Глава 12

Лондонский сезон с его чередой ужинов, балов, приемов и вечеринок начался в марте. У каждого круга общества были свои развлечения. Скучнее всего было на балах высшего света, где аристократы голубых кровей подыскивали себе достойных жен, а девицы охотились за богатыми мужьями. Всякий здравомыслящий человек избегал появляться в домах знати, где беседа была унылой, манеры чопорными, а опасность оказаться в обществе напыщенных болванов – достаточно реальной.

Немало людей стремилось заручиться приглашениями в дома тех, которые могли считаться представителями верхушки среднего класса, то есть людей невысокого происхождения, но богатых или знаменитых: политиков, зажиточных землевладельцев, бизнесменов, врачей, журналистов, художников и даже некоторых наиболее просвещенных торговцев.

Перед Амандой с самого ее переезда в Лондон распахнулись многие двери. Ее желали видеть на ужинах, танцах, домашних концертах, театральных-вечерах. Но в последнее время она отказывалась от всех приглашений, хотя раньше с удовольствием появлялась в великосветских салонах. А вот теперь ее просто ничто не интересовало. И не хотелось никуда ехать. Раньше она никогда не понимала истинного значения выражения «тяжесть на сердце». Она не видела Джека больше месяца, а на сердце словно лежал свинцовый слиток, не говоря уже о том, что грудь и легкие сдавило болью, так что нельзя было свободно вздохнуть. Временами казалось, что воздух не проходит в горло. Она презирала себя за то, что чахнет от тоски по мужчине, ненавидела пошлую мелодраму, в которую превратилась ее жизнь, и все же не могла прийти в себя. Время, разумеется, облегчит страдания, но при мысли о том, что впереди ждут долгие месяцы и годы без Джека, Аманда сходила с ума.

И оживлялась, только когда Оскар Фретуэлл приезжал за очередной порцией выправленных глав романа с продолжением. Он стал неиссякаемым источником информации о своем хозяине. Джек ни перед чем не останавливался в своих усилиях достичь еще больших вершин успеха. Он приобрел известную газету «Лондон дейли ре-вью», единственную, которая могла похвастаться громадным тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров. Открыл два новых магазина и только сейчас купил новый журнал. Ходили слухи, что у Джека денег больше, чем у любого английского богача, и что его ежегодный доход приближается к миллиону фунтов.

– Он как комета, – делился с ней Фретуэлл, привычным жестом поправляя очки. – Мчится вперед, разрезая воздух, в сотни раз быстрее, чем все окружающие. Уж и не помню, когда он ел по-человечески. И уверен, он вообще не спит. Остается на работе дотемна и возвращается засветло, когда в здании еще никого нет.

– Но почему он убивает себя? – спросила Аманда. – Казалось бы, он должен успокоиться на достигнутом и наслаждаться плодами своего труда.

– Казалось бы, – эхом отозвался Фретуэлл, мрачно хмурясь. – А на деле раньше времени сводит себя в могилу.

Аманде пришла в голову странная мысль. Что, если Джек скучает по ней? Может, поэтому и старается занять себя, чтобы было меньше времени думать об их разрыве?

– Мистер Фретуэлл, – смущенно улыбнулась она, – он не упоминал обо мне… то есть… он ничего не просил передать?

Лицо управляющего мгновенно стало непроницаемым. Аманда так и не смогла определить, делился ли с ним Джек, подробностями об их связи и открывал ли свои чувства.

– Похоже, он весьма доволен цифрами продаж первых выпусков «Ненастоящей леди», – объявил Фретуэлл слишком жизнерадостно.

– Да, спасибо, – пролепетала Аманда, пряча разочарование и тоску за вымученной улыбкой.

Осознав, что Джек делает все возможное и невозможное, чтобы их отношения навеки ушли в прошлое, Аманда поняла, что должна последовать его примеру. Она снова стала выезжать, вынудила себя смеяться, шутить и болтать с друзьями. Но никакие развлечения не могли развеять одиночества, и она вдруг обнаружила, что ждет и постоянно прислушивается ко всякому упоминанию о Джеке Девлине. Рано или поздно они непременно столкнутся в одном из домов, и мысль об этом наполняла ее тоской и робким предвкушением встречи.

