, чтобы нас не прерывали ни при каких обстоятельствах.
Почему-то именно это сообщение взволновало Аделаиду сильнее всего.
— Они знают, что сегодня ночью мы здесь встречаемся?
— Да.
— Вы им рассказали, что мы собираемся делать с Лампой?
— Нет, конечно, нет, — сказал Гриффин. — Я считаю, что тревожить их разговорами о каких-то психических экспериментах ни к чему.
— Боже, тогда что же они подумают, чем мы будем заниматься?
Несмотря на напряжение, ощущавшееся в комнате, Гриффин усмехнулся:
— А как вы думаете, к какому выводу они придут?
Аделаида вспыхнула:
— Ах да, конечно. Как неловко…
— Аделаида, вполне естественно, что они считают нас любовниками. — В голосе Гриффина послышались нетерпеливые нотки. — Они прекрасно знают, что я никогда раньше не приводил в этот дом женщину.
— Почему? — спросила Аделаида, не подумав.
— Потому что этот дом хранит слишком много тайн.
Она кивнула, ей все сразу стало понятно.
— Вы не впускаете в дом никого, кому не можете доверять.
— И это правило очень сильно ограничивает количество гостей в этом доме.
— Без сомнения. — Аделаида помолчала. — Но меня вы привели. А я привела миссис Тревельян.
Уголок губ Гриффина дернулся в мрачной улыбке.
— А потом я узнаю, что под моей крышей побывал член семьи Джонс: миссис Люсинда Бромли Джонс, известная отравительница и одна из основателей нового детективного агентства, созданного в «Аркейне». Видите, что получается, когда нарушаются правила?
— Я думала, мы сошлись во мнении, что агентство «Джонс и Джойс» не представляет для вас угрозы прямо сейчас.
— Это не означает, что я впредь намерен регулярно приглашать владельцев этой фирмы на чашку чая.
— Миссис Джонс не осталась на чай.
Брови Гриффина поползли вверх.
— Уж не хотите ли вы сказать, что предлагали ей чай?
— Мне казалось, что правила хорошего тона требуют этого…
Гриффин покачал головой с выражением покорности судьбе, но от дальнейших комментариев на эту тему воздержался.
— К счастью, мистера и миссис Джонс сейчас здесь нет, — сказал он. — Здесь только вы, я и Лампа. Так что давайте приступим к нашему делу.
«Приступим к нашему делу». Эти слова Гриффина вызвали в памяти Аделаиды другую сцену.
Тринадцать лет назад тоже самое сказал мистер Смит. Она подумала, что это голос ее интуиции предупреждает об опасности. Но с другой стороны, и она, и Гриффин и без того знают, что то, что они собираются предпринять, очень опасно.
Гриффин прошел мимо нее и подошел к закрытой двери. Раздался резкий лязг металла — это он запер дверь на ключ. Казалось, в этом звуке было нечто финальное, словно это был сигнал, что пути назад больше нет. При этой мысли Аделаида поежилась, тоненькие волоски у нее сзади на шее встали дыбом. От страха? От благоговейного трепета? От дурного предчувствия? Что бы это ни было, она не могла отрицать, что это чувство приправлено возбуждением.
После стольких лет она наконец откроет тайны артефакта, который так долго хранила. Ее охватило лихорадочное возбуждение. Она вдруг поняла, что ждала этой минуты и ждала этого мужчину.
Последнюю мысль она отбросила. Сегодня ей нельзя отвлекаться. Она должна всецело сосредоточиться только на деле, которым занимается. На карту поставлены жизнь Гриффина и ее собственная, не говоря уже об их чувствах и рассудке. Все будет зависеть от ее способности управлять своим талантом.
Она положила дневник на ближайший столик.
— Убавьте, пожалуйста, газ в лампе, — попросила она. — Мне легче сосредоточиться на сносвете, когда меня не сильно отвлекают другие источники освещения.
Гриффин сделал, как она просила, и полумрак в комнате стал еще гуще.
— А камин? — спросил он.
— Он мне не помешает.
Гриффин подошел к маленькому столику, на котором стоял артефакт.
— Что теперь? — спросил он.
