Глава 29
Опершись на изгородь, Эмма наблюдала, как Саутуэйт объезжал молодого жеребца в просторном загоне, примыкавшем к столь же просторной конюшне. Она любовалась статями норовистого животного, которого графу удалось привести к повиновению. Ее восхищение вызывал и всадник, казавшийся деревенским жителем в своих заляпанных глиной сапогах.
Их последние два дня были наполнены любовью и эротикой, и страсть приглушила страх Эммы, но не уничтожила его полностью. Каждый раз, вспоминая о Роберте, она погружалась в глубокую печаль. Временами же размышляла о том, как бы сбежать, хотя и понимала, что побег не принес бы ничего хорошего. Саутуэйт определенно знал, куда она направится и почему.
Эмма прекрасно понимала: граф похитил ее, чтобы она не сделала чего-нибудь такого, что можно было бы истолковать как предательство, и если бы она теперь приблизилась к тропинке на утесе, то он, возможно, сам бы передал ее властям. Даже сейчас кто-нибудь мог бы это сделать, если бы узнал о ее планах. Так что вполне возможно, что она могла бы оказаться лицом к лицу с настоящим тюремщиком, а Саутуэйт… Все-таки он предложил ей покровительство и убежище, хотя и ограничил ее передвижения.
Тут граф заставил коня остановиться и, улыбнувшись, похлопал его по шее. Затем, пустив жеребца шагом, подъехал к Эмме.
— Скоро вернемся в дом, — сказал он.
Она пожала плечами:
— Мне все равно. Я люблю смотреть на лошадей. Не стоит возвращаться из-за меня.
Он кивнул, потом подъехал к воротам изгороди. Поднял щеколду и выехал. Достаточно было его едва заметного сигнала, чтобы жеребец помчался галопом через поле за воротами.
Эмма подошла к деревянной скамье и села неподалеку от конюшни. Скамья была слишком высокой, и ноги Эммы болтались в воздухе, выглядывая из-под подола платья. Она опустила глаза и рассмеялась над собой — совсем забыла, как странно сегодня выглядела. На ней были короткие сапожки одной из служанок, а платье, слишком короткое для нее, дала ей на время другая служанка. Шляпка же была найдена в спальне Лидии и, поскольку была очень простенькой, прекрасно подошла к нынешнему наряду Эммы. О, как они с Саутуэйтом смеялись, когда она напялила на себя эти чужие вещи!..
Она потом намекнула Дариусу, чтобы он отправил кого-нибудь в ее дом за одеждой. Но он отказался, сказал, что для него она и так хороша. Ах, это звучало очаровательно! Однако отказ его был столь решительным, что стало понятно: для этого у него имелась весьма серьезная причина.
Но граф не собирался оставаться здесь с ней целую вечность и продолжать идиллию неделя за неделей. Эмма поняла, что он останется здесь до тех пор, пока не сочтет, что ей не угрожает опасность. И она догадалась, что он чего-то ждал, — очевидно, что-то должно было случиться…
Тут граф направил коня в ее сторону, потом вдруг резко остановил его — теперь он не обращал внимания ни на жеребца, ни на нее.
Оказалось, что через поле галопом мчался какой-то всадник. Он направлялся к конюшне, но, увидев Саутуэйта, повернул в его сторону. Они встретились, поговорили о чем-то, потом поскакали к Эмме. И тут она узнала во втором всаднике виконта Эмбери.
Саутуэйт спешился и позвал грумов, чтобы оседлали его гнедого жеребца. А Эмбери, поздоровавшись с Эммой, сказал:
— Надеюсь, ваш визит был спокойным, мисс Фэрборн?
— Конечно, спокойным, уверяю вас. А вы тоже прибыли сюда, чтобы отдохнуть? Должно быть, сезон был очень утомительным…
Эмбери криво усмехнулся и кивнул:
— Да, очень. А я приехал посмотреть, как Саутуэйт объезжает своего нового жеребца.
Тут грум вывел гнедого коня, и граф сказал:
— Мы с Эмбери собираемся проехаться верхом, а вы, мисс Фэрборн, поедете в карете. — Он взял Эмму за руку и подвел к экипажу. Казалось, он был чем-то весьма озабочен.
Эмма посмотрела на Эмбери и спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего особенного. Объясню позже, — ответил вместо виконта Саутуэйт.
Эмбери же старался не смотреть в ее сторону.
Тут граф вскочил в седло, и они с Эмбери ускакали.
— Что ты все молчишь? — спросил Дариус.
Друзья ехали по подъездной аллее Краунхилла, и Эмбери как-то неодобрительно поглядывал на графа. Тот нахмурился и проворчал:
— А теперь у тебя вид человека, собирающегося отпустить критическое замечание.
— Не мне критиковать твое поведение, особенно в том, что касается мисс Фэрборн, — сказал Эмбери. — Я предоставлю это Кендейлу, который не обрадуется, узнав, что она здесь, а не там, где должна находиться.
— Я сам поговорю с ним.
Саутуэйт прекрасно знал, что Кендейл обвинит его в том, что он поставил под удар все предприятие. И он, Дариус, в самом деле был в этом повинен.