К удивлению Аманды, в конце марта ее пригласили на бал у Стивенсонов, с которыми она почти не была знакома. Аманда смутно припомнила, что в прошлом году встречалась с престарелыми мистером и миссис Стивенсон на ужине у своего адвоката Таддеуса Толбота. Семья владела несколькими алмазными рудниками в Южной Африке, что добавляло притягательность огромного богатства к блеску уважаемого и хорошо известного имени.

Подстегиваемая любопытством, Аманда решила поехать. Для этого случая она надела лучший наряд: произведение портновского искусства из бледно-розового атласа с широким воротником из белых газовых воланов, обнажавших плечи. Широкие юбки таинственно шуршали при каждом движении, время от времени открывая носки кружевных туфелек с розовыми лентами. Она уложила волосы в нетугой узел, из которого на щеки и шею выбивались длинные локоны.

Стивенсон-Холл оказался типично английским особняком в классическом стиле, из красного кирпича с гигантскими белыми коринфскими колоннами, поднимавшимися над вымощенным брусчаткой двором. Потолок бального зала, был расписан аллегориями четырех времен года. Гирлянды повторяли сложный цветочный мотив сверкающего паркета. Сотни гостей толпились в просторном зале, освещаемом двумя хрустальными люстрами невероятных размеров.

По прибытии Аманду немедленно приветствовал старший сын Стивенсонов, Кервин, дородный мужчина лет тридцати двух весьма необычной внешности. Вернее, дело было не столько во внешности, сколько в манере одеваться. В волосах сверкали бриллиантовые булавки, на туфлях – бриллиантовые пряжки, на фраке – бриллиантовые пуговицы, а на пальцах – кольца с бриллиантами. Аманда потрясение уставилась на человека, умудрившегося обвешаться драгоценностями с головы до ног. Стивенсон гордо провел ладонью по ослепительному фраку и улыбнулся.

– Великолепно, не правда ли? Вижу, вы поражены всем этим блеском.

– Просто глазам больно на вас смотреть, – сухо ответила Аманда.

Ошибочно приняв ее замечание за комплимент, Стивенсон наклонился к ее уху и заговорщически прошептал:

– Только подумайте, дорогая… женщина, которая станет моей женой, сможет носить такие же и даже более изысканные украшения.

Аманда слабо улыбнулась, сообразив, что стала мишенью для завистливых взглядов мамаш, стремившихся заполучить выгодного женишка для своих дочек. Как жаль, что нельзя во всеуслышание разуверить их в полном отсутствии интереса к нелепому фату.

К несчастью, никакие ухищрения не могли заставить Стивенсона отойти от Аманды в продолжение всего вечера. Как выяснилось, он задумал оказать Аманде великую честь, позволив ей написать историю его жизни.

– Придется выставить напоказ мою драгоценную личную жизнь, – сетовал он, крепко сжимая пухлой рукой со сверкающими кольцами пальцы Аманды, – но больше я не могу лишать читателей истины, которую они так долго жаждали узнать. И только вы, мисс Брайерз, обладаете способностями и возможностью отразить суть предмета. Написать мой правдивый портрет. Уверен, что вы с радостью и удовольствием возьметесь за работу. Впрочем, вряд ли это можно посчитать работой.

До Аманды наконец дошло, по какой причине ее пригласили на этот бал: семейка, должно быть, единогласно постановила поручить ей столь ответственную задачу, как создание биографии их напыщенного дурака наследничка.

– Вы очень добры, – пробормотала она, не зная, возмущаться ей или хихикать про себя. – Должна заметить, что я никогда не писала биографий…

– Мы найдем тихий уголок, – перебил он, – устроимся поуютнее, и я посвящу вас в подробности истории моей жизни.

Аманде стало дурно при одной мысли о столь «приятном» времяпрепровождении.

