Книга: Мужчина на одну ночь
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Обходя здание в очередной раз, Оскар Фретуэлл заглядывал на каждый этаж, чтобы проверить, все ли в порядке, и запереть двери. Он остановился перед кабинетом Девли-на. Из-под двери пробивался свет… и доносился странный запах… табачный дым?
Слегка встревоженный, Фретуэлл постучал и, не дожидаясь ответа, ворвался в комнату.
– Мистер Девлин… – начал он, но тут же осекся, с плохо скрытым изумлением разглядывая человека, много лет бывшего его хозяином и другом. Девлин сидел за столом, окруженный неизменными кипами документов и книг, ме-тодически пыхтя длинной сигарой. В хрустальной пепельнице громоздились окурки, а красивая кедровая шкатулка была наполовину полна таких же сигар – явное доказательство того, что Девлин дымит уже не первый час.
Пытаясь собраться с мыслями, Фретуэлл снял очки и принялся скрупулезно протирать. Потом так же долго надевал, исподтишка изучая Девлина. Хотя Оскар редко называл его по имени, чувствуя необходимость подчеркнуть свое безмерное уважение к нему перед работниками, сейчас намеренно обратился к нему на ты. Во-первых, все ушли домой, и, главное, Фретуэлл чувствовал настоятельную необходимость укрепить связь, с детства существующую между ними.
– Джек, – спокойно заметил он, – не знал, что ты приобрел вкус к табаку.
– Сегодня по крайней мере это так. Девлин снова запыхтел сигарой и, прищурившись, оглядел Оскара.
– Иди домой, Фретуэлл. Мне не хочется сейчас разговаривать.
Игнорируя приказ, Фретуэлл подошел к окну и поднял раму. В комнату ворвался свежий ветер. Плотный голубой туман, висевший в воздухе, начал постепенно рассеиваться. Под сардоническим взглядом Девлина Фретуэлл спокойно подошел к столу, оглядел шкатулку с сигарами и вытащил одну.
– Можно?
Девлин утвердительно промычал что-то, поднял стакан с виски и осушил двумя глотками. Вытащив из кармана крохотный футляр с ножничками, Фретуэлл долго и безуспешно пытался обрезать конец сигары, пока Девлин не протянул руку.
– Дай сюда эту чертову штуку, – уничтожающе фыркнул он, вынимая острый как бритва нож из ящика стола и делая глубокий надрез, уничтоживший неровный край, оставленный ножницами. Потом вручил Фретуэллу сигару и спички и стал молча наблюдать, как поднимается к небу едкий ароматный дым.
Оскар тоже уселся в кресло, и оба в дружном молчании продолжали курить. Фретуэлл тем временем готовился к разговору, решая, что сказать другу. По правде говоря, Девлин выглядел хуже самого дьявола. Сказались последние несколько недель изнурительной работы, пьянства и бессонницы. Фретуэлл еще не видел его в подобном состоянии.
Он никогда не считал Девлина беспечным счастливчиком. Тот смотрел на жизнь как на битву, которую необходимо выиграть, и не считал, что можно успокоиться на достигнутом и просто наслаждаться результатами своих побед. Впрочем, учитывая прошлое, трудно было осуждать его за это. Но Девлин всегда был несгибаемым. Пока его дела шли успешно, он казался очаровательно надменным, беспечным, беззаботным и встречал плохие и хорошие новости спокойно и с сардоническим юмором.
Однако теперь стало ясно: его что-то тревожит. Что-то крайне важное. Затронувшее душу. С плеч вдруг упала мантия вечного победителя, и теперь перед Оскаром предстал человек, сбитый с толку, запутавшийся, не умеющий найти выхода.
Фретуэлл без труда сообразил, когда начались неприятности: при первой встрече Джека Девлина и мисс Аманды Брайерз.
Джек, – осторожно заметил он, – в последнее время ты чем-то расстроен. Разумеется, ты вряд ли захочешь обсудить…
– Именно вряд ли.
Девлин рассеянно провел рукой по волосам, ероша и дергая густые локоны.
– Тогда я хотел обратить твое внимание… Фретуэлл усердно запыхтел сигарой, прежде чем продолжить:
– Кажется, один из наших писателей… не знаю, как лучше объяснить… вступил в определенного рода отношения…
– Неужели? – насмешливо бросил Девлин.
– И поскольку ты всегда любишь быть в курсе всех наиболее важных дел своих авторов, думаю, тебе следует узнать о последних слухах. Похоже, мистера Чарлза Хартли стали часто видеть в обществе мисс Брайерз. Один раз в театре, несколько раз на прогулке в парке и на различных вечерах…
– Знаю, – угрюмо перебил Девлин.
– Прости, но я одно время думал, что ты и мисс Брайерз…
– Ты превращаешься в назойливую старую кумушку, Оскар. Тебе следует найти женщину и перестать лезть в личные дела других людей.
– У меня есть женщина, – со спокойным достоинством парировал Фретуэлл. – И я бы не стал вмешиваться в твою личную жизнь, делать замечания и давать советы, но вся эта история отражается на твоей работе. И поскольку я тоже владею долей предприятия, пусть и небольшой, имею полное право волноваться. Если ты загонишь себя в гроб, пострадают твои сотрудники, включая меня.
Джек покривился, вздохнул и раздавил окурок в пепельнице.
– Черт побери, Оскар, – устало выговорил он. Только управляющему и давнему другу дозволялось разговаривать в подобном тоне. – Поскольку яснее ясного, что ты не отвяжешься, пока не получишь ответа, могу сказать… да, признаю, что одно время я испытывал к мисс Брайерз нечто вроде интереса.
– И довольно сильного, – пробормотал Фретуэлл.
– Ну так теперь все кончено.
– Да что ты?
Девлин тихо, невесело рассмеялся.
– У мисс Брайерз слишком много здравого смысла, чтобы впутываться в историю с таким, как я. – Он потер переносицу и равнодушно добавил:
– Хартли – хороший для нее выбор, не думаешь?
– Будь я на ее месте, немедленно потащил бы к алтарю мистера Хартли, – честно ответил Фретуэлл. – Он один из самых порядочных людей, которых я знаю.
– Значит, все решено, – резко бросил Девлин. – Я желаю счастья им обоим. Их брак – только вопрос времени.
– Но… но как же ты? Неужели удалишься со сцены и будешь спокойно смотреть, как мисс Брайерз уходит к другому?
– Мало того, сам провожу ее в церковь, если она потребует. Для всех заинтересованных сторон это самый приемлемый вариант.
Фретуэлл покачал головой, понимая, какой первобытный страх заставляет Девлина отвергнуть женщину, которая так много для него значит. Похоже, все бывшие ученики Начфорд-Хит подвержены этой болезни, называемой стремлением к одиночеству. Никто из них не способен поддерживать длительные связи с кем бы то ни было. Браки же тех, кто, как Гай Стаббинс, бухгалтер Девлина, осмелился жениться, оказывались, как правило, неудачными. Доверие и верность – эти два качества никак не было дано испытать тем, кто выдержал ад на земле. Сам Фретуэлл всеми силами избегал брачных уз и, даже влюбившись в прекрасную женщину, предпочел потерять ее, чем рискнуть связать с ней свою жизнь.