— К тому же леди еще не знает о том, что мы задумали, не так ли?
Граф утвердительно кивнул:
— Да, еще не знает. Скоро я все объясню ей.
— Не мне указывать тебе, что в своих письмах ты потребовал от меня того, что мне глубоко претит. Мне пришлось отправиться к Пенхерсту и попросить его взять на себя посредничество в деле с министром.
— Мы оба знаем, что Кендейл никогда бы не взял это на себя.
— Как тебе повезло, что я такой покладистый… Я сердечно тронут, что ты считаешь мой нрав подходящим для твоих целей.
Дариус решил, что друг, перечислив свои обиды, успокоится. Но тот продолжал хмуриться, и граф сказал:
— Мрачность не идет тебе, Эмбери. Ты сейчас выглядишь как моя тетя Эмилия, когда поджимает губы.
— Я не поджимаю губы. И даже не выражаю неодобрения. И все же готов признать, что сбит с толку. Возможно, даже изумлен.
— Чем?
— Тобой и мисс Фэрборн.
— Я никогда не судил тебя, Эмбери, из-за твоих романов, так как знаю: опасно говорить джентльмену, что его леди ему не пара…
— Романов?.. Я не могу критиковать роман, о существовании которого даже не подозревал. Уверяю тебя! Я думал, ты просто сочувствуешь мисс Фэрборн и отдаешь ей должное. Но я не догадывался, что ты добился такого успеха, как роман. А что, это было так необходимо?
— Возможно, ты считаешь, что мне не следовало оказывать ей внимание — независимо от того, есть ли у нас роман или нет. А может, ты хочешь отдать ее на растерзание мерзавцам из министерства внутренних дел за то, что она сыграла некую роль в этой истории? Но я готов к тому, что Кендейл пожелает довести до конца эту нашу игру, чтобы мы захватили всю шпионскую сеть.
— Я тоже надеюсь, что мы захватим их всех, хотя, возможно, дело станет весьма опасным. Но поверь, в этом случае я не стану настаивать на том, чтобы привлекать женщину к этому делу.
Они остановились перед Краунхиллом и спешились.
— Если уж хочешь знать мое мнение, Саутуэйт, то могу сказать: я в ужасе от того, что ты позволяешь этой бедной женщине так одеваться. Правда, следует заметить, что она умеет носить эти уродливые тряпки так, будто это тончайшие шелка.
Дариусу вовсе не казалось, что Эмма выглядела безобразно в таком наряде. Он даже не заметил, какое на ней было платье, пока они оба не посмеялись над ним.
— Нам пришлось использовать эти тряпки.
— Тебе бы следовало быть умнее… — Эмбери сокрушенно покачал головой. — Бедная женщина.
Они тут же прошли в библиотеку, где их уже ждал Кендейл. Вдобавок их дожидался небольшой арсенал — все столы были завалены пистолетами, мушкетами и мешочками с порохом.
— Нас трое, а мушкетов пять, — заметил Дариус, оглядев оружие.
— Предпочитаю иметь кое-что в запасе. И я позаботился о том, чтобы все они были заряжены и находились на месте, — сказал Кендейл. — У меня в карете еще кое-что осталось.
— Мне будет гораздо удобнее управляться с пистолетом, — сказал Дариус.
— Не забывай, что наша цель — захватить их живьем, — напомнил Эмбери Кендейлу, когда тот взял в руки мушкет и заглянул в дуло.
— Главное сейчас — проявлять бдительность, — пробурчал Кендейл. — Не хочется думать о том, что ты не защищен с тыла.
— У тебя нет оснований считать, что Таррингтон и его люди предадут тебя, — ответил Дариус.
— А у тебя нет оснований считать, что они этого не сделают. Чего стоит честное слово преступника?
— Случилось так, что мне удалось узнать, насколько крепким может быть честное слово Таррингтона.
— Лучше уж ему сейчас сдержать слово. Только боюсь, этот Ходжсон постарается его подкупить…
Эмбери вытащил из кармана часы и сообщил:
— Отбываем через три часа. Остальные скоро будут здесь. Есть известия из Лондона? Почта прибыла?
— Еще нет.
— А если письма не придут?
Дариус надеялся, что одно-то точно придет.
— Все равно отправимся, — сказал Кендейл. — Погода отличная. Канал спокоен. Надеюсь, сегодня все закончится и недели через две мы освободимся от этого дела. Если ждать слишком долго, начинаешь делать ошибки. А эта женщина, Фэрборн… Она может счесть, что ее обвели вокруг пальца, если она будет сигналить ночь за ночью, а никто не появится…
Эмбери отложил мушкет и многозначительно посмотрел на графа.
— Саутуэйт, лучше скажи ему.
— Что он должен сказать мне?
Кендейл переводил взгляд с одного друга на другого.
— Мисс Фэрборн не будет сигналить. Ее нет в коттедже, — ответил Дариус.
Кендейл громко выругался, потом в задумчивости проговорил:
— Думаю, она не решилась… Что ж, это говорит в ее пользу. Но тогда выходит, что мы зря теряем время?