– Мистер Стивенсон, не могу же я лишить остальных женщин возможности наслаждаться вашим обществом…

– Им придется обойтись без меня, – с сожалением вздохнул он. – В конце концов, я один-единственный, мисс Брайерз, и на этот вечер принадлежу вам. Пойдемте.

Пока он буквально силой тащил Аманду к маленькому бархатному канапе, она заметила в толпе смуглое лицо Джека Девлина, и ее сердце мгновенно покатилось куда-то. Она не знала, что он будет на балу, и теперь изо всех сил старалась не глазеть на него слишком беззастенчиво. Джек казался настоящим сказочным принцем, в безукоризненно сшитом черном фраке. На этот раз густые пряди были гладко зачесаны назад. Девлин стоял в компании мужчин и с видом издевательского удовлетворения разглядывал ее поверх бокала с бренди. Белые зубы блестели в ехидной усмешке. Он неприкрыто наслаждался ее несчастьем!

Тоска и желание внезапно сменились отчаянным раздражением. Злосчастный мерзавец!

Но что она могла поделать? Только покорно влачиться вслед за внушительной тушей Стивенсона! Неудивительно, что Джек пришел в такой восторг при виде этой сцены.

Аманда молча бесилась, пока верный своему слову Стивенсон ораторствовал, пространно описывая начало своей карьеры, достижения и успехи, делился мнениями и наблюдениями. Измученной Аманде хотелось кричать в голос. Поднося к губам стакан с пуншем, она с завистью наблюдала, как остальные гости, весело танцевали, смеялись и разговаривали. А она сидит тут, как в тюрьме, и слушает этого пустозвона!

Мало того, если кто-то приближался к ним и спасение казалось уже совсем близким, Стивенсон взмахом руки отсылал любопытного и продолжал свое нескончаемое повествование. И когда она уже решила притвориться больной или упасть в обморок, помощь пришла с той стороны, откуда меньше всего ожидалась.

Перед ними возник Джек, с абсолютно бесстрастным видом игнорировавший все попытки Стивенсона избавиться от него.

– Мисс Брайерз, – осведомился он, – как вам нравится вечер? Надеюсь, вы хорошо проводите время?

Аманда еще не успела раскрыть рот, как вмешался Стивенсон.

– Девлин, вам выпала честь первым услышать добрые новости, – прокаркал он.

Девлин вопросительно изогнул бровь:

– Добрые новости?

– Я убедил мисс Брайерз написать мою биографию.

– Неужели? – удивился Джек, с легким упреком глядя на Аманду. – Возможно, мисс Брайерз, вы забыли, что связаны контрактом с моим издательством и, следовательно, имеете передо мной определенные обязательства? Несмотря на ваш энтузиазм, боюсь, работу над книгой пока что придется отложить.

– Если вы так считаете, – пробормотала она, едва не задохнувшись от смешанной с досадой благодарности, и послала ему красноречивый взгляд, в котором светилось обещание жестокой мести, если он немедленно не придет ей на выручку.

Девлин поклонился и протянул ей руку.

– Возможно, мы обсудим все более подробно? Во время вальса, например.

Аманда мгновенно воспользовалась счастливой возможностью отделаться от противного фата и едва ли не взлетела с канапе, ставшего в ее глазах чем-то вроде камеры пыток.

– Что ж, если вы настаиваете!.. – воскликнула она, схватив руку Девлина.

– Разумеется, – заверил он.

– Но история моей жизни… – запротестовал Стивенсон. – Годы, проведенные в Оксфорде… я еще не дошел до…

Под его негодующий лепет Джек повел Аманду в центр зала. В воздухе порхали аккорды лирического вальса, но нежная мелодия не улучшила настроения Аманды.

– Вы даже не хотите поблагодарить меня? – спросил Джек, обнимая ее за талию.

– Интересно, за что, – кисло буркнула она. Ноги затекли так, что каждый шаг давался с трудом, но она" была слишком счастлива убраться подальше от своего мучителя, чтобы обращать внимание на боль.

– За спасение от Стивенсона.

– Но вы намеренно тянули время, – сухо напомнила она, – так что никакой благодарности не дождетесь.