— Прочитав дневник, я пришла к выводу, что вы были правы насчет физического контакта между нами. Он необходим, чтобы зажечь Лампу и управлять токами энергии внутри ее. — Аделаида протянула руку через стол. — Сэр, возьмите меня за руку.
Его пальцы крепко сомкнулись вокруг ее пальцев. Аделаида с опаской положила другую руку на обод Лампы, чуть выше кристаллов.
— Теперь вы тоже коснитесь второй рукой Лампы, — сказала она.
Гриффин так и сделал.
— Я вам говорила, что могу вызвать в Лампе небольшое свечение, — сказала Аделаида. — Но я уверена, что по-настоящему зажечь Лампу можете только вы.
— Как мне ее зажечь?
— Думаю, вы сделаете это интуитивно. Для начала раскройте полностью свои ощущения и почувствуйте Лампу, настройтесь на длину ее волн.
— А вы что будете делать?
— Как я поняла из дневника, моя задача — удерживать фокус. Если токи не удерживать под строгим контролем, они станут хаотичными и необузданными. Если это случится, вряд ли нам удастся выжить.
— Мне только сейчас пришло в голову, что ни вы, ни я не знаем толком, что мы собираемся делать.
— Мне приходила такая же мысль, — сказала Аделаида.
Знала она и другое: ни у одного из них и в мыслях нет останавливать эксперимент.
Гриффин посмотрел на артефакт. В свете пламени камина черты его лица обозначились резче. Он ничего не говорил, но Аделаида почувствовала, что уровень энергии, пульсирующей в атмосфере, поднялся выше. Однако Гриффин еще не сосредоточился, поэтому избыток энергии, которую он создавал, клубился в пространстве вокруг них безвредными невидимыми волнами. Завораживающая аура мощи Гриффина угрожала еще сильнее возбудить ее и без того взбудораженные ощущения и вызвать настоящую бурю чувственности. Она старалась контролировать свою реакцию, но это было нелегко. И она знала, что Гриффин ведет точно такую же внутреннюю борьбу.
— Это Лампа, — сказала Аделаида ровным голосом, как будто действительно знала, что говорит. — Энергия, которую она испускает даже в незажженном состоянии, по-видимому, довольно странно влияет на наши физические ощущения. Просто не обращайте на это внимания.
Гриффин посмотрел на Аделаиду поверх Лампы. В его глазах горел огонь, и Аделаида на несколько мгновений ослабела, не в силах пошевелиться.
— Не знаю, как вы, но я просто не в состоянии игнорировать эти ощущения, — сказал Гриффин. — Так что, думаю, нам нужно как можно быстрее двигаться вперед.
Завороженная огнем в его взгляде, Аделаида на несколько мгновений затаила дыхание. Но в конце концов ей удалось взять себя в руки. Она сглотнула и сказала:
— Хорошо, попытайтесь установить контакт с энергетическими потоками, которые производит Лампа.
Аделаида немедленно поняла, когда он начал целенаправленно сосредотачиваться. Интуитивно она сделала то же самое, используя свой талант: она старалась найти систему в паранормальном шторме, запертом в Лампе. Уровень энергии в комнате поднялся еще выше. Лампа начала светиться. Поначалу свечение было слабым, но вскоре стало ярче, в нем появились жутковатые оттенки ультрасвета, происходящие из самого темного конца спектра.
— Есть! — сказал Гриффин. В его голосе слышалось торжество. — Да! Теперь я это чувствую.
По нервам Аделаиды прошел электрический разряд. Пораженная, она резко вздохнула. Гриффин крепко сжал ее руку своей рукой. Она знала, что и через него тоже проходят невидимые молнии. Но вспышка энергетического жара длилась не дольше, чем один удар сердца. И затем они вместе попали в центр шторма.
Аделаиде казалось, что она взмывает вверх на энергетических потоках, захлестнувших комнату. Ощущение было пьянящим. Гриффин стоял по другую сторону стола, глаза его горели. Его рука сжимала ее руку словно тисками.
В Лампе взревел паранормальный огонь, он расширялся и вспыхивал красками, зародившимися в самом сердце паранормального мира. И этот огонь, словно пламя горелки алхимика, начал преображать артефакт. Золотистый металл потерял блеск, стал сначала матовым, затем полупрозрачным, а потом и совсем прозрачным. Аделаида смотрела на Лампу, завороженная превращениями.