И все же Оскару больно было видеть, как та же участь постигла Джека Девлина, особенно еще и потому, что чувства друга оказались куда глубже, чем он предполагал. Если Аманда выйдет за другого, Джеку уже никогда не быть прежним.
– И что ты будешь делать? – поинтересовался он. Девлин притворился, что не понял вопроса.
– Сегодня? Поеду к Джемме Брадшо. Может, найду себе подходящую пару на ночь.
– Но ты не спишь со шлюхами, – испуганно пробормотал Оскар.
Девлин мрачно улыбнулся, показывая на пепельницу:
– Я и не курю.
– Я никогда не бывала на пикнике, устроенном в комнатах, – со смехом заметила Аманда, сияющими глазами оглядывая обстановку. Чарлз Хартли пригласил ее в свое маленькое имение, расположенное в предместьях Лондона, где его младшая сестра Юджиния давала обед. Аманде она понравилась с первого взгляда. Темные глаза Юджинии сверкали и молодо, и живо, противореча ее положению почтенной матроны и матери семерых детей. Кроме того, она словно излучала ту же атмосферу безмятежности, которая делала Чарлза столь привлекательным.
В жилах Хартли текла хорошая, хотя и не голубая кровь. Их семью хорошо знали и уважали в округе. Кроме того, Хартли не нуждались в средствах, и от этого Аманда уважала Чарлза еще больше. Он мог бы жить беззаботно, ни в чем
Не нуждаясь, и все же предпочел найти себе благородное занятие – писать стихи для детей.
– Да, это не настоящий пикник, – кивнул Чарлз. – Но пока ничего другого не придумаешь, учитывая тот факт, что на улице слишком холодно для прогулок.
– Жаль, Юджиния, что вы не взяли с собой детей, – неожиданно для себя выпалила Аманда. – Мистер Хартли так часто говорит о них, что, кажется, я уже всех знаю.
– О небо! – смеясь, воскликнула Юджиния. – Только не в нашу первую встречу! Мои детки – это шайка маленьких, абсолютно неуправляемых хулиганов! Они просто отпугнут вас, вы в ужасе сбежите, и мы больше никогда не увидимся!..
– А вот в этом я сильно сомневаюсь, – ответила Аманда, садясь на выдвинутый Чарлзом стул. Пикник был устроен в восьмиугольном солярии, в центре которого, на каменном полу, находился атриум. Там раскинулся «белый сад», засаженный белыми розами, снежными лилиями и серебристыми магнолиями, издававшими восхитительный аромат, доносившийся до стола, накрытого дорогой скатертью, хрусталем и серебром. Белая камка была усыпана розовыми лепестками в тон узора севрского фарфорового сервиза.
Юджиния подняла бокал с искрящимся шампанским и обратила улыбчивый взор на Чарлза.
– За вами тост, дорогой братец!
– За дружбу, – обратился Чарлз к Аманде. Но его глаза сияли более глубоким чувством.
Аманда пригубила покалывающий язык напиток, найдя его освежающе прохладным. Настроение было праздничным, хотя в обществе Чарлза Хартли она неизменно ощущала уют и спокойствие. В последнее время они постоянно бывали вместе: ездили в парк в его экипаже и посещали вечеринки и лекции. Чарлз был истинным джентльменом, и она втайне гадала, приходят ли ему когда-нибудь в голову непристойные мысли. Он казался неспособным на грубость и вульгарность. Джек как-то заявил, что все мужчины – примитивные олухи… что ж, он ошибался, и доказательством этому служит Чарлз Хартли.
Безумная страсть, терзавшая Аманду, поблекла, как тлеющие угольки, оставшиеся от когда-то ревущего лесного пожара. Она все еще думала о Джеке, гораздо чаще, чем хотелось бы, и во время редких встреч ее по-прежнему бросало то в жар, то в холод, обуревало то же всепоглощающее мучительное желание того, что иметь было не дано. К счастью, это случалось довольно редко, и Джек вел себя с неизменной учтивостью и дружелюбием, только в глазах светился холодок.
Чарлз Хартли не делал тайны из своих чувств. Ах, было так легко симпатизировать этому доброму, простому вдовцу, который явно нуждался в такой же доброй, заботливой жене. Он обладал всеми теми качествами, которыми Аманда восхищалась в мужчине: рассудительный, умный, нравственный, разумный и все же наделенный сдержанным юмором.
Как странно, что после стольких лет жизнь повернулась к ней светлой стороной… Быть объектом чувств прекрасного человека, сознавать, что, если она захочет, он поведет ее к алтарю. Чарлз Хартли разительно отличался от любого другого мужчины из ее знакомых, доверять ему было на удивление легко. Она всеми фибрами души сознавала, что он всегда будет относиться к ней с уважением. Более того, у них были одни и те же ценности и одинаковые интересы. За какие-то недели он стал самым дорогим ее другом.
Обидно только, что она не испытывает к нему ничего похожего на физическую тягу и, даже когда представляла себя в постели с ним, не чувствовала ни малейшего волнения. Может, любовь придет со временем… или она подобно сестрам найдет удовлетворение в спокойном, приятном, но лишенном страсти браке?
Аманда настойчиво убеждала себя, что выбранный путь – самый верный. София была права: ей пора иметь свою семью. Если Чарлз Хартли решится сделать предложение, она ответит согласием. Не будет отдавать столько времени работе, а может, и совсем оставит это занятие и посвятит себя повседневным заботам по хозяйству, как обычные, не занятые своей карьерой женщины. Всего труднее приходится тем, кто плывет против течения. Так сказала София, и правдивость ее слов с каждым днем становилась все яснее. До чего же чудесно, приятно и разумно пожертвовать бесплодными желаниями и наконец стать как все!
Одеваясь для поездки в экипаже Чарлза, Аманда вдруг осознала, что ее лучший прогулочный туалет, сшитый из тяжелого яблочно-зеленого шелка в рубчик, с модным суживающимся книзу передничком, стал до того тесен, что едва застегивался.
– Сьюки, – недовольно вздохнула она, пока горничная сражалась с пуговицами на спине, – может, стоит потуже затянуть корсет? Наверное, пора садиться на диету. Одному Богу известно, как это я умудрилась так растолстеть всего за две недели!
К ее удивлению, Сьюки не рассмеялась, не посочувствовала и не стала сыпать советами. Молча, неподвижно стояла за ее спиной, явно не желая отвечать.
Сьюки? – спросила Аманда, оборачиваясь, смущенная непонятным выражением лица горничной.
– Может, не стоит шнуровать туже, мисс Аманда? – осторожно заметила Сьюки. – Вдруг вам повредит, если… Она смущенно умолкла.
– Если что? – недоуменно переспросила Аманда, окончательно сбитая с толку. – Сьюки, немедленно объясни, в чем дело. Да у тебя такой вид, будто ты думаешь, что я…
Она мгновенно осеклась, поняв невысказанные опасения женщины, и почувствовала, как отхлынула от лица кровь. Рука сама собой потянулась к животу.
– Мисс Аманда, – так же нерешительно продолжала горничная, – когда у вас последний раз были месячные?