Откуда мне знать, что вы не находите Стивенсона привлекательным? – с невинным видом спросил он. – Многие женщины от него без ума.

– На здоровье! Я им не соперница. Вы позволили этому претенциозному ослу терзать меня своим вздором!

– Он респектабелен, образован, холост и богат, чего же еще хотеть?

– Он необразован, – взорвалась Аманда с плохо скрытой яростью. – Уверена, что его знания ограничены одним предметом – собой.

– Он много знает о драгоценных камнях, – спокойно напомнил Джек. Аманде до смерти захотелось дать ему пощечину прямо здесь, при гостях. Правильно угадав ее намерения, Девлин рассмеялся и попытался принять покаянный вид.

– Мне ужасно жаль. Правда. Я заглажу свой проступок. Скажите, чье общество вы больше всего предпочитаете сегодня вечером, и я немедленно приведу к вам этого человека. Любого.

– Не трудитесь, – неохотно бросила она. – Слишком долгое пребывание в компании мистера Стивенсона выбило меня из колеи, и теперь единственный, кого я смогу третировать, – это вы.

Глаза Джека сверкнули нечестивым смехом.

– Тогда потанцуйте со мной.

Он закружил ее в вальсе с великолепной грацией, что каким-то образом компенсировало огромную разницу в росте. Аманда в который раз поразилась тому, насколько он высок, какие первобытные мощь и сила скрыты под модным вечерним костюмом.

Как она и ожидала, он оказался превосходным танцором, не просто умелым, а прирожденным. И вел ее твердо и решительно, не давая возможности оступиться. И держал именно так, как диктовали приличия, поддерживая и направляя.

Запах крахмального белья, смешанный с ароматом его кожи, солоноватым и чистым, с легким пряным оттенком одеколона, ударил в ноздри. Ну почему, почему от него пахнет в сто раз приятнее, чем от любого знакомого ей мужчины? Ах, если бы только она могла закупорить это своеобразное благоухание в пузырек и надушить кого-то другого!

Ликующая музыка обтекала их, и Аманда немного расслабилась. В юности она редко танцевала, поскольку кавалеры считали ее слишком горделивой, чтобы снисходить до столь простых забав. И хотя нельзя сказать, что она совсем не пользовалась успехом, все же не могла похвастаться пылкими поклонниками.

Пока они танцевали, Аманда украдкой подмечала легкие изменения в. лице Девлина. За несколько недель разлуки исчезла значительная доля беспечности, самоуверенности и развязности. Он словно постарел. В уголках рта залегли глубокие складки, а между густых бровей частенько появлялись глубокие морщины. Он похудел, так что кожа туго обтянула скулы, щеки запали, а подбородок, казалось, сильнее выдавался вперед. Под глазами темнели круги – свидетельства застарелой бессонницы.

– Вы выглядите очень усталым, – без обиняков объявила она. – Мало спите.

– Таю от тоски по вас, – шутливо откликнулся он, что, по-видимому, предполагало как раз обратное. Да Аманда в жизни бы не поверила, что он способен тосковать по ней! – Вы на такой ответ надеялись?

Он еще и издевается!

Аманда оскорбленно поджала губы.

– Отпустите меня. Лента на туфельке развязалась.

Еще не время.

Он продолжал держать руку на ее талии.

– У меня для вас хорошие новости. Первый выпуск «Ненастоящей леди» полностью распродан, а второй идет нарасхват, так что в этом месяце я удваиваю тираж.

– Вот как! И в самом деле неплохие новости. Но удовольствие было испорчено зловещим, все возраставшим между ними напряжением.

– Джек, моя туфелька…

– Черт возьми, – выругался он, останавливаясь и уводя ее в сторону.

Аманда продолжала держать его под руку. Они приблизились к позолоченному стульчику у стены. Она молча проклинала туфельку и тонкую ленту, обвивавшую ее щиколотку. Нужно же было проклятой ленте ослабнуть в такой момент! Как еще туфля не свалилась с ноги!

– Сядьте, – коротко приказал Джек и, встав на колени, потянулся к ее ноге.