— Ее участие не требуется. Мы же знаем, что лодка придет. У нас есть Ходжсон, чтобы ее встретить…
— Ты собираешься надеть женское платье и взобраться на утес? Черт возьми, ведь там должна быть женщина! Потому что за всем происходящим будет следить кто-то еще.
— Нет, не думаю. Там нет ни одного места, откуда можно вести наблюдение незамеченным. Холм и утес с тропинкой пустынны и открыты взорам, а дорога позади хорошо видна, — сказал Дариус.
Кендейл же покачал головой:
— А вот я в этом не уверен.
— А что, если заставить марионетку танцевать, как и было задумано? — раздался вдруг женский голос. — Что, если я подам сигнал и буду ждать в доме, как договорились?
Дариус стремительно повернулся к двери. В дверном проеме стояла Эмма в старом платье, из-под подола которого выглядывали сапожки. Ее одежда и впрямь казалась нелепой, но даже в ней она сохраняла царственный вид.
В библиотеке воцарилась тишина; мужчины с удивлением смотрели на девушку. Наконец Кендейл, смерив графа ледяным взглядом, проговорил:
— Когда ты сообщил, что ее нет в коттедже, ты не упомянул, что она здесь.
— Всего лишь недоразумение, оплошность, — попытался успокоить друга Эмбери.
— Мисс Фэрборн — моя гостья, — сказал Дариус.
— Черт побери… — процедил Кендейл сквозь зубы.
— Будет лучше, если вы предоставите это дело нам, мисс Фэрборн, а сами вернетесь в вашу комнату, — проговорил граф.
— Не думаю, что так будет лучше. Мне показалось, что вы планируете нападение, но мое отсутствие сделает маловероятным успех вашего плана. А если это так, то мое участие необходимо.
— Но слишком опасно, — проворчал Дариус. — Пожалуйста, мисс Фэрборн, оставьте нас.
Но Эмма по-прежнему стояла в дверях, проявляя свое обычное упрямство. Дариусу захотелось взвалить ее на плечо и унести из библиотеки. Он подошел к ней и тихо сказал:
— Уходите, Эмма.
Она решительно покачала головой:
— Нет! Я хочу это сделать. Я должна.
— Вы вне игры, Эмма. Уходите!
Несколько мгновений она молча смотрела на него. Потом резко развернулась и вышла.
Граф закрыл дверь и присоединился к друзьям. Кендейл тут же отвернулся и уставился в окно. А Эмбери занялся своим обычным делом — согласно установившемуся ритуалу разливал бренди.
— То, что она сказала, верно, Саутуэйт, — наконец-то подал голос Эмбери. — И ты это знаешь.
— Нет!
— Я буду с ней, — сказал Кендейл, — так что не беспокойся. При первых же признаках опасности я начну действовать и убью каждого, кто попытается напасть на нее.
— Но ты же не должен находиться рядом с ней на этом проклятом утесе, — возразил Дариус.
— Я буду неподалеку и смогу остановить выстрелом из мушкета любого.
— А когда они окажутся у нее в доме? У нас нет гарантии, что они утром уйдут оттуда. Возможно, ей придется оставаться с ними несколько дней. Нет, я этого не допущу.
Кендейл промолчал. Ему тоже не хотелось оставлять женщину в опасности.
— А если там, в коттедже, мы оставим с ней кого-нибудь? — предложил Эмбери. — Например, тебя, Саутуэйт. Ты будешь наверху, в одной из спален, и сможешь слышать все, что происходит. Если же они задержатся на несколько дней, то мы найдем способ отпугнуть их. Можно устроить так, что они не посмеют остаться там даже на одну ночь.
— То, что ты предлагаешь… Нет, это едва ли обеспечит ее безопасность. Поэтому она останется здесь. Данный вопрос не подлежит дальнейшему обсуждению.
Кендейл направился к двери.
— Черт возьми, куда ты? — спросил Дариус.
— Узнать мнение леди на этот счет. Ты ей не отец, не брат — и вообще никто. А если вы уже обвенчались, то мне об этом ничего не известно. Она не обязана тебе подчиняться. И имеет право сделать собственный выбор.
Граф в бешенстве бросился за Кендейлом с намерением помешать ему, но Эмбери крепко ухватил его за руку и остановил. Повернувшись к нему, Саутуэйт проворчал:
— Я собирался врезать Кендейлу. Но если это хочешь сделать ты, то не смею возражать.
— Врежь ему, если хочешь. Только не забывай о том, кто мы и зачем здесь находимся, — проговорил Эмбери, не выпуская руки друга. — Пойми, она ведь оказалась на волосок от того, чтобы совершить государственную измену. Неужели ты хочешь лишить ее шанса искупить вину? Имей в виду: пока она этого не сделает, между вами ничего не может быть.
Теперь Дариусу захотелось ударить Эмбери. Представив, как Эмма говорит Кендейлу, что готова действовать, он еще больше разозлился и сейчас проклинал себя за то, что оставил ее здесь, рядом с собой, вместо того чтобы отправить… хоть на край света — лишь бы подальше от опасности.
Но прошла минута-другая, и граф понял, что его друзья были правы. Он просто не мог этого не признать.