– Давно, – выговорила Аманда странно глухим и монотонным голосом. – Два месяца назад. Не меньше. Я была слишком занята и расстроена, чтобы задуматься.
Сьюки кивнула, очевидно, лишившись способности говорить. Аманда повернулась, подошла к креслу и села. Незастегнутое платье мерцающими складками раскинулось у ее ног. Странное чувство нахлынуло на нее, словно она парила в воздухе без всякой надежды почувствовать под ногами твердую землю, оставшуюся далеко внизу. Весьма неприятное ощущение, и никак не избавиться от этой ужасающей невесомости. Она отчаянно пыталась найти способ схватиться за что-то, найти твердую, надежную опору.
– Мисс Аманда, – подала голос Сьюки долгое время спустя, – скоро приедет мистер Хартли.
– Отошли его, – оцепенело приказала Аманда. – Скажи… скажи, что я неважно себя чувствую. И немедленно пошли за доктором.
– Да, мисс Аманда.
Амайда, знала: доктор всего лишь подтвердит то, в чем сама она была уверена. Изменения, происходящие в ее теле, да и просто женский инстинкт говорили об одном: она беременна, ребенком Джека Девлина, и худшей ситуации невозможно представить.
О незамужних женщинах, имевших несчастье забеременеть, часто выражались как о «попавших в затруднительное положение». Лицемерие этой фразы едва не заставило Аманду истерически рассмеяться. «Затруднительное положение»? Нет, несчастье, которое непоправимо испортит ей жизнь!
– Я остаюсь с вами, мисс Аманда, – пробормотала Сьюки. – Что бы там ни случилось.
Даже в своем нынешнем состоянии, растерянная и взвинченная, Аманда была тронута преданностью старой горничной. Она слепо нашарила грубую шершавую руку и благодарно сжала.
– Не знаю, что делать, если… если, в самом деле жду ребенка. Придется куда-нибудь уехать. Скорее всего за границу. И много лет прожить вдали от Англии.
– А мне давно здесь надоело, – немедленно выпалила Сьюки. – Сплошной дождь да серые туманы и холод, от которого ноют кости… нет, это не для женщины моего теплолюбивого склада. Вот Франция или Италия… недаром я всегда о них мечтала.
Грустный смех комом застрял в горле Аманды, и она смогла лишь прошептать в ответ:
– Посмотрим, Сьюки. Посмотрим, как поступить.
После того как доктор подтвердил диагноз, она с неделю отказывалась видеть Чарлза Хартли или кого-то еще. В свое оправдание она послала Чарлзу записку, в которой сообщала, что слегла с гриппом и должна провести несколько дней в постели. Он ответил сочувственным посланием и роскошным букетом оранжерейных цветов.
Ей нужно было многое решить и о многом поразмыслить. Как ни хотелось ей во всем винить Джека, все же следует быть справедливой. Она зрелая женщина, с самого начала понимавшая, на что идет и каковы могут быть последствия. Поэтому за все отвечает только она сама. Хотя Сьюки нерешительно предложила отправиться к Джеку и сообщить новости, сама мысль об этом заставила Аманду съежиться от ужаса и брезгливости. Ни за что! Единственное, в чем она могла быть сейчас уверена, – это полное нежелание Джека Девлина становиться мужем и отцом. Не хватало еще, чтобы она одолевала его своими жалобами и проблемами! Аманда вполне способна сама позаботиться о себе и ребенке!
Нет, выход один: собрать вещи и как можно скорее ехать во Францию. Может, ей удастся придумать несуществующего мужа, который безвременно скончался, оставив ее вдовой… найти какую-то уловку, позволившую бы ей появляться в обществе. В конце концов, романы можно писать и за границей! Отсылая их английскому издателю, она по-прежнему сможет себя содержать. Джеку совершенно незачем знать о младенце, которого он наверняка не захочет и скорее всего невзлюбит с первого взгляда. Никто не узнает правды, кроме Софии и, разумеется, Сьюки.
Составив примерный план, Аманда со всей энергией пустилась в сборы: складывала вещи, составляла списки того, что может понадобиться, подсчитывала, сколько потребуется денег. Почти перед самым отъездом она приняла приехавшего с визитом Чарлза Хартли, посчитав себя обязанной попрощаться. Бедняга не виноват в ее злоключениях, и она не имеет права невежливо с ним обходиться.
Чарлз прибыл с очередным букетом цветов. Сегодня он был одет в элегантный фрак неброского коричневого цвета с темным шелковым галстуком, аккуратно завязанным под бородкой. Аманда ощутила острый укол сожаления о том, что больше им не придется видеться. Ей будет не хватать
Его доброго открытого лица и безмятежной, ни к чему не обязывающей дружбы с мужчиной, который не волновал ее, не бросал вызов, не дразнил и был сдержанным и спокойным в отличие от порывистого, неукротимого Джека Девлина.
– Прелестна, как всегда, хотя немного бледна, – объявил Чарлз, улыбаясь Аманде и отдавая Сьюки пальто и цилиндр. – Я беспокоился о вас, мисс Брайерз.
– Спасибо, мне уже гораздо лучше, – кивнула Аманда, растягивая губы в деланной улыбке.
Она попросила Сьюки поставить цветы в воду и пригласила Чарлза сесть рядом с ней на канапе. Несколько минут прошло в легкой болтовне, пока Аманда лихорадочно соображала, как лучше сообщить Чарлзу о своем намерении навсегда покинуть Англию. Не найдя выхода она со своей обычной резковатой прямотой объявила:
– Чарлз, я рада, что у нас появилась возможность поговорить, поскольку больше мы не увидимся. Видите ли, я недавно решила, что Англия – не самое лучшее для меня место на земле. Здешняя погода дурно влияет на здоровье. Я собираюсь перебраться во Францию, где более мягкий климат и не столь напряженный ритм жизни благотворно воздействуют на обитателей. Мне будет очень вас не хватать, и надеюсь, вы согласитесь время от времени писать мне, сообщая о последних новостях.
Лицо Чарлза лишилось всякого выражения. Он долго молчал, словно не в силах осознать сказанное.
– Почему? – пробормотал он наконец, потянувшись к ее руке. Теплые ладони надежно сжимали ее внезапно озябшие пальцы. – Вы больны, Аманда? Именно поэтому вам необходима перемена мест? Или какие-то обстоятельства иного характера заставляют вас бежать? Не хотелось бы совать нос в чужие дела, но у меня на это достаточно веская причина, которую я объясню позднее.
– Я не больна, – со слабой улыбкой заверила Аманда. – Вы очень добры, Чарлз, что так волнуетесь за мое благополучие…
– Дело вовсе не в доброте, – тихо заверил Чарлз, по-видимому, не на шутку встревоженный. Обычно гладкий лоб теперь сморщился в раздумье, а губы сжались в тонкую полоску, почти скрытую бородой. – Я не хочу, чтобы вы уезжали! Есть нечто такое, что вы должны знать. Я не собирался торопить события, но, похоже, обстоятельства вынуждают меня действовать быстро. Аманда, вы должны знать, что небезразличны…
– Пожалуйста, – перебила она, задыхаясь от стиснувшего сердце волнения. Ему не стоит исповедоваться ей… Не хватало еще, чтобы он признался в любви, когда она беременна от другого!