– Прекратите! – крикнула в ответ Аманда, корчась под направленными со всех сторон веселыми и любопытными взглядами.

Некоторые гостьи даже перешептывались, загораживаясь веерами. Все наслаждались бесплатным спектаклем: повеса Джек Девлин у ног чопорной мисс Аманды Брайерз!

– Люди смотрят, – уже тише взмолилась она, когда он снял с нее туфельку.

– Пригладь перышки. Я не раз справлялся со сползшими лентами. Многие женщины даже нарочно устраивают нечто подобное, чтобы иметь предлог показать щиколотки своим партнерам.

– Если намекаешь на то, что я могла бы пойти на такую глупость, чтобы… чтобы… да ты еще более самовлюблен, чем я предполагала!

Аманда покраснела от смущения и злобно уставилась на него, но он, неожиданно улыбнувшись, опустил голову и стал изучать тонкую туфельку.

– Ну и ну, мисс Брайерз! До чего же фривольная штучка!

Она приобрела танцевальные туфельки, поддавшись внезапному порыву. В отличие от ее остальных вещей эти не имели практичного применения и не отличались особенным качеством: всего лишь тонкая подошва и каблучок в один дюйм, скрепленные вместе отрезками кружева и лент. На носке были вышиты крохотные цветочки. Одна из тонких шелковых лент, которыми туфелька привязывалась к щиколотке, лопнула, и Джек ловко связал оборванные концы.

Приняв подобающую случаю строгую мину, он надел туфельку, обернул лентами щиколотку и сделал бант на боку. В глазах его по-прежнему таился смех, и Аманда ни минуты не сомневалась, что он наслаждается ее беспомощностью и вниманием, которое они привлекают. Она отвернулась и старалась смотреть только на сцепленные на коленях руки.

Девлин приложил все усилия, чтобы не бросить нескромный взгляд на щиколотку Аманды, только крепче сжал ступню, чтобы она ненароком не шевельнулась. Аманде никогда не нравились ее ноги, слишком короткие и пухленькие. Никто и никогда не писал оды женщинам с широкими щиколотками. Только те, кому посчастливилось родиться со стройными, изящными ножками, удостаивались хвалы поэтов. И все же ее неромантические щиколотки были невероятно чувствительными, и она невольно затрепетала, ощутив пожатие пальцев Девлина. Тепло его рук проникало сквозь шелковую преграду чулок и обжигало.

Прикосновение было мимолетным, но Аманда содрогнулась, потрясенная силой своего желания. Рот мгновенно пересох, нервы были до того натянуты, что казалось, она вот-вот упадет в обморок. Нечто вроде молнии пронзило ее: очевидно, наслаждение оказалось слишком велико. Ей вдруг стало безразлично, что они находятся в переполненном зале. Хотелось опуститься на натертый паркет, притянуть Джека к себе, припасть губами к его рту, ощутить тяжесть его тела, упругость наполняющей ее плоти. Примитивные, буйные, дикарские мысли захлестнули ее прямо здесь, в блестящем окружении, в разгар бала, и голова кружилась от страха и возбуждения.

Но Джек выпустил ее ногу и встал.

– Аманда, – тихо позвал он. Он смотрит на нее, смотрит, она точно знает это, но не может поднять голову. И едва способна ворочать языком!

– Пожалуйста, оставьте меня одну, – ухитрилась пробормотать она наконец. – Пожалуйста…

Как ни странно, он, кажется, понял, в каком она состоянии, потому что с вежливым поклоном удалился.

Аманда несколько раз глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. Разлука не охладила ее желания. Одиночество и тоска по-прежнему были ее доводящими до отчаяния спутниками. Сумеет ли она вынести нечастые встречи с ним? Или обречена страдать до конца дней своих? А если это так, что же ей делать?

– Мисс Брайерз?

Низкий приятный голос неожиданно ворвался в думы Аманды. Подняв встревоженные глаза, она узрела знакомое лицо. Высокий бородатый мужчина с каштановыми, прошитыми серебром волосами подошел к ней, приветливо улыбаясь. Глаза цвета темного шоколада весело заискрились при виде ее нерешительной физиономии.