— Теперь она выглядит так, словно сделана из чистого хрусталя, — прошептала она.
— Камни, — сказал Гриффин. — На камни посмотрите.
Кристаллы, вставленные в Лампу, больше не были тусклыми, они засветились напряженным внутренним огнем. От каждого отражался разный цвет: бриллиантово-белый, янтарно-желтый, желто-зеленый, как оливин, изумрудно-зеленый, рубиново-красный и экзотические оттенки фиолетового. В комнате вспыхнула ослепительная радуга из ультрасвета, она отражалась в зеркалах, подсвечивала портрет Николаса Уинтерса. Боковым зрением Аделаида заметила какое-то движение и поняла, что это ее собственные волосы всплыли вверх в заряженном электричеством воздухе.
Она внимательно изучала токи, испускаемые Лампой, и заметила, что в некоторых местах длина волны не вступает в полный резонанс с собственными токами Гриффина. Излучение Лампы превосходило все, с чем ей когда-либо доводилось сталкиваться, но все-таки это была энергия сносвета. И вдруг Аделаида интуитивно поняла, что нужна небольшая подстройка.
Она стала работать с Лампой, мысленно пытаясь направить пульсирующие части токов в полный резонанс с токами, которые создавал Гриффин. Это была очень тонкая, деликатная работа, сродни настройке рояля, подумала Аделаида, сама восхищаясь своей аналогией. Человек просто чувствует, когда нота настроена правильно.
Теперь Аделаида была уверена в том, что делает. Ни на секунду не выпуская руку Гриффина, она быстро внесла небольшие изменения. Он же, казалось, не сознавал, что происходит. Он стоял совершенно неподвижно и смотрел на Лампу, как завороженный.
Когда Аделаида наконец подстроила последний поток, слегка выпадавший из нужной фазы, ее охватило ликование. Теперь все в структуре энергетических токов, какими бы они ни были мощными, казалось правильным. Воистину музыка сфер, подумала она. Аделаида собиралась сказать Гриффину, что работа закончена и он может остановить энергию Лампы, но ей не удалось произнести ни слова. Волны, пульсировавшие между Гриффином и Лампой, вдруг взорвались энергией. Гриффин издал мучительный, сдавленный стон, его глаза закрылись, а тело содрогнулось в энергетическом урагане, разбушевавшемся между ним и Лампой. Он вцепился в руку Аделаиды так, словно она была его последним прибежищем в этом шторме.
Аделаида в ужасе подумала, что Лампа его убивает. И это сделала она!
— Гриффин, послушайте меня, — сказала она. — Вы должны это остановить. Только вы можете зажечь Лампу, и только вы способны ее погасить. Я могу поддерживать постоянную структуру потоков, но вы должны погасить волны. Вы меня понимаете? Сделайте это сейчас!
Он открыл глаза и посмотрел на нее сквозь буйство красок и теней. Все в нем дышало мощью. В энергии, которой он окутал Аделаиду, беря ее в плен, было нечто темное, мужественное и невероятно чувственное.
— Я понимаю, — сказал он. В его низком голосе звучали восторг и неистовство. — Вы — леди Лампы, и вы принадлежите мне.
— Мне кажется, энергия Лампы влияет и на другие ваши ощущения, — с тревогой сказала Аделаида. — Гриффин, постарайтесь сосредоточиться на этом.
Его губы медленно раздвинулись в неотразимой улыбке. На мгновение Аделаида испугалась, что все пропало. А потом, к ее неимоверному облегчению, она почувствована, что он понижает уровень собственной мощи. Медленно, методично он подавил разрушительные волны энергии Лампы.
Радуга ультрасвета замигала и погасла, внутренний огонь в камнях потух, Лампа перестала светиться. В считанные секунды исчезла и ее прозрачность, Лампа быстро помутнела и, наконец, снова стала твердым металлом.
Но глаза Гриффина все так же горели лихорадочным огнем. Аделаида взволнованно смотрела, как он обходит вокруг стола и подходит к ней. Ее охватило возбуждение. И когда Гриффин привлек ее к себе, она не сопротивлялась — это было бы так же невозможно, как повернуть вспять приливную волну.