– Чарлз, вы мой самый лучший друг, и мне несказанно повезло ближе узнать вас в эти последние несколько недель. Но пожалуйста, давайте оставим все, как есть. Через два-три дня я отправляюсь на континент, и никакие ваши слова не смогут этого изменить.
– Боюсь, что молчать я не смогу. Он крепче сжал ее руку, хотя голос по-прежнему оставался спокойным и почти нежным.
– Я не позволю вам уехать, не объяснив, как высоко ценю вас. Вы очень дороги мне, Аманда. Одна из прекраснейших женщин, которых я когда-либо знал, и…
– Нет, – выдавила она из внезапно пересохшего горла. – Меня трудно назвать прекрасной или хотя бы хорошей. Я совершила немало ужасных ошибок, Чарлз, которые мне не хочется обсуждать с вами. Прошу вас, расстанемся друзьями и не будем больше говорить на эту тему.
Но Чарлз продолжал сверлить ее испытующим взглядом.
– Вы попали в беду, – тихо сказал он. – Позвольте мне помочь вам. Неприятности с законом? Финансовые трудности?
– Моей беде помочь нельзя, – призналась она, не глядя на него и вставая. – Умоляю, уходите. И прощайте. Но он снова заставил ее сесть.
– Аманда… в свете того, что я испытываю к вам… вы кое-чем мне обязаны. Хотя бы дать возможность быть полезным человеку, который мне дорог. Скажите, что стряслось?
Тронутая и одновременно раздосадованная его настойчивостью, Аманда вынудила себя поднять голову и взглянуть в грустные карие глаза.
– Я беременна! – выпалила она. – Теперь понятно? Что вы или кто-нибудь вообще может сделать? Уходите же, говорю я вам, и предоставьте мне самой выпутаться из того переплета, куда я себя загнала!
Чарлз широко распахнул глаза и удивленно приоткрыл рот. Похоже, он ожидал чего угодно, только не этого! Сколько людей будет подобно ему шокировано и ошеломлено тем фактом, что рассудительная, практичная старая дева завела тайный роман и в результате ждет ребенка!
Несмотря на все обстоятельства, Аманда находила некое мрачное удовлетворение в том, что сумела совершить нечто полностью непредсказуемое.
Чарлз не выпустил ее руки.
– Я полагаю, отец – Джек Девлин, – констатировал он без всякого осуждения. Аманда покраснела.
– Значит, и до вас дошли слухи.
Да. Но я видел и знал: все, что могло быть между вами, давно кончено и осталось в прошлом.
Аманда коротко, сухо рассмеялась.
– Как выяснилось, не все, – сумела ответить она.
– Девлин не собирается выполнить свой долг по отношению к вам?
Реакция Чарлза оказалась отнюдь не такой, как она воображала. Вместо того чтобы брезгливо отшатнуться от Аманды, он оставался таким же спокойным и дружелюбным, как всегда. Искренне заинтересованным в ее благополучии. И при этом слишком благородным, чтобы предать ее доверие. Эта исповедь не станет достоянием злых языков. Какое невероятное облегчение – исповедоваться кому-то. Она невольно ответила на пожатие, прежде чем объяснить:
– Он не знает и не узнает. Джек достаточно ясно дал понять, что не желает жениться. Да и вряд ли я желала бы себе подобного мужа. Поэтому и уезжаю. Не могу же я оставаться в Англии в новом статусе незамужней матери!
– Разумеется. Разумеется. Но вы обязаны сказать ему. Я не настолько хорошо знаю Девлина, но ему нужно дать возможность позаботиться о вас и ребенке. Держать все в тайне несправедливо не только по отношению к нему, но и к младенцу.
– Не вижу смысла. Я знаю его ответ.
– Вы не можете нести это бремя в одиночку.
– Могу.
Неожиданно на нее снизошло странное спокойствие, и она даже слегка улыбнулась, глядя в его широкое озабоченное лицо.
– Действительно могу. Поверьте, мой малыш не будет ни в чем нуждаться и я тоже.
– Каждому ребенку нужен отец, а вам муж, поддержка и опора.
Аманда решительно тряхнула головой.
– Джек никогда не сделает мне предложения, а если и сделал бы, я никогда бы не согласилась.
Эти слова, казалось, коснулись того уголка души Чарлза, где до той поры скрывался бесшабашный смельчак, сорви-голова и авантюрист, ибо некий сверхъестественный порыв Побудил его задать потрясший Аманду вопрос:
– А что, если бы это предложение сделал я? Она, не мигая, уставилась на него, не в силах понять, наяву это или во сне. Господи, неужели он не в себе?!
– Чарлз, – терпеливо выговорила она, почти уверенная, что он не так ее расслышал, – Чарлз, я ожидаю ребенка от другого мужчины.
– Мне бы хотелось иметь детей. Поверьте, я считал бы этого ребенка своим собственным. И еще я просто мечтаю о том, чтобы вы стали моей женой.
– Но почему? – выдохнула она с недоумевающим смехом. – Я только что призналась, что жду незаконного младенца. Неужели вам это ничего не говорит о моем характере? Я не из тех женщин, которые годятся вам в жены!
– Позвольте мне самому судить о вашем характере, который я нахожу таким же исключительным, как и раньше, – возразил он, улыбаясь в ее бледное лицо. – Окажите честь стать моей женой, Аманда. Вам нет нужды уезжать от родных и друзей. У нас будут прекрасная жизнь и прочный брак. Вам известно, как хорошо мы друг другу подходим. Я хочу вас… и этого ребенка тоже.
– Но как вы можете принять чужое дитя как свое собственное?
Возможно, много лет назад я не смог бы этого сделать. Но теперь, вступая в осень своей жизни, я многое понял. Вместе со зрелостью приходят новые взгляды на жизнь. Мне предложен шанс стать отцом, и, клянусь Богом, я его не упущу.
Аманда на несколько минут лишилась дара речи.
– Вы поражаете меня, Чарлз, – усмехнулась она наконец.
– Скорее уж вы поражаете меня, – парировал он, расплываясь в улыбке. – И не слишком долго раздумывайте над моим предложением, тем более что оно вряд ли для вас лестно.
– Если я соглашусь, – неуверенно пробормотала она, – вы признаете малыша своим?
– Да, при одном условии. Сначала вы скажете Девлину правду. Совесть не позволяет мне лишить другого мужчину возможности признать собственное дитя. Если все, что вы говорите о нем, правда, вряд ли он доставит нам какие-то неприятности и даже будет рад избавиться от всякой ответственности за вас и ребенка. Но нельзя начинать супружескую жизнь со лжи.
– У меня язык не повернется, – твердо сказала Аманда. Трудно представить, что он ответит! Что ее ждет? Угрюмая неприязнь или издевательские реплики? Гнев? Обвинения? Да она скорее пойдет на костер, чем явится к нему с известием о скором появлении на свет его ублюдка!
– Аманда, – мягко настаивал Чарлз, – представьте, что в один прекрасный день все выйдет наружу! Нельзя же и дальше жить с этим страхом! Доверьтесь моему суждению… будет правильным и благородным известить его о ребенке. В конце концов вам нечего бояться Девлина.