– Вряд ли вы помните меня, – извиняющимся тоном начал он, – но мы встречались в доме мистера Девлина на Рождество. Я…

– Разумеется, помню! – воскликнула Аманда, втайне довольная, что вовремя вспомнила его имя. Известный детский писатель, с которым она так мило беседовала на празднике!

– Как приятно вновь встретиться с вами, Дядюшка Хартли! Вот уж не думала увидеть вас здесь!

При упоминании своего псевдонима Хартли невольно засмеялся.

– А вот я понять не могу, почему самая очаровательная из всех здешних женщин не танцует! Может, окажете мне честь? Кадриль только начинается.

Аманда с сожалением покачала головой.

– Боюсь, ленты на моих туфельках не выдержат. Повезет еще, если удастся дотерпеть до конца вечера и не остаться босой!

Хартли взирал на нее с видом человека, не совсем уверенного в том, говорит ли она правду или просто хочет отделаться от нежеланного поклонника. Аманда поспешила успокоить его:

– Думаю, моя обувь выдержит путешествие к буфету, если вы будете так добры проводить меня.

– С радостью, – искренне заверил он, предлагая ей руку. – Я очень надеялся снова увидеть вас после нашего разговора на вечере у мистера Девлина. Но к сожалению, вы в последнее время не часто балуете общество своим присутствием.

Аманда вскинула на него глаза, гадая, дошли ли до него слухи о ее связи с Джеком.

Но выражение лица Хартли оставалось добрым и учтивым. Ни намека на осуждение или презрение.

– У меня было много работы, – резко ответила она, пытаясь не обращать внимания на внезапно нахлынувший стыд… Впервые она испытывала подобные эмоции… но не могла с собой справиться.

– Разумеется, такая талантливая женщина, как вы… требуется немало времени, чтобы создавать столь поразительные образы.

Они остановились перед столом, и Хартли жестом велел лакею наполнить ее тарелку.

– А вы? – спросила Аманда. – Написали новые детские стихи?

– Боюсь, пока не успел, – жизнерадостно объявил Хартли. – Несколько недель проводил с сестрой и ее выводком. У нее пять дочерей и два сына, и все хитрюги, пройдохи и озорники. Настоящие лисеныши!

– Вы любите детей? – поинтересовалась Аманда.

– Очень. Дети напоминают об истинной цели в жизни.

– Какой же?

– Любить и быть любимыми.

Аманда была потрясена и растрогана простыми искренними словами. Удивленная улыбка коснулась ее губ. Как приятно встретить человека, не боящегося быть сентиментальным!

Карие глаза Хартли светились теплом, но губы печально кривились.

– Моя покойная жена и я не могли иметь детей, к нашему общему разочарованию. Дом без детей слишком уж тих. Неестественно тих.

Пока они двигались вдоль столов, Аманда не переставала улыбаться. До чего же хороший человек, умный и добрый, хоть его и нельзя назвать красивым. Но что-то в этом широком лице с большим носом и выразительными карими глазами казалось ей бесконечно привлекательным. Такое не

Может надоесть. Она была слишком ослеплена Джеком Дев-лином, чтобы пристальнее приглядеться к Хартли. Что ж, больше этой ошибки она не сделает.

– Может, вы позволите мне навестить вас как-нибудь? – спросил Хартли. – Я бы с удовольствием повез вас на прогулку в своем экипаже, когда немного потеплеет.

Мистер Чарлз Хартли не выглядел сказочным героем, романтическим принцем из книг. Скорее спокойным, уравновешенным человеком, разделявшим ее интересы. Пусть он не вскружит ей голову, зато поможет твердо ступать по земле. Аманде на всю жизнь хватит волнений короткого романа с Джеком Девлином. Теперь она хотела кого-то настоящего, надежного, словом, человека, который стремится вести жизнь приятную, но обычную.

– Буду очень рада, – заверила Аманда и, к своему облегчению, скоро обнаружила, что в компании Чарлза Хартли способна выкинуть из головы все мысли о Джеке Девлине.