Она сокрушенно покачала Головой.
– Я даже не пойму, так ли уж справедливо по отношению к вам и ко мне соглашаться на это брак, и уж конечно, далеко не уверена в том, стоит ли говорить обо всем Джеку. О, что же делать? Я привыкла считать себя мудрой и практичной, а теперь идеальный рассудительный характер, которым я так гордилась, оказался мифом, и…
– Что делать, Аманда? – усмехнулся Чарлз. – Выбор прост: вы можете отправиться за границу и растить ребенка без отца. Или останетесь в Англии и выйдете замуж за человека, который уважает и любит вас.
Аманда нерешительно потупилась. Что ни говори, а Чарлз несколькими словами сумел прояснить ситуацию. Странное чувство облегчения, смешанное с покорностью судьбе, вызвало слезы на глазах. Раньше она не подозревала в нем такой силы, таких высоких моральных принципов!
– Не думала, что вы обладаете таким даром убеждения, Чарлз, – всхлипнула она, и он заулыбался.
За четыре месяца, прошедших с первого выпуска «Ненастоящей леди», роман стал сенсацией. Шум и давка на Роу, того отрезка Патерностер-роу, что располагался к северу от собора Святого Павла, не унимались: книготорговцы-оптовики требовали одного: последних выпусков «Ненастоящей леди».
Цифры продаж превышали самые оптимистические прогнозы Джека. Успех романа можно было отнести за счет необычайного таланта автора, интригующей двойственности моральных качеств героини и того факта, что Джек широко разрекламировал книгу, в том числе и во всех главных лондонских газетах.
Теперь в магазины поступили сопутствующие товары: специально созданный одеколон с тем же названием, рубиново-алые перчатки, которые носила героиня, красные газовые шарфы, которые полагалось завязывать на шее или на тульях шляп. Самой популярной музыкой стал вальс «Ненастоящая леди», сочиненный поклонником романа.
Джек твердил себе, что все идет прекрасно. И он, и Аманда получили целое состояние, и это еще далеко не конец. Нет никакого сомнения, что он сможет распродать большой тираж трехтомного издания. И Аманда, похоже, не возражает против написания нового романа с продолжением для его издательства.
Джек давно перестал получать удовольствие от тех вещей, что прежде доставляли радость. Деньги больше его не волновали. Да и зачем они: тех, что есть, хватит на две жизни. Как самый крупный издатель и продавец книг в Лондоне, он приобрел такое влияние в сфере распределения книг других издателей, что мог получать огромные скидки за любую книгу, которую они просили разрекламировать или продать. И он без колебаний пользовался своими преимуществами, что делало его еще богаче, хотя любви конкурентов не прибавляло.
Теперь его называли колоссом издательского мира – звание, которого он давно добивался. Но работа потеряла привлекательность и способность поглощать его мысли. Даже призраки прошлого уже не так его донимали. Дни влачились в унылой серой дымке. Его словно лишили всех эмоций, даже боли. О, если бы кто-то мог посоветовать, как избавиться от удушливой тоски, саваном окутавшей его!
– Просто очередной приступ ennui, мальчик мой, – сардонически сообщил один из друзей-аристократов, подразумевая под этим общеизвестный термин высшего общества для обозначения перманентной скуки. – Что ж, тоже неплохо, подобное состояние нынче в моде. Без этого вряд ли можно считаться сколько-нибудь значительной личностью. Желаете облегчения? Поезжайте в клуб, пейте, играйте в карты, волочитесь за хорошенькими шлюшками. Или для перемены мест поезжайте на континент.
Но Джек понимал, что все эти предложения не стоят выеденного яйца. Поэтому дни и ночи просиживал в тюрьме, именуемой кабинетом, и покорно вел деловые переговоры или тупо пялился на кипы документов, близнецов тех,
Над которыми он работал в прошлом и позапрошлом месяцах. И нетерпеливо ждал новостей об Аманде Брайерз.
Фретуэлл, как верный охотничий пес, выискивал и вынюхивал обрывки сведений… Аманду видели в Опере с Чарлзом Хартли… Аманда накануне посетила ресторан на открытом воздухе и при этом прекрасно выглядела…
Джек жадно впитывал каждое слово, проклиная себя за то, что не может ее забыть. За то, что по-прежнему небезразличен к каждой детали ее жизни. И все же Аманда становилась единственной, кто мог пробудить его от летаргии, заставить сердце биться сильнее. Он, широко известный своей ненасытной энергией, теперь был способен интересоваться только ничем не примечательными развлечениями старой девы.
Как-то утром, поняв, что слишком угнетен и не находит себе места, чтобы приняться за работу, Джек решил изнурять себя физическими упражнениями. Сотни бумаг ждали его подписи, но дело не двигалось. Поэтому он оставил груду нечитанных рукописей и контрактов и принялся носить коробки с только что переплетенными книгами к фургонам, которые переправляли товар на стоявшие у пристани суда.
Он сбросил сюртук и работал в одной рубашке, поднимая ящики и коробки на плечо и спускаясь по длинной лестнице на первый этаж. Хотя грузчики сначала немного нервничали в присутствии хозяина, занятого столь низкой работой, но вскоре забыли обо всем и принялись наперегонки таскать тяжести.
Оскару удалось найти Джека, когда тот уже успел совершить несколько путешествий с пятого этажа на первый.
Девлин, – нетерпеливо позвал он. – Мистер Девлин, я…
Бедняга осекся и широко открыл рот при виде Джека, поднимавшего ящики в фургон.
– Девлин, могу я осведомиться, что все это значит? И к чему вам этим заниматься? Богу известно, у нас полно людей, специально нанятых для переноски и погрузки книг, и…
– Я устал сидеть в чертовом кабинете, – коротко бросил Джек. – Хотелось размяться.
– Для этого достаточно прогулки в парке, – фыркнул Фретуэлл. – Человек вашего положения не должен выполнять труд простолюдина.
Джек слегка улыбнулся, вытирая рукавом повлажневший лоб. До чего же хорошо потеть, напрягать мышцы, делать что-то, требующее не раздумий, а всего лишь физических усилий!
– Избавьте меня от лекций, Фретуэлл! Все равно от меня никакой пользы, и я предпочитаю сделать что-то полезное, чем шататься по парку. Итак, зачем я вам понадобился? Если вам нечего сообщить, возвращайтесь к себе. А мне нужно грузить ящики.
– Видите ли…
Управляющий, поколебавшись, окинул его испытующим взглядом.
– К вам посетительница. Мисс Брайерз ждет в кабинете. Если хотите, я скажу, что вас нет…
Не успел он договорить, как Джек уже мчался к лестнице.
Аманда хочет видеть его! И это после того, как столько времени избегала!
Невидимая рука стиснула сердце Джека, не давая дышать. Он честно пытался не перепрыгивать через ступеньки и идти, как обычно. Но когда поднялся на пятый этаж, дышал так, будто пробежал половину Лондона. До чего же досадно сознавать, что эта одышка не имеет ничего общего с физической усталостью! Он так стремится поскорее оказаться в одной комнате с Амандой, что пыхтит, как влюбленный юнец.
Он было подумал сменить рубашку, умыться, найти сюртук и за это время успеть собраться с мыслями. Но решил, что не стоит. Не нужно заставлять Аманду ждать дольше, чем это необходимо.
Пытаясь сделать невозмутимое лицо, он вошел в кабинет, оставил дверь слегка приоткрытой и немедленно обратил взор на Аманду, стоявшую у стола с аккуратно завернутым в газету свертком в руке. При виде Джека ее лицо исказилось странным выражением… он прочел в нем удовольствие и тревогу, прежде чем она успела скрыть замешательство за сияющей фальшивой улыбкой.
– Мистер Девлин, – коротко приветствовала она, подходя к нему. – Я принесла выправленные главы последнего выпуска «Ненастоящей леди» и сюжет очередного романа с продолжением, если, разумеется, это вас интересует.
– Интересует, и очень, – заплетающимся языком пробормотал он. – Здравствуй, Аманда. Ты прекрасно выглядишь.
Банальная реплика оказалась бессильной выразить его реакцию на ее внешний вид. Она выглядела истинной леди, свежей и розовой, в новом, нарядном, белом с голубым туалете, с накрахмаленным белоснежным, галстуком-бантом, завязанным у горла и длинным рядом жемчужных пуговок по лифу. Ему вдруг показалось, что он различает нежный аромат лимона и едва заметное благоухание духов, мгновенно воспламенившие его чувства.
Джеку хотелось рывком притянуть ее к своему жаркому, потному телу, раздавить в объятиях, целовать, мять, впитывать всем существом, запутаться пальцами в аккуратной прическе, вырвать с корнем жемчужные пуговки, чтобы царственные груди налитыми яблоками упади ему в ладони. Его пожирал неутолимый голод, словно он много дней не ел и неожиданно понял, как долго был лишен пищи. Безумный поток ощущений и эмоций, которых он столько времени не испытывал, кружил голову. Перед глазами все поплыло.
– Спасибо. У меня все хорошо.
Ее вымученная улыбка исчезла при взгляде на него, только серебристо-серые глаза горели странным огнем.
– У тебя грязь на щеке, – пробормотала она и, выхватив из-за рукава чистый платок, потянулась к его лицу. Он не отстранился. Почти неуловимо поколебавшись, она принялась стирать грязь. Джек стоял неподвижно, только мышцы напряглись и казались высеченными из мрамора. Оттерев щеку, Аманда другой стороной платка промокнула пот на его лбу.
– Да чем же, во имя Господа, ты занимался? – удивилась она.
– Работал, – выдохнул Джек, сверхчеловеческим усилием воли удерживаясь, чтобы не стиснуть ее в объятиях. Слабая улыбка коснулась мягких губ.
– Ты, как всегда, ничего не делаешь наполовину. Не способен вести размеренную жизнь.
В голосе не было одобрения. В нем скорее звучало нечто вроде жалости. Она как бы смотрела на него с невообразимой высоты, куда ему не дано подняться. Джек зверски нахмурился и, взяв у нее сверток, бросил на стол. При этом он почти перегнулся через нее, намеренно вынуждая отступить, чтобы их тела не соприкоснулись. И с радостью заметил, что она покраснела и растерялась.
– Могу я узнать, почему ты принесла мне это лично? – осведомился он.
– Прости, может, ты предпочитал…
– Вовсе нет, – проворчал он. – Просто хотел знать, нет ли у тебя особой причины навестить меня сегодня.
– Собственно говоря, есть. Аманда неловко откашлялась.
– Сегодня я буду на приеме, который дает мой адвокат, мистер Толбот. Насколько я знаю, ты тоже получил приглашение… он сказал, что в списке гостей есть и твое имя.
Джек пожал плечами.
– Скорее всего получил, но вряд ли пойду. Она вдруг сразу успокоилась.
– Понятно. Что ж, может, и лучше, если ты узнаешь новости сейчас и от меня. В свете наших… Учитывая, что мы с тобой… не хочу, чтобы тебя застало врасплох известие…
– Какое именно, Аманда? Румянец на щеках стал гуше.
– Сегодня на приеме у мистера Толбота мы с Чарлзом Хартли объявим о нашей помолвке.
Он ожидал этого. Ожидал. И все же был потрясен тем, как это на него подействовало. Словно внутри разверзлась зияющая пропасть, выплеснув боль и ярость. Рассудок подсказывал, что он не имеет права злиться, так откуда же этот гнев? Гнев на Аманду и Хартли, но больше всего на себя.
Он изо всех сил старался не сорваться, стоять спокойно, хотя руки дрожали от настоятельной потребности хорошенько встряхнуть ее.
– Он благородный человек, – оправдывалась она. – У нас много общего. Я буду счастлива с ним.
– В этом я уверен, – буркнул он. Невидимая мантия хладнокровия окутала ее. Она гордо расправила плечи и выпрямилась.
Надеюсь, наши отношения останутся прежними.
Джек точно знал, что она имеет в виду. Они будут поддерживать видимость приятельских отношений, время от времени работать вместе, но кроме этого… Ничего. Словно не он взял ее невинность. Словно никогда не ласкал обнаженное тело. Не знал сладости ее лона.
Джек резко мотнул подбородком.
– Ты сказала Хартли о нас? – не выдержал он. И тут Аманда его удивила.
– Он знает, – призналась она с сухой усмешкой. – Он очень великодушен. Истинный джентльмен.
Во рту Джека стало горько. Интересно, а как бы он сам воспринял такое известие? Как джентльмен? Сомнительно. Да, ничего не скажешь, из них двоих Чарлз Хартли лучший.
– Прекрасно, – коротко бросил он, желая уязвить ее. – Было бы очень жаль, запрети он нам и впредь сотрудничать: я ожидаю заработать горы денег на тебе и твоих книгах.
Аманда чуть свела брови. Уголки губ опустились.
– Разумеется. Не дай Бог, что-то встанет между тобой и твоими прибылями. Прощайте, мистер Девлин. Желаю доброго дня. А у меня много еще дел. Нужно готовиться к свадьбе.
Она направилась к двери. Белые перья на маленькой голубой шляпке чуть тряслись на каждом шагу.
Джек уже хотел было саркастически осведомиться, не пригласят ли и его на знаменательное событие. Но промолчал и молча смотрел ей вслед, не предложив проводить, как подобало бы джентльмену.
Аманда сама остановилась на пороге и оглянулась. Ему вдруг показалось, что она сказала не все.
– Джек… – начала она, озабоченно хмурясь и, похоже, не находя слов. Их взгляды скрестились. Встревоженные серые глаза смотрели в жесткие, непроницаемо синие.
Амавда открыла рот, но тут же, решительно встряхнув головой, повернулась и покинула кабинет. Чувствуя, как пылают огнем голова, сердце и чресла. Джек поплелся к столу и рухнул в кресло. Пошарил в ящике в поисках стакана и никогда не пустеющего графина с виски и налил себе щедрую порцию.
Сладковато-дымный запах наполнил ноздри, обжигающий поток смягчил горло и согрел желудок. Он осушил и вновь наполнил стакан. Может, Фретуэлл прав? У человека его положения есть немало дел и без того, чтобы таскать ящики с книгами. Да и вообще сегодня можно и не работать. Просто будет сидеть и пить, пока не истребит все чувства и мысли и не утопит в спиртном стоявший перед глазами образ обнаженной Аманды в постели с воспитанным учтивым Чарлзом Хартли.
– Мистер Девлин, – робко пробормотал маячивший в дверях Оскар Фретуэлл. Глаза за стеклами очков сочувственно блестели.
– Не хотелось беспокоить вас, но…
– Я занят! – прорычал Джек.
– Да, сэр. Но к вам еще один посетитель, мистер Френсис Тоуд. Вроде бы поверенный, душеприказчик, занимающийся распределением имущества вашего отца.
Джек замер, немигающе глядя на управляющего. Распределение отцовского имущества. Для этого нет других причин, кроме одной…
– Впустите его, – услышал он свой резкий голос.
Обладатель столь неприятного имени в самом деле напоминал земноводное: маленький, тощий, лысый, с квадратной нижней челюстью и влажными черными глазами, казавшимися непропорционально большими на узком лице: Взгляд его светился умом и проницательностью, а сам он держался со спокойным достоинством человека, знающего свое дело, чем немедленно понравился Джеку.
– Мистер Девлин! – воскликнул он с поклоном, подходя к Джеку и протягивая руку. – Спасибо, что согласились принять меня. Сожалею, что мы не встретились при более счастливых обстоятельствах. Я пришел сообщить вам печальные новости.
– Граф мертв, – кивнул Джек, показывая поверенному на кресло. Это казалось единственным объяснением странного визита. Тоуд кивнул. Живые черные глаза светились вежливым сочувствием.
– Да, мистер Девлин. Вчера вечером ваш отец отошел во сне.
Глянув на графин с виски, он участливо добавил:
– Похоже, вы уже знали.
Джек коротко усмехнулся. Подумать только, что кто-то мог предположить, будто он заливает виски скорбь по усопшему отцу!
– Нет, не знал.
Последовала минута неловкого молчания.
– Господи, до чего вы похожи на отца! – заметил поверенный, зачарованно изучая жесткое лицо Джека. – Вот уж действительно никто не усомнится в том, кто ваш истинный родитель!
Джек угрюмо повертел стакан.
– К сожалению.
Поверенный, казалось, ничуть не удивился такой неприветливости. Граф, вне всякого сомнения, успел за долгую полную разнообразных и не всегда приятных событий жизнь приобрести немало врагов, включая озлобленных и оскорбленных побочных детей.
– Мне известно о том, что между вами и графом., не было сердечных отношений.
Джек слегка улыбнулся столь явной недооценке фактов, но промолчал.
– Граф, – продолжал Тоуд, – счел нужным включить вас в завещание. Для человека ваших средств это всего лишь безделушка, так, небольшой сувенир, и вес же он высоко ценится семейством. Граф оставил вам поместье с небольшим особняком в Харфордшире. Настоящая драгоценность Построен вашим прапрадедом.
– Какая честь! – съязвил Джек. Тоуд проигнорировал сарказм.
– Ваши братья и сестры именно так и считают. Многие из них мечтали получить поместье, пока ваш батюшка был жив. Не стоит и упоминать о том, как велико оказалось их удивление, когда огласили завещание.
«Прекрасно», – подумал Джек с чем-то вроде злобного удовлетворения. До чего же приятно насолить компании привилегированных снобов, предпочитавших не замечать незаконного брата. Как они, должно быть, ноют и брюзжат на несправедливость отца, отказавшего древнюю фамильную собственность какому-то ублюдку!
– Ваш отец недавно велел написать дополнительное распоряжение к завещанию, – заметил Тоуд. – Возможно, вам будет интересно узнать, что он с большим интересом следил за вашими достижениями. Считал, что вы во многом на него похожи.
– И вероятно, был прав, – бросил Джек, не скрывая отвращения к себе.
Поверенный, слегка наклонив голову, задумчиво рассматривал его.
– Граф был человеком непростым. У него было все, о чем только можно мечтать, и все же бедняге трагически не хватало одного – таланта стать счастливым.
Джек резко вскинул голову, пораженный оборотом, который приняла беседа, и на несколько минут забыв о былых обидах.
– А что, разве нужен какой-то особый талант, чтобы быть счастливым? – спросил он.
– Я всегда был в этом уверен. Видите ли, я знаком с одним из арендаторов вашего батюшки, который живет в убогом каменном домишке с земляным полом и все же, кажется, наслаждается жизнью куда больше хозяина. Поэтому я и пришел к выводу, что человек – сам хозяин своего счастья и куда вернее добиваться его самому, чем ждать, пока оно тебе выпадет.
Джек только плечами пожал.
– Трудно сказать.
Они долго сидели молча, пока мистер Тоуд не встал.
– Желаю вам всех благ, мистер Девлин, – откашлявшись, сказал он. – Мне нужно идти. Скоро я пришлю все документы на владение наследством.
Он уже хотел было откланяться, но вдруг, смутившись, опустил глаза.
– Не знаю, как и сказать, чтобы не обидеть вас… но законные дети графа просили передать, что не желают иметь с вами ничего общего. Иными словами, похороны…
– Не беспокойтесь, я и не собирался идти, – с коротким презрительным смехом перебил Джек. – Можете уведомить моих единокровных братьев и сестер, что они так же мало интересуют меня, как я – их.
– Да, мистер Девлин. Если вам потребуется моя помощь, пожалуйста, не стесняйтесь обратиться ко мне.
После ухода поверенного Джек встал и принялся мерить шагами комнату. Виски ударило в голову, куда девалось обычное умение пить?! Голова трещала. В душе царила пустота, а в желудке – голод. До чего же он устал…
Невеселая улыбка играла на губах. Ну и денек! А ведь еще даже утро не кончилось.
Он чувствовал себя странно отстраненным от будущего и прошлого, словно наблюдал за собственной жизнью со стороны. Мысленно он перечислял все блага, которыми его наделила судьба: деньги, дома, земли, а теперь и семейное поместье, которое должно было перейти не к побочному сыну, а к законному наследнику. Да, тут есть чем гордиться. Тут есть чему радоваться.
Так почему же ему все безразлично? Он хотел одного: видеть Аманду Брайерз в своей постели. Сегодняшнюю ночь и все остальные. Владеть ею и принадлежать ей.
Непонятно отчего, но Аманда – это единственное, что способно помешать ему кончить, как отец: богатым, бездушным, бесчеловечным и злобным. Если он не может получить ее, если придется остаток дней своих видеть, как она старится рядом с Чарлзом Хартли…
Джек выругался и забегал по кабинету, как посаженный в клетку тигр. Аманда выбрала достойного человека и правильно сделала. Хартли никогда не станет подбивать ее на поступки неприличные или не подобающие даме. Окружит, окутает ее удобными, утешительными, уютными банальностями, скует правилами этикета, и не пройдет и нескольких лет, как живая, порывистая, экспансивная женщина, пытавшаяся когда-то подарить себе мужчину-проститутку на день рождения, будет похоронена под грузом респектабельности.
Джек остановился у окна и прижал ладони к прохладному стеклу. Что ни говори, а для Аманды куда лучше выйти за человека вроде Хартли. Чего бы это ни стоило, Джек сумеет подавить эгоистичные желания и позаботится не о своих, а о ее нуждах и потребностях. Он смирится с ее браком, даже если это убьет его, пожелает молодым счастья, и Аманда никогда не узнает о его истинных чувствах.
* * *
– Когда вы собираетесь объявить о помолвке, Чарлз? – улыбнувшись, спросила Аманда.
– Думаю, стоит подождать, пока начнутся танцы, и мы с вами начнем первый вальс как жених с невестой.
– Прекрасно! – одобрила Аманда, пытаясь игнорировать неприятные ощущения в желудке.
Они стояли на балконе гостиной мистера Толбота. Сегодня в его доме собралось сто пятьдесят человек, наслаждавшихся прекрасной музыкой и изобильной едой, как обычно, на балах, которые давал адвокат. Сегодня вечером Аманда и Чарлз объявят друзьям и знакомым о своем решении. Потом в церкви три недели подряд будут читаться оглашения. Скромная свадьба состоится в Виндзоре.
Сестры Аманды, София и Хелен, пришли в полный восторг от новостей.
Я полностью одобряю твой выбор и очень рада тому, что ты прислушалась к моим советам, – писала София. – Судя по мнению окружающих, мистер Хартли – порядочный, привыкший к спокойной жизни джентльмен, с хорошим состоянием. Этот брак, вне всякого сомнения, послужит благополучию обеих сторон. Мы с величайшей охотой примем мистера Хартли в нашу семью, дорогая Аманда, и я искренне поздравляю тебя с мудрым решением…
Мудрым?
Аманда мысленно улыбнулась. Меньше всего она хотела когда-то выбирать жениха с точки зрения благоразумия и здравого смысла, но теперь…
Хартли оглянулся, желая убедиться, что за ними никто не следит, и нежно поцеловал ее в лоб. Какое странное ощущение, когда тебя целует бородатый мужчина: мягкость губ так резко контрастирует с жесткими волосами!
– Каким счастливым вы меня сделали, Аманда! Мы прекрасно друг другу подходим, не так ли?
– Идеально, – усмехнулась она. Он сжал ее руку.
– Позвольте мне принести вам пунша. Мы еще немного побудем здесь, в уединении. На балконе куда приятнее, чем эта давка в гостиной. Вы меня подождете?
– Конечно, дорогой.
Аманда вернула пожатие и вздохнула, когда от сердца немного отлегло.
– Поспешите, Чарлз, я буду скучать, если вы замешкаетесь.
– Обещаю поторопиться, – ответил он, ласково засмеявшись. – Не такой я глупец, чтобы оставить самую привлекательную на этом балу женщину томиться в одиночестве!
Он открыл высокие стеклянные двери, и на балкон немедленно вырвались веселая музыка и обрывки беседы. Но стоило дверям закрыться, и вновь стало тихо.
Джек мрачно обозревал веселившуюся толпу элегантно одетых женщин и мужчин, пытаясь отыскать взглядом Аманду. С дальнего конца гостиной доносилась музыка, жизнерадостная оркестровка хорватской народной мелодии, от которой ноги сами пускались в пляс.
«Самая подходящая ночь для объявления о помолвке», – уныло подумал он. Аманды нигде не было видно, зато Хартли стоял у стола с напитками.
Каждая частичка существа Джека бунтовала при мысли о вежливой беседе с этим человеком. Но почему-то это казалось настоятельно необходимым. Он заставит себя смириться с ситуацией, как подобает джентльмену, каким бы чуждым его натуре ни было подобное поведение.
Стараясь казаться бесстрастным, Джек подошел к Хартли, который принимал из рук слуги две чаши с фруктовым пуншем.
– Добрый вечер, Хартли, – пробормотал он. Тот обернулся к нему: широкое лицо осталось безмятежным, улыбка – мягкой и доброй. – Кажется, вас можно поздравить.
– Спасибо, – осторожно произнес Чарлз. По молчаливому согласию оба отошли от стола и нашли спокойный уголок, где их никто не мог подслушать.
– Аманда упоминала, что навестила вас сегодня утром, – заметил Хартли. – Я подумал, что после того, как она сообщит новости, вы могли…
Он осекся и смерил Джека оценивающим взглядом.
– Но похоже, у вас нет возражений против нашего брака.
– Почему я должен возражать? Я, естественно, желаю мисс Брайерз самого лучшего.
– И обстоятельства ничуть вас не тревожат? . Посчитав, что Хартли имеет в виду его связь с Амандой, Джек покачал головой.
– Нет, – деланно улыбнулся он. – Если вы способны пренебречь этими обстоятельствами, что говорить обо мне?
– Я хотел бы, Девлин, чтобы вы кое-что знали, – пробормотал Хартли с озадаченным видом. – Я сделаю все, чтобы Аманда была счастлива, и стану прекрасным отцом ее ребенку. Возможно, так даже лучше, учитывая ваше нежелание…
– Ребенок, – мягко повторил Джек, сузив глаза. – О чем это вы толкуете, черт возьми?
Хартли внезапно застыл, уставившись в пространство, а когда поднял голову, карие глаза досадливо щурились.
– Значит, вы понятия не имели, так ведь? Аманда заверила меня, что все сказала вам сегодня утром.
– Что именно? Что она?..
Джек недоуменно пожал плечами, не в силах сообразить, что имеет в виду Хартли. Но все же понял. Ребенок, ребенок…
Господи Боже!
Известие отдалось в мозгу взрывом, воспламенив все нервные окончания.
– Иисусе, – прошептал он. – Она беременна, правда? Моим ребенком. И вышла бы за вас, не открывшись мне.
Молчание Хартли было достаточным ответом.
Сначала Джек был слишком ошарашен. Казалось, все чувства онемели, а в мозгу не осталось ни единой мысли. Потом его охватила ярость. Темный румянец бросился в лицо.
– Похоже, Аманда так и не смогла заставить себя обсудить все с вами.
Спокойный голос Хартли донесся до него как бы издалека.
– Ничего, дьявол все побери, сможет! А вам советую отложить свое объявление о помолвке, – процедил Джек.
– Может, это к лучшему, – кивнул Хартли.
– Где она?
Хартли объяснил, и Джек отправился на поиски Аманды. В голове теснились тяжелые воспоминания. Он слишком много повидал беспомощных мальчишек, пытавшихся выжить в беспощадном мире. Как он старался защитить их, плоды этих усилий он до сих пор носит на теле. Но с тел пор он решил нести ответственность только за себя. Его жизнь принадлежит исключительно ему, и он будет общаться с окружающими на своих условиях. Для человека, нежелавшего иметь семью, выполнить эти планы оказалось совсем просто.
До сегодняшнего дня.
То, что Аманда так решительно вытеснила его из круга своих проблем, приводило Джека в бешенство. Но она прекрасно понимала, что он не хочет рискнуть своей свободой, вступив в брак, и отвергает все связанное с семейной жизнью. Может, он даже должен быть благодарен ей за то, что так заботливо освободила его от всех долгов и ответственности. Но почему же вместо благодарности его раздирают гнев, собственнические инстинкты и поистине дикарская потребность раз и навсегда предъявить на нее права?
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14